***
Бэкхен в последний раз провел серию ударов по груше и громко вытолкнул воздух из легких, делая шаг назад. Руки, как и ноги, горели от напряжения, и Бэк довольно улыбнулся — ни с чем не сравнимое состояние удовлетворения после тренировки. Его немного повело, и он опустился на пол возле ближайшей стенки. Коснувшись ее затылком, устало прикрыл глаза, ожидая, пока пройдет головокружение, но при этом слушая собственное сердцебиение и восстанавливая дыхание. В голову моментально вернулись мысли о предстоящей миссии, и Бэк несколько раз несильно стукнулся головой о стену, сильнее зажмурив глаза — черт бы побрал эту привычку сосредотачиваться на заданиях и постоянно анализировать готовность к ним. Порой она казалась ему даже психически ненормальной, хотя их штатный психолог считал, что «это в порядке вещей, учитывая то, чем вы занимаетесь. Но вам бы, капитан Бён, научиться иногда абстрагироваться от рабочих моментов, а еще лучше — чаще и активнее отдыхать». Кажется, после этого Хань предложил ему свою помощь в отдыхе — Бэкхен усмехнулся воспоминаниям. Вытерев предплечьем мокрый лоб, омега тут же напрягся, прислушиваясь к звукам в коридоре, но скорее к себе, ко внутренним ощущениям. Вне маленького тренировочного зала было абсолютно тихо, а вот в зале… Он резко открыл глаза и посмотрел в сторону двери, встречая пристальный внимательный взгляд на себе. В первые секунды воздух остановился где-то в глотке, так и не дойдя до легких, но спустя мгновение дыхание опять стало четким и почти размеренным. Чего нельзя было сказать о Паке: крылья носа того на мгновение встрепенулись — альфа глубже обычного вдохнул воздух, и Бэкхен моментально понял причину этого. Если Чанель и правда чувствовал его запах, то сейчас, после тренировки, когда Бэкхен был разгоряченным, и влажная футболка липла к его потному телу… Бэкхен напрягся, но не подал вида, а спустя секунды тихо сказал: — Я уже закончил, если ты хотел позаниматься один. Не теряя бдительности и следя за каждым движением альфы, он стянул с рук перчатки и попытался подняться, опираясь о стену, но голова вновь закружилась. — Может, на время сбавишь обороты с тренировками? — замечая состояние омеги, так же тихо предложил Чанель, подходя ближе. — Все нормально, мне просто нужно выспаться, — Бэкхен продолжал чувствовать на себе изучающий взгляд, но альфа вел себя совершенно обычно. — Ты же помнишь, что я могу отстранить любого от физических нагрузок, если мне даже просто померещится, что его состояние не соответствует норме. — Мне опять принести справку от Минсока? — нахмурился Бэкхен. Он устал, и у него сейчас не было ни сил, ни желания препираться с Паком. — Нет. Полагаюсь на твою сознательность. Бэк грустно усмехнулся и поднял глаза на альфу: — Я уж было подумал, что в вопросе твоего доверия ко мне я совсем скатился в пропасть. — А ты и скатился, — не считая нужным скрывать этот факт, сказал Чанель, — но это не мешает мне видеть в тебе сильного и ответственного парня. — Вот как, — криво улыбнулся Бэкхен. — Я очень постараюсь не спасовать перед тобой в оставшихся своих добродетелях. Бэкхен собрался обойти Чанеля, направляясь к двери, но альфа внезапно схватил его за руку, останавливая. Мелкая дрожь пронеслась от пяток до самой макушки, пуская тонкие разряды по всему телу. Бэкхен хотел дернуться, оттолкнуть или ударить Чанеля, чтобы этот контакт прекратился — замершее сердце пробно дернулось и застучало с новой силой. Под кожей чувствовалось нечто такое, что раздражало омегу до сжатых зубов, но он постарался не выдавать своих эмоций, сталкиваясь со взглядом Пака. В какой-то момент хватка ослабла, и вместе с ней ослабло и клокочущее чувство загнанности. — Постарайся, — голос Чанеля звучал строго. — Я привык знать, что рядом со мной люди, на которых я могу