~
Неделя прошла в монотонной рутине, от которой деревенели руки, и Шираюки начала терять надежду разнообразить ежедневные заботы и расширить круг общения. Информации, необходимой для учёбы, не становилось меньше, наоборот — она росла, будто бы для Шираюки уготовили в стройную очередь все знания мира. Зен навещал её по утрам и часто выглядел задумчивым, в какой-то степени расстроенным, но тогда, когда смотрел на Шираюки рассеянным взглядом. Это беспокоило её. Однако она не спрашивала, в чём дело. Догадывалась: в войне между близлежащими королевствами и нелёгкой позиции Кларинса, который способен пошатнуть равновесие. — Зен, — она решилась спросить его о том, что не выходило из головы. — Ты знаешь такого высокого светловолосого мужчину? Крупный, с бородкой, бакенбардами и синими глазами. Я бы сказала, что он в чем-то похож на, — Шираюки запнулась, неуверенная, как правильнее выразиться, и нервно облизнула губы, — его высочество Изану. Не только чертами, но и этой аурой… Ты, ну, понимаешь. Холода. Неприступности. Опасности? Зен коротко рассмеялся, наблюдая за её смущением. — Нечасто кто-то отважится говорить так о моем брате, — он фыркнул и помотал головой на наигранно испуганный взгляд, — но я тебя не сдам. А если о том, кого ты описала… — Зен задумался, сжимая и разжимая кулак, словно пытаясь ухватить догадку за хвост. — Скорее всего, лорд Харука. Ну да. Я видел его вчера перед тем, как встретиться с тобой. Вполне возможно, вы тоже с ним пересеклись. А что? — Да нет, ничего. Просто столкнулась с ним и… Вот, захотелось поинтересоваться. Ни с кем не знакома. Надо исправляться. Первого принца не сразу узнала, — Шираюки неловко засмеялась, почесав затылок. Она думала, что её слова вызовут отрицательную реакцию, или он откажется ответить на просьбу, спрятанную под вопрос. Или вовсе не знал бы описанного человека. Мало ли светловолосых мужчин в Кларинсе? Шираюки не доводилось замечать: она не смотрела по сторонам и уж точно не следила за мужчинами, запоминая их внешность. Изана Вистериа стал исключением. Или первым случаем. Упустить его из виду — невозможно. Как и забыть. Зен же вспоминал разговор с братом, хотя отчаянно, до рези в животе, не хотел. Почему-то в комнате Изаны пахло ладаном и стоял ужасный холод. Тюль колыхался — ветер врывался через распахнутые окна, и буйное утро не спешило унимать разыгравшуюся погоду. Зен морщил нос: ему не нравился ни запах, ни мороз, пробравшийся под одежду и заскользивший мурашками по коже. — Как ты? Голос Изаны звучал звонко, но устало. Вопрос откровенно удивил Зена: он не ожидал тёплого приёма, отвлекая брата в раннее утро от государственных дел или, может — скорее всего, — от ленивого перебирания написанных документов, отрывков из книг и, короче, безделья в полной красе. Зен тряхнул головой, но поспешил с ответом: Изана стоял к нему спиной и не мог увидеть весь спектр эмоций — от растерянности до смущения, — отпечатавшийся на лице. Задумчиво разглядывая спину брата, он вспомнил детство: плечи Изаны всегда были шире, чем его, и сам Изана выше, чем он, и умнее, и хитрее, и ответственнее, и перечислять можно бесконечно, но в этот момент внезапной ностальгии Зен понял, насколько сильно и глубоко любит его, несмотря на их различия в характере и статусах. Изана — будущий король. А Зен станет его верным помощником. Плащом, прикрывающим от дождя. Щитом, останавливающим каверзные удары. — Всё в порядке, — в горле пересохло, и ответ прервался откашливанием. Изана усмехнулся. — Шаблонный ответ. Как быстро мы к ним привыкли, в наших таких вот незапланированных и бессмысленных беседах? — Что? — Зен нахмурился, сжав руки за спиной. — Так для тебя это, — он дёрнул плечом, — бессмысленно? К слову. Сегодняшний разговор — запланированный. — О, — Изана оглянулся, в его взгляде трепыхался слабый интерес, а выражение лица оставалось надменным, скучающим. — И как же? Зен не волновался — Зен внутренне сотрясался от страха. Но перед тем, как войти в покои первого принца — сегодня он шёл не к брату, а к первому принцу, — Зен принял решение во что бы то ни стало сказать то, что не давало ему покоя несколько дней, недель… с приезда Шираюки — и раньше. Но после её прибытия в замок отрывки фраз навязчиво влетали в посторонние размышления, отвлекая от дел. Пора прекратить эту муку! Поэтому он не сомневался — это потом. Словно в пропасть шагнул с закрытыми глазами: открыл рот и вывалил всё как на духу. Изана слушал, не перебивая, стоял в пол-оборота, глядя в окно, незаинтересованный, будто потерявший слух или же и вправду совершенно не слушавший брата, пропавший в размышлениях о чём-то далёком, нездешнем, не касающемся происходившего. ...почему мы не можем помочь Танбаруну? Разве это не ускорит необратимый процесс, не облегчит ношу других людей и нашу ношу, не только нас с тобой и Кларинса, но и остальных государств? Серьёзные вопросы слетали с языка и не вызывали у первого принца никаких эмоций. Зен был благодарен брату за такую реакцию. Точнее, за отсутствие моментальной реакции — поэтому он закончил монолог, не спотыкаясь и не умирая в мыслях от волнения и нежелания раздражить или разозлить его. Изана ответил не сразу: он молчал не так, как если бы думал, подбирая слова, но так, как если бы оттягивал момент истины, заставляя собеседника нервничать. И у него получалось: спина и ладони у Зена вспотели, он задерживал дыхание, то и дело одёргивая себя, но снова сбивался, бледнел от недостатка кислорода и сжимал челюсть до того, что скрипели зубы. — Это тебе та девчонка навязала? Зен выдохнул. Через рот. С облегчением. И шумно. И ему было плевать. Он ожидал другой ответ. — Почему навязала? — неуверенно спросил Зен, переминаясь с ноги на ногу, и заметил, что тело стало неповоротливым, будто кровь замёрзла до состояния льда. — Нет, конечно… — он поспешил заполнить возникшую тишину. — Просто… Просто мне не нравится твоё колкое «девчонка». — Зен, — Изана перебил его, прикрыв глаза. — Этот разговор не для тебя. Даже мои руки здесь завязаны, что говорить о тебе. Не поднимай больше эту тему и, ради своей же безопасности и благополучия королевства, не делай ошибок. Последние слова Изана произнёс вкрадчиво, делая на них ударение. У Зена зазвенело в ушах. — Будь внимателен, с кем и чем ты делишься, — брат шагнул к нему, и тюль, придавливаемый им к стене, резко взвился. Изана не смотрел на Зена, но Зену и без того хватало впечатлений: взгляд первого принца, холодный и подавляющий, отпечатался под веками и появлялся, стоило услышать нотки стали в голосе. Он пришёл к первому принцу, и ему ответил первый принц. Не брат. Зен поджал губы: всё прошло так, как задумывалось, и не о чём спорить. Светлые волосы Изаны беспорядочно колыхались под порывами ветра. Он весь походил на бурю, выточенный, словно обрубок тяжёлого камня, но не уродливый, а по-особенному красивый, величественный, будто необъятный взором айсберг, стремительный и опасный. Зен любил и эту его сторону. Он не хотел создавать брату проблем, которых уже накопилось достаточно. Поэтому он полностью доверился ему в окончательном решении. Несмотря на то, что не был согласен. Зен вздохнул, проводя рукой по лицу. Смывая иней, прилипший к коже. — Что случилось? — Шираюки остановилась на нём взглядом, чертыхнувшись, и нахмурилась, кусая губу. Она часто кусала губы. Это было её привычкой, не связанной с чётко ощутимыми нервностью или волнением, но, может, связанное с фоновым стрессом, который никогда не покидал Шираюки? Зен гадал, не находя ответа: он не должен доверять ей больше дозволенного, а потому не смел сближаться, копать глубже в душу, в переживания, в мысли — это вызовет привыкание по отношению к Шираюки, которое ему нельзя зарождать. Зен хотел отшутиться, отмахнуться усталостью после тренировок или проверки документов, но не успел. Изана