В ту ночь, когда всё закончилось

Сгущалась ночь, а он был для неё маяком. Она не могла сдаться, потому что несла за него ответственность. Когда Наджи не стало, Шираюки не понимала, куда идти и зачем. Он был её землёй — и землю выбили. Он был воздухом — и воздух забрали. Иногда она ощущала себя жертвой монстра, свернувшейся на полу в углу пустой комнаты без окон. Жертвой, сжимавшейся из-за боли от любого шороха и боявшейся возможности чужого прикосновения. Иногда она не ощущала себя. От земли шло тепло. От людей — шум, громкий, сливающийся в одну мелодию. Город жил, и вместе с ним оживала Шираюки. Раны не залечивались, как после целебного поцелуя, но переставали кровоточить. Щипали, но слабее. Пугали, но не до бессилия. То, что она тянулась к ним — последствие потери маяка. Да, поэтому она странно себя вела. О произошедшем Шираюки старалась не вспоминать, и, к счастью, мозг не подсовывал ей смущающие образы. Впервые за долгое время городская жизнь успокаивала, обволакивая и утягивая в себя. Дышалось легче. Видеть хотелось решительно никого. Особенно из их числа. Казалось, стоит встретиться с ними лицом к лицу, как она окончательно признает тот факт, что они снились ей… Снились в довольно интересных пейзажах и оттенках. Такого с ней никогда не происходило: Шираюки ни разу в своей жизни не танцевала с человеком, нежно обняв его, прислонившись лбом к его лбу и медленно покачиваясь под шелест травы. Видеть себя со стороны было неловко. Но у неё, у другой Шираюки, было умиротворенное выражение лица во сне с Оби. Когда они молчали, соединённые. Белое пятно посреди ночи, под тёмным небом, усеянном звёздами. Изана снился ей назавтра — но стояли они под дождём, вокруг разливался шум капель, одежда промокла насквозь, было холодно и немного тревожно. Она снова видела всё с места незамеченного зрителя, но чувствовала, как не хотелось отпускать мужчину. Он запрокинул голову, прикрыв глаза, а Шираюки упёрлась лбом ему в грудь, не прижимаясь ближе. Она никогда не видела его в чёрном, но в том сне Изана был целиком одет в чёрное. Сама Шираюки сменила белую форму на что-то тёмное, бурого и болотного цвета. Эти сны — как отражение реальности. Подсознание жестоко насмехалось над ней. Но и судьба — тоже. Почувствовав, как кто-то схватил её за руку, Шираюки наверняка знала, кто именно. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться. Достаточно тихого, но стального «госпожа», прозвучавшего над ухом — Оби стоял слишком близко и сжимал запястье, словно боялся, что она снова попытается улизнуть от него. Стоило Шираюки увидеть его, в голову полезли не мысли о снах, а размытые картины недавнего случая, когда на них напали, а Оби ранили. Он защищал её. Опять. Кого-то могли убить из-за неё. Опять. Но окружающий мир продолжал сиять теми же красками, а шум не утихал, голова не кружилась — разве что пульсировал висок. В одном глухом «госпожа» она различила и вопрос, и выговор за побег. — Я знаю, — Шираюки тряхнула головой, опережая Оби, и пробежала взглядом по людям, которые не обращали на них внимание. — Я знаю, ты скажешь, что сейчас не самое подходящее время для прогулок в одиночку, особенно после нападения… — И? Лицо. Лица Шираюки запоминала хорошо. Лицо принца никогда не исчезнет из памяти, оно — как шрам, Оби же скорее как памятник на месте разрушенного храма — памятник на памятнике, сильно напоминающий другой. Наджи. Волосы, как медь, голос, как мёд, кожа, как мел. Он и его сестра были похожи даже улыбкой… Теперь она это знала наверняка. — Госпожа, вы меня слушаете? — Я нашла её, — он прочитал по губам. — Хотя не искала. Шираюки следила взглядом за девушкой, медленно продвигавшейся в тесном потоке людей. — Госпожа, — Оби нахмурился, — вы как обычно говорите загадками и о том, о чём я ничего не знаю. — Ты всё время спрашиваешь меня о том, о чём ничего не знаешь. — Вообще-то, сейчас я спрашивал, будете ли вы осторожнее и не уйдёте ли без меня. — Тебе нужно отдыхать, а не бегать за мной... — она приподнялась на цыпочки, вытягивая голову, а потом подвинула Оби в сторону и пошла вперёд. Отступать сейчас было нельзя — поздно. Тело тяжелело — решимость заполняла каждую клеточку. Решимость напополам с желанием получить то, что необходимо не только ей. Мир. И не важно, какой метод придётся использовать… Кажется, теперь она была готова на всё. В памяти вспыхивали не образы — слова, тогда принятые за обычную историю чужой семьи. Я использую это. Использую твоё доверие, Наджи. Я уже давно сделала выбор. Она не видела Оби, но была уверена, что он находился прямо за ней. Протянув руку назад, Шираюки коснулась его ладони и остановилась. — Видишь ту девушку в белом? — …да. Голос Оби прозвучал задушенным. — Можешь привести её на соседнюю улицу около той аптекарской лавки? Скажи, что кое-кому есть, чем поделиться о её брате. Он не задавал вопросов и не пререкался — стоило Шираюки отпустить его руку, как Оби обошёл её и, не оглядываясь, поспешил вперёд. День был