положиться. Они смерили друга друга прямыми взглядами, в которых читалась лживая безмятежность. Альфа выглядел спокойно, но Бэкхен шестым чувством понимал, что под внешним обманчивым спокойствием Пак отлично скрывал то, что последнее время пульсировало у него самого под веками каждый раз, когда он закрывал глаза — они оба не имели права показывать при подчиненных взволнованность и неуверенность. Они — командиры и, что бы ни случилось, обязаны оставаться в глазах своих бойцов примером для подражания, силой, опорой и надеждой. — В этом мы похожи. — Чанель отпустил его, и Бэкхен направился к выходу, уже протягивая руку, чтобы толкнуть дверь, но остановился почти на самом пороге, спиной чувствуя чужое внимание на себе. — У вас все получится, — неожиданно даже для самого себя вырвалось у Бэкхена. — Твоя уверенность обнадеживает, — откровенно не веря в услышанное, усмехнулся Пак. — Чанель, мы сумели внести в ваши жизни сумятицу, но ты и твои парни очень сильные. Возможно, вы об этом начали забывать, и вам нужно это напомнить. — Решил взять данную миссию на себя? — голова Пака чуть склонилась к плечу. Бэкхен слегка повернулся, видя Чанеля лишь боковым зрением. — Нет. Просто знаю, что будет сложно и невыносимо, я видел, как это ломает альф. С инстинктами трудно порой бороться, да и вообще с собой, ты наверняка в курсе. — Бэкхен, у меня просьба, — перебил его Чанель, отодвигая все мысли по поводу сказанного на задний план, — я озвучил ее Минсоку, но, думаю, и тебе должен. — Да? — чувствуя, что не стоит оборачиваться, Бэкхен продолжал стоять спиной, цепляя взглядом легкую хмурость. — Я не хочу, чтобы мои парни ломались. Если вы увидите, что показатели одного из нас зашкаливают слишком сильно, и это может навредить — пожалуйста, стабилизируйте его полностью… Как в хижине. — Молчание затягивалось, выдохнув, Чанель продолжил. — У меня нет уверенности, что я справлюсь с испытанием, поэтому не могу брать на себя ответственность за чужие жизни. На период эксперимента командование на себя возьмешь ты. И уже ты будешь обязан всех сберечь. — Понял, — сухо отозвался Бэкхен. В горле отвратительно першило, хотелось кашлять, а еще вдохнуть свежего воздуха и не ощущать себя так незащищенно посреди тягучего аромата хвойного леса. — Но как я и говорил — я уверен, что вам под силу это все выдержать. — Знаешь ли… — Знаю, — на удивление мягко перебил Бэкхен альфу. — И хочу, чтобы это знали ты и твои бойцы… — он протяжно вздохнул, даже на расстоянии чувствуя напряжение Пака, что отдавалось покалыванием в кончиках пальцев, — что бы ни произошло в последующие несколько дней — а произойти может все, что угодно, — мы верим в вас. Это не значит, что мы будем помогать или облегчать вам задачу, но… — Я понял тебя, — не дал ему договорить Чанель и, пусть скупо, но улыбнулся. — Спасибо. Бэкхен лишь повел плечом и быстро покинул тренировочный зал, спеша в душевую для омег и изумляясь самому себе. У него даже мыслей не было приободрять Пака и его команду, но в последний момент будто что-то щелкнуло. И даже не в голове, а где-то глубоко внутри. Сказанные слова точно не помогут, но они были сказаны, и черт его знает, с каким смыслом осядут в мыслях альфы.***
— Крис сказал, ты искал меня, — Тао постучал по деревянному откосу костяшками пальцев, обращая на себя внимание. Чанель еще трижды подтянулся, прежде чем спрыгнуть на пол и кивнуть. — Курить хочешь? — Пытаюсь бросить. Но, чувствую, с завтрашнего дня все усилия пойдут насмарку, — усмешка Тао была язвительной, как и взгляд. Он догадывался, для чего его искал командир, и ему не нравилась эта причина, она его оскорбляла. — И ты бы завязывал. Ты ведь уже почти не курил. Отзеркалив ухмылку, Чанель тяжело опустился на маты, внимательно смотря на своего сержанта. Видя, что тот не двигается