~
Шираюки не думала, что они отправятся на «задание» небольшой компанией, да и Изана обещал, что их дождутся на согласованном месте, но тем более она не думала и не ожидала встретить среди незнакомых лиц Тору. Девушка широко улыбнулась, обнажая зубы, и энергично замахала им рукой. Волосы и серьги покачивались в такт движениями. Знакомый озорной взгляд прошёлся по Шираюки не шипами, а тёплой, освежающей водой. Изана прищурился, смотря на Оби: — Ты знаешь её? Ответом ему была хищная ухмылка: — Вы тоже. Шираюки поёжилась от искорок молнии, промелькнувшей меж ними. В надежде отвлечь их друг от друга, она повернулась к Изане, загораживая Оби: — Как далеко отсюда находится поместье? — Ещё часа два езды. Мы прибудем туда как раз вечером, когда остальные займут посты. План планом, но без импровизации на месте не обойтись, — Изана многозначительно осмотрел её с головы до ног. — Не волнуетесь? Хорошо. Если начнёте волноваться там, просто держите рот на замке и дайте говорить нам. Идёт? — Идёт, — Шираюки кивнула, не видя смысла спорить и даже наоборот полностью соглашаясь с ним. Чем меньше ей придётся говорить, тем проще отвлечься от тревоги. Пока нет необходимости пытаться унять дрожь в голосе, всё должно пройти по плану. А если нет, то, по крайней мере, это будет не её вина… Она прислонилась к ближайшему дереву и, полуприкрыв глаза, наблюдала за суетящимися людьми. Шума от них стояло немного, и в паре километров отсюда никто бы ничего не услышал и вряд ли заприметил: они носили тёмную одежду землистых цветов, передвигались плавно и почти бесшумно. Отвернись — и не заметишь, как кто-нибудь из них подберётся к тебе. Наверняка все они — принесённые ветром вместе с Тору. Которая весело щебетала почти на самое ухо Оби, вцепившись в его плечо. Шираюки неприятно кольнуло в сердце, и она отвела взгляд. Это не ревность, а, пожалуй, зависть: она не смела так легко прикасаться к нему, да и не имела ни с кем столь крепкой связи. Единственный человек, которого она считала настоящим другом, наперекор всему… Не было больше этого человека. Шираюки прикусила губу. Дыхание сбилось, а грудь объяло колючим холодом, сжимающим лёгкие и горло. Ногти впились в кору. Она часто заморгала, запрокинув голову, и ругала себя: «Ещё заплакать не хватало. Отошлют тебя обратно, что делать тогда? Сидеть в комнате и рыдать? Ты хотела менять — пробуй менять. А то, что случилось… не исправишь. Не вернёшь». Будь это сказка, может быть, вышло бы воскресить близкого человека, пожертвовав чем-то. Но они, к сожалению, жили в горькой и солёной реальности. Живи они в сказке, Шираюки никогда бы не встретила ни Наджи, ни первого принца. Не попала бы на войну и не вернулась с неё вышвырнутая за шкирку и изломанная внутри. Они бы не умерли. Не искали виновников. Не гадали об истинных причинах. Не смотрели на неё, как на чудо, свалившееся на их шеи проклятием. И пушистые красные волосы оставались бы маленькой гордостью. Она зажмурилась. Слеза покатилась по щеке. Когда кто-то позвал её по имени, Шираюки, словно убирая пряди с лица, невзначай утёрла глаза и подняла голову. Изана смотрел без жалости и без холода. Она справится. Только от неё зависит, насколько прочна и изысканна будет маска. И ей было, у кого учиться мастерству.~
