Безумная любовь

Какое оно, похмельное утро, знает лишь тот, кто просыпался с колоколом вместо головы, в который неустанно звонили остатки совести. Или это мобильный трезвонит с утра пораньше? А ещё такое чувство, что ты на дне океана и тебя захватил огромный осьминог, придушив всеми скользкими конечностями. Арсений медленно открывает глаза, узревая родной потолок собственной квартиры, а затем нащупывает мобильный, который, судя по количеству пропущенных, надрывался уже давно. — Да? — получается хрипло и невнятно, и Арсений морщится, потому что Стас Шеминов орет так, что можно было оглохнуть. — Не ори, проспали, щас будем. А Поз не с нами спал, — пробует шутить Попов, но шутка креативному продюсеру явно не нравится. — Да, щас приедем, не ори, — Арсений сбрасывает вызов и, слегка оборачиваясь, расплывается в улыбке. На его плече, забросив свои длинные ноги на его бедра, мирно посапывал Антон, обнимая его за талию. — Идеальное утро, вот бы так всегда, — бормочет мужчина и легонько касается губами лба спящего. — Шаст, Антош, просыпайся, мы проспали. — Ммм? — сквозь сон стонет Шастун и прижимается ближе. — Матвиенко, мы проспали! — кричит Попов громче, и из приоткрытых дверей слышится громкое: — Блядь, — а затем что-то гулко падает. — Что? — от шума наконец просыпается Антон и несколько минут хлопает глазами, осознавая реальность, а затем, беззвучно матерясь, откатывается на другой конец кровати, понимая, что они одеты. — Да угомонись, не было ничего, пьяный вырубился и обнимал меня всю ночь, — ухмыльнулся Арсений и привстал с кровати. — Ты такой милый, когда спишь. Может, повторим как-нибудь? — Да иди ты, — шипит Антон, потирая виски и оглядываясь по сторонам. — Если ты айфон свой ищешь, то вспомни, что ты его вчера просрал, — заявляет Матвиенко, стоя в дверях спальни. — Ну че смотрите, погнали, съёмки на час задержали уже. — Шастун, а давай жить вместе? — радостно произносит Попов, когда они уже мчались по дороге в Главкино. Антон лишь вздохнул и, надвинув капюшон поглубже на лоб, съежился, вглядываясь в Московские улицы. Голова нещадно болела, и за вчерашнее было очень стыдно. Кажется, остаток дня проходит не лучше. Арсений ведет себя как конченый ублюдок, о чем Шастун ему прямо и заявил, как только прозвучала команда:  — Стоп, снято, — сегодня из-за того, что график сдвинулся, ребята освободились около семи вечера. — Неужели хоть раз нельзя обойтись без твоих этих ублюдских шуточек? — Антон плюхается на край дивана, роясь в своей сумке. — Мне кажется, ты преувеличиваешь, — улыбается Арсений и хохочет, уворачиваясь от диванной подушки. — Зато как ты охренел от предложения руки и сердца на сцене. Это надо было видеть. — Придурок, долго еще ты со своим недотрахом будешь сводить все шутки к постели? — Так из-за кого недотрах-то, Антош? Ты бы дал — и не было бы недотраха этого. — Могу только кофейком угостить, хочешь, Сеня? Для тебя двойную порцию, — шипит Антон. — Сука, Шастун, я не Сеня. — Конечно Сеня, ясно? — Сволочь. — И я тебя обожаю, дорогой, — бубнит Антон и хмурится, явно что-то ища в своей сумке. — Я вообще не за этим пришел. Стас сказал, что все документы на гастрольный тур у тебя. Графики, расписание. Давай заедем, и ты мне их отдашь. — Я не могу сейчас, сейчас я к дочке, — Арсений вздыхает, натягивая джинсовую куртку. — Бля, ну ладно, и когда мне заехать? У меня, помимо наших гастролей, еще выездные мероприятия, и все в той папке. — Куда это? — хмурится Попов и подходит ближе. — С мужиками в баню трахаться, а ты что думал, ты у меня один любовничек? — язвит Антон, закидывая вещи обратно в сумку. — Круто, только предохраняться не забудь. — Обязательно, дорогой. Так когда заехать? — После девяти, ладно, набери меня, — Антон кивает, и они вместе выходят из здания, где Антон закуривает, вдыхая сизый