Chasing The Dragon

      В жизни на севере был один плюс: надзора за Азулой стало меньше. Но на этом всё.       Она просыпалась с ещё по-раннему тёмным небом. Бродила в поисках выхода из опостылевшего племени. Сторонилась Ханна, игнорировала Арнука, сжигала мысленно все лица, чьи глаза посмели смотреть на неё косо. Кто-то помнил ещё войну, а в войне Азуле не было равных. Их опасения были оправданными: ей не терпелось вернуть прежнюю силу.       День начинался с отшвыривания тарелки с противной рыбьей мутью и продолжался усердными боями. Азула молотила всё, что видела, пока ещё держа людей в безопасности. За четыре года заточения, где каждый старался урвать от неё кусок, она утратила многие навыки. Не была уже тем воином, превосходным мастером своей стихии… Однако она не оставляла надежду, что происходящее лишь последствие её зелий.       Каждый раз, мимолетно взглянув в зеркало, Азула ухмылялась, узнавая себя. Нет, былого румянца было не найти, кожа выглядела прозрачной, а черты лица заострились из-за переутомления и недоедания. Но глаза зажглись огнём, тело утратило податливую мягкость и восстанавливало силу. Ханн смотрел на неё с интересом, не оставляя попыток пригласить на прогулку, совместный ужин и даже охоту. Местные девушки падки на такую дурость, и Азула лишь кривила губы в оскале. Он и после не отступал, вопреки своему обещанию первой ночью, занимая её историей севера, его странноватыми традициями и светской жизнью.       Больше всего неудобств причиняли званые ужины вождя. Приходилось облачаться в тяжёлые меховые платья, терпеть ужасную кухню, разыгрывать увлечённость к обсуждаемым темам. О том, как поддерживать баланс с духами. О том, как хорошо бы провести новые торговые пути по воде. О том, как продолжать помогать собратьям на юге. И даже о том, как прекрасны и отважны генерал с его молодой супругой и какими непревзойдёнными будут их дети.       Ханн на это невинно улыбался — совершенно мастерки, не вызывая подозрений. У него даже лицо становилось таким просветлённым, лишённым трудностей лет. Для убедительности он показательно сжимал ей руку, наклонялся к уху, шепча, и даже приобнимал.       От первого прикосновения Азулу чуть не подбросило на стуле. Пальцами прошёлся по бедру, немного сжал. Пользовался вовсю, мерзавец, тем, что за столом она не посмеет скидывать его руку. Всё, что полагалось здешней супруге: трогательно заливаться румянцем и тактично кивать. Очень скоро убедилась Азула, что никому её острый язык и умение поддержать любую беседу не сдались. К тому же Ханн был сдержан лишь при толпе. Его гнусную мелочную душонку она видела, как свою собственную. Немудрено, что они никак не могли поладить…       Да и выхода не находилось совсем. Племя воды было окружено стенами изо льда. А там, где стен не было, царила беспробудная пурга. Зубы стучали от холода, ветер отшвыривал назад, и пламени, бушующего в груди, было недостаточно. Азула в задумчивости кусала губы… Да, шанса сбежать в ближайшее время не объявится. Нужно было делать то, что она делать не любила, но однажды использовала против Зуко. Притворяться.       Если мужчины не позволяют играть по их правилам, она создаст свои собственные.       Зуко всегда был открытой книгой — читай, переписывай, сжигай. На него легко можно было давить, пока она не явила миру слабину, а он, напротив, — недюжинную силу. Странствие с Аватаром помогло ему укротить бурю в своей душе. Брат весь, целиком и полностью, напитался мудростью этого монашка. И всё же она знала его прежнего, помнила и не опускала руки.       Ханн же, с другой стороны, казался иным. Непостоянным. Плюющим на устои. Преследующим лишь свои цели, что их с Азулой сближало. От пристрастия к охоте и возне с тварями он словно приобрёл дикие замашки. Этакий человеческий зверь или звероподобный человек. При взгляде на него возникала одна мысль: убьёт и бровью не поведёт. Он вообще, казалось, мог решиться на любую причуду. Тупой солдат, маскирующийся под стратега — вот кем он был, что стало понятно сразу. Так себе стратега следовало усыпить и завладеть мыслями тупого солдата. Оставалось только найти слабые места.       В монотонные будни Азулы влился ещё мужчина, что поначалу несказанно веселило. Причём никто иной, как вождь Арнук собственной персоной! Он наблюдал за её одиночными боями и ничего не говорил. Позволял не придерживаться местных обычаев. Вставал щитом между ней и недовольством Ханна. Разрешал жить в своё, едва ли возможное в новом статусе, удовольствие.       