Поездка выдалась долгой и вымотала всех, не оставив ни следа озорства на лицах. Поместье на верхушке холма выглядело грозно. Широкое и тёмное, будто с чёрными дырами вместо окон. Совершенно неприветливое, и если бы у Шираюки был выбор постучаться в дверь или спрятаться в лесу на дереве, она бы выбрала второе. Шираюки никогда не видела ничего настолько мрачного на землях Танбаруна. А вот что здесь делал лурнский принц… Оби, сидевший рядом с меланхоличной улыбкой, отвлекал, вытаскивая соломинки из её волос. Для убедительного выступления — убедительный сценарий и декорации. К счастью, никто не наблюдал за ними, и Шираюки могла не строить удивление или ужас, она лишь покрепче сжала капюшон, чтобы тот не спал из-за ветра, и прищурилась. Лошади «разбойников» вздымали песок вверх, от лязга мечей немного кружилась голова и по рукам ползли мурашки, но Оби прижимал её к себе, приобняв за плечо — его размеренное дыхание успокаивало. По сюжету местные стервятники, о которых ходили слухи, напали на путешествующих торговцев и оставили их без продовольствия и лошадей, вдали от городов, посреди дороги, в холодную ночь. Кто бы ни жил в этом поместье — простые люди, принц, — если они достаточно благоразумны, то позволят бедным путникам переждать до утра. Изана считал, что если Гафу́р Сина́н и правда остался в поместье, то он и его соратники не захотят привлекать внимание к себе, как к недоброжелательным жильцам. Торговцы легко пустят слухи, которые разлетятся по городам, а кто знает, что с этой информацию сделают умельцы… К примеру, такие, как Изана. Хотя он и без того уже знал. Одной проблемой меньше? Нет, как раз больше. Шираюки не завидовала принцу Гафуру. Ей было смешно от разыгранного представления, и она зажимала рот рукой, лишь бы не издать лишних звуков. Когда «разбойники», громко присвистывая, разбежались в разные стороны, осталась перевёрнутая повозка с разбросанным сеном. Шираюки не знала, успели ли они увести за собой всех лошадей, или те в ужасе ускакали кто куда, но на дороге не было никого, кроме них четверых. Оби, Изана, Тору. Ну и команда. Безопасность? Что за сказочное слово. В чёрные двери с незамысловатыми узорами стучали все и сразу. Оби оглянулся по сторонам. — Наверняка у них есть стража, — шепнул он. — О нашем прибытии доложат. Жильцам определённо лучше выйти и предложить нам кров. Пока с ними были Изана Вистериа и Оби, люди внутри поместья находились в невыгодном положении. И Шираюки это… забавляло. Она глубоко дышала, крепко сжимая края плаща и гадая, примут или нет. И приняли. Двери открывались с протяжным скрипом. На самом деле, не произошло ничего интересного или подозрительного: их спокойно впустили в поместье, пока слуга отправился докладывать о прибытии нежданных гостей, а потом расспросили о произошедшем. Проблемы начались вместе с людьми, не вовремя открывшими рот. Или просто открывшими рот. — Они забрали моего брата с именем любимой собаки, — Оби состроил грустное лицо, трагично вздохнув и полуприкрыв глаза. Шираюки едва сдержалась, чтобы не засмеяться, и лишь оскал, проскользнувший на губах Изаны, напомнила ей, где они находились. — Кто ещё тут с именем собаки, — прошептала Тору. Старый слуга несколько секунд смотрел на них с растерянностью и перевёл взгляд на Изану, который, похоже, выглядел наиболее адекватным в их компании. Принцу хотелось развести руками и уйти в лес, но он сдержался. — Мы не можем оставить их просто так и уехать дальше в город. Скорее всего, утром нам придётся вернуться, но сейчас мы никуда не поедем, потому что уставшие и ограбленные, нам бы хотя бы получить место для ночлега… — он опустил голову, якобы заинтересованно рассматривая пол. — В остальном всё — наша забота, и мы ничего больше не попросим. Шираюки всё ещё сдерживала смех, и, боже, скольких усилий ей это стоило! Кто бы знал. Наверное, стольких же, сколько принцу не закатить глаза и пнуть кого-нибудь, а Оби — не плюнуть и подраться со всеми в зоне видимости. Она призналась сама себе: расслабленность не отступала из-за спутников — они, словно олицетворения щитов и хитрости, источали уверенность и спокойствие, которое Шираюки замечала под слоем натянутой взволнованности, потому что знала, что всё — игра. И она была в середине этой игры и чувствовала, что Изана ещё спросит с неё детали, на которые Шираюки бы никогда не обратила внимание. Это ведь Изана. Он