солнечный, но не жаркий. Ей слегка нагрело голову, пока она ждала. Что было хорошего в густонаселённой столице — людей по улицам сновало немало, и они не обратили бы внимание на человека, остановись он у стены в бездействии. Вопросы никто тоже не спешил задавать — всем хватало дел. Фронт, в сравнении с городской суматохой, полнился другой жизнью — зацикленной, кровавой, бьющей молотом по голове. Когда знакомое по фотографии лицо появилось перед ней, Шираюки вздохнула, забывая о разнице энергии, оттенков и звуков. Они и правда были похожи. Те же пронзительные чёрные глаза. Черты стали острее — время голода не щадило её. Стоило взглянуть на Сарию, как в груди неприятно защемило, словно внутренний монстр когтистой лапой сдирал засохшие корки крови на старой ране. «Я знаю, что вы его сестра». Но вместо этого Шираюки сжала кулаки и заговорила, стоило девушке остановиться рядом. — Я знаю, что вы из Лурна. Сария приосанилась и не сводила слегка удивлённого взгляда с неё. Похоже, она ожидала продолжения, инстинктивно чуть дальше отойдя от Оби. — Я знаю, что вы его сестра… Сестра Наджи Тама́м-Рия́да, и здесь быть вас не должно, — слова давались тяжело, но это было необходимое условие. Шираюки глубоко вдохнула, вдавливая ногти в ладони: — Я могу продать моё молчание в обмен на информацию. Шираюки отдалённо помнила, как Наджи рассказывал ей о проблемах семьи: их заподозрили в попытке переворота и хотели изгнать, но король смиловался и оставил несколько семей. Важно было не это, а то, что они сложили один и один и узнали наверняка: семья Зирьяба Убара, «ранее изгнанного», как доложила Тору, могла оказаться втянута в хаос и не отделалась так же легко — их имя было опозорено. — Какую… информацию? — голос Сарии был тих, но спокоен. Шираюки невольно — грустно — улыбнулась. — Мне интересно, что вы знаете насчет конфликта внутри Лурна… Вы были связаны с ним. Когда несколько семей хотели изгнать. — О, это произошло очень давно, — она сцепила руки в замок, отведя взгляд вверх. Различить какие-то эмоции за умиротворённой маской оказалось нелегко, её не получалось прочитать совсем. — Слишком давно… — Не поверю, если скажете, что мало знаете. Несколько десятков людей были оклеймлены до конца своих жизней и изгнаны с родной земли, и ваша семья должна была пойти такой же судьбой, но вам божественно повезло. Просто… просто расскажите мне, что произошло. Честность сломает не любой барьер, но добиться скола можно — и Шираюки добилась. Сария нахмурилась, поджимая губы, а её переливистый голос наполнился раздражением. — Это было бессмысленно. Беспочвенно. Королевская семья решила избавиться от не устраивающих их видных людей — что здесь удивительного? Странного? Непривычного? Все знали, что происходит, но никто не мог доказать свою правоту или невиновность. Когда правящая рука выбирает раздавить тебя, ты не можешь многого сделать, если изначально находился в хватке этой руки. Нам правда, — она резко вдохнула, мелко задрожав, — правда очень повезло. Но и это — всего лишь часть плана. Король жесток, но в его сердце есть место для милости бедным — какая сказка будет звонче этой? Сария вспыхнула и так же сгорела — повисло молчание, пока она пыталась утихомирить гнев, хлыстом отбивавший последние слова. — Было ли что-то ещё ради «приукрашивания»? Шираюки краем глаза заметила, что Оби перевёл на неё взгляд, прищурившись. Да, да, смотри, у меня есть чутье, о существовании которого, как вы скорее всего думали, я никогда не знала. Сария тряхнула головой. — Они выбрали ещё пару и назвали их «зачинщиками». Именно эти семьи изгнали первыми. Всё сходилось. Всё, несомненно, сходилось. Даже слишком хорошо. Это потому, что они что-то упускали — или потому, что разгадка близилась? — Как он погиб? Шираюки моргнула, сбитая с толку внезапным вопросом. Но подсознательно моментально поняла, о ком спрашивала Сария. — Храбро, — она опустила взгляд на землю, избегая смотреть на Оби, на лице которого отражался интерес напополам с укором. — В бою. Наверное, он думал, что это ложь. Ложь во благо. Но Шираюки не врала. Всего лишь опустила целую историю о плене, пытках и тайно подобравшейся смерти. Не от меча рыцаря, как было бы изначально, и не от многочисленных ран мучителя, как могло бы быть позже, но на поле, в попытке защитить единственного человека, обратившегося к нему, как к другу. Вся проблема в этом «как к другу». Потому что они были врагами. Кто-то расставил их на разные стороны, они сделали выбор — выбор согласия, но… Отмела ли она приоритеты и жертвы решений их обоих, когда помогла ему, раненому, на том огненном поле? Отмела ли? Шираюки подняла голову и посмотрела в глаза Сарии. — Он до конца делал то, что хотел. Пусть и связанный по рукам и ногам, с петлёй на шее и неизбежным смертельным приговором. Сария грустно улыбнулась. Почему же танбарунский лекарь так хорошо знал историю лурнского солдата? Этого Сария не пыталась узнать. Наверное, прочитать Шираюки было гораздо легче.

