Vienna Waits For You

Путь от станции, казалось, занял сто лет, хотя на самом деле — примерно двадцать минут. Нишиноя чувствовал себя попеременно то взволнованным, то испуганным. Он задавался вопросом, существует ли вообще слово, чтобы описать то ощущение, что рвало его изнутри в клочья, то, каким оно было, когда он смог уловить запах Асахи в поезде и когда видел, как блестят его волосы под солнечными лучами. Химчистка была открыта, когда они проходили мимо; в воздухе пахло так же, как в предыдущий день: прачечной, и паром, и химией. Это было уже таким знакомым. Пахло квартирой Асахи. Нишиноя инстинктивно ускорил шаг, и Асахи подстроился под него. Они поднялись по скрипящей лестнице. Нишиноя почувствовал небольшое облегчение, заметив, как слегка подрагивала рука Асахи, когда тот вставлял ключ в замочную скважину. Прошлой ночью Асахи казался таким уверенным, как будто все происходящее не было для него чем-то новым, и, по правде говоря, Нишиноя задавался вопросом, как, по сравнению с этим, выглядела его собственная неопытность. То, что Асахи все же чуть-чуть нервничал, немного успокаивало. Асахи открыл дверь. Нишиноя снова испытал желание втолкнуть его внутрь, но сдержался. На этот раз он не собирался опять все испортить. Когда Асахи повернулся к нему, стоя на пороге, сердце Нишинои застучало чаще; когда же Асахи протянул ему руку, оно подпрыгнуло куда-то к горлу. Нишиноя проигнорировал его ладонь и, вместо этого, обнял Асахи за шею, целуя его даже прежде, чем дверь за ними закрылась. С задернутыми шторами и выключенным светом в квартире было темно. Только узкие полосы солнечных лучей пробивались из окон, освещая лишь некоторые детали: руку Нишинои на воротнике футболки Асахи, загорелую шею Асахи, блестящие угли его глаз, едва заметный оттенок рыжего в его волосах. Нишиноя прикоснулся большим пальцем к его нижней губе и был вознагражден открытой улыбкой, обнажающей белые зубы, блеснувшие в темноте. Нишиноя пробрался руками под футболку Асахи и под края майки под ней; он потянул вверх, пока одежда не задралась до подмышек Асахи, и затем, когда он поднял руки, снял ее полностью и отбросил в сторону. На Асахи был серебряный кулон на длинном черном шнурке; он красиво лежал на его груди и казался темным на обнаженной коже. Асахи ухватился за воротник куртки Нишинои и стянул ее с его плеч. Он остановился, сжав руки в кулаки по обе стороны от плеч Нишинои и наклонился, дотрагиваясь губами до его шеи. Нишиноя отклонил голову, чтобы Асахи было удобнее, и приложил ладони к его теплому животу, чувствуя под пальцами тугие очерченные мышцы и мягкие волоски под пупком, ведущие к поясу джинсов. Нишиноя опустил руку на его ремень, и дыхание Асахи дрогнуло у его шеи. Нишиноя расстегнул пуговицу и потянул за края ткани, под которыми показалась резинка боксеров. Он скользнул между ней и кожей Асахи указательным пальцем и остановился, не зная, как продолжить. Асахи произнес его имя, и Нишиноя, услышав, как оно звучало, прикрыл глаза. Когда он распахнул их снова, желание огнем полыхнуло внутри. Он поднял руки, прижал их ладонями к груди Асахи и надавил, пока тот не шагнул назад. — Что такое? — пробормотал Асахи. Нишиноя продолжал толкать его. Асахи сделал шаг назад, потом еще один, а потом уперся в диван. — Сядь, — приказал Нишиноя, и Асахи повиновался. Нишиноя поставил колено на диванные подушки рядом с его бедром. Он наклонился, положив руки на спинку дивана, и почувствовал, как Асахи обнял его. Он подтянул вторую ногу, садясь верхом на его колени. Когда он устроился, Асахи схватил его за бедра и притянул близко к себе. Асахи уткнулся носом Нишиное в висок. — Тебе лучше бы снять футболку, — проговорил он ему в волосы. Нишиноя положил руки на его обнаженную спину. — Думаешь? — Да, — настоял Асахи, запуская руки под его футболку. Его ладони были невыносимо горячими на коже, и Нишиноя вздрогнул от этого прикосновения. — Подожди, — пробормотал он и слез с ног Асахи, становясь перед ним. — Чт… — начал Асахи, но резко замолчал, так как Нишиноя быстро стянул с себя футболку, расстегнул ремень и снял джинсы. Он был рад, что до этого переоделся в чистое белье у себя дома. Взгляд, с которым Асахи смотрел на его уже вставший член под натянутой тканью трусов, стоил неприятных ощущений от этого визита. Асахи издал отчаянный горловой стон, который прошелся вниз по позвоночнику Нишинои. Он опустил руки на свои джинсы и приподнял бедра, чтобы снять их, но только успел стянуть их до колен, когда Нишиноя, не в силах остановиться, снова забрался на его колени. Асахи мгновенно обвил его руками за талию и крепко прижал грудью к своей груди — кожа к коже. Нишиноя почувствовал твердый сосок Асахи слева прямо под своей грудью и не сдержал сорвавшийся с губ стон — он вцепился в волосы Асахи и поцеловал его с такой силой, что его зубы впечатались в его нижнюю губу. Ткань на боксерах Асахи была такой тонкой, что Нишиноя ощущал каждый сантиметр его кожи. Он вздрогнул, когда понял, что что-то твердое под его бедрами — это член Асахи. Асахи приглушенно застонал ему в губы. Он накрыл рукой ягодицы Нишинои и слегка приподнял его, запуская пальцы ниже и поглаживая его между ног. Нишиноя подался вперед, резко выдыхая и упираясь вставшим членом в твердый живот Асахи. Нишиноя застонал. Он прижался лбом ко лбу Асахи и снова повторил это движение, подаваясь бедрами вперед еще раз. Асахи большим пальцем скользнул под резинку его трусов, опуская ее ниже, и Нишиноя почувствовал прикосновение прохладного воздуха к бедрам и ягодицам. Затем Асахи запустил руку сзади под его белье, скользнул дальше под ягодицы между ног, пока не прикоснулся пальцами к его яйцам. Нишиноя громко вдохнул и подпрыгнул от прикосновения. Он запрокинул голову, подняв подбородок и чувствуя горячий и мягкий, как бархат, язык Асахи у своего кадыка, пока тот легко, почти щекотно, ласкал его между ног. Он двинул бедрами сначала назад, потом