неспешно спускался по лестнице и улыбался. — Кто это тут у нас? — его резкий, насмехающийся тон разрезал тишину пустого коридора. — Молодые заговорщики, не иначе. Шираюки поперхнулась воздухом, моментально смекнув, что он имел в виду, но смекнув интуитивно, не выстроив осознание в мысль, в определённый порядок слов, который бы подвёл итог. — Воздействовать на принца, находящегося под рукой, для достижения своих целей — отличная идея, пусть и выполненная крайне грубо. Хотите совет? Подберите тактику аккуратнее. Шираюки поперхнулась во второй раз. Но теперь раздражение захватило её, заставив сжать кулаки и прикусить губу, лишь бы не ляпнуть что-нибудь сгоряча. А щёки кололо, и непонятно — из-за злости или смущения? — Брат, что ты... Она взорвалась: кажется, что рот лопнул от объёма сдерживаемого воздуха. — Ничего подобного! «Зачем ты подставляешься?!» — закричала мысленно, стоило голосу, разнёсшемуся эхом, утихнуть. Зал погрузился в гробовое молчание. Дрогнувшие позади стражи напряглись и побледнели из-за удивлённого лица первого принца и не менее ошарашенного Зена, который опасливо перевёл взгляд с застывшей Шираюки на брата. Она посмотрела на Зена — не для того, чтобы найти поддержку, но для того, чтобы убедиться, насколько шатким стало её положение. Насколько всё плохо, ведь её положение изначально было подвешено в хлипком равновесии. Шираюки задыхалась, проваливалась в яму и жалела о крике, вырвавшемся из-за вспыхнувшего внутри костра. Взгляд Изаны стал жёстким. Она стояла перед принцем, будущим королём, а не подобным себе, и ей не помешало бы вспомнить об этом раньше, когда показалось, что внутри не осталось ничего, кроме всепоглощающего огня, и что этот огонь имеет право вырваться из неё и ударить по цели. По тому, кто воссоздал его из пепла. Изана действовал не так, как она представляла, ещё в их первую встречу, и сейчас он вздохнул, расслабился и улыбнулся, вызывая у Шираюки недоумение напополам с желанием рассмеяться. — Всё же позвольте мне украсть брата, — он приподнял брови, взглянув на Зена, словно спрашивая «ты ведь не станешь мне перечить?». — Вы не будете против? Шираюки не сразу поняла, что Изана обращался к ней. И что смотрел на неё пронзительно, насмешливо и с любопытством. В своей классической манере. О, боже, да она не то что возражать не будет — она сказать ничего не сможет. Опять. Потому что говорить ему нечего, особенно после такого великолепного поражения в их негласной борьбе, на которую ей не позволили дать отказ. Забирайте своего брата, катитесь ко всем чертям, никогда не думайте обо мне! — Шираюки была горазда выражать эмоции через лицо и надеялась, что всё это Изана прочитал и понял, хотя надежда перемешивалась со страхом. Бояться его стало привычным за несколько дней случайных и коротких встреч. И незабываемых. Она тяжело вздохнула, когда Зен подмигнул ей и умчался по лестнице вверх. Шираюки не решилась поднять голову. Странный интерес — а как это обозвать? — первого принца не заведёт ни его, ни её на чистую полянку с цветочками, что-то обязательно выльется из того, как он обращался к ней, с издёвкой и налётом недоверия. Недоверия в нём полно, и Шираюки не настолько глупая, чтобы не заметить эту же черту в поведении Зена… Какие заговорщики? О чём они тут шушукаются по углам да в закрытых комнатах? У них что, нет других дел, кроме как придумывать нелепые истории? Серьёзно, тогда бы отправились все на войну, занялись чем-нибудь полезным, помощью, к примеру, а не обвиняли её в том, о чём у неё не появлялось ни одной мысли. До этого момента. Шираюки же предательницей считают. Секретным агентом. Пешкой в руках закадровых стратегов, используемой на два фронта. Как-то так, да? Ересь. Чтобы ей — и путаться в подобном, когда не получается справиться с кошмарами во снах и наяву? Прерывая поток стремительных мыслей, Шираюки устало вздохнула. Надо заниматься делами, а не жаловаться внутренним дьяволам на аристократию.~