с места, он похлопал рядом с собой: — Садись, разговор есть. — Будешь промывать мне мозги? — ледяной, чуть высокий голос прорезал зал. Тао не сдвинулся с места, скрещивая руки на груди. — Я вроде бы не маленький мальчик. — Если потребуется — буду, не истери. Пока я хочу просто поговорить, — Чанель согнул ноги в коленях и положил на них руки, ожидая. Какое-то время Тао метал искры из глаз, но после все же приблизился и опустился рядом, не забыв перед этим недовольно пнуть один из матов. — Могу помочь тебе начать: пожалуйста, Тао, не трогай Лу, а то вонять будет. Кстати, в прямом смысле. — Ну и в каком месте ты не ребенок? — сурово поинтересовался Чанель. — Вот об этом я как раз и хотел поговорить. Он долго собирался с мыслями, но в итоге все фразы и выстроенный в голове диалог оказался бесполезным — Тао умел обламывать кайф. Среди них, отряда Дельта, если говорить о возрасте, то самым младшим был Сехун — ему было двадцать три, но парень показывал такие высокие результаты по всем параметрам, что его из армии прямиком направили в спецвойска. Сехун всегда отличался собранностью, спокойствием и молчаливостью, а еще умом. Тао был старше Сехуна на два года, но его эмоциональность и некая инфантильность иногда говорили о совершенно другом. Впрочем, за три года работы вместе, Чанель привык к нему и нашел подход, даже если у Цзы язык был без костей, на заданиях тому не было равных. Тао по-прежнему не изменял своим привычкам, отпуская свои дурацкие шуточки, временами слишком торопился и не всегда внимательно смотрел под ноги — Чанель потер веки, вспоминая, как однажды они все едва не взлетели в воздух, — но Тао являлся машиной для убийств. Безжалостной, несгибаемой и молниеносной. В армию он попал против своего желания, по настоянию отца, а продолжил службу, чтобы доказать ему, что он чего-то стоит вне своей состоятельной семьи и… чтобы убивать. Тао нравилось убивать врагов. — Говори уже, бесишь, — массируя плечо, протянул Цзы, легонько пиная капитана носком ботинка. — Наверняка ты понимаешь, что я очень хочу надеяться на то, что завтрашний день не сведет никого из нас с ума? И требую от каждого полного контроля, от тебя я жду его в двойном размере. Я прошу тебя держать себя в руках. Не провоцировать самого себя и не вестись на чужие провокации. Чем спокойнее ты будешь тут, — Чанель постучал пальцами по виску, поворачиваясь к Тао, — тем проще тебе будет. — Ты боишься за омег? — откровенное удивление выдавало Тао с потрохами — он за омег не переживал, и это заставило Чанеля напрячься. — В первую очередь за тебя. Твои показатели слишком подвижны и… — Чанель, я не боюсь запаха Лу, — Тао оборвал его быстро и чересчур уверенно, триумфально наслаждаясь еще несколько секунд удивлением на лице командира. — Как только мы узнали, что первым будет Лу — все начали меня подстегивать, но я расслабился. — Я бы тоже не прочь расслабиться, поделишься? — Ты помнишь его запах? Когда мы с ними впервые встретились, в хижине было два запаха, ты помнишь, как пахнет Лу? — Н-нет, — хмурясь сильнее и пытаясь вспомнить запах омеги, Чанель выпрямил ноги. Но как бы он ни пытался вернуться в прошлое и вычленить второй аромат, в воспоминаниях свербила только лаванда. — Ты помнишь? — Помню, слабо. Минсок сказал, что у Лу нет афродизиаков, думаю, в этом дело. После нашей первой стычки с ними я долго разговаривал с Кимом, и тщательно анализировал произошедшее — когда меня немного отпустило, я смог разделить свои страхи и ощущения. И меня не зацепил запах Ханя, он казался каким-то пустым, а вот Бён… Мне до сих пор не по себе находиться рядом с ним. Не знаю, каким он будет на очереди, но вот его я боюсь по-настоящему, — Чанель не заметил, как в нем проснулось раздражение, а следом напряглась шея, пальцы сжались в кулак. — Этот запах