спросит всё, что сможет, лишь бы найти слабое место и в очередной раз щёлкнуть её по носу за неосмотрительность. Ну, так не пойдёт. Чего-то она стоила, к тому же теперь, когда обрела новое место, в котором её принимали, какую есть, и ценили. Шираюки сжала кулаки и огляделась, пока принц и Оби о чём-то переговаривались со слугой. …нам не нужна комната на каждого, хватит и одной на всех. Краем глаза она заметила, как Изана снова скривился. На первом этаже поместья, прямо перед ними, по правую и левую сторону поднималась лестница, по затушенному почти везде свету было очевидно, что жильцы спали. Она бы засчитала и тишину, но не знала, какая тишина обычно стояла в ночное и дневное время в поместьях, а сравнивать с дворцовой, пожалуй, было несправедливо: королевское убежище — не какое-то полузаброшенное место, окружённое лесом, на границах двух королевств. Шираюки тщетно пыталась зацепиться за что-то странное или любопытное. Она уже потеряла надежду и мысленно приняла будущий проигрыш, когда почувствовала, как по спине пробежался холодок, а сердце пропустило удар. Она не верила своим глазам. И не могла пошевелиться. Нервы напряглись и вмиг застыли, словно покрылись толстым слоем льда, и сама она вся заледенела. Густые брови, изогнутые так, что взгляд казался одновременно вызывающим и упрекающим, широкий подбородок, массивная фигура, глубоко посаженные чёрные глаза и тонкие, искривлённые в вечном отвращении губы. Этого мужчину, скрывавшегося за углом вверх по лестнице, можно было бы назвать красивым, притягательным. Если бы Шираюки не знала… Она шагнула за Изану и вцепилась в его плащ, натягивая капюшон ниже. Оби оглянулся на неё и сразу же вернулся к разговору со слугой, но возникшее напряжение в его позе было невозможно не заметить. Даже Изана опустил руку и немного отвёл её назад, словно надеялся коснуться Шираюки или, наоборот, что она коснётся его. И, боже, в другой ситуации она бы схватилась за его ладонь, пробуя пальцами, как будто языком на вкус, но всё, что Шираюки могла — придушенно дышать, смотря на свои дрожащие ноги, и надеяться, что никто не заметит. Тору схватила её под локоть и подошла ближе. Горячие пальцы через одежду ощущались огненными обручами, от которых хотелось отдёрнуться. А Изана выпрямился и расправил плечи, словно пытался загородить её. От чего бы то ни было. Ожидание тянулось слишком долго. Его глаза — одни его глаза погрузили Шираюки во тьму. Если это продолжится… Тревожный порыв усиливался вместе с тошнотой: вот-вот, ещё несколько секунд — и она не выдержит, выбежит из поместья. Стены сужались, просторное поместье уменьшалось, будто клетку сжимали снаружи, злобно посмеиваясь над заключёнными. Постоянный кошмар — окружение в пустоши, одинокая, потрёпанная палатка в тишине и крови, — всё перетекало в реальность в иных образах и деталях. Может Шираюки умереть здесь, как умирала во снах? — Господин просит вас подождать до утра, — слова слуги донеслись до неё и окатили холодной водой. До утра? В этом месте? С псами под боком, которые запросто разорвут их? Голоса смазывались, рябили, звучали странно, так, как ни один ей знакомый. Шираюки не могла позволить… что? Себе — задохнуться? Она подняла голову, бросая взгляд вверх. Мужчины там не было. Значит ли это, что времени оставалось мало? Для чего — Шираюки не знала, но опасения трубили в ней бежать. Рефлексы не раз помогали обходить неприятности, и теперь ей больше хотелось довериться им, чем вести игру до конца. Победа или проигрыш — не имело значения. Она сжала кулаки, вдавив ногти в ладони — боль едва отрезвляла, и последовала за остальными: их молча вели в комнаты или, может быть, в ловушку. Спасибо, что не зарезали на месте. Понимание, что только она знала кое-что важное, не воодушевляло, а пугало. Комнату, в которую их отвели, освещала