Sweets for my sweet

      Сама до сих пор не могла понять, что движет ею и что заставляет раз за разом совершать одну и ту же ошибку, самостоятельно идя в объятия совсем неправильного мужчины. Того мужчины, который прилично старше неё. Того мужчины, на которого она даже смотреть не должна, ведь кольцо на безымянный палец ей надел его брат, принеся клятву вечной любви.       Кэролайн знала, что за кратким мигом удовольствия последуют долгие недели раскаяния, разрушающие её изнутри и вынуждающие снова и снова хвататься за голову, в попытке стереть из мыслей этот поступок, попросту вытравить его из своей памяти и отбросить в прошлое. Вот только это не так просто. Быть может, на словах она и готова была отказаться от тех постыдных чувств, что испытывала к старшему брату своего мужа, то на деле… на деле ею руководило глупое сердце, которое всё никак не могло определиться, кого же оно любит.       Даже сейчас… особенно сейчас, пока её муж задерживался на работе, прислав ей смс с просьбой не ждать его на ужин, она вновь медленными шагами поднималась в гостевую комнату, которую на пару дней занял Элайджа. Он уезжает уже завтра, а значит это последняя ночь, когда она может совершить очередную постыдную ошибку. Хотелось кричать, хотелось сбежать, вот только уже не могла это сделать. Попросту запуталась и всерьёз начала задумываться о том, что любить сразу двоих мужчин — норма. Быть может, неправильная, в некотором роде извращенная и порочная, но всё же норма. Её собственная норма.       Нерешительно постучав, она услышала тихое, но по привычке уверенное, разрешение войти. Ведь он уже знал, кто стоит за дверью, колеблясь всё же последние мгновения, прежде чем переступить черту, разделяющую их. И дело тут даже не в расстоянии и запрете, а в годах. Быть может, встреть его Кэролайн раньше, не стала бы жертвой той пылкой любви, что обрушивал на неё Клаус год за годом. Но он не умеет любить иначе. Он порой душит этой огромной любовью, даря ей слишком много обжигающей страсти и острых граней, тогда как ей порой хотелось ощутить уверенность, спокойный уют и опору, которые мог ей дать извечно расчетливый и кажущийся непоколебимым Элайджа, уравновешивающий вспыльчивую натуру своего младшего брата.       Холод дверной ручки приятно остужал чуть вспотевшие от нервозности ладони, которыми блондинка цепко ухватилась за металл, совсем нерешительно открывая дверь и заходя внутрь комнаты, ощущая тут же на себе внимательный взгляд карих глаз, которым он скользнул по её телу, скрытому всего лишь чёрным шелковым халатиком. Будто бы этой вещицей давала понять, что уговоры с совестью оставлены где-то позади, а осталось лишь в этот миг желание воспользоваться моментом, каждый раз заставляющим волнительно биться сердце в груди от осознания того, каким обманом она покрывает себя, вонзая нож в спину любимого мужчины… ещё одного любимого мужчины.       — Кэролайн, — тяжело вздохнув, произнёс он, закрывая книгу и кладя ту на прикроватную тумбочку, прежде чем подняться с широкой и мягкой постели, лишь бы подойти ближе, снова ведя со своими постыдными порывами войну.       И эта самая война, ему заранее известно, являлась абсолютно гиблым делом, которое всегда оканчивалась полной капитуляцией, а затем превращалась в сжигающее чувство вины, затопляющее его омрачённую душу.       — Я знаю, не стоило, — прошептала она, виновато потупив взгляд и дрожащими пальчиками потянувшись к тоненькому пояску, всего лишь одним движением развязывая некрепкий узел, удерживающий лёгкую ткань.       — Совсем не стоило, — согласно кивнул он, медленно приблизившись к ней вплотную и скользнув тыльной стороной ладони по её щеке, вынуждая взглянуть ему в глаза, чтобы разделить этот постыдный, не утративший свою сладость, краткий миг.       