вперед, разрываясь между невыносимыми ощущениями сзади и приятным чувством, с которым его член через ткань прижимался к животу Асахи. Нишиноя в отчаянии закинул руки Асахи на плечи, находясь практически на грани безумия. Смущающие звуки срывались с его губ, но Асахи только что-то хрипло шептал ему в шею. В этом тумане запутанных и противоречивых ощущений, которые рвали его на части, пронизывая от макушки до паха, Нишиноя медленно вспомнил свое собственное заявление и осознал, что это он на этот раз собирался дотрагиваться до Асахи. Он опустил голову, прижимаясь лбом к его плечу и вцепляясь в него обеими руками. Он чувствовал твердые мышцы на его плече и руке, которой его крепко держали за спину. — Асахи, — пробормотал Нишиноя в мягкий изгиб его шеи. Асахи в ответ обнял его крепче. Со стоном Нишиноя отстранился от его плеча и поднялся. Асахи удивленно посмотрел на него в замешательстве из-под полуприкрытых век. — Ах… — с дрожью выдохнул Нишиноя. — Я хотел трогать тебя, помнишь? Асахи моргнул, как в тумане, потом издал горловой смешок. Его рука соскользнула со спины Нишинои, и он прикоснулся ладонью к его щеке. Асахи вытащил вторую руку из-под его белья, положил ее на его бедро и приблизил свое лицо к лицу Нишинои. — Так трогай меня, — прошептал Асахи, обдав горячим дыханием губы Нишинои. Нишиноя вздрогнул, на мгновение закрывая глаза. Он надавил на плечи Асахи снова и отодвинулся от него. Когда они немного отстранились друг от друга, его взгляд впервые за все время упал на возбужденный член Асахи, скрытый тканью боксеров. Его член лежал чуть влево к бедру, и бугор, который он создавал под трусами, был более, чем впечатляющим; пуговица на белье спереди едва держалась. На хлопковой ткани появилось маленькое влажное пятно, и Нишиноя понял, что это была смазка. Он прикусил губу, чтобы сдержать громкий выдох, глядя на это. Край боксеров Асахи из-за движений Нишинои на его бедрах сполз вниз и теперь открывал вид на его обнаженную кожу; Нишиноя мог видеть даже волосы на его лобке. Он одной рукой сжал бедро Асахи совсем близко к белью. Асахи пошевелился, раздвигая ноги. В ответ на это Нишиноя провел большим пальцем по его бедру, приближаясь к паху и яйцам, которые были заметны под тканью. — Как мне дотрагиваться до тебя? — глухо спросил Нишиноя. Асахи прикрыл глаза и откинул голову, прислоняясь затылком к стене. — Боже, — выдохнул он, сжимая рукой бедро Нишинои. — Как тебе захочется, Нишиноя. Нишиноя тяжело сглотнул. Он провел рукой еще выше по бедру Асахи и скользнул большим пальцем между тканью его трусов и его ногой. Он внимательно наблюдал за выражением лица Асахи, водя пальцем под его боксерами, пока не наткнулся на щекочущие короткие волоски. Когда он дотронулся подушечкой пальца до мягкой кожи его яиц, Асахи наморщил лоб и зажмурился. Его губы распахнулись в тихом выдохе, и он раздвинул ноги настолько, насколько было возможно с сидящим на них сверху Нишиноей. Нишиноя запустил остальные пальцы под его боксеры и положил их ближе к большом пальцу. Живот Асахи дрогнул, пресс напрягся, пока Нишиноя ласкал его яйца. Влажное пятно на его трусах увеличилось до размера монеты в одну иену. Нишиноя почувствовал, как рот заполнился слюной. Он опустил руку, которая все еще лежала на плече Асахи, скользнул ею по его груди вниз, провел по твердым мышцам его живота, пока не наткнулся на пояс его боксеров. Он продолжил вести рукой до тех пор, пока низ его ладони не коснулся возбужденного члена Асахи под тканью трусов. Он попробовал чуть прижать его рукой и почувствовал прилив смелости и волнения, когда Асахи дернул ногами под ним и тихо застонал. Нишиноя обхватил пальцами член Асахи через ткань и слегка двинул рукой. Ладонь Асахи на его бедре дрогнула. Асахи быстро провел языком по нижней губе, а потом прикусил ее зубами; Нишиноя наблюдал за этим, открыв рот, а потом скопировал жест. В конце концов Нишиноя наклонился вперед. Его движение заставило Асахи поднять голову, и это дало возможность его поцеловать. Нишиноя так и сделал, пусть и немного небрежно, что его совершенно не заботило, как и самого Асахи, судя по тому, с каким желанием он отвечал на поцелуй и стонал Нишиное в губы, пока Нишиноя продолжал ласкать его член через боксеры и прикасаться к его яйцам снизу. — Ниши… — выдохнул Асахи, прерываясь и громко втягивая воздух, когда Нишиноя сжал пальцы. — Нишиноя, — снова попытался он. — О, Боже… ты меня с ума сводишь. Нишиноя почувствовал, как по лицу расползается маниакальная улыбка. Член Асахи под его рукой был каменно-твердым, а влажное пятно под пальцами — липким и блестящим. Вдохновленный ответной реакцией, сходя с ума от собственного возбуждения, он подцепил пальцами край боксеров Асахи спереди и потянул вниз. Головка члена Асахи показалась из-под пояса трусов, темная, покрасневшая и блестящая. Асахи опустил глаза, глянул на себя и пробормотал «черт» голосом, который едва ли звучал осмысленно. Он снова пошевелился, его живот напрягся, а член скользнул вбок на сантиметр, оставляя за собой влажные следы смазки. Резинка боксеров плотно прижимала его к телу, так что, когда Асахи подался бедрами вперед, его член сдвинулся лишь немного. — О, Боже мой, — выдохнул Нишиноя. Желание переполняло его. Мелкие бисеринки пота блестели на груди и шее Асахи, и это казалось Нишиное самым правильным в мире — прижаться еще крепче и провести раскрытыми губами по горлу Асахи, чувствуя соль и жар его кожи. Он вытащил руку из-под нижнего края его боксеров и вцепился пальцами в его волосы, наклоняя его голову в сторону, чтобы добраться до шеи. Он крепче обхватил член Асахи снова и дотронулся большим пальцем до обнаженной головки. Он мягко провел им по ее верху, коснулся отверстия и почувствовал, как размазывается под подушечкой пальца смазка. Асахи в этот момент издал громкий, дрожащий стон. Нишиноя чувствовал, как у него трясутся ноги. Рука Асахи сжимала его бедро до боли, а другая лежала на его