Мохито

— Как странно, Гарак, — на очередном ужине Джулиан не сводил с него глаз, и внимательность эта, сочетаемая с почти враждебной нервозностью, заставила Гарака насторожиться, — как странно, но работы Томаа мало напоминают то, что я уже прочёл. Я бы сказал, они словно вообще о другом. — О чём же, любезный доктор? — Гарак знал, что улыбка со стороны должна показаться непринуждённой, может, только каплю ироничной, но Джулиан сощурился так, точно раскусил игру. — О, конечно, там тоже речь о любви. Но восхитительно метафорично, в то время как Мело Тимет говорил об отношениях пусть завуалированно, но более чётко, а уж Лару Тидал и вовсе уделил значительное место описанию вполне понятного процесса… Отчего, Гарак? Отчего вы выбрали Томаа? — Джулиан потянулся к бокалу, куда не так давно Кварк плеснул какого-то ромуланского коктейля, но отодвинул его в сторону, будто вспыхивающая искорками оранжевая жидкость была непригодна к питью. — Знаете, на что это было бы похоже, если бы мы касались, допустим, военной тактики, а не невинной литературы? — Я весь внимание, — Гарак не переставал улыбаться. Более того, улыбка окончательно примёрзла к его лицу. Джулиан впервые с момента знакомства выглядел… угрожающим? Нет, опасным. Пожалуй, его всё ещё нельзя было бы отнести к прямым угрозам, но определённая опасность сквозила в его позе, глазах, в том, как он переместил руки, складывая ладони в замок. — Ложный след, — Джулиан усмехнулся. Казалось, он торжествовал. И в этот самый момент Гарак расслабился и снисходительно взглянул на него. — Джулиан, — начал он вкрадчиво, одновременно просчитывая, какую линию поведения выбрать лучше, — вы медик и, вне всякого сомнения, понимаете, что наши чувства определяются биохимически. В них так много мельчайших частиц… Эндорфин, например, — пришлось сделать над собой усилие, чтобы ничто в лице ни капли не дрогнуло. — Но всё же вы должны понимать — не только физические моменты сопровождают взаимоотношения, связь лежит не только в физической сфере. Это соприкосновение разумов, если уж вам кажется ненаучным термин «душа». Что есть душа, Джулиан? Отчего ей такое внимание уделяется во многих культурах, во всех краях Вселенной? Вы ищете ответ на очень объёмный вопрос, я всего лишь стараюсь помочь вам посмотреть под разными углами. Не оскорбляйте меня подозрениями в том, что я — отчего бы? — даю вам ложный след. Было не похоже, что Джулиана хоть сколько-то убедила эта речь. Он пробарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями, но заговорил спокойно: — В некоторых статьях упоминается, что родственные души ощущают боль друг друга. Если опираться на произведения Дагаза, то получается, что это касается совсем не только боли, но и других чувств. Счастье, радость, тревога, наслаждение и страх — всё так или иначе делится на двоих. Гарак, а вы испытывали что-то подобное? — Кажется, я уже упоминал, что не намерен становиться вашим подопытным, — Гарак отпил глоток рокассанского сока. — Моё мнение на этот счёт ничуть не изменилось. — И всё же, — Джулиан отчего-то оказался до назойливости настойчив, — она жива? Вы ведь не лишились её, покинув Кардассию, не разлучены со своей родственной душой? — Какой странный вопрос и нелепое предположение, — проворчал Гарак. — Почему вы спрашиваете? — Как, должно быть, это было бы удобно, — продолжал Джулиан, теперь глядя в сторону. — Если взаимная связь почти сравнима с телепатией, если ей не страшны расстояния, то родственные души идеальны для шпионских миссий, например. — У вас удивительная фантазия для медика, — не сдержался Гарак. — Отчего вы выбрали именно это поприще? Вам пристало бы заняться совсем другими областями с такими-то способностями. — Я хочу спасать жизни, а не уничтожать их, — спокойно ответил на это Джулиан и мягко улыбнулся. Напряжение схлынуло. Гарак с удивлением отметил, что, похоже, эмоции контролировать стало труднее, чем прежде. Дисциплина разума, которой так славились кардассианцы, перестала его выручать! Это был очень тревожный симптом, но времени обдумывать его прямо сейчас не осталось: Джулиан смотрел на него с чистой и очаровательной улыбкой, он явно ожидал какой-то реакции. — По-настоящему достойный ответ, — Гарак отсалютовал ему бокалом. — Что ж, давайте вернёмся к литературе. Быть может, вы обратили внимание на героя второго плана… — Гарак, — прервал его Джулиан, — так всё-таки… вы делили с кем-нибудь чувства? — О, Джулиан, позвольте некоторым тайнам прятаться под покровом, не обнажайте их сразу, — Гарак выдержал чересчур заинтересованный взгляд. *** Вернувшись к себе, Джулиан немало времени провёл в душе, пытаясь