Радуга

Стив уложился в полчаса. На двадцать девятой минуте он выпрыгнул из флаера на спружинившее покрытие стартовой площадки Базы и тут же был обложен отборным матом, в потоке которого, местами, разбирал лишь предлоги и более-менее устойчивые конструкции. Суть направленного недовольства Рамлоу сводилась к тому, что Стив плохо выполняет свои должностные обязанности, отличается особой формой циничного безразличия («похуизма») и вообще наверняка был рожден неестественным для родного мира способом, уронен сразу после рождения на твердое и, в целом, вырос довольно неудачным, безответственным индивидуумом («мудаком»). - Что конкретно произошло? – смог спросить Стив, когда первая волна едва контролируемого возмущения Рамлоу схлынула. - А нихуя не произошло, Роджерс, - сквозь зубы процедил тот. – Барнс сидит в позе подчинения. Не ебу знать, сколько. В его номере камера, на всякий случай, ну, я и решил посмотреть. А он там… - Рамлоу сжал кулаки и почти с ненавистью взглянул на Стива. – Ты знаешь, что такое поза подчинения, Роджерс? Это когда на колени, лбом в пол и руки либо за голову, либо вперед вытянуть и ждать, пока электрокнутом высекут. В мясо, до костей обдерут. Как раба, хуже, чем собаку. Знаешь, что такое безмозглым быть? Когда в голове – пусто, там только приказ и рефлексы, позволяющие его выполнить. - Если бы Баки был таким, как ты говоришь, он бы позвонил мне при первых признаках, - возразил Стив, растирая грудь – сердце ныло от этого «в мясо, до костей». Рамлоу был прав, он слишком понадеялся на благоразумие подопечного, не учел, что инстинкт самосохранения у него отсутствует напрочь. Рамлоу резко развернулся и схватил его за грудки. - Очень хочется дать тебе в рожу, Кэп. Потому что ты, такой весь чистенький и благополучный, нихуя не знаешь, как бывает. Когда тебя по живому вскрывают от пупа до глотки, просто чтобы посмотреть, как по твоим кишкам двигается новый препарат. А потом зашивают и ждут – выберешься или нет. Выживешь или… И приказ – ни звука не издавать. Думаешь, ваша ебанная связь – худшее, что с ним было? Ты знаешь, что у него металл в кости интегрирован? Ты представляешь, что это такое? А когда руку тебе отпиливают и… Нахуй, Роджерс, если ты еще раз сделаешь ему больно, еще раз оставишь сдыхать – я тебя урою. Бля буду – урою, и пусть меня утилизируют или что там с такими, как я, делают по вашим гуманным законам. Он – Солдат. Он - как я, как Джек, как Боб. Не из навороченных, как вы тут все, сенситивы хреновы. Носитесь со своими высокими материями, под ноги не глядя. Он же тебя… Какая же ты сука, все-таки. Такие, как мы, не умеют, не были созданы, чтобы чувствовать. А он – может. Это, блядь, даром тебе досталось, хуесосу, а ты… Рамлоу оттолкнул его и пошел к двухэтажному зданию жилого комплекса. Стив на две секунды прикрыл глаза, унимая колотящееся сердце, потер защипавшие глаза и пошел следом. Баки совершенно точно заслуживает лучшего. Сейчас главное – чтобы ничего непоправимого не произошло. Поговорить, наконец, объяснить. Баки лежал на полу в той самой позе, которую принял там, у Грани, едва придя в себя. Стив расценил эту позу как демонстрацию беззащитности и доверия, а, оказывается, это поза для принятия наказания. Он опустился рядом с Баки на твердый пол, провел рукой по волосам, позвал. Рамлоу стоял на пороге комнаты, не заходя внутрь и не уходя совсем, будто опасался, что Стив снова сделает больно его «брату». Стив же не хотел делать больно. Пусть бы себе, но не Баки, который совершенно точно заслуживает лучшего. Самого-самого. Того, кто сможет быть для него