~

Танбарун — это узел больных жизней на размокшем листе. Шираюки любила Танбарун. И всё ещё… но не так, как раньше. Потому что появилось то, что она любила сильнее. Перед возвращением обратно на фронт — а оно близилось — Шираюки иначе ощущала течение времени: дни проносились смазанной чередой, стремительнее, чем раньше, словно жизнь издевалась и хотела поскорее окунуть её с головой в ледяную воду. Она с гудящей внутри пустотой ждала того момента, когда это спокойствие в кругу новых надёжных людей — пусть и едва ли друзей — иссякнет. Холодная стена по левую руку и высокие колонны, за которыми раскрывался небольшой внутренний дворик, по правую. Небо в этот день было совершенно чистое, а ветер — пробирающий до костей. Мир мал, страна ещё меньше, столица — тем более. Шираюки не удивлена, что встретила его. И совсем немного испугана. Зирьяб же, напротив, удивлён. Они встретились взглядами. Им хватило мгновения, чтобы понять. Сердце глухо ударилось о рёбра и забилось испуганной птичкой, но Шираюки не ускорила шаг — только разжала кулаки, не желая выдать волнение. Зирьяб Убар не выдал — следил за ней с внимательностью хищника. Но она не хуже. Пройдя мимо него, Шираюки завернула налево, в коридор, в котором продолжался ряд колонн. Казалось, что замок пустовал в столь ранний час — кое-где пробегали слуги, но не более того. Краем глаза она заметила движение с другой стороны и поджала губы. Но так лучше — пускай рядом с ней будут люди, которые способны защитить её… Пускай будут свидетели… Что бы ни случилось. Потому что тяжелые шаги Зирьяба позади не утихали. Шираюки сбежала по ступеням и остановилась в уголке двора. Трава засохла, и он выглядел обезжизненным, навевая тоску. Она обернулась, с облегчением отмечая, что Зирьяб стоял напротив неё, спиной к колоннам, за которыми бесшумно скользили тени. — Ты жива, — он нахмурился, произнеся это напополам с непониманием и упрёком. Шираюки едва не усмехнулась от такого тона. — Я знаю, что вы делаете. — О? И что же? Стою напротив человека, о котором мне докладывали, как о мертвеце? Любуюсь этим пустынным местечком? — Зирьяб засмеялся. Его дребезжащий голос резанул по слуху. Что за глупые вопросы. Что вообще за бессмысленный ответ — нелепейшая попытка убежать от темы. Зачем? Разве он не понимал, что ему уже не увильнуть, что их разговор — неизбежен? Если он думал, что перед ним простая девочка, которая не сможет тягаться с ним на равных, то… он был прав. Но она знала правду. И это что-то да стоило. Тогда Шираюки заметила, что он побледнел и напрягся. Конечно. Вы ведь такой же человек, как и все они. Она действовала, используя свои идеи, думая, как бы поступил Изана, и импульсы подсказывали ей о дерзости. В ней горела ненависть за войну, за то, что столько людей погибло, пусть Шираюки не знала каждого лично. Зачем это было на самом деле? Ради мести? Чтобы вернуть потерянное? А как все семьи, у которых погибли близкие, вернут потерянное? Шираюки мысленно кричала, но и слова не вымолвила. Всё читалось по лицу. — Так почему ты жива? — он завёл руки за спину и взглянул на неё исподлобья. — Почему жива та, о ком мне доложили, как о мёртвой? Почему ты была с торговцами? Почему ты здесь? Кто тебя подослал? Кто пошёл против меня, когда выдал неверные