Кровь предков

       Было далеко за полночь. Чанёль открыл глаза и несколько раз моргнул, пытаясь зацепиться за образы оборвавшегося сна и понять, почему он так внезапно проснулся посреди ночи. Ничего не вышло, как и обычно: обрывки сна растворялись и ускользали сквозь пальцы. Сердце подозрительно стучало, отбивая скорый нечеткий ритм. Глубоко вдохнув, Чанёль прислушался, проверяя, нет ли у них случайных гостей в казарме, но ничего не услышал.       Нахмурившись, альфа приложил руку к груди. Состояние было туманным и вряд ли виной этому был коньяк. В ушах зазвенело, Пак, откинув одеяло, осторожно опустил стопы на холодный пол и сдавил виски ладонями, морщась от тупой боли. Боль прекратилась так же быстро, как и началась. Миг — и сердце вновь стучит в привычном темпе. В голове мелькнул образ Бэкхёна. Чанёль покачал головой и выдохнул, поднимаясь с койки.       Каждый его шаг эхом гудел в голове, коридор казался как никогда длинным. Плеск воды — далеким и эфемерным. Под грудной клеткой билось умиротворенно, а внутри как будто царил белый шум. Чанёль не мог понять, что он чувствует, о чем думает и что делает. Зачем идет. Перед дверью в душевые он замер.        Сомнений не было, он успел отмести их еще вечером, все время наблюдая за Бэкхёном. За его интонациями, эмоциями, на удивление громким смехом и привычкой поджимать губы. За эти несколько часов он узнал о Бён Бэкхёне гораздо больше, чем за месяц нахождения на базе. Чувствовать эмоции и видеть их — это не одно и то же.        Нажав на ручку, он даже не удивился, когда она поддалась. Из открытой двери повеял теплый и влажный воздух. Бэкхён стоял посреди комнаты, облицованной белой плиткой, недалеко от посеревшей лавки и пальцами зачесывал мокрые волосы. На голой подтянутой груди подрагивали армейские жетоны. Омега и бровью не повел, когда столкнулся взглядом с Чанелем и обнаженный, абсолютно не придавая значению наготе, медленно прошел за полотенцем, оборачивая его вокруг бедер. Уверяя себя, что он не допускает ошибки, Чанёль провернул в замочной скважине ключ на два раза и привалился спиной к двери, сдерживая себя от того, чтобы закрыть глаза.        Тишина была такой же плотной, как воздух после горячего душа. Никто не начинал первым. Пак смотрел прямо перед собой, но боковое зрение заблокировать не мог и видел, как Бэкхён обтирается бордовым коротким полотенцем и собирается. Словно альфы здесь нет. Когда Бён полностью повернулся спиной, Чанёль ошалело уставился на чужое тело, ощущая как кислород покидает легкие. Это было похоже на удар под дых. Тонкая кожа была усеяна десятками серебряных полосок, довольно старых следов чужого садизма. Нечто внутри злобно залаяло и начало рыть когтями пространство, в Чанёле забурлила ярость. До встречи с Бёном он не ощущал своего фантомного брата-волка так часто, сейчас же практически каждое действие было наполнено им. Чаще всего он выл и лаял из-за Бэкхёна, рыл когтями воображаемую землю и приносил такую боль, будто рвал Чанеля изнутри. Сейчас хотелось узнать, кто оставил эти шрамы и кому оторвать голову.        — Долго пялиться будешь? — нейтрально поинтересовался Бэкхён, скидывая полотенце с бедер и натягивая трусы. — Что хотел?        Иронично хмыкнув и откладывая мысли о природе практически идентичных шрамов на чужой спине, Чанёль сложил руки на груди.        — Ты знаешь, чего я хочу, — голос еще не проснувшийся, хриплый. А ощущение реальности все такое же призрачное. Бэкхён пожевал губы и полностью развернулся к Чанелю, вскидывая брови в немом вопросе. Он хотел установить свои правила, что нисколько не удивляло. Если Бэкхён хотел — он становился абсолютно нечитаемым для окружающих. Холодным и не гибким, словно айсберг, который не свернуть с намеченного пути. Он кажется сложным и непонятным, если у него нет желания открываться — ты не сможешь знать наверняка его эмоций и чувств. Но когда ты с ними практически живешь пару недель — Бэкхён становится почти открытой книгой.        — Поговорить.        — Поговорить… — протянул Бён разводя руки в стороны. — Ты нашел самое подходящее для этого место.        — Это единственное место, где тебя можно поймать, — не чувствуя себя виноватым, пожал плечами Чанёль. Бэкхён смотрел на него холодно, но он не злился, возможно, был раздражен. Просто смотрел и ждал. — Я не… Чанёль нервно протер лицо руками и нахмурился.        — Слушай. Я понятия не имею, как начать разговор. Но я уверен, что ты знаешь, о чем я хочу говорить, потому что методично сбегал каждый раз, когда я хотел поднять эту тему. Потому что… Ты чувствуешь меня так же, как я тебя.        Взгляд Бэкхёна дрогнул и сместился вбок.        — Не понимаю, что ты несешь…        — О, не надо! — чуть громче потребовал Чанёль, перебивая Бэкхёна. — Не надо! Не строй из себя идиота, Бэкхён. Не ты ли спрашивал — черт, как это бредово звучит… Не ты ли спрашивал меня о том, жив я или нет, когда на нас напали? Я отчетливо слышал твой голос и знаю, как ты всполошился без причин и развернул машину. Парни до сих пор поражаются твоей интуиции, но это нихрена не интуиция была! И то, что моя рана прогрессивно заживала, пока ты был рядом… Все это. Это… Факты. Доказательства. Зови как хочешь! Но идиота из себя не строй и меня им не выставляй. А сегодня утром я оказался у твоих дверей, как ты там выразился? Как сторожевой пес! Точно, — Чанёль заводился, выплескивая на омегу все то, что крутилось в голове последние сутки. — А в первый день, ты помнишь первый день вашего эксперимента? Ты помнишь, как встал передо мной и я пришел в себя? Я постоянно чувствую твой запах, черт возьми. Постоянно. Всегда!        Сложив руки на груди, Бэкхён чуть склонил голову набок. Выбившиеся мокрые пряди соскользнули на лоб.        — И чего ты хочешь?        — Я не знаю, — выдыхая, проговорил Чанёль. Он правда не знал, зачем шел, почему проснулся среди ночи и пришел к душевым в третьем часу, именно тогда, когда там был Бэкхён. В совпадения он больше не верил.        — И зачем тогда пришел? — фыркнув, Бэкхён снова вернулся к одежде.        И снова тишина. Один из кранов протекал и мерное постукивание капель раздражало. Чанёль продолжал стоять и чего-то ждать. Ответа? Бэкхён сейчас казался безразличным, а Чанелю было противно от самого себя. Разорался как мальчишка! Растерянный, уткнувшийся в тупик мальчишка. Крис был прав, отношения с омегами — не его конек. Бэкхён внешне не показывал своей растерянности, но они оба не были готовы к этому разговору — причина разговора была слишком размытой, неясной. Всю жизнь это было лишь сказкой и вот, то, чего не ждал, и там, где точно не ищут: Чанёль встречает свою предназначенную судьбой половину на военной базе.        — Мы истинные, — это прозвучало как приговор. Бэкхён замер, не смея пошевелиться, Чанёль видел как его спина и шея покрылись мурашками. Дышать на мгновенье стало легче.        — И что? — и только на мгновенье легче. Вопрос Бэкхён задал в лоб. И что? И, правда, что с того? Чанёль потер закрытые веки пальцами. — Истинные? Я бы отрицал, но ты прав, между нами есть некая связь. На поле боя, наверное, пригодится. Но если это все, что ты хотел сказать, то можешь идти. Или ты думал, что я брошусь к тебе на шею, мы признаем друг друга, трахнемся от счастья и будем жить долго и счастливо? Надеюсь, ты не фантазировал ни о чем таком, потому что это редкостное извращение.        — Ты меня нисколько не удивил, — усмехнулся Чанёль и, выпрямившись, пошел в наступление. — Знаешь, что самое интересное во всем этом? Я понимаю, где ты защищаешься, а где нападаешь. Интересно только, как много ты скрываешь за своими иголками, Бэкхён. Чувствую. Все твои переживания, эмоции я чувствую. Может быть скоро смогу и мысли читать — потому что мы не знаем, что делать с этой «связью». Мы друг другу не враги, Бэкхён.        