всем. Руки – металлическую и живую – буквально свело от неудобной позы, и Стив еле разжал металлические пальцы, оставившие на запястье черные синяки. Баки, почувствовав, видимо, его присутствие, обмяк, дал себя посадить и доверчиво уткнулся в шею, задышал ровно и глубоко, выдохнул «хорошо». Стиву очень хотелось коснуться губами его ресниц, крепкой шеи, пообещать, что никогда не оставит. Но он не мог. Не мог позволить себе слабость, от которой потом будет много больнее. Рамлоу так и стоял на пороге, только оперся о косяк плечом и странно на них смотрел, чуть вздернув брови. Будто злость его вся вдруг вышла. Стив нежно гладил Баки по волосам и говорил что-то, сам не помнил, что. О малом радиусе и о том, какой он, Стив, дурак, что отпустил его от себя так далеко и надолго, извинялся, стараясь не касаться губами его волос, но выходило не очень. Прикрыв глаза, он укачивал Баки в объятиях, не обращая внимания ни на твердость пола под коленями, ни на то, что ни один, даже самый странный, импринтинг в мире не дарит тех ощущений, что бродили в нем сейчас, как сладкий мед: нежность, желание защитить, уберечь, сделать счастливым. - Расстели, пожалуйста, постель, - попросил он Рамлоу. – И принеси еще одно одеяло, после шока он будет мерзнуть. - Странное ты существо, Роджерс, - задумчиво ответил тот, входя в комнату и закрывая за собой дверь. – И мир у вас странный. Вроде все для людей придумано, лучший человек и все такое, а на деле никакого выбора, почитай, и нет. Ты его тоже... Блядь, ну вас нахуй, сами разбирайтесь. Он быстро расстелил постель, вынул из шкафа плед и еще одну подушку, отодвинул тумбочку, скептически понаблюдал, как Стив упрямо пытается встать с неподъемным Баки, повисшем на нем, но не просит помочь, как встает, все же, подхватывает свою тяжелую ношу и идет к кровати. - Силен, - сказал Рамлоу от двери. – Он весит, наверное, в три раза больше, а ты ничего, таскаешь. - Я модификант, - ответил Стив, стягивая с беспокойно завозившегося Баки кроссовки. – В детстве болел. Экспериментальное лечение. Ем за троих, не болею и, вот… - Тебе бы военным быть, - хмыкнул Рамлоу. – Ну, да ладно. Завтрак в восемь, но вы все-таки, того… выспитесь. Стив кивнул, разулся и ослабил ремень. Рамлоу вышел, тихо притворив за собой дверь, и Баки тут же, стоило Стиву лечь рядом, оплел собой, уложил тяжелую руку на живот, коснулся губами шеи. «Ты его тоже», - вспомнилось вдруг. Тоже. Да, Стив тоже, но это ничего не меняет. Даже сейчас, наедине, нельзя было позволить себе ничего лишнего. Чтобы не давать надежды, в первую очередь – себе. От волос Баки пахло домашним шампунем и немного – сигаретным дымом. Его дыхание касалось ставшей очень чувствительной шеи, и Стиву вдруг захотелось плюнуть на все и остаться так, с ним. Потому что разве может быть что-то лучше? С кем? С тем неизвестным идеальным? Так он неясно, где, а Баки – вот он. Теплый, настоящий, живой. Сон не шел, и Стив думал о Баки. О тех ужасах, о которых говорил Рамлоу, о мирах, в которых допустимо такое с живыми разумными, о том, как хорошо, что в этом мире он – худшее, что может случиться с Баки, о том, как хотел бы быть лучшим, что с ним произошло. О том, что вычитал в той желтой от времени папке из архива, в которой были собраны все самые странные случаи импринтинга за последние полторы сотни лет. Были случаи, похожие на их, описаны были скупо, но о сексуальном притяжении не имеющего пары Стража и привлекательного подопечного было. Проходило с обретением пары и окончанием импринтинга. Предлагалось даже не имеющим пары запретить быть Стражами, но это расценили