Под кожей

Все началось с Маркуса Беркса. Мать его, мистера «Труп номер два». Малдер разложил перед собой документы, приветствуя их, словно старых приятелей. Чтобы понять кого-то, нужно было стать им. Стать тем Призраком, которым его считали. Это было сродни чувству голода. Чем больше сдерживаешься, ограничиваешь себя, тем голод становится острее. Тем труднее сопротивляться, когда намечается очередная добыча. Иногда ему казалось, что этот его дар проникать в чужие мысли – проклятие. Малдер зачастую не осознавал, что скользит в темноту, ведомый другим Малдером - тем, который не мог сопротивляться этому хищному соблазну. Он ступал на его темный путь. Документы, фотографии были лишь частью карты, которая направляла его. «Так быстро. Я оказался здесь так быстро». …Он огляделся. Едва освещенное небольшое помещение вмещало в себя около десятка человек. В них легко угадывались студенты из близлежащего колледжа. Девушки, молоденькие и яркие, словно тропические птицы, юноши с лохматыми шевелюрами. Все разбились на пары, не обращая внимания на окружающих. Из динамиков, расположенных под самым потолком, раздавалась оглушительная музыка. Она дезориентировала и в то же время подчиняла своему ритму. Тем, кто попадал сюда впервые, было практически невозможно сопротивляться такой атмосфере. Рано или поздно уступал каждый… Он знал, что спустя некоторое время застанет совсем другую картину. Легкие наркотики, чаще всего марихуана, сделают свое дело: раскрепостят девушек и наделят смелостью юношей. Ему это было неинтересно. Он пришел сюда совсем за другими развлечениями. Пробравшись дальше в маленький коридорчик, он наткнулся на едва заметную дверь… …С трудом открыв глаза, Малдер уставился в стену напротив. Мысль о том, что ждет его в конце этого «путешествия» вызывала в нем тошноту. Ему было достаточно один раз прочитать копию протокола допроса Маркуса Беркса, чтобы представить картину, которая открылась ему тогда. Но этого было недостаточно. Он хотел большего. Знать, чувствовать, ощущать. Потому что все это коснулось той, чье имя могло выбить Малдера из колеи даже сейчас, когда он имел на руках все козыри, чтобы заставить ее ответить за все то, что она с ним сделала. Ведь он хотел именно этого. Хотел проучить ее… Наказать… …Малдер со всхлипом втянул воздух. Он помотал головой, пытаясь определить, чьи мысли роятся сейчас в его голове: Малдера–человека или того, другого - призрачного проводника в темноте? Пошатываясь, он поднялся с пола и отправился на кухню. Открыл кран, наклонился и стал с жадностью пить воду. Затем сунул голову под струю и постоял так некоторое время. Мысли немного прояснились, и Малдер, не вытираясь, перекрыл воду и снова отправился в гостиную. Среди документов попалось несколько фотографий. Сейчас они поблескивали на ровной поверхности пола, будто приглашая его окунуться в черно-белое прошлое. Он опустился на пол и протянул руку к ближайшему снимку. Рука немного дрожала, и Малдер скривился, будто от боли… …Он не сразу заметил их всех. Парень и девушка обнимались на маленьком диванчике, а поодаль, на импровизированной сцене, находился еще один человек. Парочка была настолько увлечена друг другом, что даже не заметила его. А он не мог оторвать взгляда от сцены. На небольшом уступе стоял стул с высокой спинкой. На нем сидела миниатюрная девушка с длинными рыжими волосами. На ней был кружевной чёрный бюстгальтер и кружевные трусики с низкой посадкой. Он сглотнул, чувствуя, как возбуждается. Но ведь он пришел сюда именно для этого, разве не так?.. …Парочка на диване все более увлекалась, он видел раскиданные вокруг вещи, слышал стоны удовольствия и равномерные скрипы ложа, но ему было наплевать. Он смотрел на девушку на сцене. Ее кожа казалась алебастровой в свете ночных бра, а волосы по контрасту - темными. Но он точно знал, что она рыжая. Потому что он уже понял, кто она. И это еще больше сводило его с ума. Ее руки спокойно лежали на коленях, учащенное дыхание приподнимало соблазнительную грудь. Он видел, как просвечивают ее соски, как они заострились. Стеснение в паху усилилась, и он стиснул зубы. Он знал, что она не посмеет пошевельнуться, будет сидеть смирно до самого конца. Или будет наказана и изгнана из этого «рая». Он наблюдал за ней с жадностью, стараясь запомнить каждый изгиб ее тела, то, как она дышит, когда до нее доносятся стоны