Von Hass zu lieben einen Schritt

Иду по коридору, приподняв подол платья, чтобы не упасть. Сейчас надо спуститься вниз и показать себя, как истинную принцессу. Надо заработать уважение некоторых семей, которые помогут мне в один прекрасный день уничтожить отца и брата, пока они не уничтожили все, что мне дорого. Перед тем, как спуститься на первый этаж, надеваю маску, украшенную камнями. Шаг. И по спине пробегает табун мурашек от страха. А что, если я сделаю что-нибудь не правильно? Глубокий вдох, и в лёгкие попадает кислород, а затем выдох, и из лёгких выходит углекислый газ. Я все смогу. Наконец успокоившись, я продолжаю спускаться. У меня все получится. Я сильная. Я должна. Ради мамы и Люка. Ради друзей. Ради Джейса. Последний шаг и я останавливаюсь напротив двери, которая тихо открывается передо мной. Глаза начинают болеть из-за яркого света, исходящего от хрустальной люстры. Огромное количество цветов находилось в комнате, но в основном красные и белые розы.       Красный цвет означает силу, а белый — чистоту души и ее непорочность, которой нет у этой семьи. Главные цвета семьи Моргенштерн — это золотой, чёрный и кроваво-алый. Золото показывает красоту утренней звезды, чёрный — небо, по которому звезда падает вниз, а кроваво-алый — символизирует кровь, которую этот род проливает ради достижения цели. Меня окружало огромное количество людей, которые смотрели на меня. Одни — с осуждением, другие — с сожалением, а третьи — с восхищением. В толпе замечаю знакомые платиново-белые волосы, которые просто нельзя не увидеть. Поднимаю голову вверх и иду прямо к Джонатану, держа спину прямо. Через вырез его маски, в глазах, я смогла увидеть какой-то недобрый огонек. — Замечательно выглядишь, Кларисса. Голубой цвет тебе к лицу, а так же он подчёркивает то, что ты относишься к великому роду. Кстати, ты знала, что в прошлом говорили, что у аристократических семей «голубая» кровь? — Моргенштерн улыбнулся и протянул мне бокал с шампанским. Как раз то, что надо сейчас. Джонатану так шёл этот костюм, который сидел на нем великолепно. Даже придавал какое-то величие. — От твоих слов мне захотелось снять это платье. — наши взгляды с Джонатаном встретились. Мой такой изумрудный, как весенняя трава, и его — чёрный, как вороное крыло. И от этого взгляда по спине прошел разряд тока. — Ты всегда можешь это сделать, только лучше в моей комнате. — опять дьявольская улыбка и высокомерный взгляд. Моментально заливаюсь румянцем, а Себастьян это замечает и начинает смеяться. Черт бы его побрал. Я решила просто промолчать, выпив бокал шампанского до дна, и поставила на стол, который находится за нами. Слабенько. Хочу выпить что-нибудь покрепче, чтобы унять душевную боль, которая нарастает в груди. Она появилась в библиотеке, когда Валентин упоминал близких мне людей. И сейчас, когда я смотрю на семьи сумеречных охотников, которые вынуждены терпеть все это, то мне становиться ещё хуже. Они словно куклы, вынужденные делать все, чтобы выжить. — Леди и джентльмены, прошу минуточку внимания, — сотни взглядов переместились на Валентина, стоящего с таким же бокалом шампанского. Беру ещё один бокал, потому что, похоже, что старший Моргенштерн собрался говорить речь. — Больше двух тысяч лет семья Моргенштерн была самой великой среди остальных семей сумеречного мира. Три месяца назад мы смогли прийти к власти, а так же доказали, что имеем полное право носить королевский титул. И теперь я хочу официально объявить своих детей наследниками престола, — все взгляды переместились на нас с Джонатаном. Чтобы соответствовать словам Валентина, приподнимаю голову вверх и делаю вид, что смотрю на всех свысока. Судя по довольному взгляду отца, его устраивает мой внешний вид. Прекрасный снаружи и совершенно разбитый внутри. — Мой старший сын — Джонатан