данные? Ты же понимаешь, что тебе ради своего же блага стоит сознаться, кто предатель. — Предатель? — Шираюки нервно усмехнулась. На мгновение её взгляд стал безумным — или ему это показалось? Но и наваждения было достаточно, чтобы Зирьяб насторожился — он внимательно следил за каждым её движением. — Предатель, — зашипела Шираюки, сжимая челюсть. Она вскинула голову, словно что-то вспомнила: — С помощью принца Гафура всё может быть проще. В конце хотелось выбросить жёсткое «да?», но язык не повернулся. Что творилось в голове — она и сама не понимала. Она вообще мало чего понимала и единственный вариант, который оставался — ткнуть пальцем в небо в надежде попасть в точку. И она попала. — Не шути со мной, девочка. Скрывать напряжение у Зирьяба больше не получалось: оно словно волнами рябило вокруг его вытянутой фигуры. Шираюки не идеально читала людей, но даже она понимала, что он колебался, утопая в сомнениях. Если нет логичных доводов — есть сила, и ею Зирьяб решил воспользоваться. Он сделал широкий шаг вперёд, и Шираюки буквально по взбешенному взгляду услышала его идею — размазать её здесь, сейчас. Она вздрогнула, когда чья-то рука опустилась на плечо. И невольно выдохнула, увидев, что позади неё стоял Оби. С другой стороны рядом выпрыгнула Тору. — Что за шум, а драки нет? — она закричала, широко улыбаясь. Шираюки поморщилась от резкого звука, но стоило Оби открыть рот — закрыла уши. — Скорее «что за драка, а шума нет»! Это не так работает! Мы всё поправим. «Поправители чёртовы», — Шираюки выругалась, отступая назад. По сравнению с этими двумя, она не могла ничего противопоставить здоровому мужчине: у неё не имелось оружия, как и достаточной ловкости, чтобы вовремя увернуться. Лучше не мешаться им под рукой. — Ты, — Зирьяб кивнул в сторону Тору. — Так это ты предательница? Никогда вашей кучке не доверял. Рыжие волосы были собраны в хвост, и сама Тору казалась гораздо собраннее, чем когда-либо раньше. Его слова она встретила оскалом. — И правильно. Сражаться за безумцев? Я сама ещё не потеряла разума! Зирьяб перевёл взгляд на Шираюки. — Посмотри на себя: ты тоже не так уж чиста. Якшаешься со всякой грязной тварью. Ты представляешь, чем и для кого они занимались? — Да, — Шираюки грустно улыбнулась, — не чиста. Но почище и честнее вас. Из коридора позади них послышались шаги нескольких людей — похоже, на шум прибежала стража. Зирьяб негромко выругался и развернулся, без страха подставляя им спину. Ни Оби, ни Тору не стали бы нападать на него, когда им грозила опасность быть пойманными на месте, и он прекрасно это знал. Шираюки успела заметить, что что-то сверкнуло под рукавом Оби, но он тряхнул кистью и обернулся. Спрятал оружие, которое держал наготове? Он серьёзно собирался напасть на одного из самых видных людей в танбарунской армии ради неё?.. Шираюки почувствовала неприятное волнение в груди, а щёки закололо. Почему-то смотреть на него оказалось сложно, и, когда он заговорил, она скосила глаза на землю. — Вам лучше уходить, госпожа. Сейчас же. Нужно спрятаться где-нибудь, где безопасно. Мне совсем не нравится ситуация, в которой мы находимся… Не знаю, что от него можно ожидать. От Зирьяба Убара — или от Изаны Вистериа? Шираюки и сама не понимала, чьего вызова боялась сильнее.

