Выкорми ворона, и он выклюет тебе глаза

«В странное время нам довелось жить, добрый друг, — короли мрут, как мухи!» © Две птицы опустились на одно дерево. Одна вкушает сочные плоды, другая сомневается, что плоды отравлены. Какой из них лучше? Третьей, что сидит на каменистой почве подле корней, ей нечего выбирать, она спокойна. От некоторых действий в жизни следует воздержаться. © «Притчи о невозможном.» Медведь — умный, хитрый и чрезвычайно опасный зверь огромной силы и ловкости. Охотнику обычно приходится прилагать много усилий, чтобы найти берлогу зверя, вытравить его оттуда, а затем убить. © «Сборник некоторых замечаний и предупреждений о Королевской Охоте и её особенностях, собранный Сиром Быстроногим и его верным другом и соратником Сиром Метким». Стоило Артуру переступить порог, Вортигерн обвил его тело руками и притянул к себе, внимательно и чутко заглядывая в глаза. — Как прошёл день? — проворковал дядя, осторожно, но настойчиво, помогая королю избавиться от парадной одежды и отстёгивая тяжёлый ремень с ножнами. — Лорды успели тебя смертельно утомить? — Они бесконечно боятся, — согласно вздохнул племянник, — потерять свои земли, грядущей войны с северянами, боятся за свои титулы, которые я могу отобрать. Трусы всегда весьма утомительны, — Артур с лёгким удивлением следил за Вортигерном, заботливо складывающим его одежду и оружие в сундуки. — Не все могут похвастаться твоей слабоумной отвагой, — дядя иронично приподнял бровь и тут же себя одернул. Ухмылка на его лице в мгновенье превратилась в радушную улыбку. — Теперь ты понимаешь: захватить власть и править — не одно и то же, — рассудительно заметил он. — Первое приносит удовлетворение, второе массу неудобств, — согласился Артур. Король помнил об обещании, данном этим утром, таком сладком и манящем, что он считал каждую минуту, отделявшую его от личных покоев, где его ожидало нечто большее, чем всё, о чём он когда-либо мечтал. Артур сел на кровать, облокотился руками на мягкий матрас позади себя и с жадностью посмотрел на дядю в одних лёгких штанах, шнуровка которых с трудом удерживала ткань на бёдрах, открывая низ впалого живота и тазовые косточки под молочной кожей. Вортигерн не знал труда, давно не участвовал в битвах и не сидел в седле, его кожа была мягкой, белой и гладкой, под ней тонким узором просвечивали венки голубой крови. Глаза дяди нехорошо блеснули алым в темноте комнаты, освещённой лишь мягким и слабым пламенем свечей. Вортигерн, как домашний кот, одним плавным движением оседлал бёдра племянника, сжимая их между колен и оказываясь опасно близко. Артур тяжело выдохнул, его нетерпеливое желание было для Вортигерна как на ладони, он без труда читал его: племянник походил на детскую книжку, с большим количеством ярких, искусных картинок, но с гораздо меньшим содержанием слов. — Я преподам тебе урок политики, — прошептал Вортигерн и оставил долгий поцелуй на сильной шее. Возле кадыка появилась розовая метка, которая вскоре должна приобрести насыщенно лиловый оттенок. Артур блаженно закрыл глаза, благосклонно принимая ласки от желанного дяди. — Что отличает хорошего короля?.. Тонкие пальцы огладили твёрдые мышцы рук, Вортигерн оставил пару дерзких укусов на сгибе плеча, за что широкая ладонь предупреждающе опустилась ему на затылок, немного оттягивая назад. — Справедливость? — хрипло предположил Артур. — Твой прадед Уильям Третий, прозванный в народе «Добрым», был справедлив. Однажды, после покушения на его жизнь, он отпустил крестьянина, подосланного к нему, лишь потому, что он выполнял приказ своего