Связь невесомо натянулась, это было похоже на толчок в спину — они оба пошатнулись и сморщились от резкой боли в груди. Бэкхён закашлял, согнувшись пополам. В районе солнечного сплетения разлилось тепло, и это тепло снова было светлым и приятным, таким, что он задержал дыхание, стараясь продлить миг. Чанёль тоже не шевелился. Найдя в себе силы, Бэкхён с сожалением закрыл глаза и сделал шаг назад. Он не знал, что говорить, хотелось материться и проклинать все и всех. Только вот ни он, ни Чанёль не были виноваты в происходящем. Сев на скамью, он накрыл лицо руками.        — Ты же чувствуешь это? Я ведь не схожу с ума? — тихо спросил Чанёль, садясь на пол. На плечи словно опустился неподъемный груз, а тело налилось свинцом — стоять было непосильной задачей. У Бэкхёна были силы только чтобы качнуть головой в ответ. — Скажи хоть, что думаешь об этом.        Чанёль не встречал в своей жизни истинные пары и не слышал о них среди знакомых. Но маленьким он мечтал о такой возможности — быть рядом с кем-то настолько близким, настолько идеально тебя дополняющим, что можно было бы понимать друг друга без слов. Сколько романов, фильмов и сериалов было завязано на истинности. В этих историях, реальных и выдуманных, «симптомы» истинности всегда отличались, но зачастую пару связывало нечто особенное. У них с Бэкхёном все было «особенным». Если закрыть глаза и представить, что за их плечами нет армии, что впереди их не ждет миссия, то можно почувствовать легкость. Почувствовать этот сказочный миг.       — Мы не пара и ею мы не будем, — твердо проговорил Бэкхён, поднимая голову. Чего и следовало ожидать от Бёна. — И ты прав, я чувствую и догадываюсь, о чем ты думаешь.       — Знаешь, так много людей ищут свои половинки. Ищут свою пару. Мне всегда было интересно, каково это?       — Утолил любопытство?       — Скалишься, — по-доброму фыркнул Чанёль, отворачивая голову вправо. — Не утолил. Неужели тебе не интересно? Меня, знаешь, честно, достало все это. Твои эмоции внутри меня, мысли о тебе, о нас — да, нет никаких нас, но эти странности выкручивают мне нервы. Нам идти на миссию, а я зациклен. Мне хочется, чтобы это все устаканилось. Чтобы не было этих качель.        — Мы не пара и ею мы не будем, — чуть тише повторил Бэкхён, переминая ладони, сложенные в замок.        — А я не зову тебя замуж.        — Потрахаться хочешь?        — Нет.        Раньше во время выяснения отношений, споров с омегами, Чанелю всегда хотелось знать, что творится в их головах. Предугадать их следующий шаг или разобраться, откуда взялась проблема, как ее ликвидировать. Возможно тогда бы его муж не бежал от него в слезах? Сейчас же, смотря на Бэкхёна и чувствуя его эмоции, Чанёль больше не хотел знать — никаких иллюзий с этими знаниями не построить.        — Завтра мы выступаем. Ты знаешь разнарядку? — тему хотелось перевести хоть ненадолго, потому что все аргументы испарялись, так и не сформировавшись. Крыть было нечем, да и незачем. Чанёль не понимал, чего хотел. Бэкхён на его вопрос покачал головой. — Нас скорее всего разделят? Два командира в одной группе — это слишком, вероятнее всего, нас закинут в разные точки. Предполагаю, что я пойду в «поле», а ты останешься в городе.        — Вряд ли. В Корё омега довесок к альфе, послушный песик на поводке, интересная игрушка, — Бэкхён говорил практически без эмоций, но Пак чувствовал закипающую ярость. Да, в Корё у омег практически не было прав, они не могли даже начать разговор без разрешения мужа или старшего альфы в компании. Сложно было представить всех омег Альфа в этой стране. — Так что, скорее всего, в городе будет одна или две пары.        — Ты был там раньше? Сморщившись, Бэкхён кивнул. Лицо затянуло отвращением, взгляд стал жестче и Чанёль без слов понял, что Корё Бён ненавидит всеми фибрами души. Он же слышал об этой стране только от других или из новостей. С солдатами сталкивался не раз, но солдаты не представляют народ и культуру страны, они те, кто защищает сокровища нации от других.        — Дважды, — Бэкхён сам решил рассказать и улыбнулся на удивление Чанеля. — Первый раз нужно было устранить бизнесмена, который финансировал группировку Янао. Второй раз — чтобы попасть в плен и встретиться с вами на поле боя.        Услышав знакомое имя, Чанёль нахмурился и неверяще посмотрел на омегу. Он ведь не ослышался? Янао?        — Подожди, ты сказал, что вы ликвидировали Тэн Джунсана? — Бэкхён чуть нахмурился, видимо, не понимая перемену настроения Чанеля и кивнул. — О как. Так это вы тот славный отряд, благодаря которому мы поставили точку в истории этой мрази. Бэкхён улыбнулся.        — Ты с ними столкнулся на «Вавилоне», — констатировал он и снова кивнул, и вдруг понял, что мог задеть ту самую рану, которая ноет годами. Вскользь посмотрев на Чанеля и не заметив никакой реакции, он тихо выдохнул.        — Ты только что волновался за меня? — довольно протянул Чанёль, продолжая наблюдать за омегой. Но не давая тому времени на новую порцию гнева, решил продолжить тему «Вавилона». — Да, эти твари заслуживали смерти… Знаешь, за время службы я видел разное дерьмо. Но это был единственный раз, когда я наблюдал за столь кровожадным безумием. Одно дело, когда одержима небольшая группа людей, но… Все эти ловушки, пытки, десятки голодных собак… Они не были людьми. Им было важно не защитить свои идеи или своих людей, им нужно было сделать представление с кучей трупов, мяса и крови, — лицо Чанеля посерело. Перед глазами стали проноситься воспоминания, крики, лай собак и стенания товарищей. Много, очень много крови, разбросанные конечности товарищей и дикие крики боли. Неправильные приказы, лишние потери. Образы вытеснились теплом. Создалось ощущение, что его взяли за руку и забрали все плохое, но Бэкхён все еще сидел на лавке и смотрел на него. Может быть он мысленно взял его за руку? Это может так работать? Конечно, может, они ведь даже «разговаривать» в уме могут.        — А из омег они делали «манекены»… — Чанеля передернуло, он неверяще нахмурил брови, но выражение лица Бэкхёна не давало повода сомневаться в его словах.        — Когда вы ликвидировали Тэна, Янао вовремя не получили оружие и наркотики, на которых держались, поэтому мы смогли их уничтожить. Как вы его выследили?        — Исин, — Бэкхён слабо улыбнулся, словно одного имени хватало, чтобы все объяснить и Чанёль понял, улыбнувшись в ответ. Кто бы стал искать Тэна в Корё? И кто бы смог его найти в стране, где народу Силла доступ закрыт? Чжан Исин.        — Он гений.        — Пока ему это интересно, — согласился омега, улыбаясь одними глазами. Голубыми глазами.        Одно не давало покоя Чанелю — причина, по которой Бэкхён пришел в Дурман и, судя по вчерашним историям, участвовал в прямой вербовке членов отряда. А значит, он не простой солдат, у него есть право голоса, что среди и солдат-альф редкость. Вряд ли у Бэкхёна до Дурмана было звание офицера. И если раньше Пак мог молчать, то после того, как узнал, что Бэкхён из, пусть и побочной, но одной из семей Двенадцати, простым любопытством он оправдать омегу не мог. Поэтому вопрос катался на кончике языка: «Почему ты здесь, Бэкхён?».        Семьи Двенадцати считались чистокровными, прямыми предками Волков и прародителями нынешнего поколения. Среди них было много правителей прошлого и настоящего. Каждая из семей являлась представителем элиты и занимала свою нишу в разных странах. Кому-то приписывали обладание богатств всего мира, кому-то — правление тайными сообществами. А те кто верил в теневое правительство, были уверены, что миром правят Двенадцать. Им приписывали сверхчеловеческие силы, вокруг них была целая вереница слухов и легенд, одна из самых распространенных была в том, что они до сих пор умеют обращаться в волков при полной красной луне. Самым известным домом из Двенадцати были представители рода Ким — прямые потомки короля Ким Чунмёна. И пусть в последнее время историки сомневались в его существовании и приписывали его правление к выдумкам, было слишком много следов Объединителя народов.        