влюбленных, как реагирует на вскрики. Рыжеволосая сидела, не смея открыть глаза. Он заставил себя стоять не шелохнувшись, чтобы не выдать себя. Возбуждение, не нашедшее выхода, уступило место ярости. Она так и не досталась ему - ни тогда, ни сейчас. Но он по-прежнему хотел ее. Да, она была так похожа на его мать! Отец всегда говорил, что она шлюха… И теперь он понимал, почему… Его рука пробралась под ремень брюк и двинулась под резинку трусов. Он застонал и, не отрывая взгляда от девушки на сцене, принялся ласкать свой член… Отец всегда так делал, когда смотрел на мать… Даже когда заставал ее с любовником… …Малдер задохнулся, его голова судорожно дернулась. Он посмотрел вниз на свои штаны и ощутил, как его пустой желудок сжался. Он кое-как поднялся на ноги, совершил бешеный бросок к ванной, и едва дойдя до туалета, извергнул, кажется, литры желчи. К черту. Это не имело значения. Он был близок. Монстр, насытившийся и довольный, позволил увидеть ему тот кусочек, которого ему недоставало, чтобы приблизиться к Скалли. ***** Ведь это касалось прежде всего ее. Единственное несчастье Скалли заключалось в том, что она оказалась в том самом клубе, куда решил наведаться Маркус Беркс. Он должен был ее ненавидеть, она наверняка бесила его, думал Малдер. Видеть ее, эту рыжую чертовку, настолько соблазнительную, полностью сосредоточенную на своих желаниях. Хотеть отыметь ее. «Когда ты впервые понял, Маркус, что эта рыжеволосая девчонка с глазами сирены заставила тебя желать смерти собственной матери?» Нет, нет, нет! Он не мог просто решить убить свою мать, это не могло быть хладнокровным решением! Это была ярость, вырвавшаяся наружу. Страх и любовь к матери. И ненависть. Он выбрался из ванной так быстро, как позволяли трясущиеся ноги, и устремился в гостиную. Малдер позвонил Стрелкам, наплевав на то, что за окном стояла глубокая ночь. Ему пришлось ждать почти десять долгих гудков, прежде чем раздался мягкий голос Байерса. - Малдер? Что-то случилось? - Нет. - Голос показался далеким даже ему самому. - Эй, приятель, ты в порядке? – на этот раз Лэнгли – воплощенная забота и беспокойство. - Малдер, Фрохики наткнулся на переговоры федералов, он уверен, что ФБР следит за квартирой агента Скалли... Мы подумали, ты должен быть в курсе. Ему показалось, что его сейчас снова стошнит. Если бы он был на месте Фрохики, то, узнав, кто организовал наблюдение за Даной Скалли, съездил бы ему по морде… Малдер надеялся, что успеет разгрести всю эту кучу дерьма, пока не окажется слишком поздно. А вот в том, что Фрохики все равно заедет ему по физиономии, Малдер нисколько не сомневался. Это был лишь вопрос времени. - Оставь его в покое, - твердо заявил Фрохики, хотя и не без сострадания. - Похоже, Малдермен снова гоняется за монстрами в мрачных глубинах… Чем мы можем помочь? - Материалы. Мне нужны новые материалы. Он назвал имя и фамилию и отсоединился, даже не удосужившись попрощаться. Стрелки не нуждались в дополнительных объяснениях. Малдер всегда мог положиться на них. …Чуть позже Малдер позволил взгляду скользить по фотографиям, теперь у него уже было больше кусочков головоломки. Маркус желал контроля, власти над женщинами. Он жаждал их обожания, их любви, а вместе с этим ему пришлось иметь дело с их страхом и полным унижением. Он хотел контролировать их так, как не мог контролировать свою мать, причинять им боль, как она причиняла ему и отцу, и удостовериться, что больше никогда ни одна женщина не получит над ним власти. Да, да, да. Власть и подчинение. Контроль и любовь. Доминирование. И Беркс пытался найти эту идеальную любовь. Пытался много раз. Женщины не имели права ему сопротивляться. Они должны были подчиняться. …Малдер вынырнул на поверхность, хватаясь за воспоминания, как утопающий за соломинку. Он никогда никому не признавался, что боялся однажды очнуться совершенно другим человеком - с телом Фокса Малдера, но с сознанием того, другого. В бытность его напарницей Скалли улавливала эти его перемены во время расследований особо жестоких убийств, когда необходимо было быстро и эффективно выйти на след преступника. Она была его проводником в царстве тьмы и безвременья. Малдер знал, что она всегда придет за ним и, как Ариадна, выведет его из лабиринта ужасов, боли и отчаянья. Но после того как она ушла, нить порвалась, и он остался наедине с Минотавром. Чем глубже Малдер