затылке. Он подался бедрами вверх с такой силой, что Нишиноя чуть не упал с них и был вынужден перенести почти весь вес вперед, чтобы удержаться, из-за чего его собственный стояк уперся в его руку на члене Асахи. Нишиноя зашипел от этого прикосновения и неожиданно осознал, что ему больно — его член был болезненно твердым, а пресс — настолько напряженным, что он чувствовал, как тянет мышцы. Он отпустил волосы Асахи и, вместо этого, обвил рукой его шею, уткнулся в нее носом и застонал, не в силах сдерживаться. Он подался всем весом вперед и вниз, потираясь членом о собственную руку и член Асахи под ней. Кулон Асахи холодным металлом прижался к горячей коже его груди, что создало резкий контраст ощущений. Асахи издал отчаянный горловой стон. Его рука, которой он с нереальной силой стискивал бедро Нишинои, переместилась на его ягодицы, притягивая его еще ближе к себе. Другой рукой он обвил корпус Нишинои, пропуская ее ему подмышкой и цепляясь за противоположное плечо. Рука Нишинои оказалась зажата между их телами, но он не возражал — губы Асахи были мокрыми и горячими у его плеча, теплый воздух между ними стал влажным, когда они прижались друг к другу бедрами. Несмотря на неудобную позу, Нишиноя умудрялся проводить по кругу под головкой члена Асахи, вперед и назад, цепляя кожу подушечкой большого пальца. Шея Асахи пахла умопомрачительно приятно; пряди его волос щекотали Нишиное лицо. Нишиноя рукой обхватил его за шею, чтобы убрать мешавшие волосы и, не думая, вонзил зубы в кожу Асахи. Резкий стон сорвался с губ Асахи, приглушенный из-за плеча Нишинои, но все же достаточно громкий рядом с его ухом. Он неожиданно подался вперед, заставляя Нишиною отклониться так, что он чуть не слетел с его бедер, но Асахи крепко держал его рукой за талию, так что он не упал. Асахи перевернулся и уложил Нишиною спиной на диван, потом попытался лечь на него сверху, но чуть не свалился, так как на его ногах внизу все еще оставались спущенные джинсы. Нишиноя не сдержал звонкий смешок, вырвавшийся из горла, когда Асахи сел и вытащил одну ногу из штанов; этот звук превратился в горловой стон, когда Асахи проскользнул между его ног и устроился сверху. Он сжал рукой ногу Нишинои, приподнял ее, заставляя обвить свое бедро — Нишиноя сразу повиновался, делая то же самое и другой ногой, пока их тела не переплелись вместе. Нишиноя обнял руками Асахи за талию и скользнул ниже к его заднице. Он, не колеблясь, запустил пальцы под его боксеры и прикоснулся ладонями к его ягодицам. Кожа под руками была мягкой и горячей, мелкие волоски щекотали пальцы. Нишиноя с силой стиснул их и потянул на себя, и Асахи простонал, вжимаясь в него. Нишиноя чувствовал член Асахи, прижатый к его собственному, каждое движение их тел — как электрический ток от паха и вниз по ногам, и его ступни выгибались, а пальцы ног сжимались сами по себе. Руки Асахи лежали по обе стороны от его головы, его плечи были сгорблены, его лицо — близко к лицу Нишинои. Его кожа была покрасневшей, волосы липли к мокрому лбу, губы были распахнуты, глаза блестели. Нишиноя взглянул на него, и его накрыло с головой осознание, что это происходило, это было реальностью, что Асахи прямо сейчас вжимал его в подушки с такой силой, которой хватило бы, чтобы протолкнуть его сквозь диван, пол и вниз на первый этаж здания. Он вытянул одну руку, забросил ее Асахи на плечо и приподнялся под его весом. Он поднял голову и притянул Асахи ближе, пока не смог дотронуться до его губ; они не целовались, просто прижимались к губам друг друга. — Асахи-сан, — прошептал Нишиноя. — Асахи. Асахи. Асахи. Асахи снова вжал его в диван. Он неловко пошевелился, и Нишиноя понял, что он тянется рукой за его голову к подлокотнику дивана и краю стола. Нишиноя слышал, как выдвинулся ящик, стук предметов внутри него, а потом Асахи притянул назад руку с пузырьком крема в ней. Нишиноя отпустил его плечо, и Асахи приподнялся на одной руке; другой он просунул указательный палец под резинку трусов Нишинои и стянул их с его бедер, освобождая член. — А… Асахи… — заикаясь, произнес Нишиноя, но не смог продолжить говорить, когда Асахи открыл крышку пузырька и выдавил немного крема на его член. Асахи отбросил крем в сторону, накрыл ладонью член Нишинои и твердо двинул рукой. Нишиноя выгнулся на диване. Он вцепился в подушки под собой, в то время как пальцы его ног сжались до боли. Он запрокинул голову назад и не мог остановить стоны, срывающиеся с губ. Ощущений было слишком много: неожиданное прямое прикосновение руки Асахи, горячей и твердой, достаточно большой, чтобы накрыть весь его член от основания до головки. Нишиноя смог опустить подбородок и посмотреть на лицо Асахи, чтобы поймать его взгляд — настолько пристальный, что в животе что-то ухнуло вниз. Асахи снова наклонился к Нишиное, продолжая ласкать его член. Мышцы руки, на которую он опирался, вздулись под его весом. Нишиноя обхватил его руку; мускулы были гладкими и твердыми, как круглый камень под теплой кожей. — Черт, — тихо прошипел Нишиноя — Асахи улыбнулся ему в ответ, как хищное животное, обнажая белые зубы и сияя блестящими глазами. Нишиноя чувствовал, будто вот-вот может проглотить свой язык. Он положил руки на плечи Асахи и надавил. Кое-как он смог отлепить язык от своих зубов ровно настолько, чтобы произнести, задыхаясь: — Подожди, подожди, подожди. Рука Асахи остановилась. Он чуть подался назад, его лицо немного вытянулось. — Что такое? Нишиноя кусал губы и пялился в потолок над головой Асахи, пытаясь привести мысли в порядок. Часть его ругалась, что он вообще что-то сказал — почему он просто не позволил Асахи дальше ласкать его! — а вторая часть пыталась подобрать слова, чтобы попросить о том, чего он на самом деле хотел — о том, что он не мог сформулировать, в чем еще не был до конца уверен. — Ты… — начал Нишиноя. — Ты тоже. Я хочу… — он снова положил руку на бицепс Асахи, а другой схватил его за запястье той