Слухи разлетелись спешно: волнующие новости не обошли стороной и Шираюки, однако всё, что удалось разузнать, слушая разговоры слуг по углам — она боялась спросить лично, — это расплывчатую информацию о блокаде порта в Танбаруне. — Гаррак, — Шираюки влетела в их комнату и прикрыла дверь, — ты знаешь новости? В комнате стояла утренняя прохлада, окна — нараспашку. Рю копошился с листами на столе, полностью увлечённый своим занятием, а Гаррак тряхнула головой, пожала плечами и взглянула на поникшую Шираюки. — Вообще не в курсе, — она вздохнула: конечно, знала, слышала, но то, что у неё имелось в запасе, явно не интересовало Шираюки и успело приесться до оскомины. — Если тебе хочется, можешь отправиться в город. Повезёт, узнаешь что-нибудь путное. Или Зена поймаешь. — Он не в замке? Гаррак фыркнула. — Судя по бледному Митсухиде, носящемуся в коридорах несколько часов назад, нет. Судя по Кики, молча унёсшейся на лошади примерно в одно с Митсухиде время, тоже нет. Шираюки сцепила руки и сжала пальцы, переведя взгляд на Рю. Зен пришёл ей на ум как единственный достоверный источник, но если он ушёл из замка, то чего ей рыпаться — она ведь не знала, куда он направился. Да и правда — куда? В такое время бросаться с утра, не взяв с собой Кики и Митсухиде, не в духе Зена, несмотря на любовь к вылазкам и побегам от работы. — Он обязательно вернётся и поговорит с тобой. Шираюки вздрогнула: сонный Рю смотрел на неё с подбадривающей улыбкой, и ей стало не по себе. До чего раскисла, что ребёнок заметил. Она ощутила крепкое и горькое отвращение к себе: как это всё нелепо, не к месту, ну, чего спешить, куда рваться, дом домом, но здесь — Кларинс, а у них хватает забот помимо её волнений о родной земле. — Просто подожди немного. Шираюки начала задыхаться. Не только от его непривычной заботы: ещё неделю назад Рю не знал, как с ней разговаривать, не понимал, почему она злилась и из-за чего бледнела, — а теперь он будто видел её насквозь, и это… пугало. Шираюки не хотела казаться слабой, не хотела быть им проблемой, время пребывания здесь не растянется на год-другой, и остаться в памяти пугливой девчонкой? Нет, нет, нет, нет... Чтобы первый принц вспоминал как неспособную и зажатую дурёху? От этих мыслей стало хуже. — Я… — она прерывисто вдохнула, задирая подбородок, словно так дышать станет легче. — Я всё-таки пойду, хорошо? — Шираюки взглянула на Гаррак и получила в ответ короткий кивок. Конечно, она заметила поджатые губы и волнение. Конечно, она понимала, что отпустили её так, как если бы выгнали отдыхать в прошлые дни. Зато не пришлось объясняться, куда направится и направится ли вообще куда-нибудь помимо своей комнаты и удобной постели. Представив одеяло, Шираюки ощутила тягу к отдыху, теплу, тишине, но после этого в голову пришли иные образы: красные, задымленные, серые, сырые и грязные, разорванные поля, занесённые туманом, который летал в воздухе, словно сетка-паутинка, вылавливавшая последних живых бабочек, колючий холод, совсем не похожий на здешний холод в коридорах, тяжёлое свинцовое небо и гремящая тишь, разрывающая перепонки. Шираюки зажмурилась, замотала головой, сжав кулаки, и прикусила губу. И сорвалась на бег. Коридоры смазывались. Пол под ногами казался пластилиновым. Саднящая боль в теле не мешала, а подгоняла — не останавливаться, пока есть силы. Она не знала, что случилось в Танбаруне, она не знала, как произошедшее повлияет, если ещё не повлияло, на ход войны, она не знала, куда делся Зен и почему, но хотела знать. Впервые за долгое время хотела знать — и это единственное, что по-настоящему волновало Шираюки. Найти Зена, добиться ответов, избавиться от пугающего, сжимающего сердце неведения. Да, да, да, это то, что ей необходимо, чтобы вновь задышать спокойно! Но когда в сантиметре от носа пролетела стрела, Шираюки забыла все цели и причины, падая на пол.