~

Она искала помощи у того, кого боялась, потому что больше не к кому было податься. Ведь если он учил её, то и нёс некоторую ответственность. Шираюки чувствовала облегчение, что никто не спрашивал, как она попала в Кларинс. Всё же ей казалось, что не спрашивали они специально.

~

Они разделились — Тору и Оби решили проследить за Зирьябом. Как бы это ни было опасно, слушать взволнованную Шираюки никто не стал. Так, по крайней мере, у неё не было шансов встретиться с ним снова, не получив предупреждение от них. Впрочем, был ещё один человек, за которым не помешала бы слежка. А может, их встреча должна была произойти, несмотря ни на что? Столкнувшись с ним, Шираюки кое-что осознала. Слишком резко и чётко. Вы как шкатулка с кошмаром, который вот-вот выберется… Насколько метко Оби попал в точку. Салим Муавия, смотря чёрными, мёртвыми глазами сквозь неё, о чём-то спросил, но Шираюки расслышала лишь «Зирьяб» — и то проигнорировала. Ей не пришлось собираться с духом, чтобы заговорить — наоборот, откуда-то пришли силы и уверенность, которых она давно не ощущала. Или это было отчаяние? О, нет. Это было отчаянное желание получить подтверждение разгадок. — Вы же с ними, да, — её лицо помрачнело, — вы с ними… А как ещё вы могли узнать о том, что тогда было… Я вам ничего не говорила… Вы всё рассказали им. Вы рассказали принцу, что я знаю больше, чем говорю… Как же я была слепа… — Ты не была слепа, — его голос в противовес дрожащему голосу Шираюки был спокоен, — ты была истощена и размазана. — А вы? В чём ваше оправдание? — Я был истощён и размазан всегда. Шираюки шумно вдохнула и отступила назад. Вытерпеть его пустой взгляд было сложно. Он как будто резал кожу тупым ножом. — Хочешь правды? — Салим усмехнулся. — Это очень просто. Всё всегда намного проще… Ему нужна месть. Долгие годы он носил план по тому, как отомстит теперь королю Ваддаху, отдавшему решающее слово в судьбе их семьи. Убар отличный стратег, поэтому сменить имя, начать жизнь с чистого лица и притвориться кем-то другим не стоило ему большого труда. Он знает, как истощить Танбарун. Ему не нужна победа страны, которой он служит, ему не нужна победа Лурна. Ему нужна смерть короля. От его рук. Всё было правильно, всё складывалось идеально, но в то же время в мыслях вертелся бардак, а голова слегка кружилась. Шираюки прислонилась плечом к стене. — Чего хочет принц Гафур, я не знаю. Но если всё просто… Ты и сама можешь представить. О, она могла представить всё, что угодно, но не сейчас. Хватит с неё этих интриг. Нужна передышка. Глоток свежего воздуха, тишина. — Ты слишком глубоко зарылась в высокие интриги, Джури. Я бы сказал, что тебе нужно выбраться, но, — Салим горько усмехнулся, — ты не выберешься — потому что не захочешь слушать меня и потому что просто не захочешь выбираться. Тошнота подступила к горлу, и она, поджав губы, глубоко и шумно вдохнула. — Есть то, что я хочу, и это путь к нему. — Слишком шаткий путь. — Ваш — не менее. — Удача нам здесь не поможет, поэтому мне нечего тебе пожелать. Разойдёмся мирно. — Мира здесь нет. Он ушёл первым. Она видела его в последний раз.