руки, которая все еще держала его до боли возбужденный член. Воспоминания о прошлой ночи всплыли в памяти — любопытство, что же происходило вне поля его зрения. — Я хочу видеть тебя, — тихо сказал он. — Я хочу смотреть на этот раз. Лицо Асахи смягчилось, напряжение, которое появилось на нем до этого, исчезло. Он наклонился и поцеловал Нишиною; Нишиноя вплел пальцы в волосы на его затылке и придержал его в таком положении пару мгновений. Потом Асахи медленно отстранился и сел, опираясь на пятки, между раскинутыми ногами Нишинои. Асахи чистой рукой стянул свои боксеры с бедер, обнажая полностью стоявший член, слегка склоненный в бок — он был больше, чем Нишиноя предполагал, чуть длиннее его собственного, но по толщине почти такой же, как его запястье. Волосы на лобке Асахи были темными и аккуратно подстриженными. Асахи обхватил свой собственный член рукой, которой до этого ласкал Нишинию. Другой рукой он оперся на бедро Нишинои — пострадавшее бедро, как почувствовал Нишиноя, когда приятная боль прошлась по ноге. Асахи приоткрыл рот, лаская себя и глядя, как в тумане, на грудь Нишинои. Нишиноя провел рукой по плечу Асахи — так далеко, как мог дотянуться. Асахи наклонился к нему снова, и Нишиноя скользнул ладонью по изгибу его плеча дальше, обхватывая пальцами заднюю сторону его шеи. Взгляд Нишинои был прикован к члену Асахи, к тому, как его рука двигалась вдоль него, как крайняя плоть скользила вперед от основания головки, когда он проводил вверх. Нишиноя заставил себя дышать. Его рука потянулась к собственному члену. Асахи наклонился еще. Его лоб уперся в лоб Нишинои. Нижняя часть его тела плотно прижалась к Нишиное, пока костяшки их пальцев не соприкоснулись между их телами. Нишиноя был почти на пределе — его яйца поджимались между ног, и он чувствовал стремительно нарастающее давление внутри члена. — Асахи, — простонал он, впиваясь пальцами в кожу Асахи и усиливая хватку на собственном члене. Он был невероятно твердым. Асахи резко выдохнул; Нишиноя видел, как его рука сначала резко двинулась по члену вперед, а потом движения стали короткими и сильными. Он отпустил бедро Нишинои и, вместо этого, ухватился за подлокотник дивана за его головой. Нишиноя кончил себе на живот прежде, чем осознал, что это происходит. Он только понял, что задержал дыхание, когда в глазах начало темнеть. Он со свистом втянул воздух в легкие, задыхаясь. Асахи поморщился, и Нишиноя осознал, что впился ногтями в его шею. Когда первая волна оргазма схлынула, он смог немного ослабить хватку, хотя он содрогался от каждой последующей, пока окончательно не смог убрать с шеи Асахи трясущуюся руку. Он провел ладонью по изгибу плеча Асахи около его горла, ниже по его ключице и груди, грудным мышцам и животу — так далеко, как мог дотянуться. В своем состоянии Нишиноя чувствовал абсолютно все: как двигались мышцы под горячей кожей Асахи, как пахло потом и спермой между ними. — Асахи… — прошептал он. — Асахи-сан... Асахи так низко наклонился к нему, что Нишиноя не мог видеть его руку на его члене. Он прижался лбом ко лбу Нишинои, сбивчиво дыша. — Ох, — произнес Асахи. — Ох, Нишиноя. Я… Ох! — слова оборвались, когда Асахи содрогнулся и рвано задышал. Нишиноя немного приподнялся, и Асахи чуть отодвинулся от него, так что Нишиноя мог видеть, как сперма попадает на его живот и смешивается с его собственной. Асахи громко втягивал в себя воздух, кончая. Сперма заливала его пальцы так, как Нишиноя себе и представлял, но больше, чем он думал — так много, что часть ее стекала с покрасневших пальцев Асахи на обмякший член Нишинои. Асахи выдохнул. Он опустил голову и тяжело дышал, как будто только что бежал. — О, Боже мой, — хрипло произнес он. — Это было… — он убрал ладонь со своего члена и положил ее на бедро Нишинои, тяжело перенося вес на руку, которой он упирался в диван. — Это было… — он поднял глаза и встретился взглядом с Нишиноей. — Это было восхитительно. Нишиноя улыбнулся: — Да? Асахи кивнул и тяжело сглотнул; его кадык заметно дернулся. — Да, я… — он не договорил и моргнул, быстро переводя взгляд на руку на ноге Нишинои. — Ох, черт! — он поднял ладонь, и за ней потянулась ниточка спермы. — Прости! Нишиноя рассмеялся. — Асахи-сан, посмотри на меня, — он указал на собственный испачканный живот. — Думаешь, я беспокоюсь по этому поводу? Асахи застенчиво улыбнулся. — А, — произнес он, — правда. — Ты дурачок, — смеялся Нишиноя. Он вновь поднял руки, укладывая их Асахи на плечи, и потянул его вниз, не останавливаясь, пока Асахи не сдался и не улегся на него, прижимаясь кожей к коже. Нишиноя обхватил ногами его бедра. — Вот так, — сказал он, обнимая Асахи за талию и притискивая к себе еще крепче. — Теперь мы квиты. — Хмм, — Асахи запустил чистую руку в волосы Нишинои. — Кажется, да. Он снова поцеловал его — медленно, спокойно, мягко раскрывая губы. Из окна все еще пробивались яркие лучи света, когда они отстранились друг от друга. — Сколько времени? — спросил Нишиноя. — Точно не знаю, — пробормотал Асахи, утыкаясь сбоку Нишиное в шею. — День. — Тебе куда-нибудь нужно сегодня? — Никуда, куда я бы не хотел, — ответил Асахи. — Сейчас я счастлив здесь, — он похлопал рукой рядом с Нишиноей для убедительности. — Хорошо, — Нишиноя мелко задрожал, когда дыхание Асахи щекотно коснулось его горла. — Просто… Асахи застыл и отстранился. — Что-то не так? Нишиноя извиняющееся улыбнулся. — Я, вроде как… проголодался. Судя по выражению лица Асахи, такого ответа он явно не ожидал. Потом его взгляд стал задумчивым. — Знаешь, что, — сказал он, — я на самом деле тоже. Нишиноя понял, что снова смеется. — Это ужасно, Асахи-сан, — произнес он. Асахи улыбался: — Думаю, мы можем привести себя в порядок и что-нибудь приготовить… Нишиноя со стоном запрокинул голову и демонстративно повис на его плечах. — Черт бы побрал это хрупкое человеческое тело! — прокричал он. — Эй-эй, не так громко, — засмеялся Асахи и сел между ног Нишинои. Его