"Память Кирова" и Человек-гуманитарий (черновое название)

      Кира куда-то оперативно ускакала, оставив меня наедине с неугомонной аватарой лёгкого крейсера. Та, оценив предоставленное ментальной моделью плавбазы окно возможностей, явно решила своего не упускать и плотно насела с просьбой на меня.       — Да пойми, я бы и рад, но имя — оно соответствовать должно, а чтобы соответствовать — нужно знать чуть больше.       — Кире же ты имя дал, — пожала плечами «Ворошилов». — И флагмана именем наделил, причём затраты времени и вычислительных ресурсов на генерацию короткого аутентичного идентификатора были совершенно незначительны.       Рядом, совершенно неожиданно для меня, мягко приземлилась откуда-то сверху новая персона. Ростом с аватару лёгкого крейсера, и в лицах у них что-то общее есть, только волосы чёрные и в хвост собраны, да вместо майки с жилетом — топик, от которого растёт один полноценный, со специальным отверстием для большого пальца, рукав. Правый.       Смущённо потупив глазки, девушка звонким голосом представилась:       — Ментальная модель лёгкого крейсера Северного Туманного флота «Киров», её, — кивок на аватару «Ворошилова», — систершип. И… мне тоже хочется имя…       — Де-е-евочки, — протянул я, стараясь, чтобы в голосе было поменьше трагизма и патетики. — Дайте, пожалуйста, информацию по людским прототипам, и я постараюсь не облажаться.       — Облажаться? — тут же вскинулась персонификация «Ворошилова». — Словарь возвращает пустой ответ. Необходимо уточнение, человек Валера.       Я вздохнул:       — Это сленговое. Или арго. В общем, не та лексика, владением которой стоит светить настоящей, воспитанной леди, — впрочем, понимания во взгляде аватары «Ворошилова» я так и не нашёл. — Это эвфемизм, просторечный, грубый синоним провала задания или недостижения поставленной цели.       Обе персонификации синхронно кивнули. Ну вот как пить дать — близняшки!       А «Киров» при этом ещё и развернула передо мной какую-то энциклопедическую выжимку, за себя и за сестру. Я пробежал глазами куцый текст, попутно озвучивая ключевые для меня моменты — всё же интеллект у девушек присутствует, может, сумеют понять принцип действия ассоциативного аппарата и применять его уже без моего непосредственного участия.       — Проект 26, в основе — теоретические чертежи лёгкого крейсера «Эудженио ди Савойя», тип «Дюка д’Аоста»…       Я про себя пару раз перечитал текст, тряхнул головой:       — Миледи… По предоставленной вами информации вы — ни разу не лёгкие крейсера, а очень даже тяжёлые.       — Знаем, — хором кивнули аватары.       А «Ворошилов» продолжила:       — У лёгких крейсеров, эсминцев и иных малотоннажников и специализированных кораблей ядра не обладают достаточной мощностью, чтобы самостоятельно рассчитать и реализовать полноценную ментальную модель.       Сделав в памяти зарубку расспросить про это при случае у Киры, продолжил читать предложенный текст — всё же я чувствую себя обязанным за вернувшуюся подвижность, а имя — это то немногое, чем я действительно могу посильно отблагодарить Туманниц. А чем дольше перечитывал, тем больше понимал, что этот мир уж точно не мой.       Я не фанат флота, и вообще — к военным делам пиетета и особого интереса никогда не испытывал, но школьных знаний вполне хватало, чтобы помнить, что в Союзе ни одному флотскому и партийному деятелю не пришло бы в голову называть боевые корабли именами жертв пост-гражданской войны и иных граждан, попавших в категорию «неблагонадёжных». А именно на это жирно намекали предоставленные ментальной моделью крейсера «Киров» справочные данные: у девушек имелись ещё четыре систершипа проекта 26 — «Егоров», «Будённый», «Сафир», «Колчак», «Пастернак» и «Гумилёв».       В любом случае, с высокой достоверностью могу сказать, что раз и систершип «Ворошилова» пришла, то и остальные, по возможности, не упустят представившийся шанс.       Ладно, проблемы надо решать по мере их поступления. Дочитав в энный раз выжимку, посмотрел на персонификацию «Ворошилова». Стоит, ждёт, а в глазах — настоящая жажда и любопытство.       — «Ворошилов» — ассоциативная привязка сразу же вычленяет два слога, довольно фривольным образом могущие описать твою характеристику — «шило». Но это не имя, максимум — прозвище. Быстрая, тонкая, крепкая. Но из хорошего прозвища, как правило, так себе имя. Тогда заходим с другой стороны, запускаем, так сказать, вторую ассоциативную цепочку: Дюка д’Аоста — Люка… Астра… Тоже нет. Продолжаем цепочку. Эуджинио ди Савойя. Эния? Не то… Евгения? Женя? Джейн? Нет, Шепарда, конечно, много не бывает, но — нет. Не ассоциируется. Третья цепочка. Ворошилов, Клим Ефремович. Клим — сокращение от Климент. Климентина? Тина? Нет, тина — это дно и болото, не идёт. Ефрем… Фрейм, ремень… Нет, это вообще уже какое-то не то садо-мазо, не то махо-сёдзе получается… С другой стороны подход. Ворошилов кто? Маршал. Марша? Жирно пиндосам будет. Маша? Мария? Мия? Мари — Ари — Ария? Не наё… кхм, не шутите с Арией, ага-ага. Не то.       Я поднял глаза на девушек.       Ёперный театер…       БСОД в глазах в полный рост. Кажется, даже не дышат. И вообще не шевелятся.       Я хлопнул рукой по подлокотнику, привлекая внимание.       — Сложная задачка была, но вот варианты, выбирай любой понравившийся: Мария, Мия, Астра.       «Ворошилов», вздрогнув, вернула осмысленность во взгляд. Тряхнула хвостами, улыбнулась:       — Доверяю выбор тебе.       Глядя на её улыбку вот точно о чём в последнюю очередь подумаешь — так это о том, что данная милая барышня в одиночку способна отмахнуться практически от целого флота. Хороша Маша, как говорится, да жаль, что не наша.       Я кивнул:       — Будь по-твоему… Мария.       — Ма-ри-йа… Мария, — медленно повторила девушка, сама, похоже, вслушиваясь в звучание имени. А имя, озвученное её голосом, очень даже живёт.       Персонификация лёгкого крейсера улыбнулась ещё шире:       — Короткий уникальный идентификатор принят, человек Валера. Я… я благодарна тебе.       И, бросив на меня непонятный взгляд, с места подпрыгнула, скрывшись где-то среди переплетения ферм, шпал, балок и рельс верхних ярусов.       — Чего это она? — спросил я у персонификации «Кирова», только-только начавшей возвращаться к реальности.       — Три… Два… — вместо пояснения ответила ментальная модель, с тяжёлым вздохом закатив глаза. — Один.       — Й-и-ыхх-ха! — раздался под сводами дока счастливый до невозможного возглас, удаляющийся в сторону флагманских покоев. — У меня есть имя!       — Ребёнок, — я невольно улыбнулся, а на душе стало как-то тепло.       — Человек Валера… — стеснительно напомнила о своём существовании «Киров». — Если я правильно определила реперные точки твоей системы неформализованного поиска, то моё имя — Кира или Ира?       Я посмотрел на девушку. Любопытные голубые глаза, шейный платок, повязанный на ковбойский манер, подтянутое, стройное, безупречное тело.       — Близко, очень близко. Но всё равно не то, — вздохнув про себя, взялся за формирование новых ассоциативных связей. — Так же будем плясать от личности, давшей имя кораблю-прототипу. Сергей Миронович Киров. Нарком, эрудит, человек демократичный и нимбом высокого статуса не трясущий.       Озарение пришло мгновенно, даже сам не понял, какие именно блоки и ветви мышления перемкнулись, легли на версии, предложенные аватарой крейсера.       — Мира.       Я посмотрел на замершую девушку. Ей бы пару коротких клинков в руки…       — Чтобы искры, лязг металла, шелест волн и плеск воды… — пробормотал я. — Однозначно подходит. Без вариантов.       — Мира, — кивнула систершип «Ворошилова». И, подавшись вперёд, аккуратно стиснула в горячих объятиях. И тут же отскочила обратно. — Кажется, так у вас принято выражать благодарность?       — И так в том числе, — я улыбнулся, не в силах удержать рвущийся шаблон: вот вроде аватара могучего крейсера, а поди ж ты, радуется как ребёнок — открыто и совершенно непосредственно.       — Человек Валера, нам нужно серьёзно поговорить, — раздался из-за спины ровный, безэмоциональный голос Анхеллы, а я вдруг отчётливо понял — всё, пестетц котёнку, отмаялся…