Словно догадываясь, о чем думает альфа, Бэкхён хмыкнул.        — Какие у тебя настоящие мотивы быть здесь?        — О-о-о, Пак, коньяк уже выветрился, я не готов к пьяным разговорам «по душам», — помотал головой Бэкхён, скрывая улыбку. Но в противовес своих слов ответил: — Защита слабых.        — Твоя семья в курсе того, чем ты занимаешься? — Бэкхён нервно потер плечо. Было видно невооруженным глазом — он не любит обсуждать личное. То ли он хотел быть до последнего скрытным, то ли прятался сам от себя. В ответ Бэкхён медленно моргнул — словно кивнул, и тут же поджал губы.        — Относительно. Про службу знают. Про проект — нет.        — Считают, что ты один из помощников офицера? — догадался Чанёль.        — На очень секретном объекте, поэтому мне нельзя с ними часто поддерживать связь, — глаза Бэкхёна засветились озорством на несколько секунд, а потом посерели. — Не надумывай лишнего, я не жалею и меня жалеть не надо.        — Мои эмоции такие яркие? — понимая, что собственные эмоции отозвались внутри у Бэкхёна, спросил альфа. У него затекла нога и он согнул ее в колене, сцепляя на нем руки в замок. — Мне интересно, как часто ты чувствуешь их. Твои со мной практически постоянно, — Бэкхён непонимающе нахмурился. — Только в последние дни ощущаю самые сильные вспышки.        Он наблюдал как Бэкхён собирался с мыслью: тот всегда сначала думал, потом говорил. По хмурому выражению лица альфа уже понял — Бэкхён чувствует его реже.        — В основном, когда злишься и сдерживаешь себя, когда раздражен, когда тебе больно, и — реже — когда ты в растерянности. И когда возбужден.        Последнее было говорить неловко — Паку тоже стало от этого не по себе. Еще день назад все омеги были с яркими запахами и он моментами реагировал на переходы с фазы на фазу.        — Я думал, у тебя так же, — сжав кулаки, едва слышно процедил Бён. Бэкхёна злил этот факт, очевидно, он не хотел быть открытым и понятным для остальных. Чанёль в ответ лишь усмехнулся. Они снова замолчали. Натяжение между ними время от времени давало о себе знать и в районе солнечного сплетения начинало неприятно тянуть и зудеть. Пак смотрел на Бэкхёна, на выражение его лица, на уголки губ, яркие глаза и вспомнил его смех, громкий и задорный. Вспомнил, как он бежал на месте, высоко задирая колени и искренне смеялся, прикрывая глаза-щелочки. Бэкхёну шло быть радостным, счастливым, но таким он бывал редко. Чаще — холодный, неприступный, но именно в этом образе ему было комфортно.        — Ты любил? — этот вопрос Чанёль задал в уме, но услышал отголоски вопроса в голове, встретился с удивленным взглядом Бэкхёна и понял, что произнес это вслух.        — Нет.        — И я нет.        — У тебя был муж, — заметил Бён.        — У меня были к нему чувства, но теперь я сомневаюсь, что это была любовь. Я… Мне было комфортно рядом с ним. Хорошо. Но я… Не чувствовал того умиротворения что ли, которое ощущаю, сидя рядом с тобой здесь и сейчас. Не знаю, что это. Но… Истинные пары — они вроде как предназначены друг другу судьбой? Две половинки целого? После встречи с тобой мироощущение изменилось да и все перевернулось вверх дном, — он невесело хохотнул. Исходящий от омеги скепсис можно было черпать ложкой. — И мы не знаем, что нас ждет через пару дней. Я… Бэкхён, я не хочу ни о чем жалеть.        — О чем тут жалеть? — усмехнувшись, Бэкхён слегка хлопнул в ладони, тут же их потирая. — Между нами ничего нет, Пак. Есть связь, но она принадлежит не нам, а инстинктам. Тому, что неподвластно. Тебя тянет ко мне? — Чанёль промолчал. — Не тянет, я знаю. Кто я? Какой я? Ты знаешь? Нет. И знать не хотел, пока не начала твориться вся эта ересь. Это все иллюзия неподвластной связи. Та же проверка запахом.        — И пусть, — согласился Чанёль. — Не каждому дано встретиться, я просто хочу прочувствовать, каково это, и отпустить.        