боксеры все еще низко болтались на бедрах, и его обмякший член почти забавно свисал через резинку. Нишиноя заметил, что он не сильно изменился в размере, только слегка в длине, больше — в толщине, в отличие от его собственного, который в невозбужденном состоянии становился короче более, чем вдвое. Это странно — делать комплименты парню по поводу его члена? Было бы странно, если бы они только что не дрочили вдвоем — но что насчет сейчас? Нишиноя не был уверен в ответе. Прежде чем он успел что-то решить, Асахи расправил боксеры на бедрах, пряча член под ними. Это заставило Нишиною почувствовать себя неловко из-за собственной наготы, и он натянул белье, чтобы прикрыться. — Ты можешь первым пойти ополоснуться, — сказал Асахи, вставая. — Я начну готовить. — Это нечестно, Асахи-сан, — настаивал Нишиноя. — Ты делал завтрак, — напомнил ему Асахи. — И я не против сделать поздний обед, — одной ногой он все еще был в штанине джинсов. Плотная ткань сбилась в комок вокруг его голени. — Пойдем, — сказал Асахи, протягивая руку. Он выглядел так забавно и очаровательно со спутанными волосами, открытым лицом, покрасневшей кожей на тех местах, которыми он прижимался к Нишиное. Что-то внутри болезненно сжалось при взгляде на него. — Можем привести себя в порядок вместе, да? — пробормотал Нишиноя. — И готовить можем вместе. Улыбка Асахи стала задумчивой: — Я просто боюсь, что, если я пойду в ванную с тобой, мы после этого уже ничего не приготовим. Нишиноя нахмурился: — Что ты имеешь в виду? — Аххх… — Асахи закрыл глаза рукой. — Ну… Ты знаешь. — Нет, я… — Нишиноя резко замолчал. Лицо Асахи заливала краска. — Оу, ты имеешь в виду… — Да, — хихикнул Асахи. — Господи, Нишиноя, я чуть не набросился на тебя в студии керамики. — Правда? — Нишиноя вспоминал то, как Асахи прижал его к стене во дворике, вспоминал его потемневшие глаза и ставший тогда вдруг тихим голос. Он сел на диване и почувствовал, как уголки губ тронула улыбка. — Ты правда видишь меня таким? — Не заставляй меня повторять это снова, — сказал Асахи, все еще пряча лицо. Его уши были покрасневшими. — Нееет! — Нишиноя вскочил с дивана и обхватил руками плечи Асахи. — Скажи мне, скажи мне, скажи мне! — О, Боже мой, — рассмеялся Асахи. — Асахи-сааан! Асахи опустил руку и робко улыбнулся Нишиное, для которого было настоящей загадкой то, как Асахи мог вдруг стать таким стеснительным после того, что только что произошло между ними. Асахи приобнял его другой рукой за талию. На его лице горел ярко-розовый румянец. — Ты… Ты… — медленно начал он и рассмеялся. — Ты очень… Компактный. -…компактный? — Нишиноя подался назад, его руки упали с шеи Асахи на его плечи. — Подожди, что это значит?.. — он нахмурился. — Маленький? — М-может быть, — признался Асахи. — Но, — он сильнее сжал талию Нишинои, как будто боялся, что Нишиноя совсем отстранится, — не в том смысле, что ты маленький, как… — он отвел взгляд в сторону. — Просто тебя так много, и все это так компактно умещается. Нишиноя почувствовал, как горят уши. Он опустил глаза и уставился на грудь Асахи. — Оу, — произнес он. — И, — добавил Асахи, — твоя задница очень… Очень классная. — Что?! — Нишиноя издал удивленный смешок. — Моя задница?! — Ага, — сказал Асахи. — Она хороша. — Хороша это не то же самое, что классная, Асахи-сан! — И твои ноги тоже, — продолжил Асахи. — И твои руки. Нишиноя уткнулся пылающим лицом ему в грудь: — Хорошо-хорошо! Достаточно! — И… — сказал Асахи, дотрагиваясь рукой до его головы, и Нишиноя поднял подбородок. — Ты просто очень красивый, Нишиноя. И снова это слово. Асахи так ласково на него смотрел, что Нишиноя немедленно отпрянул. Он попытался отстраниться от груди Асахи, но тот крепко держал его рукой за талию. Все, что он смог, это сжать локти, упираясь ими в корпус Асахи, и чуть отодвинуться. Он повернул голову в сторону и уставился в пол. — Это… — пробормотал Нишиноя. — Это слишком, Асахи-сан. Асахи не ослаблял хватку. — Почему? — Это просто… Это… — Нишиноя покачал головой. Он не знал, как мягко обвинить кого-то во лжи. Это было хорошо и здорово, что Асахи, казалось, хотел спать с ним, но преувеличение и вранье не могли бы заставить его чувствовать себя лучше. — Ты не можешь так думать, — наконец, произнес он. — Это неправда. — Нишиноя, — низким голосом произнес Асахи, но Нишиноя не смотрел на него. — Нишиноя, — сказал он снова, — ты мне не веришь? Нишиноя снова покачал головой. Внутри все сжималось из-за неприятного осознания, что он был тем, кто начал этот разговор. Асахи просто пытался быть милым, сказал себе Нишиноя. Он не должен был портить это приятное состояние после секса. Он снова подался вперед и прижался лбом к ключице Асахи. — Спасибо, — пробормотал он. Теплая рука Асахи легла на его спину между лопаток. Нишиноя прикрыл глаза и позволил Асахи обнимать его — всего на минуточку, сказал он себе. Наконец, Асахи тихо пробормотал: — Эй. У меня есть идея. — Какая? — сказал Нишиноя ему в грудь. Асахи замолчал. Нишиноя почувствовал, как он зашевелился. — Что? — спросил Нишиноя. Неприятное ощущение от разговора немного утихло, так что он поднял голову и снова посмотрел на Асахи. Асахи извиняющееся улыбнулся ему. — С другой стороны, тебе это может не понравиться, — сказал он. — Так что? — вновь спросил Нишиноя. — Как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной на тренировку? — На тренировку? — Нишиноя моргнул. Это слово застыло в голове черной патокой. — Как… Волейбол? — Да, с командой района, — сказал Асахи. — Мы тренируемся по средам и субботам, так что мы встречаемся завтра. Нишиноя опустил взгляд на грудь Асахи. -…зачем? — медленно спросил он. — Ну, я к тому, что… — Нишиноя почувствовал, как плечи Асахи поднялись и опустились, когда он пожал ими. — Я не знаю, я подумал, что, может, тебе от этого станет лучше. Ты не должен будешь играть, если не захочешь. Я просто подумал… — он снова пожал плечами и выдохнул через нос. — Я просто подумал, что