лишь луна из-за открытых окон. Они осмотрелись, не двигаясь с места, и обернулись к Шираюки, опустившей голову. — И что это было? — Изана говорил без отвращения, но с нажимом. — Нам нужно уходить, — прошептала она, отнимая взгляд от пола. Синие глаза принца казались темнее, чем обычно, а он сам — взволнованнее?.. — Объяснять долго. На удивление, голос не дрожал, но звучал сдавленно, будто ей было тяжело издавать звуки из-за стянутой верёвки на шее. — Почему я должен слушать вас после того, как мы рисковали, чтобы попасть сюда, и разыграли всё это? — лёгкая надменность скользила в нём — он поднял подбородок, смотря на неё сверху-вниз, как обычно смотрел в первые встречи. — Второго шанса оказаться здесь у нас может не быть. Нет, я более чем уверен, что не бу… — Ваша светлость, — Шираюки резко вдохнула и, в шаг сократив расстояние между ними, вцепилась в его руку. Ему было больно. Она не знала, что принц увидел в ней тогда, но он сглотнул и прищурился. — Это опасно, это в самом деле может быть очень опасно, — шептала она с придыханием. — Я знаю, что они придут, — взгляд Шираюки опустился на её пальцы, сжимавшие горячую ладонь принца. В голове с грохотом разлеталась земля, слышался звон мечей и свист снарядов. Возникшая мысль оставила без сил. — Он видел меня. Изана понял одно: она ничего не объяснит. Она была не в том состоянии, чтобы составлять логические цепочки и отвечать на вопросы, и не в том, чтобы оставаться в такой опасной ситуации. Он посмотрел на Тору и Оби, напряжённо застывших за Шираюки. Они переглянулись. Дверь тихо захлопнулась за кем-то — она не видела, за кем, и не слышала, чтобы кто-то выходил — собственное сердцебиение и дыхание заглушало звуки. Изана другой рукой коснулся её запястья, провёл вверх к пальцам и по одному мягко отцепил их. Лишь голос вернувшегося Оби вывел её из транса. — В коридорах прибавилось охраны, но далеко я заглянуть не смог — они приставили людей буквально за угол. Я понимаю, что они бы всё равно оставили слежку, но не столько же… Нам отсюда не выйти незамеченными. — И что нам делать? — Тору, до этого не напоминавшая о себе, прошла в центр комнаты, скрестив руки на груди. Путей отхода было немного: напрямую — опасно, а другой вариант остался один. Она оглянулась, игриво улыбаясь: — В окно. Оби моментально направился в сторону балкона, а Шираюки скривилась. Прыгать со второго этажа — незавидное занятие. В ушах звенело, но понимание, что их загнали в ловушку, немного отрезвляло, как и Изана, который не сводил с неё взгляда. Шираюки начала краснеть и старалась смотреть куда угодно, но не на него. Вцепилась в принца, лепеча какую-то бессмыслицу и при этом дрожа от страха… Она зажмурилась. Можно разбиться со второго этажа, а? — Вообще-то, — Тору щёлкнула пальцами, — внизу есть ещё один выход. Но там, скорее всего, тоже стража. Может, не так много, как у главных дверей. Шираюки хотелось спросить, откуда она это знала, но Оби цыкнул. — В окно быстрее. Пока будем разбираться со стражей, придёт подкрепление. Да и ты видела, сколько свободного пространства вокруг поместья? Если выбежим с хвостом, то нас замедлят и пристрелят. — Ну, — Тору пожала плечами, усмехаясь, — тогда у нас один путь. — На нашу удачу, внизу никого нет. Похоже, они оставили охрану с других сторон, а остальных завели внутрь. Пусть и поместье, а стражи тут слишком много. — Для места, в котором сидит сам принц, не так уж много. — Не горю желанием прерывать вашу беседу, но, — Изана взял Шираюки под локоть и повёл в сторону балкона, — пошевеливайтесь. Чем быстрее мы отсюда выберемся, тем больше шансов, что не попадём в какую-нибудь незапланированную передрягу. — А как же «импровизация»? Оби хохотнул от прожигающего взгляда принца. Тору закатила глаза и перемахнула через ограждение, пиная Оби, который в итоге не