погружался в сознание убийц, маньяков и психопатов, тем довольнее становилось чудовище. Вот и сейчас он уже не был уверен, кем является: Фоксом Малдером или Маркусом Берксом. «Мы оба повернуты на одной и той же женщине. Оба пытаемся ее заполучить». Он облокотился спиной о стену. За окном забрезжил рассвет, и стало немного легче. Днем тьма ненадолго отступала, и появлялась надежда на спасение… Малдер мог проследить определенную закономерность в поступках Маркуса. Со временем тот приобрел изрядную искушенность и обнаружил, что стал значительно разборчивее в женщинах. Все они были ученицами на уроках, которые Беркс преподавал. Но как бы он ни старался, они все делали не так. И ему приходилось их наказывать. Снова и снова. Он пошарил рукой по полу и вытащил заключение о смерти мистера и миссис Беркс. Стрелки пересылали информацию по мере обнаружения в полицейских архивах. Они не задавали ни единого вопроса, даже не звонили. Просто скидывали файлы на электронную почту и все. Когда он успел сделать столько распечаток? Должно быть, он просидел в гостиной часов 7-8, не меньше… Что там? Страшный пожар, в котором погибли его родители. Чудовище внутри него утробно заурчало, предвкушая новое угощение… Малдер скривился. Голод, который он ничем не мог заглушить. Мать Маркуса была в разводе с его отцом, но они время от времени встречались и обсуждали семейные дела. Младший Беркс часто навещал мать в ее коттедже. Он старался не сталкиваться с отцом, которого презирал. Малдер знал о семейных скелетах в шкафу не понаслышке. После исчезновения его сестры родители какое-то время делали вид, что ничего не происходит, но мать так и не простила отцу его чудовищный поступок. А Билл Малдер так и не смог взять на себя ответственность за распад семьи, переложив всю вину на сына и тем самым определив всю его дальнейшую жизнь… Слабовольный же отец Маркуса был также виновен в уничтожении своей семьи и сломанной жизни сына, потому что потакал своей развратной жене. «За что же ты его так презирал, Маркус? Он не соответствовал твоему идеалу отца?» …В тот вечер Маркус не знал, что отец приехал помириться со своей женой и матерью его ребенка. Увидев их вместе, целующихся, он страшно разозлился. Вспышка ярости оказалась слишком яркой, затмившей рассудок, когда он представил, как этот ублюдок, бесхребетный слабак, засовывает язык в рот его обожаемой матери… Он во что бы то ни стало должен был помешать этому! «Она изменяла ему? Ты знал об этом и не мог простить отцу, что он закрывал на это глаза?» Он дошел до черного входа в котельную, которым часто пользовалась его мать, чтобы выйти подышать перед сном, отсоединил газовый шланг. Отошел на несколько десятков шагов, затем щелкнул зажигалкой и бросил в сторону котельной. Раздался оглушительный взрыв. Коттедж загорелся быстро. В полицейском рапорте было указано, что мистер и миссис Беркс погибли в огне вследствие утечки газа из-за неосторожного обращения… И виной всему была Скалли. Скалли, за которой он наблюдал в том клубе, мастурбируя и заливаясь потом от возбуждения, с тем же фанатичным рвением, с тем же желанием проникнуть в ее голову, найти уязвимое место и использовать его, чтобы управлять ею. Доминировать над ней. Заставить ее уважать его. Благородная, утонченная, элегантная женственность. Ему был нужен кто-то похожий на дорогую мамочку. Что же он увидел? В ней? Ему пришлось закрыть глаза, чтобы вернуться в ту самую комнату, увидеть ее на той сцене, вслушивающейся в стоны влюбленной парочки. - Нет, - прошептал он. Это было слишком. …Он вспомнил тот день, когда они поссорились из-за рабочего стола в отделе «Секретные материалы». Тот день, когда она отправилась в Филадельфию. …Она была мрачной, раздражительной, взбунтовавшейся. Злая на него, злая на весь мир. Испуганная и отчаявшаяся найти выход. Незадолго до этого она получила загадочное послание от Леонарда Беттса. «Это моя жизнь, Малдер». Такое непоколебимое утверждение. С одной стороны, сомневалась ли она в этом? С другой, желала ли отдать свою жизнь, свой контроль кому-то другому? Она хотела уступить. Да, да, да. А он не услышал ее… И все едва не закончилось трагедией. Но сейчас он этого не допустит. Даже если ему придется быть жестоким с нею. ***** Тот, кто хотя бы раз в жизни пережил бессонную ночь, знает, что рано или поздно наступает момент кризиса. Не хочется ничего, кроме