будет здорово снова увидеть тебя на площадке. Нишиноя резко поднял на него взгляд. На лице Асахи все еще остался легкий румянец, но на губах играла искренняя улыбка. В голове на мгновение вспыхнула картинка: широкая спина под черной тканью перед ним с сияющим номером «три». Горло болезненно сжалось, глаза защипало. — Хорошо, — прошептал Нишиноя. Асахи улыбнулся ему. Он мягко прижал руку к подбородку Нишинои и сладко поцеловал его. — Никакого давления, — сказал он. — Не позволяй Укай-сану задирать тебя и выпихивать на площадку, если ты не хочешь. — Укай? — заикаясь, произнес это имя Нишиноя. Асахи лукаво посмотрел на него: — Да, Укай все еще держит команду. Обеспокоенность Нишинои, наверное, была очень заметна, так как Асахи нахмурил брови, спрашивая: — Что не так? Нишиноя мгновение боролся с собой перед ответом. — Укай написал для меня рекомендательное письмо, — наконец, сказал он. — Что, если он будет зол на меня сейчас? — Зол? — Потому что я облажался, — сказал Нишиноя. Он почти сразу пожалел о сказанном, когда на лице Асахи появилось совершенно душераздирающее выражение. — Ты… Это… — рвано проговорил Асахи. — Это не… — Все хорошо, Асахи-сан, — сказал Нишиноя. — Правда, — он резко осознал, что они все еще были голые, кожа была липкой, между ними витал густой запах спермы. — Прости, я вроде как… испортил момент, — пробормотал он. — Нет, — сказал Асахи, качая головой. — Может, я должен был… Я не подумал… Мы не должны идти, если ты не хочешь. — Я хочу пойти, — настоял Нишиноя. — Я хочу играть с тобой. Асахи снова улыбнулся ему, на это раз более настороженно. — Я бы этого хотел, — сказал он. Нишиноя снова обвил руками его шею и привстал на цыпочки, чтобы обнять Асахи так крепко, как только мог. Асахи обхватил его спину в ответ. — Я правда рад, что случайно встретился с тобой, — жарко выдохнул Нишиноя в теплый сгиб его шеи. — Я действительно скучал по тебе, Асахи. Нишиноя почувствовал, как Асахи сглотнул. Когда он заговорил, его голос глухо звучал рядом с головой Нишинои. — Я тоже по тебе скучал, — тихо сказал он. Нишиноя прочистил горло и отстранился, и на этот раз Асахи отпустил его. — Хорошо, так… — сказал он. — Думаю, я пойду приведу себя в порядок. — Можем вместе, — предложил Асахи и мирно улыбнулся Нишиное. — Я буду вести себя хорошо. Я обещаю. Потом добавил: — По крайней мере, минут двадцать или около того. Нишиноя фыркнул и провел по его лбу двумя оставшимися чистыми пальцами. — Думаю, тогда нам стоит сделать это быстро, — сказал он. * * * Асахи сдержал слово. Нишиноя смог ополоснуться в ванной и переодеться в спальне без покушений на себя — хотя был момент, когда Асахи перед душем снял джинсы и боксеры, стоя спиной к Нишиное. Его обнаженное тело — крепкое, с удивительно матовой кожей, красивым изгибом бедер — в сочетании с воспоминаниями о том, каково это было — двигаться под его руками, пока Асахи вдавливал его в диван, — почти заставило Нишиною плюнуть на их решение приготовить что-нибудь поесть. Однако, вместо этого, Нишиноя отвел взгляд в сторону, включил на полную мощность холодную воду и направил лейку душа прямо на лицо и грудь. В спальне Асахи переоделся в обтягивающие черные джинсы, которые сидели на нем так плотно, что Нишиноя мог поклясться, что слышал, как скрипела ткань на швах. На тело он натянул мягкую белую футболку с v-образным вырезом, длинную и свободную, и повесил на шею свой кулон на черном шнурке. — Асахи-сан, — сказал Нишиноя, надевая на себя свою чистую футболку, — ты пытаешься меня убить? Асахи взглянул на него, выправляя волосы из-под ворота футболки. Мышцы рук плавно перекатывались при движении под краями рукавов. — Хм? Нишиноя застегнул часы на запястье. Он забыл надеть их утром и чувствовал крайнее облегчение, что подарок отца не был свидетелем того, что происходило в гостиной. — Ты осознаешь, как это возмутительно? — спросил он. — Серьезно, ты вообще понимаешь, как хорошо ты выглядишь? Асахи моргнул и, опустив глаза, посмотрел на себя. Он стоял на полу босиком, поджимая длинные пальцы ног на тонком ковре. Его большие пальцы были слегка волосатыми, ногти на ногах были аккуратно и коротко подстрижены. — Правда? — спросил он. Нишиноя издал отчаянный горловой стон. — Да, правда! Можешь убавить это, скажем, пункта на три? — он помотал головой. — На четыре лучше. Асахи подергал пальцами футболку на груди. — Четыре пункта, — сказал он. — Что ты предлагаешь? — У тебя есть громоздкое пальто, или лыжная маска, или еще что подобное? Асахи улыбнулся ему. — Все, что ты называешь, это что-то дополнительное сверху. Нужно все прикрыть? Нишиноя обхватил пальцами подбородок. — Нет, ты, наверное, прав. Чем больше ты наденешь на себя, тем больше я скорее всего буду думать о том, что там под этим всем. Асахи засмеялся. — Что же мне тогда делать? — Хммм, — задумался Нишиноя. — Может, просто… Оставайся там какое-то время. Сохраняй безопасную дистанцию. — Или что? — спросил Асахи. — Или я не отвечаю за то, что случится. Асахи одарил его томной лукавой улыбкой. — А что, если я не против того, что случится? — он сделал шаг вперед. — Нет! — заявил Нишиноя. — Прекрати это! Еда! — он вытянул перед собой ладонь пальцами к потолку. — Оставайся на месте! Асахи продолжил движение в его сторону, пока не уперся грудью в его выставленную ладонь. Он хищно улыбнулся и медленно поднес руку к лицу Нишинои. Нишиноя тяжело сглотнул, чувствуя каплю пота на собственной шее. Асахи с такой силой толкнул его рукой в лоб, что он сделал шаг назад, чтобы устоять на ногах. — Пойдем, — сказал Асахи, обнимая рукой Нишиною за плечи и уводя за собой из спальни в сторону гостиной и кухни. В гостиной Нишиноя, наконец, вспомнил про свой телефон и пошел за сумкой, пока Асахи свернул в кухню. Нишиноя покопался, пока не нашел свой севший мобильный и зарядку, которую взял из дома. Мгновение поколебавшись, он воткнул штекер в аппарат и зарядку — в розетку. Он подождал немного, пялясь