мерещится мне постоянно. — Ты чувствуешь его? — немного резко спросил Чанель, подаваясь вперед и удивляясь своему грубому тону. — Бёна? — Тао, нахмурившись, посмотрел на него, как на ребенка. — Нет, они же на блокаторах. Но у него слишком мощный запах. Минсок говорил, что помимо их усиленного запаха, есть такая вещь, как совместимость или несовместимость запахов. Скорее всего, у нас с запахом Лу нет ничего общего, — Тао пожал плечами и опустил голову. Поджав губы, он о чем-то размышлял, пытаясь вытащить это наружу. — Короче, я пришел к выводу, что так сильно меня колошматило в первую очередь из-за Бёна. И мне до сих пор не по себе рядом с ним. Он такой… Когда пальцы начали трещать от боли из-за силы, с которой Чанель их сжимал в кулак, он расслабил их, непонимающе посмотрев на руки и приоткрывая рот, чтобы ослабить давление челюсти. Внутри уже плескался демон. — Так, — Чанель прочистил горло, — неужели ты на сто процентов уверен, что выдержишь давление Ханя? Мы ведь не первые альфы на их пути. И как я понял — у них никогда не было осечек. — Неа, я не уверен, что если бы в той хижине был один Хань, я бы остался безучастен. Просто меня подчинил доминирующий на тот момент запах. Но то, что запах не будет скинут на нас бомбой — правда вселяет в меня уверенность. Не стопроцентно. Но я выдержу, даю слово, капитан. Он меня слишком сильно бесит, чтобы я проиграл в этот раз. — Мне нравится твой настрой, — хохотнув, Чанель похлопал его по спине, наконец-то расслабляясь. — Они говорят, что на пике раскрытия запаха мы не будем работать сообща, но если я справлюсь и буду держать себя в руках, а кто-то из вас нет — я вам всем наваляю. — Ну еще бы, — смех Тао разнесся холодом по залу, — ты слишком воспитанный, чтобы позволить обидеть омег. Это всегда меня в тебе забавляло. На заданиях ты можешь медлить, если перед тобой омега. — Но ни один из них от меня еще не сбегал, — хмыкнул Чанель. — Я в курсе, что, если надо, ты среагируешь молниеносно. Просто я воспитан иначе. — Ты хотел сказать, не воспитан вообще? — Я рос в консервативной семье, и для меня омеги — это просто омеги, — пожав плечами, Тао усмехнулся. — В общем, Чанель, не стоит за меня переживать, я не собираюсь снова падать лицом в грязь. — А грязи нам в ближайшее время будет достаточно.***
Прежде чем открыть глаза, Исин попытался понять, где он находится. Ориентация в пространстве была потеряна, а гулкое сердце барабанило по перепонкам. Всего на несколько секунд он позволил себе понадеяться, что, открыв глаза, он упрется взглядом в пожелтевшие вздувшиеся и отходящие в некоторых местах обои, с тупым цветочным орнаментом. И на месте, где раньше висели часы, на ярко-белом куске будет нарисован циферблат со стрелками, указывающими на тринадцать: двенадцать и словами «обещаю любить тебя вечно». Исин с шумом втянул воздух и резко сел на кровати, сонным взглядом обводя помещение темной казармы. С силой уткнувшись лицом в ладони, он провел ими по волосам, закидывая голову и прикрывая глаза.«Это все сон», — напомнил он себе и больно прикусил губу. Дыхание постепенно выравнивалось, но сердце по-прежнему билось слишком быстро и взбудоражено, и в тишине казармы казалось, что каждый присутствующий слышал его стук. Повернув голову, он посмотрел на мирно спящего по соседству Ханя, а после перевел взгляд дальше, где в темноте лишь проглядывались силуэты остальных бойцов. Вздохнув, Исин вновь лег и уставился в потолок, невольно прокручивая в голове сон. Сердце внутри будто сдавило тисками, и омега крепко сжал в руках одеяло, выжидая, когда отпустит. Должно отпустить. Он давно научился справляться с такими моментами, не позволяя себе проявлять слабость. Но в этот раз не выходило. С силой зажмурившись, Исин откинул одеяло и встал с кровати, не обращая внимания