Коснувшись пальцами её подбородка и чуть сжав его, Элайджа снова мысленно завопил, прося себя остановиться, не совершать эту глупость. Вот только этот вопль заглушил стук собственного сердца и её горячее дыхание, которое он ощущал своими губами, склоняясь всё ближе к её лицу.       Он гулко простонал, стоило только ощутить вкус её губ своими губами, покрывая нежную кожу невесомыми поцелуями, прежде чем углубить его, отбросив предосторожности и позабыв о клятвах, не раз данных самому себе под покровом ночи. Кэролайн в ответ на это прикосновение прикрыла глаза, расслабляясь и притягивая его к себе за плечи, прижимаясь обнажённым телом к нему максимально близко. Ощущала крепость мышц на его руках, не скрытых тканью тонкой пижамной майки невинно-белого цвета, который казался совсем не к месту в этот момент мрачного порока.       Со всей накопленной в теле жадностью к его ласкам, она отвечала на его поцелуй, так отличающийся от поглощающих касаний губ её мужа. В нём чувствовалась лишь уверенность, неподдельная забота и желание доставить удовольствие. Элайджа расценивал её как равную, в то время как Клаус подчинял себе, беря над ней верх.       Кэролайн позволила себе провести нежно ладонями по его телу, торопливо сминая пальцами ткань майки, прежде чем потянуть её вверх и наконец откинуть в сторону, лишь бы почувствовать жар его кожи своим телом. И когда эта самая ткань и вправду оказалась на полу спальни, погружённой в успокаивающий полумрак, Элайджа вдруг уверено подхватил девушку на руки, на удивление бережно укладывая на постель и нависая сверху, чтобы взглянуть в её глаза, вновь спрашивая разрешения продолжить. Он делал так каждый раз, давая ей возможность всё прекратить и избежать очередной ошибки. Вот только пути назад уже не осталось. Кэролайн хотела совершить эту ошибку, понимая, что после этого ей станет до жути паршиво.       Улыбнувшись ему лишь уголками губ, она сама потянулась к нему за поцелуем, медленно скользнув языком по его губам, прося слегка их приоткрыть, чтобы позволить ей ощутить сладость запрета, поддавшись вновь соблазну. Ощущала нежные прикосновения его ладоней, которыми он обхватил её лицо, с какой-то невероятно жгучей тоской касаясь бережно нежной кожи, продолжая рассматривать, не прикрывая глаза ни на миг и желая получить как можно больше наслаждения. И то наслаждение, когда он может наблюдать за тем, какой заманчивый румянец приобретают её щёки, как в глазах загорается желание и как с мягких губ слетают стоны, невозможно описать словами.       Отстранившись ненадолго, Элайджа поспешно стянул с себя пижамные штаны, вновь нависая сверху и прижимаясь своим телом к её, неторопливыми поцелуями покрывая кожу её шеи, а ладонями скользя по мягким изгибам тела, срывая тихие стоны, которые она совсем не в силах оказалась сдержать рядом с ним. Сил хватало лишь на то, чтобы притянуть его к себе ещё ближе, ощущая совсем запретное желание скользнуть губами по мышцам его рук, провести языком дорожку от пупка до низа живота, чтобы обхватить губами мужскую плоть и услышать его несдержанный стон, ощутив, как он теряет над собой контроль.       Кэролайн вновь изогнулась в его руках, обхватывая ногами его торс, и умоляюще шептала, чтобы он прекратил медлить. Нет на это времени. У них никогда нет достаточно времени для того, чтобы насладиться сладостью момента сполна. Всегда всё в спешке, под покровом ночи, что скрывает ото всех неправильность этой связи.       Губами проведя по разгоряченной коже её животика, вздымающегося от сбитого дыхания, он сжал ладонями её грудь, вырвав протяжный стон и тихий шепот с признанием в любви. Вот только он его совсем не слышал, поднимаясь влажными поцелуями к её губам, признаваясь и сам молчаливо в любви, попросту понимая, что не смеет произносить эти слова вслух. Они всё испортят и усложнят. Его горячее дыхание коснулось её шеи, и он нежно прикусил кожу за ушком, не желая оставить след, который может вызвать совсем ненужные им подозрения.       