Кристофер Моргенштерн и младшая дочь — Кларисса Адель Моргенштерн. От того, как на нас смотрели, хотелось быстрее выйти из комнаты. На меня смотрели, как на предательницу. Три месяца назад я так же, как и остальные, сражалась за свободу против родного брата и отца. Тогда я клялась, что отреклась от эгоистичного немецкого рода Моргенштерн и приняла благородную английскую фамилию Фэирчайлд, как и моя мать. А что теперь? Я стою рядом с человеком, у которого руки запачканы по локоть в крови невинных. Я предала этих людей, по их мнению, но это не правда. Я все ещё готова устроить революцию, свергнуть Моргенштернов с престола и дать свободу людям. Мне только нужны союзники. Внутренний голос шептал мне и так сильно перебивал слова Валентина, который опять начал говорить. Но ты же тоже Моргенштерн. Ты готова убить собственную семью для достижения цели. Чем ты лучше их? Ты от мозга до костей истинная наследница рода и даже кровь у тебя такая же темная, как и у них. Пока никто не видел, я зло сжала кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь, а костяшки побелели. Я не такая, как они. Я борюсь за свободу и справедливость, а не за власть. Валентин закончил тост, и мы все подняли бокалы вверх, после чего выпили их содержимое. После сожалеющих взглядов я понимаю, что если раньше я просто безумно хотела помочь своим близким, то теперь просто обязана спасти их и всех людей, которые страдают от тирании Валентина. Я нашла рюмку коньяка и успела ее выпить до того, как ко мне подошел Монгенштерн-старший. — Молодец. Ты произвела на всех впечатление, — сказал он с холодной улыбкой, потягивая портвейн из бокала. Недовольно фыркаю и отворачиваюсь. Конечно, произвела впечатление. Такой же эгоистичной и избалованной девчонки, как и все члены этой семьи. Единственное, что успокаивает, так это то, что Джонатан куда-то ушел, потому что не такое давление. Один взгляд черных глаз я могла вытерпеть, но никак ни два, причем одновременно. — Спасибо. Я сделала все, как ты и хотел, — мы стояли и говорили, как будто мы не отец и дочь, а какие-то деловые партнеры, обсуждающие общие дела. Мой голос даже не дрогнул, пока я говорила. — А где семья Карстаирс? Я думала, что они тоже появятся. — Они не смогли. Точно так же, как и Блэкторны. — Валентин кидает на меня косой взгляд. Думает, что я собралась что-то предпринимать. Нельзя, чтобы он что-то заподозрил и начал искать подвох во всех моих действиях. — Я просто подумала, что они тоже известная семья и должны будут появиться. Да и мне было бы приятно пообщаться с Эммой Карстаирс, потому что ваша компания с Джонатаном загоняет меня в депрессию, — вроде отговорка подействовала, судя потому, что все напряжение между нами ушло, и он даже улыбнулся. — Обидно было, сестричка, — появившийся за моей спиной Джонатан испугал меня, и я сразу отступаю в сторону. Нельзя же так людей пугать. Кидаю на него злобный взгляд, а он улыбается, как чеширский кот. Не будь здесь огромного количества людей, то я бы уже дала ему подзатыльника, ведь жизнь меня ничему не учит. Сначала издеваюсь, а потом прячусь и молю о пощаде. Я очень логичная девушка. — Пойдем, потанцуем. Он протягивает мне ладонь, а я выгибаю бровь от удивления. Танцевать с ним? Неужели Джонатану захотелось остаться без ног? Ну что же, устроим братцу веселье, которое, я надеюсь, запомниться ему надолго. Протягиваю ему руку, а затем мы оба выходим в центр комнаты. Джонатан делает поклон, а я реверанс, и после этого мы начинаем танцевать. Его рука лежит на моей лопатке, что вызывает небольшое отвращение. Он не должен касаться меня, но поиграть то хочется. Даже не успев сделать шаг, случайно наступаю ему на ногу, а затем это продолжается на третьем, пятом шаге и так далее. В его глазах сияет огонек гнева, а я делаю невинное лицо, но потом он все же