на холод, что уколол босые пятки. Захватив с собой брюки и обувь, он тихо выскользнул из казармы, направляясь к турникам. Поудобнее схватившись за трубу, Исин подтянулся, с облегчением выдыхая. Только это было способно его успокоить. Первые тренировки в качестве члена отряда Альфа для него казались адом: над ними измывались, как могли, преподавая курс подготовки похлеще, чем в элитных войсках. Будучи неприспособленным к военному делу, Исин задыхался, сбивался, падал, волочился в конце, но каждый раз его поднимали незнакомые и, тогда еще, чужие омеги, подбадривали и иногда тащили к финишу. От первых вакцин его рвало желчью и отнимались ноги, и, если честно, он хотел сдохнуть там же на месте. Хотя ему обещали новую жизнь. Но если то, выведенное маркером на стене, обещание не было исполнено до конца, то его собственное, хриплое от слез, заставляло двигаться дальше и быть сильнее. Из собственных мыслей его вывела чужая поступь. — Тебе мало дневных тренировок? — услышав голос Бэкхена, Исин усмехнулся — конечно, Бэкхен не мог оставить его без внимания. Несмотря на свой моментами окоченелый характер, их капитан с ними всегда был чутким и отдавал по максимуму, впрочем, столько же и требуя взамен. — Не спалось, — вместо усмешки получился странный клокочущий звук. Сжав зубы, Чжан подтянулся снова, на секунды замирая подбородком на металлической перекладине. Понимающе хмыкнув, Бэкхен повертелся на месте, а затем сел на одно из валяющихся на земле колес, посмотрев куда-то сквозь Исина. Проект «Дурман», будучи еще на стадии разработки, ворвался в жизнь Исина первым и перевернул ее вверх дном. Именно «Дурман» когда-то лишил Исина самого важного. Но если бы спустя время Бэкхен не склонил его на сторону проекта, вряд ли судьба Исина сложилась бы лучше, чем была сейчас. Хотя… скорее всего, он вообще не дожил бы до сегодняшнего дня. И только благодаря отряду Альфа Исин понял, что душевную боль можно отпускать вот так — с помощью кулаков и железа. Исин знал о каждом в отряде слишком многое: природное любопытство, врожденные хакерские знания и некое чутье помогали ему в этом. Но Бэкхен оставался для него загадкой, потому что большинство данных о нем просто были уничтожены. Словно Бён понимал, что только таким образом можно скрыть себя от мира. И о себе он естественно говорить не любил. — Бэк, со мной все в порядке. — Исин опять подтянулся и повис, удобнее цепляясь руками. — А я разве сказал, что нет? — Тебе бы выспаться нормально, а не со мной нянчиться посреди ночи. — Я уж как-нибудь сам решу, спать мне или трепаться здесь с тобой. — А ты все туалеты отдраил? — не смог удержаться от усмешки Исин. После их выходки Чанель долго отчитывал их, выстроив в шеренгу, а после объявил, что ближайшие две недели на кухне дежурят омеги, а все туалеты и душевые чистит капитан Бён. — Хочешь за мной все проверить и по-новой вымыть? Спускайся, поговорим нормально. Задолбал мелькать перед глазами. Исин еще несколько раз подтянулся, но все же расцепил пальцы и спрыгнул на землю, обтирая о бока брюк ладони. Пройдя пару шагов, он сел на одно из вкопанных колес и посмотрел вдаль — поверх кромки леса ярко светила луна, освещая все вокруг. Такую бы погоду в ночь, когда Пак наказал Бэкхена. Подняв глаза на капитана, Исин вздохнул: — Ты ведь не уйдешь, пока не поговоришь? — Почему же? Уйду. Когда посчитаю нужным. — Бэкхен развернулся к Исину корпусом и внимательно посмотрел на Чжана, выжидая, когда тот соберется с мыслями. — Син… — очень тихо позвал он, спустя затянувшееся молчание. — Если я скажу, что не хочу поднимать эту тему? — Тогда я тебя обниму и буду тискать, как маленького ребенка, — засмеялся Бэкхен и потянул руки, но сержант тут же шарахнулся от него. — Ты садист! — наигранно возмущенно крикнул Исин, обхватывая свои плечи