Запрокинув голову, Кэролайн прикрыла глаза, тяжело дыша и силясь подавить рвущиеся наружу стоны. Ощущение его мягких, но таких чувственных, губ сводило с ума. Элайджа провёл пальцами по её губам, будто бы стирая следы своих поцелуев, прежде чем вновь прижаться к ним, не в силах противиться их сладости и тому искушению, что они собой представляют. Ладонями вновь скользнув по её телу, он сжал округлые бёдра, разводя ноги пошире, и удобнее устроился между ними, ощущая тут же пальцами её влагу, готовность принять его.       И в такие моменты девушка всегда смотрела на него, будто бы говоря, что прекрасно осознает с кем находится в постели, что желает именно его. Как бы неправильно это не было. На мгновение она замерла, задержав дыхание от того ощущения, как он медленно наполняет её, по-прежнему смотря ей прямо в глаза и срываясь на тихий стон удовольствия, вызвавший в её теле приятную дрожь и желание притянуть его ближе, ощутив этот самый стон своими губами.       Когда он принялся двигаться в ней, наращивая постепенно темп, входя в неё всё быстрее, всё чувственнее, получая отклик на свои умелые движения в виде лёгких царапин на плечах, он услышал её протяжный стон, что был словно музыка. Она редко позволяла себе забываться, кажется, каждую секунду помня, где находится и по какой грани ходит. Вот только на этой самой грани они оказались сейчас вдвоём, двигаясь навстречу друг другу, каждым своим движением отдаляясь от правильности всё больше и больше. И это сводило с ума ещё быстрее, вынуждало терять над собой контроль.       Обвив крепко ногами его торс, Кэролайн вновь громко простонала, ощущая его горячее дыхание на своей коже, ощущая, как он ласковыми и в то же время пылкими поцелуями покрывает её грудь, скользя языком по напряженным и крайне чувствительным соскам, иногда задевая их зубами.       И в тот момент, когда его пальцы вонзились в кожу её бедер, лишая возможности даже пошевелиться, полностью вдавив её в кровать своим телом, Элайджа всё продолжал увеличивать темп, с каждым разом входя в её тугое лоно быстрее и быстрее, ощущая, как его собственное тело горит, напрягается от того напряжения и близости оргазма, к которому он умело подводил её.       Стоило только Кэролайн громко застонать, содрогнувшись в потоке наслаждения, он крепко сжал пальцами ткань простыни, лишь бы не оставить синяков на молочной коже, всё продолжая рванными движениями проникать в неё, ощущая её узость и жар, который и подвёл его к разрядке, вынудив замереть и, тяжело дыша, отстраниться, чтобы в тот же миг излиться ей на живот с протяжным стоном и сбитым до предела дыханием.       Им не нужно было говорить о неправильности происходящего, они ощущали это в каждом своём движении, в каждом опасно брошенном взгляде украдкой и в каждом слове, что они тщательно обдумывали каждый раз, прежде чем его произнести, боясь вызвать подозрения. И боясь этого самого подозрения, Кэролайн по давно изученному сюжету тут же поспешила встать с постели, ища глазами свой халат, чтобы поскорее скрыть наготу и отправиться в душ, смыв с себя следы его горячих прикосновений и вытравить из себя его запах, засевший, кажется, в лёгких. Вот только, к её огромному удивлению, Элайджа не позволили ей уйти, ловко схватив её за запястье и потянув вновь на постель.       — Не убегай, — прошептал он хрипло, совсем не скрывая грустные нотки в голосе, смотря на неё снизу-вверх, — Давай хоть пару минут побудем вместе? Просто побудем рядом…       Кэролайн удивлённо смотрела на него, скользя внимательным взглядом по его чересчур серьёзному лицу, совсем не зная, как поступить. Сбежать или подчиниться голосу сердца? И что же делать, когда это самое сердце путает её ещё больше, храня в себе и любовь к Клаусу? Быть может, остаться здесь всего на пару минут не так уж и страшно?