удержался на краю и спрыгнул — или, скорее, упал — вслед за ней. Они оба приземлились и перекатились через плечо, в следующую же секунду поднявшись на ноги. Их движения были синхронны и быстры. На том месте удачно находился небольшой холм, но его хватало, чтобы сократить расстояние приблизительно в один этаж. Им повезло. Голос Изаны над ухом заставил её вздрогнуть: — Выходите. Вот так просто. Давай, переваливайся и падай. Как будто тут не второй этаж, а максимум пара ступенек. — Только после вас, ваше высочество, — Шираюки скривилась и отдёрнулась, вырывая руку из слабой хватки. Принц пререкаться не стал. В отличие от Тору и Оби, которые буквально слетели вниз камнями, Изана перелез через ограду и схватился за нижний выступ, чтобы прыгать было не так высоко. У двух наёмников ловкости и прыткости было больше, и он не стал рисковать и красоваться. Вот только и тот, и тот путь «спуска» произвёл на Шираюки впечатление — они все знали, как двигаться и что делать в таком случае… Она вздохнула. Что за чудаки ей попались. Трое смотрели на неё, задрав головы, и если во взгляде Тору и Оби сквозило напряжение, то во взгляде Изаны — шальной огонёк. Шираюки перекинула ногу через край и замерла. — Шираюки, — принц нахмурился, — только не говорите, что вы боитесь высоты. — Госпожа, прыгайте на меня! — Оби вытянул руки, широко улыбаясь. Очевидно, что ему было весело. Ненормально весело. Тору в стороне чесала щёку и смотрела на всех по очереди. — Худший побег в моей жизни, — пробурчала она себе под нос. Шираюки почувствовала, что вспотевшие ладони соскальзывали с ограждения, и зажмурилась — схватиться за выступ, как Изана, у неё не получится — она сразу скатится, а падать с такой высоты, как Тору и Оби, было опасно, но она понадеялась, что её словят. Хотя вот прыгнула Шираюки не на Оби, а на Изану. Он глубоко вдохнул и как-то обречённо зашипел, едва не завалившись вместе с ней назад. Руки, поддерживающие за спину и талию, обжигали. Шираюки не сразу осознала, насколько близко они находились, почти обнимаясь. «Почти» — только потому, что обняться не было их изначальной целью. Она отодвинулась и сдула прядь с лица. Мир немного кружился, а ноги гудели. Рёбра и бока саднило — всё-таки Изана не очень удачно поймал её, хотя с такой высоты поймать кого-то — само по себе неудачно. Стояла поздняя ночь — окружение едва можно было различить. Сердце глухо, но быстро билось, и прохладный воздух пробирался за ворот, вызывая мурашки. С той стороны, с которой они спрыгнули, лес — огромное чёрное пятно — разрастался ближе. — Ну, — Тору протянула ей ладонь, и Шираюки неосознанно схватилась за неё, — давайте, птички. Нам пора. Бегом! Под их шагами шелестела трава. Они почувствовали себя в безопасности, когда пересекли первую линию тонких деревья. Дальше, даже если за ними отправят погоню, скрыться — проще. Чем глубже в лес — тем толще и выше становились стволы, а кроны — пышнее, и всё меньше виднелись огни поместья. Тору сжимала руку Шираюки, не позволяя вырваться и снизить скорость. Она отлично знала, куда им нужно, и бежала уверенно и легко, будто бывала здесь не один раз. Шираюки не задумалась об этом дважды. Кровь стучала в ушах, сердце бешено билось, ладони вспотели и похолодели, но тело, разгорячённое до предела, словно один большой нерв, трепетало. Всё было немного нелепо и неловко, и ей хотелось смеяться. Они бежали от опасности, которую почувствовала только она, они бежали, поверив её словам, они бежали, и каждый наблюдал за другим, каждый следил, чтобы никто не отстал, не оступился. В этот момент они были сплочённее, чем когда-либо. Она улыбалась, едва сдерживая смех. Хорошо, что в темноте никто не видел её лица.~