на экран, пока на нем не появилась маленькая иконка батарейки, потом положил телефон на столик у дивана и присоединился к Асахи на кухне. — У нас есть остатки от завтрака, — сказал Асахи, засунув голову в холодильник, — и соленья. Нишиноя вспомнил, что видел утром огромную банку маринованного дайкона [1], реально впечатляющих размеров, если предназначалась для кого-то, кто живет один. — У меня такое ощущение, что у тебя всегда есть соленья. — Что навело тебя на эту мысль? — спросил Асахи, вытаскивая этого огромного монстра и ставя на стойку. Они ели прямо за ней, стоя, поедая руками комки холодного риса и ломтики дайкона прямо из банки. Это было несерьезно и по-детски, что-то вроде того, что Нишиноя творил ребенком дома, когда уставал от школы и не было мамы, чтобы наорать на него за беспорядок. Кухонные стойки были потертые, но чистые. Краска на стене за раковиной была без трещин и пятен. Мебель была не новой, но в хорошем состоянии. Нишиноя отметил для себя, как легко, комфортно и гармонично Асахи жил в этой квартире. Это было неплохое место. Нишиноя был рад, что Асахи его нашел. Асахи заслуживал хороших вещей. — Асахи-сан, — сказал он. Асахи посмотрел на него с полным ртом. — Мм-хм? — Чем ты занимаешься? Асахи прожевал и проглотил. — Занимаюсь? — повторил он. — По работе, я имею в виду. — Оу. Нишиноя заметил, как изменился его голос. — Что? Она плохая? Асахи моргнул, глядя на него. — Плохая? Нет! — он покачал головой. — Нет, она хорошая. Просто скучная, знаешь? — он закинул еще кусочек дайкона в рот. — Я работаю в книжном магазине, которым владеет подруга моей мамы. — В книжном магазине? Нишиноя задумался об этом. Он представил Асахи в окружении книг, одетого в мягкий свитер, с очками и карандашом в волосах, как у старой бабушки. И это не казалось чем-то неуместным. — Ага, — сказал Асахи. — Там хорошо. Это просто маленькое заведение, там всего четыре сотрудника, не считая меня, — он пожал плечами. — Поначалу я был ужасен. — Да? — Ага, — снова произнес Асахи и поморщился от воспоминания. — Я боялся разговаривать с покупателями и паниковал, когда звонил телефон. Нишиноя рассмеялся: — Это звучит… Да… Ужасно. — Да? — улыбнулся Асахи. — Но я научился. Сначала я просто играл роль, но потом со временем привык. Я притворялся, что я уверен, компетентен и хорош в своей работе, а потом обнаружил, что так оно и было. — Я и так знаю, что так и было, Асахи-сан, — настоял Нишиноя. — Ты даже не знал, чем я занимаюсь, две минуты назад. — Нет, но… — Нишиноя подался вперед и схватил Асахи за футболку. — Ты во всем будешь великолепен, Асахи-сан. Так что это для меня не новость. Асахи снова моргнул, его щеки покраснели, и он улыбнулся. — Может, не во всем, — сказал он. — Во всем, — повторил Нишиноя. — Нет, — Асахи покачал головой. — Не как ты. Я не смог бы делать то, что делаешь ты. Нишиноя чуть отпрянул. — Что я делаю? А что я делаю? — Ты такой смелый, — настаивал Асахи. — Ты уехал жить в другой город, не раздумывая. Все, что ты видел, было твое будущее, — Асахи пожал плечами. — А я все еще немного застрял в прошлом. — Это смешно! — почти выкрикнул Нишиноя, и Асахи слегка подпрыгнул. — Посмотри на себя! Посмотри, что ты сделал для себя! — он жестом обвел квартиру. — И ты… Ты… — он опустил взгляд, потом снова потянулся к Асахи и прикоснулся к его животу через футболку. Он думал об Асахи в баре, Асахи, открытом и легком в общении с друзьями, Асахи, чьи родители знали, что он гей. Нишиноя полагал, что новый город может сделать из него кого-то нового, но у Асахи это получилось здесь, в их родном городе. — Это ты смелый, Асахи-сан, — пробормотал Нишиноя. Асахи протянул руку и прикоснулся пальцем к подбородку Нишинои, поднимая его лицо. — Ты всегда был тем, кто видит во мне то, чего не вижу я сам, — проговорил он. — Это не имеет значения, — сказал Нишиноя. Его взгляд был прикован ко рту Асахи, к губам, которые растянулись в открытой улыбке, обнажая зубы. — Для меня имеет, — сказал Асахи. Нишиноя встал на цыпочки и положил руки на плечи Асахи, чтобы опереться и приподняться. Он мягко поцеловал его, и ладони Асахи осторожно легли поверх его ребер. Нишиноя немного отстранился, разрывая поцелуй. — А уже прошло двадцать минут? — спросил он. Асахи издал короткий гортанный смешок. Он подался вперед и вжал Нишиною в стойку. — Почти, — сказал он. Нишиноя крепко обхватил его руками за шею и снова поцеловал. Асахи раскрыл губы, и Нишиноя почувствовал, как внутри все сжалось, когда их языки соприкоснулись. Асахи скользнул пальцами в петли для ремня на джинсах Нои и с силой потянул, обхватывая его сбоку. Он поднял Нишиною, усаживая на стойку, и встал между его ног, отодвигая банку с закуской в сторону. Нишиноя сдержал стон, когда Асахи наклонился вперед, упираясь руками в стойку по обе стороны от его бедер. — Это забавно, — пробормотал Асахи ему в губы. — Что именно? — спросил Нишиноя, прижимаясь к его губам своими, прежде чем он успел ответить. Асахи наклонил голову вбок и углубил поцелуй. Одной рукой он скользнул под футболку Нишинои. Его шершавые пальцы прикоснулись к коже над поясом джинсов. В дальнем конце комнаты разразился звуками телефон Нишинои. Мелодия за мелодией они исходили от мобильного на столе. Когда оповещения затихли, Асахи медленно отстранился. — Ну, — сказал он, — кажется, твой телефон ожил. — Оу, да? Что натолкнуло тебя на эту мысль? — съязвил Нишиноя. Он положил руки на плечи Асахи и потянул его вниз, чтобы поцеловать снова. Асахи сначала не сопротивлялся, но через пару мгновений отстранился. — Может, тебе стоит его проверить? Нишиноя почувствовал, как скривилось лицо. Его руки соскользнули с шеи Асахи, и он вжался лицом ему в плечо. — Я должен? — пробормотал он. Асахи фыркнул рядом с его головой. — Хорошо, пошли, — сказал он. Он скользнул руками под бедра Нишинои и приподнял его. — Воу-воу, подожди, что ты делаешь? — спросил Нишиноя, пока Асахи стаскивал его со