господина и не был с ним в ссоре лично, — Вортигерн плавно опустился на пол, устроился между разведённых ног племянника и мягко прикусил сосок, ласково поглаживая ладонями стальные мышцы пресса, заставляя Артура рвано и часто дышать. — Следующей ночью этот крестьянин завершил своё дело, зарезав короля во сне. — Сила? — снова предположил Артур, удивляясь своей способности к размышлениям: горячий язык Вортигерна только что оставил влажную дорожку внизу живота, у самого пояса штанов. Дядя посмотрел снизу вверх с осуждением: — Твой внучатый дядя со стороны матери — Дорон Храбрый имел огромное войско и пал от рук шлюхи. Мордред имел зачарованное войско и пал от одного клинка, про меня тебе и так известно… — Вортигерн потерся щекой о внушительный стояк племянника, не спеша высвобождать его из грубой ткани штанов. — Мудрость?.. — Артур терял последние крупицы самообладания, он никогда не видел дядю таким: чарующим, соблазнительным, словно пряная восточная сладость, словно терпкий опий; мягким и ластящимся к коже, словно струящийся по телу шёлк; дурманящим и отбирающим последние крохи рассудка, словно самое лучше вино из виноградников с южных берегов. — У всех правителей есть мудрые советники, полные библиотеки древних книг, и всё равно только двое королей из рода Пендрагонов умерли своей смертью, — Вортигерн, наконец, развязал шнуровку чужих штанов и высвободил член, тут же накрыв внушительную головку ладонью. — Хороший правитель не доверяет никому, вот в чём его ценность… — Если бы всё это время ты учил меня в подобной манере, дядя, — Артур не выдержал, схватил Вортигерна за плечи и снова усадил к себе на колени, ощущая возбужденным членом чужую не менее заинтересованную плоть, — то увидел, каким способным учеником я могу быть… Надо отдать воспитаннику борделя должное, его язык вытворял нечто неописуемое, демонстрируя наивысшее мастерство. Вортигерн и не заметил, как в глубоком поцелуе начал сам тянуться к его губам. Артур медленно лёг на спину, укладывая дядю сверху на свою грудь и притягивая за бёдра ещё ближе. — Хочу тебя, — прошептал Артур в губы напротив и заботливо заправил выбившуюся каштановую прядь за ухо. — Я как твой меч, — так же тихо ответил Вортигерн. — У тебя всего два варианта: возьми меня или выбрось…* — Я выберу первый, — Артур поцеловал гладкую щёку и сжал ягодицы в ладонях ещё крепче. — Будь отзывчив, дядя, — попросил он. — Не скрывай своего удовольствия, — его пальцы скользнули в ложбинку между ягодиц, ласково массируя вход сквозь ткань штанов, которые уже съехали почти на середину бёдер, открывая белую кожу и ямочки на пояснице. Вортигерн отчаянно прикусил губу, он не рассчитывал, что зайдёт так далеко, он не хотел послушно прогибать спину под сильными руками, не хотел, чтобы его колени подрагивали от возбуждения, когда племянник, избавив его от последней одежды, коснулся сухим жаром ладоней обнаженной кожи ягодиц. Всё должно было закончиться гораздо раньше, но племянник не в первый раз рушил его планы. Артур по-настоящему обжигал. Возможно, боги, отметив избранность смертного, поместили в его кровь частичку огня — в кольце его рук, в заложниках у его нетерпеливых поцелуев было нестерпимо жарко, как в пекле. — Ты тоже этого хочешь, — шептал король, словно в бреду. Он бросил Вортигерна на спину, нависая сверху. — Прошу, не притворяйся. Дядя часто и загнанно дышал, его грудь лихорадочно вздымалась, щёки алели смущённым румянцем, наконец, его возбужденный член прижимался к плоскому животу. Всё было более, чем очевидно, но он цеплялся за остатки глупой гордости, не