решает отыграться. Переместив руку на талию и резко сделав шаг в сторону, он заставляет меня отклониться назад, выгнув спину дугой, а затем опять возвращает. Я этого не ожидала, и чтобы больше не напроситься, мы просто танцуем. Атласный подол платья шуршит, когда касается мраморного пола, а образы гостей расплываются из-за того, как мы быстро движемся в танце. Почему-то именно в этот момент я позволила себе расслабиться и забыть обо всем. Мы так превосходно танцевали, что у меня просто дух захватывало, и создавалось впечатление, что мы летим. И как только музыка заканчивается, то мы останавливаемся на том же месте, где и начали. Этот момент как будто перенес нас в другую вселенную, оставив все переживания в этом мире. Скорее всего просто алкоголь дал в голову. Возвращаюсь на то же место, только Валентина уже здесь не было. Он общался с главными последователями круга и, скорее всего, строил козни против обитателей сумеречного мира, или сумеречных охотников, которых еще не нашли. — Все слишком вычурно и пафосно. Вы так не считаете? — Ко мне подошла прекрасная девушка с длинными волосами цвета спелой пшеницы и небесно-голубыми глазами. На ней было прекрасное золотое платье с прекрасной вышивкой из бисера. Она была похожа на греческую богиню, сошедшую с картинок из книг по мифологии. На ее правой руке красовалось серебряное кольцо с волнами. Бренвелл. — Мое имя Лидия Бренвелл, и мы вроде как кузины по линии твоей матери. — Мама рассказывала про тебя и про линию семьи Фэирчайлд-Бренвелл. — Мило улыбаюсь ей, как и она мне. Только моя улыбка не настоящая, а фальшивая, в отличии от ее. Она протягивает мне бокал с вином, и я принимаю его. — На самом деле, я пришла не для того, чтобы вести беседу о том, как здесь все фальшиво и пафосно. Мне нужно поговорить с тобой наедине, там, где никто нас не увидит. — Вот это уже поинтересней. Ставлю бокал на столик, и мы с Бренвелл выходим из комнаты. Идем по тихому коридору и выходим в прекрасный сад. Огромное количество цветов окружает нас и дурманит своим сладким запахом. Мы проходим в беседку, и тут начинается серьезный разговор. Она протягивает мне конверт, на котором было аккуратно выведено мое имя. — Это просил тебе передать Джейс. Мы с ним и с Лайтвудами поддерживаем связь. Под "мы" я подразумеваю еще семью Карстаирс, Блэкторн, Пенхаллоу, Розалес и остальные. Мы образовали свой, скажем так, партизанский отряд против твоего отца. И нам нужна информация о том, что происходит в этом доме, чтобы спасти всех. Можно ли рассчитывать на твою помощь?– Я застыла в раздумьях. Что мне ответить? Согласиться? Если соглашусь, то Валентин убьет их всех, как только об этом узнает. Уверена, если у него появится хоть малейшее сомнение на счет меня, он будет следить за мной. Даже если отец не заметит, от Себастьяна ничего не скроешь. И тогда он все расскажет Валентину. Но отказаться я тоже не могу, это будет предательством. – Я готова помочь вам, но... Если Валентин узнает, то убьет всех. – Клэри, не волнуйся, мы все будем очень осторожны, – я знаю, что они будут осторожны, но это вряд ли поможет. Она активно взмахнула руками и посмотрела на меня крайне серьезным взглядом. Тем не менее, другого выбора у меня нет. – Так что ты знаешь на данный момент? – Пока ничего. Хотя, Валентин что-то упоминал в разговоре с кем-то про армию демонов, но...– кинув взгляд за Лидию, я резко замолчала и посмотрела в глаза собеседнице. Затем тихо сказала не оборачиваться. Быстро спрятав конверт в потайной карман платья, я сделала лицо по проще и стала вести непринужденную беседу о погоде. Лидия ничего не понимала, но умело мне подыгрывала. Вскоре человек, которого я заметила вдали за спиной Бренвелл, подошел к нам. – Мисс Бренвелл, я украду у вас Клариссу,– Джонатан взял мое запястье и, крепко сжав, завел меня за угол поместья, где нас никто не видел. – Что ты задумала? – Я хотела отшутиться, но он был очень напряжен, поэтому я просто сказала: – Ничего. Мы просто разговаривали: обсуждали погоду, говорили о поэзии... Вот, например, я узнала, что у нас совпадают любимые авторы, мы обе любим Байрона, и еще...