Бэкхён потер ладони, утыкаясь взглядом в пол.        — Какой бред, боги, какой это все бред, — грубо проведя по волосам, рыкнул Чанёль. — Мне до сих пор не верится, что это все реальность. Офицер Силла, капитан разведки отряда специального назначения сидит перед омегой — капитаном разведки из секретного отряда и несет чушь об истинности, — он рассмеялся, запрокидывая голову и ударяясь ею о дверь. — Кому скажешь — не поверят.        Бэкхён скупо улыбнулся. Если он хотел, то мог спрятаться за маской хладнокровия, и никто не смог бы узнать, о чем он думает, по выражению лица. Но сейчас Бён снял маску одной скупой улыбкой.        — Я хочу взять тебя за руку, — вот этим он точно ошарашил Бёна. Было даже забавно наблюдать, как его глаза округлились от удивления, а брови поползли вверх. — Хочу почувствовать, каково это. Ты можешь назвать меня сентиментальным идиотом и будь тут Крис — он бы так и сделал. Просто…        Бэкхён холодно рассмеялся.        — Вот уж не думал. Ты умеешь удивлять, — нахмурившись, Бэкхён хотел встать, но передумал. Еще немного посидел и выдохнув, подошел к Чанелю и протянул ладонь.        Кожа на ладонях Бэкхёна казалась нежной, это Чанеля всегда удивляло, как можно отжиматься по сотне в день и практически не иметь мозолей. Бархатная кожа обтягивала длинные пальцы. Они пожимали руки раньше, они касались друг друга, но это было иначе. Чанёль почувствовал страх — сначала свой, потом Бэкхёна. Поджав губы, Бэкхён сел рядом, все еще протягивая руку.        — Страшно, — тихо признался он. — Говорю тебе сразу, я не признаю нашу связь. Но отказать тебе в твоих сантиментах не могу. Хотел бы, да не могу. Понятия не имею, почему. Это все твои щенячьи глаза, не иначе, — он улыбнулся, не отводя невидящего взгляда от стены.        — Страшно, — кивнул Чанёль.        Никто из них не знал, что будет после этого касания. Но желание обхватить ладонь и мягко соскользнуть на запястья, создавая брачный узел, было продиктовано не ими.        — Я не хочу потом жалеть, — как никогда серьезно произнес Чанёль и осторожно обхватил ладонь. — О, Боги…        Сердце радостно булькнуло до боли в груди и заколотилось как сумасшедшее. В ушах загудело. Вмиг стало по-хорошему жарко и светло, тело наполнило перманентное счастье и осознание что «это оно». «Это оно! Оно! Твое! Хватай и беги!» — кричало нутро. В носу засвербило и хотелось рыдать, как маленькому, от радости и не отпускать холодную ладонь еще более нежную и бархатную, чем представлял себе Пак. Он, казалось, не дышал, а когда легкие сдавило, дыхание стало частым, практически истеричным. Все стало таким неважным, пустым звуком. Волк внутри залаял и завыл от счастья — Чанёль прикрыл глаза, чтобы не пустить позорную слезу. Бэкхён задрожал и хотел выдернуть ладонь, но Пак не позволил и крепко сжал.        — Еще чуть-чуть. Пожалуйста.        Стало по-настоящему хорошо. Никакой боли, никаких блоков или ледяных заслонок внутри. Тьмы, криков, мольб, крови, зова вины и совести. Жизнь заиграла иначе. Если вот так ощущается жизнь рядом с истинным, то Чанёль бы душу продал за то, чтобы просто касаться Бэкхёна. Не об этом он мечтал, его мечты и на одну десятую не были похожи на то, что он чувствовал. Пришлось зажмурить глаза и прикусить щеку изнутри. Он же альфа черт возьми!        — Хватит, — дрожащим голосом попросил Бэкхён и его ладонь выскользнула из захвата альфы. Реальность лавиной обрушилась на плечи Чанеля, он вдруг осознал, как многое он сам от себя скрывает. Все вернулось: крики, мольба, кровь, сожаления, вина, боль и возведенные стены. Накрыв лицо ладонью, он со свистом выдохнул, закрываясь больше от дрожащего Бэкхёна. У того по щекам катилась слеза, но вряд ли бы он хотел, чтобы у нее был свидетель.        