как дискриминацию поздно закрепляющихся, и закон не приняли. Стив подумал вдруг, может, зря. Может, Баки бы нашла, например, Наташа. Сразу забрала бы в медблок, проследила, чтобы Баки переоделся в чистую удобную одежду, чтобы ему обработали раны. Все бы объяснила по-человечески, не стала бы пугать. Накормила чем-то правильным и вкусным. Заботилась бы. Без лишних перегибов, ровно. Лучше, чем Стив. Так, как сам Стив заботился о других. О тех, кто был до Баки. О тех, про кого не говорили «ты же тоже», потому что не было у Стива к ним ничего личного. А к Баки, вот, было. В толстой умной папке говорилось, что слишком долго остающийся без пары вызывает слишком сильное возмущение ментального поля, и любой мало-мальски подходящий ему индивид, обладающий разумом, попадая в это возмущение, отчасти закрепляет свободный конец связи. Не полностью. Вот что у них с Баки – недосвязь. Стив все-таки коснулся губами его волос и закрыл глаза. До Встречи осталось два дня. Они смогут. И Баки обязательно встретит кого-то. И они будут видеться по выходным. С этими мыслями он провалился в светлый, счастливый сон, совсем не такой, как тот, что прервал писк коммуникатора. Баки рядом ощущался правильно, будто Стиву долго не хватало чего-то, какого-то важного куска, и, наконец, все встало на свои места. Хотелось остаться с ним в постели до самого вечера, медленно раздеть, оглаживая горячими ладонями, ловить губами тихие выдохи, коснуться языком темных сосков, провести влажную дорожку до самого паха, обхватить там, внизу, где он еще никого не касался – так. И чтобы все было – с ним. Не с каким-то полумифическим идеальным, а с Баки, таким, какой есть. Надо сказать ему – и себе заодно - что это невозможно. Вслух. Причинить нужную боль. Боль всегда сопутствует выздоровлению.

***

Стив услышал характерный громовой раскат и, не помня себя, ринулся на веранду, куда ушли Баки и Рамлоу. В голове крутилась только одна мысль: «Слишком много людей!» Уже вылетая из дверей и походя оценивая обстановку, в первый момент было облегченно вздохнул. На базе были хорошо тренированные люди, так что, да, те, кого он видел повскакивали со своих мест и замерли в готовности, большинство уже с оружием в руках, но паники, как при редких прорывах над территорией со скоплением гражданских, не было. Здесь знали что делать, но все равно что-то было не так. Стив бросился к перилам веранды и первое что увидел – две фигуры, бегущие по высыхающему на глазах газону в сторону скорчившегося на траве тела. И только успел заорать: - Баки, нет! Но Рамлоу, о котором он, к стыду своему, даже и не подумал, уже склонился над лежащим и протянул руки. - Нет! Не трогать! Стив, не помня себя, рванулся вперед, через хлипкое ограждение, не понимая уже, чей крик слышит - свой или немыслимо выгнувшегося над телом Рамлоу, пытающегося прервать и физический, и ментальный контакт. Конечно, у него ничего не выходило. Все, что Стив мог теперь сделать – попытаться помочь, не дать свалиться обратно за Грань пришедшему и не дать ему утянуть за собой Рамлоу. Не дать им обоим сойти с ума от нахлынувшей боли и сковывающей власти Импринтинга. Импринтинг никогда не был легким процессом даже для специально тренированного сенситива-менталиста. Но если в него входил человек, лишенный такого рода способностей, он превращался в чистой воды самоубийство для обоих участников. Стив отлично понимал, почему приходящие из других миров чаще всего попадали именно к ним или погибали затянутые обратно в Переход в других мирах. Связь с родным миром у всех разумных существ была необычайно крепкой, а