ладонями. — Что ты хочешь услышать от меня? — с легкой улыбкой спросил у капитана, все еще пытаясь выглядеть сильнее, чем есть на самом деле в эту минуту. — Как тебе помочь, — тихо-тихо проговорил Бэкхен, — я понимаю, что это практически невозможно, но хочу тебя поддержать. Ты ведь всегда в себе. Уже прошло много времени с… И ты все это время был с этим один на один. — И справлялся сам. — Справлялся, — подтвердил Бэкхен с теплой улыбкой. — А сейчас я хочу быть рядом. — Отвали от меня, у тебя включается комплекс папочки! Гормоны бушуют? — засмеялся Исин. — Нет, серьезно. Все в порядке. Просто сон. Обычный сон… — последняя фраза прозвучала почти не слышно и так, что на языке и под сердцем разлилась горечь. — Тебе приснилось как он… умер? — почти не нарушая тишины, спросил Бэкхен. — Нет, — Исин едва заметно повертел головой, смотря на свои руки, что фантомно окрапились кровью. Стряхнув ладони, он поднял взгляд и тепло улыбнулся. — Мне приснилось, как он сделал мне предложение. — Поделишься? Исин вздохнул, но продолжил молчать, глядя под ноги. Смотря сейчас на себя со стороны, он сам себе казался слабым и уязвимым, но… рядом ведь был не кто-то другой, а Бэкхен. — А ты сам в детстве как себе это представлял? Может быть это и нечестно, но Бэкхен знал о Исине слишком много, и Исин хотел узнать о нем чуточку больше. — Я плохо помню, о чем мечтал в детстве. Меня очень резко вытащили из него и… Выпотрошили все. Помню только то, что хотел иметь много детей и мужа-придурка. Чтобы весело было, и жизнь семейная скучной не казалась. — И ты даже не влюблялся после этого? — искреннее удивление Исина отчего-то позабавило Бэкхена, и он прыснул, ответив, что нет. — То есть? Вот вообще? — Вообще. — А Хань? — внутри Исина вздрогнул интерес, горячо накрывая внутренности. Сталкиваясь с помрачневшим взглядом, Чжан усмехнулся. — Да ладно? Ты серьезно думаешь, что ваши отношения — тайна? Из вас плохие конспираторы — по крайней мере, из Ханя — он же после совместного душа с тобой светится весь и огрызается меньше. Наверное, только Сувон не знает и то потому, что не допускает возможность отношений между омегами. Кстати, не хочешь поделиться впечатлениями? Поджав губы, Бэкхен смотрел на собственные пальцы, сомнения зудели под кожей, от них ломало суставы. А Исина накрывало волнами ликования. Нет ничего вкуснее и приятнее, чем сомнения и чужие тараканы. Даже в таком состоянии он собирал все, что может пригодиться в будущем — и нет, ему ни капельки не было стыдно. Он был благодарен Бэкхену за то, что тот давал ему здоровую оценку — Бён знал, что Исин не принадлежит никому, кроме себя. И не требовал этой преданности, считая честность Чжана куда важнее. — Ханя я не люблю, если ты хотел услышать именно это. Между нами есть чувства, но они больше… Дружеские. Мы просто дружим, — Бэкхен старался выпустить тяжелые мысли бесшумно, но от Исина это не скрылось. — Он знает? По-моему… — поднятая вверх ладонь остановила Исина, и он понимающе кивнул, пряча улыбку. — Значит, ты не знаешь, что такое любить, да? Забавно. И ты не скажешь причину, да? — Бэкхен ожидаемо покачал головой. — Но эти десятки шрамов на твоей спине с этим как-то связаны, верно? — Связаны… Но я не хочу об этом говорить. Это осталось в прошлом. Усмешка Исина вышла колючей и двусмысленной. С одной стороны он был доволен тем, что получил от Бэкхена, но с другой — снова был сбит с толку едкой грустью, захлестнувшей все мысли разом. Ему пришлось прикрыть глаза. — До Джэюна я тоже не влюблялся. Вообще, я был хорошим мальчиком из очень уважаемой семьи с привитой любовью к традициям, правилам и уважению к родителям. А Джэюн… Он как вихрь ворвался в мою жизнь, устроил полных хаос и забрал с собой. Навсегда. Но я любил его так сильно, что отказался от семьи и любви к роскоши. Мы