решаясь смириться. — Я не хочу принуждать, — ласково прошептал Артур, покрывая лёгкими, сводящими с ума своей нежностью, поцелуями шею, ключицы и плечи дяди. — Иначе я бы уже давно это сделал… Он взял в свою руку ладонь Вортигерна и протянул вниз. — Приласкай себя, не отказывайся от удовольствия, — мурлыкнул племянник, прикусывая мочку уха. Дядя прикрыл глаза и с тихим стоном провёл рукой по собственному напряжённому члену. Артур почувствовал прилив нового удушающего возбуждения. Только слепой в королевстве не знал, как король Вортигерн хорош собой. Длинная изящная шея, мраморно-белая кожа, узкие бёдра, плоский живот, натренированное гибкое тело, и, Артур мог подтвердить это при полном составе Мудрого Совета, без одежды он был ещё прекраснее и обезоруживающе соблазнительнее. Артур смотрел и старался оставить вечный слепок в своей памяти того, как Вортигерн нетерпеливо прикусывает губу, томно и с мольбой взирая на своего мучителя, жемчужную испарину, покрывающую напряжённое тело и скользкую, набухшую от возбуждения головку, мелькающую в его кулаке. Вортигерн ласкал себя с каждой минутой всё быстрее и жёстче. Артур накрыл его руку своей, заставляя сбавить темп, он тут же громко и обиженно застонал. — Я могу дать тебе больше, — голос племянника слегка подрагивал, — если ты позволишь… — У меня есть выбор? — слабо улыбнулся дядя. — Да, — уверено выдохнул Артур. Его собственный член болел от возбуждения, хотелось грубо взять, трахнуть бывшего короля, как бордельную шлюху, до звонких шлепков бёдер, чтобы тот просил войти ещё глубже, сильнее, жёстче, чтобы его непристойные стоны, срывающиеся на беспомощный хрип, услышал весь замок… Но Артур держался из последних сил, на железной воле и нечеловеческой выдержке. Вортигерн, не отрывая горящий взгляд от племянника, поднёс указательный и средний пальцы к губам, он чувственно и глубоко взял их в рот, втягивая щёки и обсасывая с удовольствием и чрезвычайной тщательностью. Артур издал болезненный стон и до боли пережал свой член у основания, не давая себе кончить раньше времени. Этот стон превратился в хрип раненного зверя, когда Вортигерн, широко раздвинув ноги, медленно ввёл в себя сначала один, а затем второй палец. — Ты… Не хочешь помочь мне?.. — с трудом проговорил он. Вид его длинных пальцев, скрывающихся внутри, приковывал к себе намертво. Артур быстро схватил кувшин с эфирным маслом, дальновидно припрятанный под кроватью, камфора тонким ароматом наполнила комнату, и Артур медленно, стараясь прочувствовать каждое мгновение, добавил к пальцам Вортигерна свои. О боги… Внутри него было невозможно горячо, влажно и узко. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, подумал Артур, сцеловывая с губ дяди протяжные стоны, которые становились всё чаще, и которые тот уже не пытался скрыть. Их пальцы внутри не спеша, осторожно растягивали горячие стенки, заставляя обоих терять и без того жалкие остатки терпения. Вортигерн позабыл свою цель. Его глаза застелила пелена желания, какого раньше он не испытывал, его тело превратилось в легкоплавкий металл, что растекался в нужную форму от соприкосновения с жаром Артура, и ему впервые хотелось подчиниться. Его племянник смог получить то, чего хотел, в полной мере. И всё же, Вортигерн собрал последние силы, толкнул короля коленом в живот и перевернул его широкоплечее тело на спину, тут же опускаясь сверху. Сжав коленями его бока, он лёг на широкую грудь, прогнувшись в пояснице, и потерся ягодицами о напряженный член. — Я всё равно буду сверху, — прошептал Вортигерн, заключая сделку со