как упасть и спать, спать беспробудно. Малдер со вздохом посмотрел на часы. Пять двадцать утра. Самое время хоть немного поспать, но он понимал, что это невозможно. У Малдера была странная привычка терять всякую потребность во сне во время расследований. Даже сознавая, что мозгу нужен перерыв, он был не в состоянии заснуть. Он взглянул на хранивший равнодушное молчание телефон. Малдер ненавидел себя за то, что во время профилирования так остро нуждался в чужих мыслях. За то, что не справлялся с этой зависимостью, даже зная, что тем самым ставит свой разум под угрозу. Не в состоянии более выносить духоту и тишину квартиры, он отправился в душ. «Билл Скалли был тысячу раз прав. Я должен был пустить себе пулю в лоб». Малдер выключил воду и потянулся за полотенцем, с удивлением обнаружив, что дрожит, несмотря на горячий пар, наполнивший ванную. Чувство омерзения к себе тошнотворным комком клокотало в горле. Он поймал себя на мысли, что если бы сейчас сюда вошла Скалли, он сделал бы то, о чем мечтал тот отморозок, когда увидел ее в том клубе - оттрахал бы ее и, возможно, вдобавок преподал бы урок пристойного поведения. Чтобы увидеть отражение страха и покорности в ее глазах и обрести, наконец, покой. Малдер помотал головой и с силой махнул кулаком о стену. Еще чуть-чуть, и он больше не сможет себя контролировать. Глаза слипались, но все же он не мог позволить себе закрыть их хотя бы на мгновение. Он боялся, что, открыв их снова, может осознать себя в большей степени Маркусом Берксом, нежели Фоксом Малдером. Этот тип достаточно просочился ему под кожу. Черт бы побрал Паттерсона, черт бы побрал Оксфорд! Его слишком хорошо учили, а он был слишком прилежным и восприимчивым. Чересчур. Практически без сил он добрался до дивана в гостиной. Тело неохотно повиновалось командам. Он с отвращением огляделся. По полу были разбросаны документы и фотографии. Все еще сотрясаемый дрожью, Малдер откинулся на спинку дивана, оттолкнув от себя очередную порцию материалов. Сколько прошло с тех пор, как Стрелки звонили ему? День? Столетие? Забавно, он не чувствовал времени. Целиком погрузившись в изучение материалов, он перестал реагировать на внешний мир. Он с ненавистью посмотрел на разбросанные бумаги. Это невыносимо, немыслимо. Он должен отказаться от этого дела. Должен был с самого начала. Малдер с силой зажмурил глаза. «Пожалуйста, пожалуйста, я больше не могу. Можно, я больше не буду?» «…- Пожалуйста, пожалуйста, мама! Я больше не буду! - Я знаю, что ты больше не будешь, Фокс, но отец все равно хочет с тобой поговорить. Иди, он у себя в кабинете. Иди. - Нет, мама, пожалуйста, можно я не пойду? Пожалуйста, мама…». Он подогнул колени к груди, скорчившись, как будто от боли. Это слишком далеко зашло, так не могло дальше продолжаться. Он должен передать дело кому-нибудь другому - тому, кто не станет смешивать свои эмоции с чужими. Кому-нибудь, кому наплевать. «Не выйдет». Ему нужен был свежий воздух, нужно было почувствовать себя живым. Ему просто необходимо было побыть Фоксом Малдером какое-то время. Двигаясь практически на автопилоте, трясущимися руками он натянул джинсы, футболку, схватил ключи от машины и куртку и выскочил в коридор. «Все в порядке. Просто небольшая прогулка по городу». Он довольно долго колесил по улицам без всякой цели. Его сознание словно отключилось. «Искусство медитации по Фоксу Малдеру». … Малдер очнулся от громкого стука в стекло. Он вздрогнул, пытаясь не упустить те тонкие нити реальности, которые все еще связывали его с Малдером-человеком. Он с трудом заставил себя вернуться в реальный мир. Ему требовалась передышка. Подобные путешествия по закоулкам чужих душ, в которых кипели самые низменные человеческие страсти, выматывали и ослабляли его. Как и в собственной квартире, он не сразу сориентировался, где находится и что происходит. Первым пришло осознание того факта, что машина стоит без движения с выключенным двигателем. Судя по всему, довольно давно. Стук в стекло повторился, на этот раз более настойчиво. Кажется, кто-то позвал его по имени. Малдер медленно повернул голову, посмотрел на неясный силуэт здания. Был яркий солнечный день. Он моргнул, и силуэт сделался четче, обретя фокус. Он почувствовал, как его сердце сделало кульбит под воздействием узнавания и волнения. Дом Скалли. Это дом Скалли. - Агент Малдер, вы меня слышите?