успокоиться. Весь вечер ему хотелось зацепить Гарака, он перешёл все границы, какие только сам для себя устанавливал, он… был навязчивым и излишне наглым, но не мог остановиться, не мог взять себя в руки. Анализируя тексты произведений, которые он уже успел прочитать, он старался оставаться объективным, излагать лишь факты, чувствуя, что в сходных паттернах кроется нечто важное. И сегодня ночью следовало продолжить, но отчего-то мысли занимало другое — что если Гарак действительно шпион, а его родственная душа, где-то на Кардассии, получает информацию благодаря связи и передаёт её дальше?.. Едва только задумываясь об этом, Джулиан чувствовал, как где-то внутри закипает гнев, и понять самого себя оказалось непросто. Сон, конечно, сбежал, Джулиан предчувствовал, что утром снова окажется мишенью для насмешек и Джадзии, и О’Брайена, а Сиско только неодобрительно хмыкнет в его сторону. Но перестать размышлять он не мог, как не получалось теперь выкинуть из головы Гарака. Сев на постели, Джулиан прикрыл глаза, сосредотачиваясь, а затем приказал: — Компьютер, продолжить «Исследования кардассианской литературы», озвучить последние выводы. — Таким образом, выявлены следующие закономерности: все произведения имеют ряд общих моментов, которые следует признать ключевыми. Предложение напитка — очевидная дань культурной традиции и жаркому климату. Буквально — предложение жизни, так как влага — это основное условие функционирования организмов. Скорее всего, мало относится к теме самих родственных душ, но может подчёркивать некую церемониальность, характерную для кардассианской культуры. Ночь вместе — вероятно, именно тогда и происходит узнавание. Разделение мыслей и чувств как подтверждение заключённой связи. Прослушав, Джулиан поморщился. Как так получалось, что о традициях он, даже ничего особенно не зная, мог рассуждать много дольше, чем о заключении связи? Неужели ни в одном из произведений нет никаких упоминаний? Неужели он пропустил что-то важное?.. Задумавшись, Джулиан почему-то опять вспомнил самую первую встречу, свою глупую взволнованность и радость. Наверняка над ним посмеивались все — начиная от Джадзии и заканчивая Кирой. Все они. Навалилось ощущение бесконечного одиночества. Джулиан вздохнул и заговорил: — Компьютер, продолжить запись. Возможно, я делаю слишком поспешные выводы или недостаточно внимателен при чтении. Однако, если опираться на труд Дагаза Томаа, можно заключить, что между родственными душами вероятно установление крепкой телепатической связи. Остаётся открытым вопрос, какую информацию можно передавать таким образом и насколько чётко она будет восприниматься адресатом. *** «Не позволять эмоциям мешать работе», — сказал себе Гарак, но в то же время он не мог отрицать, что сегодняшний вечер взволновал его. Джулиан всё же обладал цепким умом. За внешней безалаберностью и почти подростковой наивностью оказался спрятан словно бы ещё один слой личности. В докторе Башире крылась тайна. Гарак не собирался оставлять это без внимания. Приходилось напомнить себе об осторожности — в который раз? — и… попытаться отыскать изъян в крое этой маски. Не может быть, чтобы Джулиан не утаивал чего-то любопытного, не может быть, чтобы он скрывал это так тщательно, чтобы Гарак не сумел добраться до сути. Однако проникнув в закрытые файлы станции, Гарак вдруг остановился, ощутив полную бессмысленность своих действий. Чего он добьётся? Что за козыри может получить на руки? А главное, чем они помогут сейчас, в его положении? Усмешка получилась кривой и печальной. Это всё тлен, прах. На этой холодной станции, вдали от Кардассии он почти перестал быть кому-то нужен. Прежних высот не достичь. И если его ещё вспоминают, то только как досаждающую занозу, которую нужно как-нибудь при случае убрать вовсе. Вернулась мысль, что Джулиан может оказаться орудием совершенно случайно. Человеческое тело, человеческий разум так хрупки. Возможно, где-то внутри этого в высшей степени наивного и преисполненного чувства долга доктора дремлет программа, которая запустится в тот самый миг, когда Гарак поверит, что перед ним — родственная душа. Возможно, этот горячий интерес к явлению связи Джулиану навязан извне, привнесён в его разум. Этого не найти в личных файлах, этого не заметить со стороны. Гарак качнул головой, прежде он никогда не чувствовал настолько уничтожающей апатии. Никакого доверия невозможно. Он один на Deep Space Nine, от него отвернулась Кардассия. Скрасить своё одиночество можно лишь праздными разговорами, да и только. Счастливый шанс… Это для игроков в дабо. Гарак вышел из системы, так и не открыв запрошенный файл.