~

Почему-то Зен не сомневался, когда Шираюки сказала, что им нужно вернуться. Наверное, доверие брата для него важнее, чем узнать, что между ними происходило и что пряталось в их головах… У неё не было ни сил, ни слов объяснять, почему она решила дёрнуть их обратно — а значит, пережить всё произошедшее заново, но Оби в очередной раз взялся помочь. Шираюки благодарно улыбнулась ему. В очередной раз. Всё повторяется, вплоть до людей. Смотреть, как Танбарун становился всё меньше и меньше, было страшно — что с ним случится, пока их не будет? Почти всю дорогу обратно она проспала и разлепила глаза, когда они вернулись в замок. Полностью — и моментально — проснуться удалось после новости, что Изана отбыл в Лурн.

~

Часы — это очень долго. Почему-то шестьдесят минут стали огромной вечностью, во время которой Шираюки заламывала пальцы, бездумно наводила круги по комнате, едва не бегала по коридорам замка, словно искала кого-то или надеялась, что холодные стены отзовутся на прикосновения и приведут её к тому, что она больше всего на свете желала увидеть. …не «к тому». «К кому». Чем было это чувство? Чувство необходимости убедиться, что он цел и в здравом рассудке. Что он всё такой же напыщенный кретин, который просчитывает наперёд, играется с пешками, но всегда старается играть так, чтобы не навредить им. Всё обычно гораздо проще. Что ж, если думать в этом направлении, то она знала ответ. Гаррак попалась под руку. К счастью или нет — без понятия, но Шираюки заставила её поперхнуться. — Как это — быть влюблённым? В ответ — удивлённый взгляд широко распахнутых глаз. Гаррак усмехнулась, а потом вздохнула, откинувшись на спинку стула. — Влюблённость не приходит после какого-то одного момента, она постепенно накапливается, а потом вдруг ударяет в голову… — она задумалась и щёлкнула пальцами. — Как алкоголь. Хотя и он действует постепенно. Вот ты как выпьешь и только встанешь — так сразу поймёшь. Гаррак подмигнула и достала из-под стола полупрозрачную бутылку.

~

В Вистале несколько дней висели тучи и шёл дождь. Ночью он превращался в ливень. Но до ночи у Шираюки оставалось несколько часов, и она гуляла по внутреннему, слабо освещенному двору, хлюпая в грязи и пошатываясь. После выпитого алкоголя ей захотелось пройтись и освежиться, но она с раздражением поняла, что опьянение так просто не отпустит. Было хорошо, правда хорошо, слегка смешно с абсолютно всего, но на дне клокотало паршивое чувство — ведь так хорошо быть не должно. Не тогда, когда Изана в Лурне. Не тогда, когда в Танбаруне война. Не тогда, когда она спровоцировала опасного человека, однажды намеревающегося стереть её в порошок. И тем не менее мысли ускользали, переплетаясь в неразборчивый комок, и не давали ей сосредоточиться на чём-то одном, серьёзном. Гаррак знала, что ей это и было нужно. Но также знала, насколько мучительной выйдет ночь. Погладила по голове — и ударила кулаком в живот. — Да, — она вздохнула, запрокинув голову, и прикрыла глаза. На веки падали тяжелые холодные капли, пробирались по шее за ворот и просачивались через одежду. — Да, это оно. — Госпожа, вы, что, со стеной разговариваете?.. Шираюки опустила руку на лицо и издала то ли стон, то ли рык. Оби она не видела, но даже через шум дождя уловила в голосе волнение. — Госпожа, вы пьяны?.. Он не двигался с места, не решаясь подойти ближе — в темноте её фигура выглядела не хрупкой, а отчего-то давящей — будто бы она вот-вот закричит и убежит, оставляя его позади. — …как влюблённость. — Что? Шираюки раскинула руки и засмеялась. Или заплакала? Под дождём Оби не мог разобрать. И не хотел.