стойки и закидывал его ноги к себе на талию. Нишиноя рефлекторно скрестил их у него за спиной и крепче вцепился в плечи Асахи, почувствовав, что может шлепнуться на пол, но Асахи надежно держал его за талию. — Вот так, — сказал Асахи, когда Нишиноя устроился на нем, обнимая, как коала. Он отступил от стойки, потом развернулся в сторону гостиной. — Подожди, подожди! — сказал Нишиноя. — Это глупо! — Что это? — спросил Асахи, продолжая идти. — Я не слышу тебя за всеми этими нежностями. Нишиноя начал смеяться. — Прекрати! — он хлопнул Асахи по плечу и пнул пяткой по заднице. — Поставь меня на место, засранец! — Упс, слишком поздно, — сказал Асахи, когда они дошли до стола, где лежал мобильный. — Думаю, ты просто должен с этим смириться, — он наклонился вперед, пока спина Нишинои не стала параллельна полу. Нишиноя чувствовал упругие и сильные мышцы руки, которая держала его за талию, жар тела Асахи между своих бедер. Другой рукой Асахи придержал его за затылок, наклоняясь, и Нишиноя немного ощущал себя, как танцор в момент поддержки. — Ваш телефон, сэр, — сказал Асахи. — Ты всегда был таким дураком? — спросил Нишиноя. — Я, кажется, помню, что ты был круче, — он провел рукой по поверхности стола в поисках телефона, не отводя взгляда от улыбки Асахи, и, наконец, нащупал мобильный пальцами. — Я не знаю, откуда у тебя вообще появилось впечатление, что я в чем-либо был крутым, — ответил Асахи. — Ты не очень высоко устанавливаешь планку, — сказал Нишиноя. Он взял телефон в руку. — Все, он тут, подними меня! Асахи распрямился и потянул его за собой. Нишиноя не мог не заметить, с какой легкостью он поднял его пятьдесят девять кило, как будто он ничего не весил. Нишиноя открыл телефон. 14 сообщений и 7 пропущенных звонков, 6 из которых были с голосовой почтой. Первые два были от мамы. Нишиноя нажал на кнопку воспроизведения первого и поднес мобильный к уху. «С Днем Рождения, — сказал ее голос в ухо. — Позвони мне» Пошло второе сообщение: «Я знаю, что ты скорее всего где-то развлекаешься, но удели пять минут на звонок матери, пожалуйста». Третье сообщение было от репетитора по литературе: «Ты придешь сегодня? Я жду у библиотеки. Дай знать, если задерживаешься». Внутри вспыхнуло чувство вины. Он забыл отменить встречу за день до этого. Четвертое сообщение было от отца: «Юу, позвони матери, она скоро выпилит тропинку пылесосом в гостиной. Прекрати заставлять мать убираться». Пятое сообщение начиналось с одного единственного слова, после которого последовала пауза. «Эй», — сказал Танака. Нишиноя до этого бездумно пялился на ключицу Асахи, видневшуюся в вороте его футболки, но на этом моменте он поднял глаза и встретился с ним взглядом. «Я знаю, что ты занят», — продолжил Такана. Его голос был приглушенным. Тихим. «Я просто хотел позвонить и сказать «с днем рождения». В любом случае, если получится, позвони мне, нам надо пообщаться». Нервный смешок с треском послышался из динамика. «Не знаю, почему я говорю, как старушка. Черт. Позвони мне, Ноя». А потом еще после паузы: «Позвони, я скучаю по тебе». Сообщение закончилось. Шестое сообщение было отправлено этим утром. «Юу, — сказал голос матери, — пожалуйста, позвони домой». Нишиноя убрал телефон от уха. На экране он увидел, что седьмой пропущенный звонок был без голосового сообщения от тренера в первой половине дня. Он тяжело сглотнул. — Порядок? — спросил Асахи. Нишиноя кивнул. Горло болезненно сжалось. Все слышалось глухо, словно он был под водой. Он попробовал пролистать сообщения на телефоне. Несколько поздравлений с днем рождения от команды и одногруппников. «Ты засранец! Позвони маме!» от сестры. Два — от репетитора примерно в то же время, что и пропущенный звонок. Пара — от соседа по комнате с вопросом, в городе ли он. «Брат, у тебя все хорошо?» от Таки. — Нишиноя, — произнес Асахи, когда Нишиноя почувствовал, как горячая слеза скользнула по щеке. — Черт, — сказал он и со злостью потер глаза. Чувство унижения разъедало изнутри. — Прости. — Нишиноя, — повторил Асахи немного жестче. Из глаз полились новые слезы. Горло сжалось. — Это так… — его голос сорвался. — Это так глупо. Рука Асахи легла ему между лопаток. Он притянул Нишиною к груди, и Нишиноя уронил голову ему на плечо. — Это не так, — сказал Асахи. Телефон был зажат между ними, так как Нишиноя все еще держал его в руке. — Это так чертовски глупо! — настаивал Нишиноя. — Что, черт побери, со мной не так? — Ничего, — произнес Асахи. — Ничего. Нишиноя позволил обнимать себя. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на теплой ладони на своей спине, сильной руке, что обнимала его за талию. — Это так по-идиотски, — пробормотал он в ворот футболки Асахи. — Нет, — мягко возразил Асахи. — Зачем я так поступаю? — в отчаянии спросил Нишиноя. — Почему я бегу ото всех? Я никогда так не делал. — Я не знаю, — ласково сказал Асахи. — Я так чертовски устал от этого! — Я знаю. — Угх, — Нишиноя поднялся с плеча Асахи, упираясь руками ему в грудь. — Поставь меня, — приказал он. Он расцепил щиколотки и опустил ноги, так что у Асахи не было выбора, кроме как послушаться. Асахи медленно поставил его на пол. — Порядок? — спросил он снова. — Я не знаю, — раздраженно сказал Нишиноя. Он был зол на себя, и ему было стыдно. Он протер лицо рукавом футболки и вытер ладонью нос так тщательно, как смог. — Что ты хочешь делать? — спросил Асахи. На его воротнике было влажное пятно, из-за чего белая ткань на коже казалась полупрозрачной. Нишиноя колебался. Остаться здесь было бы— легко, как и притвориться, что он вообще не приезжал домой и ответить на сообщения, как будто он в общежитии в кампусе. Но он не хотел так поступать. Нишиноя снова вытерся тыльной стороной ладони и шмыгнул носом. — Я хочу увидеться с Рю, — сказал он. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------- [1] Дайкон — это разновидность редьки, известная как белый редис, японская или китайская редька (прим. пер)