в Шестом мире были Стражи, способные принять на себя всю мощь удара от разрыва связи. Но это у разумных. Животные переходили при этом из мира в мир практически без повреждений. Чудом было то, что Баки его услышал и не попытался оторвать Брока от лежащего, тогда уже ничего нельзя было бы сделать. Двойной удар уже налаженного очень сильного Импринтинга и еще один повторный, Стив бы не пережил уже сам. Но Баки, его Баки - услышал, и теперь оставалось только позаботиться об остальных. Он положил одну ладонь Броку на затылок, а вторую – на солнечное сплетение, и утонул. Боль ментального удара при контакте все равно превзошла все ранее пережитое, взгляд залило багровым. - Чувствуешь? – заорал он Рамлоу на ухо. – Пуповину? Глаза закрой и дергай, я помогу! Самым страшным было то, что он чувствовал, обрывая «пуповину» прибывшего, это был факт уже свершившегося закрепления связки. Оставалось только надеяться, что пришелец справится с болью перехода, а нелицензированного «принимающего» не захлестнет эмпатической волной, боль от которой Стив мог лишь незначительно снизить, хоть как-то пытаясь оттянуть на себя побочные эффекты произошедшего. Сложно было поверить, что человек может так кричать, разрывая глотку, выворачивая нутро, не в силах противостоять нахлынувшему потоку чуждых эмоций. Но Брок кричал. Протяжно, страшно. Но страшнее стало, когда он вдруг затих. Одновременно отступила и боль. Стив, не отрываясь от тех, кто находился сейчас в его объятиях, с трудом открыл глаза. Рамлоу, которого он теперь обхватил за плечи, стоял на коленях, прижимая к себе юную девушку с длинными темными волосами, которая мертвой хваткой вцепилась в его предплечья, уткнувшись лицом в грудь. Голова кружилась нещадно, и в виске запертой там птицей билась боль. За спиной что-то громко и резко говорил Баки, и был еще какой-то визгливый, ранящий уши своей пронзительностью, посторонний звук. Слышно было дыхание и шепотки успевших подбежать следом солдат с базы. - Не, ну ебал я в рот такие праздники! И без того хриплый голос Рамлоу теперь звучал сорвано и надтреснуто, но, кажется, Стив никогда в жизни не испытывал подобного облегчения. Разве что в тот момент, когда вбежав в комнату Баки, нашел его живым и относительно здоровым. Рамлоу помотал головой и покосился на Стива налитыми кровью глазами. - Ну и работка у тебя, Роджерс. Это каждый раз такое? Стив смог только устало хмыкнуть и пробормотать в ответ: - Идиот… ты за все, что видишь, сразу руками хватаешься? За их спинами раздались первые облегченные смешки. Но на этом все самое интересное, похоже, только начиналось. Девушка, которую держал Рамлоу, пошевелилась и подняла голову, открыла красиво вытянутые к вискам темные глаза, но видела, казалось, только своего спасителя. Стив даже не успел сказать привычное: «Как вы себя чувствуете?», как она обвила шею Рамлоу руками и, с отчаянным восхищением вглядываясь тому в лицо, нежно спросила: - Ты мой господин? Такой красивый. Мне сказали, ты старше, - и потянулась губами к его губам. Теперь в голос ржали уже все, кто собрался вокруг. Стиву показалось, что он даже различает в этом хоре смех Баки. Истерично лаяла откуда-то взявшаяся мелкая собачонка. Рамлоу ошарашено позволил себя поцеловать, потом хмуро оглядел присутствующих, осторожно прижал добычу к себе, погладил по волосам и раздраженно рявкнул: - Что, блядь, цирк бесплатный себе нашли? Нечем заняться? Так я найду! Маленькая собачка, больше похожая на одуванчик на тонких лапках, которую, оказывается, держал Баки, вновь зашлась визгливым лаем. Смеяться было не слишком