К моменту, когда они приблизились к лагерю, Шираюки выбилась из дыхания. Она склонилась, упираясь руками в колени, и закашлялась. Тору, буквально секунду назад отпустившая её, куда-то пропала. Изана запрокинул голову, а Оби потянулся — они быстро пришли в норму, вызывая у Шираюки зависть. Она утёрла рот и там же уселась на траву, не заботясь о чистоте одежды. Горело два костра, но из-за их преждевременного возвращения стали зажигать лампы. Люди спускались с деревьев — почти все наёмники сидели наверху, лишь несколько человек осталось внизу, у костров, натачивая ножи — выглядели эти люди большими и опасными, так что если бы кто-то и заметил их, то вряд ли захотел поближе познакомиться. Изана фыркнул, наблюдая за тем, как все возвращались откуда угодно, но не из палаток. — Интересно, они вышлют погоню?.. О, спасибо, — Оби отсалютовал человеку, который передал ему кружку. Шираюки отклонилась назад, упираясь руками в землю, и хотела прикрыть глаза, но кружка вдруг оказалась перед ней. — Держите, госпожа. — Что это? — Просто пейте. Она сощурилась, но не отказалась. На вкус — сладкая тёплая вода. Тору выскочила из-за спины Изаны, заставляя его вздрогнуть. — Этого мы не узнаем. Я насчёт погони. Надеюсь, не узнаем. Поворачивать обратно, чтобы проверить, мне не хочется… Хотя если вышлют — это очень подозрительно. Думаю, Джури́, — Тору посмотрела на Шираюки, и та замерла, — объяснит нам, в чём дело. Было вкусно, но пить перехотелось. В горле пересохло, и её затошнило. Пальцы дрожали — не от холода и не от слабости. Это волнение было иным. Пугающим. Тревожным. Она поджала губы и исподлобья взглянула на Изану, на лице которого читалось упрямое любопытство. Да, Джури придётся многое объяснить. Но кто бы ей объяснил, как всё это связано. …Не слушали бы её, наверное, только глухие. Но Оби следил, чтобы никто не задерживался рядом. Лагерь собирали: они решили убраться как можно быстрее. — Это случилось в последнюю битву, на которой я была… — говорить было тяжело и неловко, но она понимала, что иначе нельзя. И без того правда лишь висела на ней неподъёмным грузом, а они, возможно, найдут способ воспользоваться ею. — Это были наши земли. И наш лагерь, но… отдельный. Если честно, может, и не наш, — Шираюки передёрнула плечами. — Я помню его слова: «Все идёт так, как должно, как надо. Гафур доволен, наше место под солнцем всё ближе». Тогда мне это показалось бессмыслицей, но не зря же меня разыскивали?.. — Гафур Синан, — прошипел Оби и оскалился, — наш пропавший лурнский принц. Изана, прислонившийся к дереву, молчал. — Этот Зирьяб — капитан войск Танбаруна, да? — Тору сделала большие глаза: — Это что же, Танбарун и Лурн правда в сговоре? Они отвлеклись, когда их позвали — все были готовы к отбытию. Изана кивнул и наконец посмотрел на Шираюки. — Давайте продолжим с утра. Думаю, вы устали, — он слабо улыбнулся, — мы ещё успеем всё обсудить. Никогда раньше Шираюки не была с ним настолько согласна.~
— Помнишь, я говорил, что мои родители земледельцы? — А твоя сестра прекрасно поёт, — Шираюки шмыгнула носом. Она бинтовала его ожоги, и слёзы застилали глаза, не позволяя рассмотреть раны. Наджи хрипло шептал «так надо», «нам с тобой ничего не изменить», и пусть теперь его голос стал ровнее, ей всё равно было страшно и больно. Страшно больно. Хотелось выскрести сердце из груди, смять его, разорвать, проткнуть ногтями, выбросить, растоптать, лишь бы оно прекратило так мучительно реветь, заставляя реветь и саму Шираюки. Спустя несколько минут он потерял сознание. Она не отходила от него, крепко сжимая руку, и даже не двигалась. Когда Наджи вновь разлепил глаза, он сразу позвал её. — Да, — Шираюки переплела их пальцы, едва улыбаясь, — я здесь. — Он ушёл? — Да. — Ты можешь достать?.. За пазухой у меня небольшой карман. Там… достань… Шираюки не шелохнулась. Вся одежда на его груди была в крови. Она удержалась от того, чтобы склониться над ним и просто упереться в