дым, а Арсений, помахав ему рукой, садится в машину к Матвиенко. Может, хоть вечер обещает быть спокойным. Но, кажется, и это не судьба. Ни в девять, ни в десять Арсений трубку не взял, и Антон, матерясь, поехал к нему домой лично. Квартира встретила тишиной, и Шастун спустился во двор и присел на ближайшую лавочку. Время тянулось очень медленно, и парень успел скурить пол пачки, понервничать, поматериться, периодически названия на мобильный импровизатора. — Алло, Попов, что за херь? Я уже тут битый час под твоим окном маячу, осталось только серенаду спеть и конфеты купить, блять. — Извини, я выключал телефон, а потом включить забыл. Я в пробке стою, скоро буду. — В два часа ночи, пробка. Ты хотел с дочкой увидеться. Не поздновато для свиданий? — Там кроме дочки еще и жена имеется, так что, да, — Арсений выдохнул и ненадолго замолчал. — Сочувствую, представляю, как у тебя с настроением. — Да уж, поэтому предупреждаю сразу: я не в себе. — Да ты всегда не в себе, это твое обычное состояние, безмозглого дебила. — Ну с мозгами у меня как раз все в порядке, — отбил подачу Попов, и Антон усмехнулся. — И что, справка даже есть, наверное, купил, — продолжил язвить Шастун, но внезапно он хмурится. — Так, стоп, какая пробка в два часа ночи, Попов, урод, какого черта? Какая пробка, если я твою машину разнес к чертям? — Не ори, я у Сереги машину взял, надо же как-то передвигаться. Я скоро буду, я от кольца минут через десять. Ты там не усни, меня дожидаясь. — Какая забота, батюшки, — восхитился Шастун, ерзая кроссовком по земле. — Конечно, с тебя спящего одежду будет снимать проблематично. Учитывая, что мы вчера всю ночь бухали, сегодня снимались, а потом у тебя была встреча на радио, и теперь ты в третьем часу ночи у меня под окнами, домой я тебя не отпущу. — О жене бы так беспокоился, — Шастун вновь закурил, вглядываясь в ночное небо. — Ты все-таки та еще скотина. Шастун, за милым личиком скрывается сволочь. — Хорош базарить, едь уже, жду, — Антон сбрасывает вызов и ежится, грея пальцы о тонкий слимс. — Попов, я тебя убью, и меня оправдают, слышишь? Полчаса прошло, какого хрена, мне тут мерзнуть полночи у твоего дома? — Шаст, не ори, я на перекрестке, ментов жду. — В смысле? — Антон вскакивает с лавочки, вглядываясь в выезд со двора. — Так это твоя машина минут пять назад тормозами визжала? Сам-то цел, подожди, сейчас буду, вот дебил, — Шастун срывается с места, выскакивая с арки на проспект, до перекрестка подать рукой, и уже издали видно, как две машины похожи на одну гармошку. Рядом стоит полиция и скорая. Арсений сидит на водительском сидении, зажимая плечо рукой, и о чем-то говорит с молоденьким лейтенантом. Антон медленно подходит ближе, присаживается перед мужчиной на корточки. — Шаст, ну че ты смотришь, как будто я уже умер? — Арсений улыбается и тут же морщится, выдыхая. — Идиот, какой же ты идиот, — шепчет Антон и закусывает губу. — Да хорош стонать, без тебя тошно. Я Сереге позвонил, он уж едет. — Вам бы в больницу, молодой человек, у вас вывих плеча и, возможно, ушиб ребер, — доктор невысокого роста отделяется от машины скорой и подходит ближе. — Я никуда не поеду, все нормально, — Арсений хмурится, и Шастун удивленно приподнимает бровь. — Арс! — Вывих вправьте, и я домой пойду. Шаст, проводишь? Антон кивает, наблюдая за тем, как Арсению помогают залезть в машину скорой помощи, а затем он набирает номер. — Алло, Серег, это Шаст. — Да, ну что там у вас, Арс цел? Он мне так и не объяснил, че случилось-то. — Вывих плеча и, возможно, ребра ушиб, но в больницу придурок не хочет. — Держитесь там, я минут через десять буду. — Я это уже сегодня второй раз слышу. Не гони там, — Антон вздыхает отключает телефон, и через пару минут Арсений выбирается из машины скорой. И за что ж ему, Шастуну, такое наказание?