своей совестью. Артур не возражал, он вообще утратил дар человеческой речи, когда дядя, не отрывая взгляд от глаз племянника, полных чистого обожания, завёл руку за спину, направляя в себя и медленно насаживаясь на его твёрдый, горячий член. Вортигерн растеряно охнул: внизу слегка саднило, но тянуло приятно и сладко, головка внутри него упиралась точно в местечко, посылавшее волны наслаждения по всему телу, массируя его и заставляя насаживаться с каждым разом всё быстрее, жёстче и глубже. — Мне никогда не было так хорошо, — хрипло признался Артур, он грубо схватил тонкую шею за загривок и подмял дядю под себя, снова нависая сверху, вдавливая его в матрас, разводя длинные ноги как можно шире. Он брал его всё быстрее, наращивая темп и не отводя взгляда от раскрасневшегося лица напротив. — Я буду любить тебя каждую ночь, — Артур коротко целовал его губы между толчками, — глубоко и жадно, отнимая все силы, — обещал он, пока Вортигерн шипел и стонал под ним, с силой царапая бёдра племянника. — Я сейчас… — он не успел договорить, его член дёрнулся в чужой руке, выплёскивая семя. Широко раскрыв рот в немом стоне и крепко зажмурившись, Артур кончил следом и тяжело опустился на чужое плечо, придавливая Вортигерна неподъёмной тяжестью сильного тела. Дядя не возражал, он не мог даже пошевелиться, ему было слишком хорошо. Ночь тяжёлым темно-синим покрывалом, не спеша, окутала Камелот. Перед дождём влага парила в воздухе незримыми каплями, мешая сделать свободный вздох; беспокойные голоса на внутреннем дворе замка постепенно стихали, рабочие покидали свои места, из пекарни напротив струился сдобный аромат свежей выпечки. Вортигерн вдохнул полной грудью эту смесь запахов, к которой примешивались — терпкий аромат разгоряченных тел и особый запах Артура: полынь, мокрая земля и копчёный дым костра. Вортигерну больше ничего не хотелось, только лежать вот так, в безопасности, наслаждаться тёплой весенней ночью и ждать лето… Лишь спокойствие, мирное и вечное. Воздержаться от выбора порой полезнее, чем сделать его. Он уже почти провалился в ленивый сон, когда краем глаза уловил мелькнувшую рядом знакомую чёрную тень. — Время пришло, — прошипел голос, исходивший отовсюду. Под потолком уродливой птицей притаился Тевтат, его мерзкое тело окружали роившиеся, как навозные жуки, летучие мыши, наполняя ночной воздух противным шелестом кожистых крыльев. — Уходи, сделки не будет, — как можно спокойнее ответил Вортигерн. Артур рядом недовольно зашевелился и вопросительно посмотрел на дядю: — Ты что-то сказал? Тевтат заскрипел зубами, его чёрный рот прорезала спокойная улыбка. — Ты назвал время, дал слово, расторгнуть сделку с богами невозможно. - Тевтат осуждающе склонил голову на бок. - Немало любовников было убито в своих тёплых постелях. Смелее, мой король. Его чёрная тень медленно спустилась вниз и нависла над ложем. Вортигерн приподнялся, опасливо отпрянув назад. — Да что с тобой? — Артур встревожено следил за непонятным поведением дяди, он будто боялся кого-то в комнате. Артур посмотрел в ту же сторону, что и Вортигерн, но ничего не увидел. — Здесь нет никого, иди ко мне… — он улыбнулся и ласково протянул руки, но Вортигерн отполз ещё чуть дальше, сосредоточенно сжав губы, он смотрел куда-то за плечо племянника. — Ты сделаешь это сам или мне помочь? — Тевтат больше не церемонился, ему надоело ждать. — Ты не можешь меня заставить. — Заставить?.. — Артур насторожился, он снова посмотрел в ту же сторону, в которую смотрел дядя, и снова ничего не увидел. — Мне и не придётся, — стайка летучих мышей под