лоб губами — единственное, чего ей хотелось, — и поднялась, пошатнувшись. Ноги затекли. Шираюки не слушала гудевшее тело. — Я сейчас вернусь. — Шира… — Я вернусь. К удаче, в соседней палатке располагались лекари. Ей не пришлось искать пустую бадейку — одна стояла недалеко от входа, и Шираюки не задумалась, кто и для чего ходил за водой, — просто схватила её и вышла, случайно немного плеснув на себя. Она не обратила на это внимание. Половина лица Наджи была в крови из-за рассечённой брови. Впалые щёки, глубоко посаженные глаза и синяки под ними вызывали у Шираюки сожаление и страх. А что, если он умрёт? Ужаснее всего было отгонять звонкую мысль: он хоть как умрёт. Наджи протянул руку к её лицу и утёр слёзы. Но они всё равно продолжали идти. Снова и снова. Шираюки потеряла счёт времени и не знала, сколько его пытали, сколько она плакала, сколько они находились наедине, разбитые и раздавленные. — Мою сестру зовут Са́рия. Я тут подумал… — Наджи закашлялся, морщась от боли. Ему было трудно говорить, но он продолжал: — Ты знаешь о существовании красивой дамасской розы? Твой цвет волос очень похож на цвет её лепестков. Её ещё называют «джури». Тебе бы подошло это имя. Шираюки промычала в ответ. Она промокнула тряпку в воду и принялась аккуратно вытирать кровь с его лица. Красный был везде — на руках, на их одежде, на земле, на бадейке. — Можно я буду тебя так звать? Джури Нур Ширин. Красиво звучит. Шираюки опустила глаза. Сердце билось очень глухо — она почти не слышала его и не была уверена, жива ли или уже умерла. Может, звуки — иллюзия. Разве такая опустошённость — не признак смерти?.. — Можно. Наджи улыбнулся. Красно-жёлтые кроны деревьев проползали перед глазами быстрее, чем облака. Небо было ярко-голубое, солнце уже встало и пробивалось лучами через листья, иногда заставляя Шираюки жмуриться. В открытой телеге, набитой сеном, негде было спрятаться. Она запрокинула руку на лоб, чтобы хоть как-то скрыться от ослепительного света — их маленький караван наконец отбился от края леса, и деревьев у дороги становилось всё меньше. Шираюки покачивала ногами, свисавшими с края. Несмотря на попытки перекрыть мысленный поток, воспоминания о тех днях переливались в голове разными оттенками, гудели и пролетали перед ней яркими вспышками и размазанными кадрами, от которых пульсировал висок. Дышалось тяжело, словно воздух загустел. Сопротивляться сил не осталось — вся энергия ушла на вчерашний побег. Да и не хотелось… очередное погружение было неизбежным наказанием за правду. Он снился ей. Он звал её по имени… и по первому, и по данному им же. Прошлое возвращалось, как будто бы ничего не изменилось.[ХХХ дни]: я
Вечер — богатый. На ветер, тишину, звёзды. Пустоту. Одиночество. Развороченное огнём и кровью поле раскрывается перед ней во всей красе, и Шираюки тошнит. Она сплёвывает под ноги и утирает рот алым, засохшим рукавом. Зачем пришла? На что надеялась? Найти его? Не важно — живым или мёртвым?.. А ты вообще готова к этому? В таком ужасе никого не найдёшь, ничего не различишь — мокрая, вывороченная земля, будто кто-то огромными руками мешал её, жухлая и погоревшая трава, бесчисленное количество погибших людей. Вот и всё, из чего состоят приграничные территории Танбаруна. Вот и всё, что от них осталось. Но она продолжает медленно идти, оглядываясь. Плечо и нога болят — неудачно упала в бою под весом раненных, то на камни, то на брошенное оружие. Рефлексы отключаются, в защитном механизме происходит сбой — Шираюки, вытянувшись в полный рост, смотрит по сторонам и бредёт. Ищет. Не смерть. Но если и её найдёт — то ничего страшного. Ей незачем и некуда возвращаться. Ей некем возвращаться. Войска отбили эту сторону и отошли дальше, вперёд, но угроза оставалась. Только Шираюки нет дела до этой угрозы. Злость разрывает тело. Она сама — угроза. Угроза миру, небу, королевству. Войне. Она готова всему положить конец — лишь дайте возможность. Волосы у Наджи как медь, голос как мёд, кожа в последние дни — мел. Но не настолько. Не настолько. Шираюки находит знакомое лицо, раскрывает рот и кричит. Рядом с ним она падает на колени и задыхается, захлёбывается, воет. Это — нечеловеческий голос, горе. Черты смазываются, всё — красное. Шираюки вытирает слёзы, размазывая грязь по щёкам, и судорожно вдыхает, когда касается окровавленной ткани. За пазухой. Карман. Достань… Она не знает, что раньше ожидала увидеть. Одна фотография, помятая и залитая кровью. На ней, похоже, он и его семья. Полноватый мужчина, с лысиной и пышной бородой, ниже Наджи на две головы, рядом с мужчиной — худая женщина, а рядом с Наджи — почти с его рост такая же худая девушка, с чёрными, пронзительными глазами и острыми чертами лица. Она улыбается как-то угрожающе… Шираюки переворачивает фотографию и пытается разобрать почерк.«спасибо сестрёнке за пугающую улыбку. это лучшее, что мы могли запечатлеть на фотографии. отец и я до сих пор смеёмся. и будем».
«И будем». Рука с фотографией опускается. Шираюки ложится рядом с его телом. …Она идёт, идёт и идёт. Ей без разницы куда. Ноги не чувствуются, в глазах рябит, и холодно — холод пробирает до души и замораживает её. Он бы медленно убивал, если бы было что убивать. Недалеко от начала леса — тёмная палатка. Шираюки не сразу замечает, что подходит почти вплотную. И то, что слышит, не имеет для неё значение. Сухой низкий голос вызывает отвращение, потому что это — звук, громкий и лязгающий, как нож по коже. — Всё идёт так, как должно, как надо. Гафур доволен, наше место под солнцем всё ближе. Какая нелепица. Холодной ночью умирают люди, а они говорят о солнце. Солнце. Ха! Ветки хрустят, шуршит засохшая трава. Шираюки запинается и с шумом падает. Именно тогда она запоминает прямой взгляд его почти чёрных глаз. Зирьяб смотрит настолько свирепо, что все силы враз возвращаются, а тревога поднимает её на ноги и заставляет бежать без оглядки. Шираюки сжимает кулаки. Пальцы впились в чью-то руку. В последнее время слишком часто она хваталась за других, а не за себя, но делала это не осознавая. Шираюки подняла голову и встретилась с прищуренными глазами Оби. Изана задумчиво кусал губу, явно пребывая где-то не здесь. Но он всё равно заметил, что Шираюки наблюдала за ним, и улыбнулся. Ласково?.. — Спасибо, что рассказали, — его мягкий голос вызывал мурашки по спине и рукам, снаружи и изнутри, щекотал живот и горло. — Это очень важная информация. — Разве? — Конечно. Теперь я понял. А что понял — Шираюки слишком устала, чтобы выпытывать у него ответы. Она отпустила Оби и легла обратно, между ним и принцем. Небо посерело. Шираюки замкнулась, а затем упала в круговорот головокружительных событий и даже не заметила, сколько времени прошло с прибытия в Кларинс. Скоро зима. Скоро возвращаться. Ей обещали, что «если повезёт, всё будет в порядке — можно не бояться», но, вспоминая тёмные глаза в том злополучном поместье, она сомневалась, что хоть что-то останется в порядке. От этих мыслей стало тягостно и грустно. Шираюки улыбнулась тому, что уже начала скучать по местам Кларинса, по ребятам… по Изане. Он запомнит её? Они ещё увидятся? К сожалению, ответов на вопросы не было, как и смелости спросить принца. Но зато у неё хватало смелости просто заговорить с ним. — А вы лазали по деревьям? Оби неопределённо фыркнул, а Изана оглянулся на неё с удивлением. — А вы? — Мне кажется, принцы не лазают по деревьям. Но если понаблюдать за Зеном, то… — Если понаблюдать за Зеном, можно узнать много нового и увидеть то, что адекватные люди не делают. При упоминании брата голос принца наполнялся насмешкой и нежностью. Ей нравилось это. Ей нравился его голос. Ей нравился…