с ним сбежали. В другую страну. Часто голодали, ночевали на крышах под звездами — романтика, — печальный смех протолкнул колючий ком в горле. — Потом он начал работать, а мне запрещал. Смешной такой. Лучше мы будем голодать, чем я работать — принцип такой, он же альфа в конце-то концов. Вскоре мы могли снимать жилье и спать в тепле, питаться вкусно — не то, чтобы часто, но он старался, как мог. Спускал все деньги на меня. Ну, а потом его взяли в оборот, и он признался, что зарабатывает хакерством. Меня он, конечно, к этому не допускал, но отказать в обучении не мог — а я впитывал, как губка, я же с начальных классов с техникой был на «ты». В один из дней он пришел счастливый, с цветами и дорогущим кольцом — придурок. Но, опускаясь на колено, — как в сказках — что-то пошло не так, и он завалился на букет. Сломал все розы и поцарапал руки об их шипы, — прикрыв глаза, Исин не смог запретить себе улыбку. В воспоминания ворвался момент с ярким, искренним смехом и поцелуями в окровавленные ладони. Джэюн признавался ему в любви, обещал быть с ним всегда рядом и обеспечить лучшую жизнь, говорил, что хочет от него детей, и снова что любит, любит, любит. А Исин смеялся, стаптывая головки роз, превращая их в лепестки, и целовал — после ладоней целовал щеки, а потом и губы, чувствуя себя самым счастливым человеком. — В самые ответственные моменты он был очень неловким и всегда себя за это ненавидел, а мне казалось, что в этом его очарование. Знаешь, — Исин чувствовал, что глаза становятся влажными, но все равно поднял взгляд на Бэкхена, — он поступил нечестно, взяв с меня клятву бороться за жизнь, когда сам ушел так рано. И я тебе никогда не говорил, но… И не скажу сейчас, да, — засмеявшись, Исин запрокинул голову назад, стараясь как можно незаметнее утереть слезы запястьем. Но не выдержал и накрыл лицо руками. Похлопав Исина по спине, Бэкхен сел рядом и обнял его, пальцами поглаживая холодные плечи. — Я люблю сны. Но иногда мне хочется быть таким же, как те люди, которые их не видят вовсе, — тихо проговорил Исин наконец-то на выдохе. Бэкхен усмехнулся, прикрывая глаза: — Я не терял близких, но в одно время мои сны настолько граничили с реальностью, что я верил в то, что свихнусь. — Думаю, что так и случилось, — заключил Исин хриплым голосом, прокашливаясь. — Причем, с нами всеми. Вряд ли кто-то в здравом уме согласился бы на все это. — Ты сейчас назвал отряд Альфа психами? — опасным голосом переспросил Бэкхен. — Как бы да, — совершенно спокойно ответил Исин. — Ты назвал нас психами! — уже возмутился Бэкхен. — Сержант Чжан! Исин резко поднялся и встал по стойке смирно: — Капитан Бён, разрешите отжаться раз сто! — Ты у меня сейчас и двести отожмешься! — следом подскочил Бэкхен, больно толкнув Исина в плечо и получив ответный удар. Омеги моментально сцепились, пытаясь заломить друг другу руки, и повалились на землю, еще немного поборовшись. Но уже спустя минуту, как по команде, откатились в стороны, тяжело дыша и как-то слишком уж по-сумасшедшему улыбаясь. — Мы психи, Син, — прошептал Бэкхен. — Конечно, психи. — И мы… Семья? — Исин повернулся к Бэкхену, дотянувшись до его руки и сжав. А спустя время уже спокойно сказал: — Ты меня уморил своей болтовней. Идем спать? Бэкхен медленно поднялся и потянул за собой Исина, развернувшись к казарме и заметив в окнах их блока слабый свет. — Минсок, наверное, уже готовит Ханя, — тоже заметив свет, сказал Исин, стряхивая песок с одежды. — Кстати, — он хитро улыбнулся, — я надеюсь, что во время своего дежурства Бэмби не подсыпет мне мышьяка в чай, увидев, что мы с тобой ночью возвращаемся вдвоем? — Сейчас я тебя мышьяком накормлю, — Бэкхен толкнул его вперед, и сам пошел следом. — Мы ничего друг другу не должны, и чтобы ты не думал, Хань это знает и принимает.