В одно мутное, загустевшее в тумане утро он протянул ей первый цветок с маленьким бутоном и острыми колючками. От него едва шёл аромат, но удивляло совсем не это. А то, что даже такое бледное и неказистое недоразумение цвело в здешних лютых краях… Над стариком хотелось рассмеяться. Сначала. Пока Азула не поняла смысл жеста и не ухватилась, как утопающая, за колючий стебель голой рукой. Вспыхнувшие тут же ранки её не волновали.       — Вам здесь неуютно, — сказал он.       — Неуютно — мягко сказано, но меня нигде не ждут. И спасибо за… — она тряхнула цветком, подбирая слова, — намёк.       — Это не намёк, а глубокое и искреннее убеждение, что и у вас появится смысл и любовь к жизни в этих краях.       — Любовь? — не удержалась и скептически дёрнула бровью, но, к её чести, не рассмеялась презрительно над ним. Отчего-то этот старик не заслуживал подобного отношения. — Каждый новый день убеждает меня в том, как легко, оказывается, без неё жить.       — А вы любили?       Любила ли она?..       Азула опустила руку — на снег упала красная капля. Крохотная, яркая и такая… пугающая? Азула пялилась на неё, предаваясь воспоминаниям, из чего Арнук тут же сделал свой вывод. Неверный, разумеется.       — Не переживайте по этому поводу. Вам с Ханном вовсе не обязательно изображать нежное чувство друг к другу. Ну что вы так смотрите? Все мы взрослые люди, всё видим и понимаем, хотя Ханн, конечно, старается заверить нас в обратном, — усмехнулся он. — Мне самому пришлось вступить в брак не по любви, но, пожив вместе, пройдя через радость и горе, я понял, что не был бы так счастлив ни с кем другим. Особенно сейчас, когда её нет.       Она смогла только кивнуть, ни разу в жизни не подарив никому утешительных слов. Да и сама в подобном никогда не нуждалась. Ещё чего! Переложив цветок в другую руку, Азула хмуро оглядела двор и попыталась уйти от темы.       — Ну и где во всём снежном царстве растут цветы?       Арнук удивлённо моргнул, понимая не сразу, и неуверенно поманил её рукой.       — Пойдёмте, я вам покажу.       Даже спустя месяц Азула привыкала к раздражающему скрипу снега под ногами. Бывали моменты, полные отчаянья, когда хотелось закрыть глаза и представить, что всё вокруг неё — лишь сон. Но стоило выйти на улицу и сделать хоть шаг, как мир опять швырял ей истину в лицо. Как пощёчину. Как щелчок по носу. Как горькое напоминание о неприятии нового дома.       И сейчас она тоже не принимала. Шла за вождём племени безучастно, без интереса. Пару раз даже мысленно обругала себя — на кой Кох ей сдался этот цветок? Арнук, видимо, чувствовал её настрой, потому молчал. Ни в чьих устах молчание ещё не звучало так правильно, так уместно. И Азула успокаивалась.       Они миновали улицу, миновали следующую за ней и ушли куда-то, где прохожих будто ветром сдуло. Показался огромный парк, выточенный изо льда, как и прочее в городе. Скамейки и беседки, одинокие колонны, фонтаны — всё прекрасно, но так чуждо её сердцу. Азула озиралась в поисках нерукотворного, хоть чего-нибудь рождённого самой природой. Кожу ладоней щипало от порезов, а холод, к счастью, больше не донимал. Теперь Азула свободно контролировала температуру тела. Теперь она была на шаг ближе к прежней силе.       — Как вам семейная жизнь? — внезапно поинтересовался вождь. — Сильно отличается от того, к чему вас готовили в Стране Огня?       Она моргнула, выдернутая из рассуждений и всепоглощающей апатии. Говорить не хотелось ни с кем, но Азула никогда не оставляла вопросы без ответов, какими бы неловкими они ни были.       — Меня ни к чему не готовили. Юность я провела без матери, а отца волновали совершенно другие вещи. Вылепить из меня лучшую на свете невесту он не пытался.       — Нестрашно. Наш край рьяно оберегает традиции, формирующие поведение мужчин и женщин. Вас всему обучат, — заверил он её и, немного подумав, продолжил. — Возможно, поначалу будет нелегко, но, прошу, не относитесь к Ханну с таким пренебрежением — здесь подобное не одобряется, семья должна быть достойным союзом. Да, временами он резок и категоричен, мирная жизнь нагоняет на него скуку, он тщеславен и охоч на почитание, но Ханн предан, отважен и решителен, благополучие близких стоит для него на первом месте… В целом, он неплохой человек.       Азула не думала, что Арнук заведёт разговор о её супруге. Супруге, о котором она до сих пор мало что знала, и лишь мелкими шажками пробиралась к нему на ощупь. Ей не хотелось обсуждать его, но, с другой стороны, это обещало хоть вкратце пояснить озадачивающие моменты жизни Ханна.       — Как он добился высокого звания в столь молодом возрасте?       — А это — опять дань северным традициям. Наша система воинских чинов сильно упрощена, в отличие от Царства Земли и Страны Огня. Здесь нет гражданских войн, во внешние конфликты мы практически не вступаем, да и отбиваться от натиска людей огня нам приходилось нечасто. Ханн отличался заслугами с подростковых лет и уже тогда был на хорошем счету. Именно поэтому я стал присматриваться к нему, как к будущему зятю.       Неожиданно Арнук замер, очевидно вспомнив о своей погибшей дочери Юи. Азула едва не врезалась в его спину: до того резко он остановился. Но, постояв какое-то мгновение, вождь продолжил идти и говорить, почти не утратив прежнего спокойного тона.       — Его единственным промахом было плохо подготовленное нападение на адмирала Джао. Не знаю, что говорило в нём в тот момент: горячность крови, жажда доказать своё бесстрашие или банальное соперничество с одним южанином и нежелание прислушиваться к его советам… Однако всё закончилось так, как оно закончилось: Ханна просто выбросили за борт вражеского корабля. Это или смерть Юи — или и то и другое вместе взятое — окончательно выбили из него дурость и спесь. После успешного отражения атаки флота Джао два отряда покинули Северный Полюс. Один, во главе с Паку, отправился на юг помогать нашим собратьям. А другой, во главе с Ханном, примкнул к Царству Земли, где оказывал посильную помощь в освобождении мелких поселений от солдат огня. С приходом Кометы Созина оба отряда встретились в Ба Синг Се, защищая Белый Лотос. Там-то Ханн и всесторонне зарекомендовал себя.       Азула кивнула, довольная услышанным, хоть вождь этого и не видел, продолжая вести её за собой. Поначалу она даже не поверила своим глазам, но напомнила себе о колючем цветке, что тоже не входило ни в какие прошлые представления о жизни севера.       Первые деревья на пути поразили её. Исхлёстанные ветрами, искусанные льдом — живучие, раненные, больные оболочки. Живучие… Такая, как она, хоть и накопилось в ней сил за месяц столько, сколько не было уже годы. Она погладила первый ствол, и дерево словно ответило ей, качнув тяжёлыми ветками на ветру.       — Это действительно необычные деревья, — сказал идущий впереди Арнук. — Вам не показалось. Они были перенесены из священного леса, спрятанного в глубине нашей тундры.       — Вы даже не смотрите, — отдёрнула Азула руку, оглядываясь по сторонам.       — Поверьте мне, у всех такая реакция, — послышалась в голосе улыбка. — Стоит признать, вы первый маг огня, оказавшийся здесь… в качестве гостя. До этого лишь адмирал Джао осквернил эти земли, пробравшись в Оазис Духов и попытавшись убить духа луны Туи.       — Я не отвечаю за его поступки, — вождь только склонил голову, по-видимому, в согласном кивке. — И вы не боитесь, что я повторю его попытку?       — Только дурак рубит ветку, на которой сидит. Северное Племя Воды, как и Оазис Духов в том числе, отныне ваш новый дом. Да и вы не производите впечатление дуры.       «Это уже не так однозначно». Самоуверенность часто идёт под руку с глупостью. Азула думала об этом на севере, пытаясь понять, где же оступилась впервые. В какой момент сделала неверный шаг по скользкому канату, перекинутому через пропасть? И в какой из дней утянула себя вниз, сорвалась, разбилась…       — Север никогда не станет моим домом, — твёрдо сказала она. — Это просто очередная тюрьма.       — А что, прежняя вам нравилась больше?       Азула вперила в старика колкий взгляд, но опять наткнулась на его спину. Открытая, беззащитная — нападай, режь, сжигай. Она усмехнулась, соглашаясь с собственными мыслями. С единственным ходом мыслей, который никогда не подводил. И откуда такая жажда расправы? Почему её брат не такой?       Об одном лишь воспоминании о нём Азула передёрнула плечами. Клятый Зуко, грёбаный миротворец, сгнить бы ему в канаве! Азула ненавидела признавать то, что до сих пор не отпустила его. После стольких лет, после всех последних ударов… он был ей нужен. Хотя бы только для того, чтобы мучить.       — Не нравилась. Я люблю свободу, но и порядок тоже.       — Свободу? — переспросил Арнук, наклоняясь к незнакомой ей небольшой двери. Погрузившись в глубокую задумчивость, она даже не заметила, как приблизилась к ледяному дворцу. Какими-то обходными путями вождь вывел её к внутреннему дворику, а оттуда — к сплошной, теряющейся высоко в небе стене с дверью. Он отпер её, нагнувшись, и скрылся за той стороной. Азула усмехнулась от идиотского подозрения в том, что её привели в ад этого края. Когда она шагнула следом и подняла голову, не испытала ничего, кроме изумления, и даже не расслышала Арнука с первого раза. — Мне казалось, дети правителей огня не ведают о таком слове.       