Потребовалось много времени для того, чтобы прийти в себя. Почувствовать самое настоящее, чистое счастье и в одночасье отказаться от него. Хотя нутро уже шептало, что это не нужно. Не нужно отказываться, не нужно никому ничего доказывать, просто быть рядом и наслаждаться жизнью. Шепот внутреннего голоса звучал как мантра, и Чанёль был уверен, что слышали они его одновременно. Бэкхён порывисто поднялся на ноги и, пошатнувшись, отошел на несколько шагов. Стало холодно, словно из Чанеля выдернули все светлое, тело пронял озноб, ладони затряслись.        — Хватит, — чуть тише, собираясь с силами, проговорил Бэкхён, стоя спиной. — Я дал тебе сейчас больше, чем ожидал от себя. Клянусь, я собирался нагрубить тебе и послать подальше, обрубив все раз и навсегда. Но ты, Пак, не кажешься мне плохим человеком. Наверное, я даже могу быть уверен, что знаю это, — его голос становился все тверже. Чанёль другого исхода вряд ли ожидал, но внутренности все равно сковывало от каждой фразы. — Ты правильно подметил: я омега, я офицер секретного отряда разведывательной службы. Когда я шел в армию, я поклялся себе, что буду служить в армии до самой смерти. Что очищу этот мир от ублюдков настолько, насколько это возможно. Что буду защищать сон мирных и слабых граждан. И что ни один альфа не встанет на моем пути. Это моя клятва. Она не изменится. Я не признаю нашу связь и чувствую, что ты не позволишь нам ее оборвать. Но мы…        — Не пара и не будем ею, — безэмоционально повторил Чанёль фразу Бэкхёна, поднимаясь на ноги. Бэкхён все еще стоял к нему спиной, его плечи дрожали. Судя по всему, он испытал то же счастье, что накрыло Чанеля. Но его вендетта была выше него самого. — Хорошо. Я понял.        — Мне жаль… Искренне жаль, что именно я оказался твоим предназначением. Но когда мы остановим Альджи, наши пути разойдутся.        Чанёль кивнул, Бэкхён не видел, но в комнате стояла такая тишина, что он наверняка услышал. У Чанеля даже сердце отбивало ритм едва слышно. Смотря на омегу, Чанёль осознал, что впервые видит его настоящего, открытого и слабого. Омегу, который прячется под слоем принципов и устава. Внутри монстр заскреб когтями.        — Спасибо.        Два поворота ключом, нажатие на ручку и…        Чанёль в три шага оборвал между ними расстояние, порывисто развернул к себе Бэкхёна и, не обращая внимания на чужие удивленные глаза, накрыл его губы своими. Он почувствовал как попал в столп света, как вдребезги рассыпалось его представление о счастье и любви. Бэкхён трепыхнулся в протесте, но прикрыл дрожащие веки — у него не было сил сопротивляться. Чанёль целовал мягкие губы пылко и нежно. Губы Бэкхёна казались родными, словно он не раз их уже целовал. Мягкие и горячие, манящие. Бэкхён отвечал сначала нехотя — альфа чувствовал его внутреннее сопротивление, а потом поддался моменту. Неуверенные движения становились то жадными, то ласковыми, они никак не могли найти нужную грань. Задыхаясь от накрывающих чувств и зарываясь пальцами во влажные волосы, Пак прижимал Бёна к себе за талию другой рукой. Чанёль чувствовал как стал оголенным проводом, на каждое прикосновение он реагировал слишком бурно, тело сходило с ума. Пульс бился набатом и отдавал в висках, дрожь волнами пронизывала тело, низ живота раз за разом сокращался до боли, а дыхание срывало из-за сильного сердцебиения. Понимая, что больше не выдержит этой эмоциональной давки, а Бэкхён не простит себе слабости, Чанёль мягко отстранился и приложился лбом ко лбу Бэкхёна.        — Спасибо.        Щеку тут же обожгло огнем. Пошатнувшись от неожиданности, Чанёль встретился с холодным и твердым взглядом омеги. Прежний Бэкхён вернулся на свое место. Усмехнувшись, Пак прикоснулся к горящему следу от чужой ладони на своем лице. Удар у Бэкхёна был что надо.        — Убирайся.        Вновь усмехнувшись и кивнув, Чанёль вышел из душевой. На сердце было тяжело, с каждым шагом связь становилась все натяженней, но в голове наконец-то все прояснилось и стало легче дышать. Глупо улыбнувшись, он пальцами коснулся своих губ. Они с Бекхеном ни к чему не пришли, но, благодаря разговору, Чанёль понял, что у их связи есть будущее.