потолком оживилась, и комнату наполнил пронзительный писк тысячи тварей. — Я лишь напомню тебе то, о чём ты успел забыть. Чёрная тень в мгновение ока оказалась за спиной Вортигерна, острые когти вцепились в обнаженные плечи, через порезы в его кровь влилась знакомая ярость, гнев, обида, невыносимое желание отомстить, отнять, заставить почувствовать ту же боль утраты, что причинили ему. — Человеческая память прихотлива и изменчива, — с сожалением прошипел Тевтат, — иногда следует её освежить. Всё стихло — копошение летучих мышей под потолком исчезло, как и уродливый бог в рваных лохмотьях. И только Артур всё ещё смотрел на него с беспокойством. — Всё хорошо? — снова осторожно спросил он. Что-то в дяде изменилось всего за несколько минут, его взгляд Артуру теперь казался совсем незнакомым. Вортигерн заметил неприметный кусочек стали, выглядывающий из-под подушки, и холодно улыбнулся: — Всё просто замечательно. Молодой король притянул дядю к себе за плечи: — На секунду мне показалось, что ты сходишь с ума, — признался он. — Что это было? Вортигерн ничего не ответил, он медленно уложил племянника на кровать, утягивая в их последний поцелуй. Удивительно, как конец способен придавать вещам особый смысл. — Люди напоминают стадо дикобразов, бредущих по холодной ледяной равнине, — оторвавшись от губ племянника, тихо проговорил Вортигерн. — Им холодно, они жмутся друг к другу, — холодное лезвие бесшумно прижалось к доверчиво открытой шее, — и колют друг друга своими иглами. Артур понял всё быстро. Он не смотрел на дядю с обидой или осуждением. Его лицо в мгновение наполнилось безразличной тоской. — Ты притворялся всё это время? — просто спросил он. Артур достойно принимал поражение, как и подобает королю. — Ты был честен со мной этой ночью? — снова спросил он, его руки нежно опустились на поясницу дяди. Артур не думал и не пытался его ударить или обезоружить. — Или всё это было ложью? — Не имеет значения, ты всё равно умрешь, — процедил дядя. — Ты думаешь, что накажешь меня смертью? — Артур закрыл глаза. — Ты уже наказал меня. Вортигерн зло сжал зубы, напряг каждую мышцу в теле, издал громкий отчаянный крик, размахнулся и одним скупым росчерком клинка полоснул по открытому горлу. Горячая кровь хлынула ему на руки, быстро впитываясь багровыми пятнами в белые простыни, она с безумной скоростью струилась вокруг, заливая обнаженную грудь Артура и постель, стальной запах наполнил комнату, заползая в ноздри и скрипя на зубах. Вортигерн устало выдохнул, роняя клинок на пол, он чувствовал, как ярость медленно отступала, уступая место удушающему ужасу и страху. Он будто опомнился ото сна, и тут же попытался зажать рану рукой. Племянник смотрел в потолок невидящим взглядом, отчаянно кашляя, кровь булькала в его горле, не давая сделать вздох. — Стража! —крикнул Вортигерн, не соображая, что он делает, но никто не откликнулся. Из зеркала в дальнем углу покоев на мягкий ворс ковра шагнул Тевтат. На нём больше не было чёрных, дурно пахнущих лохмотьев, его костлявое тело укрывала роскошная бархатная мантия с пурпурным подбоем, он опирался на корявую палку, из его рта снова показались кабаньи клыки. — Никто не придёт на помощь мёртвому королю, — прошипел бог. Стая летучих мышей вырвалась из-под его рук и окружила Вортигерна, поднимая вверх над раненым телом. — Да здравствует король! Уже теряя сознание, последнее, что увидел Артур, как тело Вортигерна окружило плотное живое чёрное облако, утаскивая прочь. Мир полон страданий, но все они блюдо пирожных рядом со смертью. Что может быть хуже, чем ничего?