прилично, но не смеяться – невозможно. - Из наших, - сказал Баки, присаживаясь рядом со Стивом. – Программируемый секс-мод, штучная работа. - Программируемый? – спросил Стив, борясь с тошнотой и головной болью. - Да. У Основы Пирса был такой. Он меня брал с собой в питомник. Для охраны. Время было неспокойное. Моды такого типа – индивидуальные, настраиваются на владельца. С рождения их окружают только женщины, и первый мужчина, кого они видят, становится хозяином. Верны до смерти. Ни на кого другого даже не глянут. Нам Мию вывели в такой маске специальной, чтобы она ни на кого чужого не посмотрела первого. Если бы меня увидела – сразу в утиль. Полтора десятка лет насмарку. - Значит, Рамлоу… - Командиру придется забрать ее себе или ну… - Баки не сказал напрямую «убить», но пауза, которую он, замявшись, выдержал, говорила сама за себя. - Никого другого она не признает. Обучаемая. Выучит привычки господина и будет соответствовать. Из нее, фактически, что угодно можно вырастить. Стив смотрел, как Рамлоу разгоняет всех любопытных, как бережно прижимает к груди свою подопечную, и улыбался. Пришлым тяжело было найти себе кого-то. Может, таким странным способом Провидение решило ему помочь? - Рамлоу, мэм, собирайтесь, летим к нам. Надо документы оформить, врачам показаться. Баки опустился на колени рядом с полуголой девушкой, которой Рамлоу уже отдал свою куртку, и осторожно повернул ее руку, осматривая запястье. - Как тебя зовут? – наконец, спросил он. Девушка вопросительно взглянула на своего «господина» и тот, нахмурившись, кивнул, позволяя ответить. - Господин еще не дал мне имени, солдат. В питомнике меня называли МР-18. - Мирра, - повторил Рамлоу. – Красиво. - Да, господин, - счастливо улыбнулась та, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. – Господин дал мне имя. - Я только повторил, - Рамлоу почесал в затылке. – Эм Эр? - Мирра, господин, - нежно поправила его девушка. - Пусть будет Мирра, - решил тот, и девушка снова оплела его шею руками, принимаясь целовать. – Э. Погоди. Я… Черт… ну… лет-то тебе сколько? По нашим законам… - Семнадцать, господин, все как вы заказывали. - Я не… Блядство. - Не хочешь такую красотку? – хохотнул какой-то солдат, тоже, видимо, из пришлых. – Вот чудак. Оставь тем, кто не такой переборчивый. Как Рамлоу оказался на ногах и откуда достал нож – Стив не видел. Баки успел раньше. Сбил с ног и прижал к траве металлической ладонью, заломив руки. - Прости, командир, - спокойно заметил он под оглушительный лай собачонки, которая снова оказалась на земле. – Импринтинг – штука сложная. Стив тебе все объяснит. А мусорить в новом доме не надо. Убивать не надо. - Пусти, - прохрипел Рамлоу. – Я остыл уже. Хрен знает, что нашло, как помутнение. - Желание защитить подопечного, - пояснил Стив. – Я звоню Нику. Вещи пришлют потом. Стоило Рамлоу подняться, как Мирра тут же оказалась рядом, прильнула сбоку, оказавшись на удивление миниатюрной – едва доходила своему спасителю до плеча. - Давай ей сразу свою фамилию, - пробасил какой-то высокий солдат, откусывая от пышной булки. Война – войной, а завтрак по расписанию. – Мирра Рамлоу. Звучит! - Иди ты, Боб, - незло огрызнулся тот. – Надо будет – дам. И фамилию, и все, что нужно. Но не с твоей подачи, как ты понимаешь. Где Роллинз? - Дык, отгул. У них с Молли годовщина. Того… Этого… брака. Вот. - Расскажешь ему, что случилось, начальству я рапорт от погранцов пришлю. Наверняка в Стражи на время заметут. На связи. Стив, дождавшись, пока он закончит, махнул в сторону взлетки. Ник уже был в курсе происходящего и ждал их на базе.