– я старалась говорить как можно серьезнее и молилась, чтобы он поверил в этот бред, но он резко меня оборвал. – Хватит! Ты понимаешь, что Валентин тебя второй раз не пощадит, будь ты трижды его дочерью! – Он еле сдерживал свою ярость, а я из всех сил пыталась не выдать свой страх. Руки похолодели, и вдоль позвоночника пробежал табун мурашек. Кое-как собрав все свои силы, я улыбаюсь, а Джонатан еще сильнее злиться. – С чего вдруг вообще такая забота? Ну убьет, и убьет. Тебе-то что? – Пытаюсь перевести разговор. – Ты хоть и дура, но все-таки моя сестра, – ответил он, и я не заметила насмешки с его стороны. Похоже, что он действительно волнуется обо мне, и я даже сказала бы, что не как о сестре. Его черные глаза внимательно изучали контуры моего лица. – Ты не ответила на мой вопрос, – черт. Я глубоко вздохнула. – Мы правда вели исключительно дружескую беседу. Посмотри на меня, я что, похожа на самоубийцу? Я бы не стала так рисковать, – я сделала самое честное лицо, на которое только была способна, – и отпусти, пожалуйста, мою руку, а то синяк будет. – Он еще раз быстро пробежался взглядом по моему лицу и молча отпустил руку, не отрывая от меня своего пристального взгляда черных глаз, в которых было недоверие. Затем он так же молча удаляется, больше ничего не сказав. Я прислонилась к стене и сползла по ней вниз. Что теперь будет? Поверил он мне, или же нет? Поднимаюсь и поправляю небесно-голубую атласную юбку. Перед тем как вернуться обратно, я пытаюсь восстановить дыхание, потому что оно было, как у загнанной лошади. Осматриваюсь по сторонам, потому что мне не нужны неприятности. Аккуратно отодвигаю веточку сирени, от которой исходил прекрасный сладкий запах, и выхожу в сад. Около беседки совершенно никого не было. Похоже, что Лидия ушла, чтобы не рисковать жизнью. Я прошла обратно в зал. Не знаю, какие изменения я ожидала, но все оставалось таким же, каким было и до того, как я уходила. Все так же блестит и сияет. Все те же натянутые и фальшивые улыбки от окружающих, которые держат за своими спинами кинжалы и в любое время готовы их использовать. Возле французского окна я замечаю Кристофера и Валентина. Мое сердце учащенно забилось, о чем они разговаривают? По их улыбкам и непринужденному виду могу сказать, что разговор точно не о предательстве семьи. Я пошла на поиски рюмки коньяка, дабы унять волнение. Нужно напиться, чтобы успокоить свои нервы. Проглотив янтарную жидкость, я начала немножко кашлять, потому что коньяк обжигает горло. Поворачиваюсь обратно и осматриваю зал. Лидии нигде не было. Она, скорее всего, ушла, как и большинство гостей. Многие уже расходились. Я тоже решила уйти. Но возле выхода из зала меня догнал Морнгенштерн-младший. – Ты куда? – он аккуратно дотронулся до моей кисти и не отпускал. Голова начинает кружиться, но я кое-как умудряюсь стоять ровно. – У меня болит голова, – после этих слов я освобождаю руку от захвата Джонатана и быстро ухожу, направляясь к себе в комнату. Провожу ладонью по своим рыжим волосам, которые лезут в лицо и их приходится часто убирать. Голова кружиться, и меня начинает немножко шатать. Приподнимаю подол платья и снимаю эти надоедливые туфли, от которых уже болят ноги. Захожу в комнату и кидаю туфли в дальний угол комнаты. Дергаю за ниточки корсета и расшнуровываю его, после чего платье летит туда же, где и туфли. Я так устала за день. Нужно все еще раз обдумать завтра. Запрыгиваю в кровать и закутываюсь в него как гусеница, после чего проваливаюсь в царство Морфея.