Азула помотала головой, что можно было счесть ответом, и сделала несколько торопливых шагов вперёд. Прямо перед ней грохотал водопад, журчала вода вокруг островка из зелени, а на самой земле — бесснежной земле в аду! — белел пруд, в котором отражался росший позади него бамбук и ажурная арка. Два узких мостика вели к крохотному островку, отделённому озерком. Невероятное зрелище… Азула моргала, но странное видение ничуть не исчезало и не становилось бледней.       — Вы правы, — заговорила она спустя несколько минут созерцания. — Мы никогда с Зуко не были свободны. Особенно я… Почему здесь так тепло и зелено? Над нами нет купола, и небо такое же тяжелое и серое, как и над всем городом.       — Это Оазис Духов, самое священное и таинственное место на Северном Полюсе. Вероятно, духи поддерживают его в таком виде, — направился Арнук к мостику, и Азула рванула за ним, не дожидаясь приглашения. — Вы не найдёте лучшего места во всём мире для медитации и успокоения души. А вода в этом водоёме способна исцелить любые раны.       — Зря вы мне это говорите, — буркнула она, делая аккуратные шаги по земле, по траве, по такому родному и, как оказалось, любимому, где нет вечного льда и снега! — Я могу использовать это знание против вас.       Арнук скрипуче рассмеялся, чем несказанно её удивил. С первой их встречи он выглядел так, будто давно должен был помереть, но задержался полупризраком на земле. Она знала, что у него были дочь и жена — их обеих забрала война, — и не подозревала, что он был способен на какие-то другие эмоции, кроме задумчивости и скорби.       — Вы не станете этого делать. Слишком долго вы барахтались и метались, потому устали. Позвольте течению унести вас. Иногда довериться судьбе — самое уместное и единственно возможное решение, какое мы можем принять.       Азула нахмурилась, глядя на то, как вождь опускается на колени и поклоняется двум мелькнувшим в воде рыбкам. Кроме них, отчего-то поняла она сразу, в водоёме ничего больше не было. На языке закрутились десятки язвительных замечаний про судьбу и почитание рыб, но она решила смолчать. Если Арнук думает, что смирение — лучшее решение, которое он принял, пусть думает так дальше. Азула никого разубеждать не станет, да и разубедить себя другим тоже не позволит.       — Туи и Ла, духи луны и океана, наших покровителей, научивших нас покорять воду ещё в древности. Я не владею магией воды, но это не мешает мне уважать и почитать их. Я не призываю вас разделять чувства и веру моего народа, но прошу не причинять им вреда, — распрямился он и провёл рукой над самой водой. Чёрная и белая рыбки не сбили хода, продолжая размеренно кружить друг за другом, словно заведённое колесо. Они будто не замечали присутствия людей. — И надеюсь, скоро вы сами найдёте, во что верить.       Она хмыкнула и уселась рядом в позе лотоса. Постучала пальцами по колену, разглядывая водную гладь. Здесь было легко дышать. Не холодным колючим воздухом города и не знойным, сухим воздухом родины. Она задумалась на минуту о том, что могло происходить сейчас в Стране Огня. Наверняка Зуко готовится к собственной свадьбе. Наверняка Мэй поверила ему и забыла о последнем с Азулой разговоре…       — Вы тоскуете по прошлому? — вновь заговорил первым Арнук.       — Нисколько.       — Скучаете по родным?       — Нет, — ложь.       — Это потому, что ваш брат держал вас в лечебнице для душевнобольных? — продолжал он ступать по тонкому льду. — Сколько вы пробыли там?       — Не знаю. После неё меня упекли в темницу. Не для душевнобольных, — сердито выделила она последнее слово. Арнук явно знал, что с магами огня нельзя общаться столь легкомысленно — они могут взорваться во всех смыслах, — но продолжал донимать её. И для чего?       — Не злитесь. Я понимаю ваше отношение к этому событию в вашей жизни. Подозреваю, что это было то ещё испытание, и не имею права упрекать вас или бередить старые раны, — повернул к ней голову вождь. — Я лишь хотел дать вам понять, что прошлое — это прошлое, нужно идти вперёд и прощать свои ошибки.       — Мне нечего прощать, — резко ответила она. — Я не сожалею ни об одном принятом решении.       — Ошибаетесь, вам есть что прощать, — внимательно посмотрел в её глаза Арнук, словно пытаясь там что-то отыскать. — Хотя бы только саму себя.