Вампир: Кровные Узы

POV Послушник Юджин Флинн Медицинский центр «Dignity Health California Hospital», 1401 Юг-Гранд-авеню, Даунтаун, Лос-Анджелес 10 февраля 2005 года, 11:13       — Благодарю вас, дамы и господа Вожди, за своевременное прибытие на наше экстренное заседание, не терпящее отлагательств, — обратился ко всем, судя по голосу, Вождь Айзек Абрамс. После команды «Садитесь» послышались звуки то ли отодвигания, то ли задвигания стульев. Кто-то даже прокашлялся.       — Итак, Айзек, — заговорила уже Тереза, я это понял по её голосу, — что стало поводом вызова Вождей, за исключением, пожалуй, уличного романтика Родригеса?       — Как вы, дамы и господа, уже знаете, — продолжил Абрамс, не обращая внимания на вопрос Терезы, — самый знаменитый за последние пару столетий иконоборец по имени Джек, он же Смеющийся Джек, был убит.       Сразу после слов Айзека на несколько секунд воцарился гомон. Это неудивительно, смерть Джека рано или поздно была бы предана огласке. Такое уж точно не скроешь. Жаль, что я не спросил у Князя, кто из его ребят-хамелеонов — двойных агентов Анархов и их противников — записывал собрание. Я также не спросил, сколько авторитетных Вождей собралось. Знал я только Абрамса, Терезу, Найнса, да Вивиан, Вождя Дауни.       — Кто его убил? — полюбопытствовал другой голос, мне не знакомый. Судя по интонации, он горел желанием найти убийцу Джека и покарать его или её самолично.       — Шабашиты, — после секундного молчания ответил мистер Абрамс, в результате чего возобновился гомон, громче прежнего. Кто-то вообще стал требовать от Айзека решительных действий. Дескать, нехер сидеть на жопе ровно, надо сейчас идти, искать тех шабашитов, что не покинул город, и мочить их к хуям. Мочить, мочить и ещё раз мочить.       — Эдди, — обратился кто-то к возмущавшемуся громче всех Вождю, — мы и без тебя знаем, что надо что-то делать с убийцами Джека. Можешь не учить учёных.       — А с чего ты взял, что я учу? — оскорблённым тоном парировал тот, кого назвали Эдди. — Может, я… — анархист, судя по звукам, встал со стула и принялся расхаживать. — …озвучил мысли всех иконоборцев, утративших самого результативного кумира? Никто об этом не думал?       — Мистер Фримен, — обратился к Эдди мистер Абрамс, повысив голос. Похоже, парниша его раздражает. — Вы, как говорят в России, или крестик снимите, или трусы наденьте.       — Чего? — не понял Эдди Фримен. Его логичный вопрос удостоили редкими смешками. Самый громкий смешок исходил от невесть кого. То ли от женщины, то ли от мужчины с высоким голосом. Короче, Эдди прорычал что-то, но всё же сел. Наверное, понял, что значит поговорка «Или крестик снимите, или трусы наденьте».       Далее шла скучная тягомотина. А именно, спор по поводу того, что делать после гибели Джека. Многие Вожди мелких городов округа Лос-Анджелес не желали что-либо делать без указания Найнса Родригеса. Для них он был большим авторитетом, нежели «лжекнязь» Абрамс. Лично я тоже не сразу поверил, что Айзек — Вождь, а не Князь вроде ЛаКруа.       Я даже вытащил один наушник, настолько неинтересным оказался спор. ВиВи заметила мой жест, но ничего не сделала. Она продолжала сидеть на стуле, закинув левую ногу на правую и делая какие-то пометки у себя в блокноте с фиолетовой обложкой. Вдруг открылась дверь, оттуда выглянула голова… Шерри. Девушка ехидно улыбнулась и открыла было рот, как вдруг айкнула от боли. Причиной стал бросок ручки прямо ей в лоб. Схватившись за больное местечко, Колдунья возмутилась:       — ВиВи, ты чё?! Я хотела…       — Судный День не наступит, если ты сегодня не проведаешь Юджина, — максимально спокойно парировала ВиВи. Впрочем, её недовольство тем, что к нам зашли, выдали ярко-голубые радужки и почерневшие склеры. Я бы точно не стал злить Гедонистку. Да и любую другую девушку, будь она нормом или паранормом.       — А что она хотела-то? — поинтересовался я, вполуха слушая собрание анархистов. ВиВи махнула рукой:       — Шерри — из числа девиц, что пытались тебя проведать, — а затем подошла к ручке и, присев на корточки, подобрала её, после чего вернулась на место. Даже так? Эля, ВиВи и Шерри — не первые встревожились за меня? Не удивлюсь, если и Тереза с Жанетт приходили, и Дамз, и другие девочки из нашего отряда…       Впрочем, далее, во время прослушивания собрания, я заинтересовался тем, как Эдди прилюдно оскорбляет Абрамса. Для этого я вновь надел наушник на левое ухо. Начал мистер Фримен с малого:       — Надо же… Князь Абрамс, — особый упор Фримен сделал на слове «Князь», — так печётся о деле Анархов, что хочет окончательно слить Вольное Государство.       — Основа нашей политики, мистер Фримен, — по голосу Абрамса было понятно, что он сдерживается, лишь бы не наорать на этого Эдди, — не только распространять анархизм, но и договариваться с сильными мира сего, пока они не ослабнут настолько, чтобы мы нанесли им удар в нужный для нас момент.       — И когда он настанет, княже Абрамс? — поинтересовался Эдди, настроенный к Айзеку враждебно. Несколько Вождей поддакнули Фримену. — Объяснишь? Камми должны бояться нас, а не мы их!       — Поэтому иконоборцы и не могли долго править своими коммунами, — раздосадованным тоном, в который, наверное, раз снисходил Айзек до объяснений. — Политик, даже иконоборец вроде тебя, Эдди, должен обладать терпением.       — Терпение? — переспросил Эдди, после чего рассмеялся. Далее, Вождь ещё больше стал песочить соперника: — Твоё, княже Абрамс, терпение вызывает во всех коммунах от сюда до Пхеньяна только смех! Камми раздробят нас, перебьют поодиночке, а ты и твои подлизы продолжите выступать со своими речами, пока совсем не опуститесь до бомжей! Вот тогда и узнаем, анарх ты, княже Абрамс, или лицемерный ублюдок!       На несколько секунд все умолкли. Не знаю, сожалел ли Эдди о сказанных мистеру Абрамсу словах, да и знать не хочу. Меня это совершенно не интересует. Что же до Айзека, то он сокрушённо протянул:       — Н-да… — и цокнул. — Жаль, что иконоборцы ни с кем не хотят заключать ситуативные союзы. Хочешь найти убийц Джека — ищи, мы тебе не мешаем. Но и помощи нашей не проси.       — Больно мне нужна помощь от подстилки Ля Круассана, — зло прорычал Фримен. Вдруг послышался хлопок ладони, обрушившейся на плечо анархисту. — Убери руку, снежок.       — Тебе здесь больше не рады, иконоборец, — а вот этот голос я сразу узнал. Майлз Абрамс, Чистокровный сынишка Айзека. Мать честная, я про него и подзабыл!       — Я считаю до трёх, снежок, — угрожающе низко прорычал Фримен. Похоже, сейчас начнётся месиво… или нет, судя по звуку убирания руки с плеча. — Провожать не нужно, княже, — последнее слово Эдди чуть ли не выплюнул. — Я знаю, где выход.       Диктофон записал звуки выдвигания четырёх стульев. Судя по этому, за Эдди пошли четверо или иконоборцев, или просто друзей Фримена. Когда кто-то громко хлопнул дверью, голос, принадлежащей Вивиан, облегчённо вздохнул:       — Я уж думала, он никогда не уйдёт.       — Согласен, — поддакнул ей кто-то из Вождей. Точно не Тереза и не Айзек. И, тем более, не Найнс, прятавшийся хрен знает где. — Айзек, как насчёт продолжения собрания?       — Продолжим, — согласился с этим кем-то мистер Абрамс. Далее возобновилась тягомотина. И так несколько минут. Айзек, Тереза и Вивиан точно радовались гибели Джека, отмечая, что иконоборцы слишком отмороженные. Это при Фримене и Вождях, сочувствующих ему, они ещё притворялись нейтралами. Не представляю, как диктофон умудрился не сгореть к чертям…       Собрание закончилось тем, что мистер Абрамс склонил на свою сторону если не всех, то многих сомневавшихся Вождей. Парочка человек, вроде Вивиан, ещё сомневалась, но остальные всё же примкнули к нему. Среди примкнувших была Тереза. Окончательное решение гласило: движение Анархов займёт выжидательную позицию. Ни к Камарилье, ни к Шабашу движение не примкнёт, пока не будет уверено в победе той или иной фракции.       На словах Айзека «Всем спасибо, товарищи Вожди, все свободны» запись на диктофоне закончилась. Я снял наушники, вытащил их из гнёздышка и, смотав, передал их ВиВи. Та сразу же поинтересовалась:       — И что интересного узнал?       — Айзек вынудил некого Эдди Фримена уйти с собрания, — озвучил я первое, что врезалось в память. Девушка, услышав имя «Эдди Фримен», закатила глаза и цокнула:       — Не удивлена уходу иконоборца.       — А что так? — осведомился я. Мне было интересно, почему это ВиВи не удивилась поступку Фримена.       — Начну с того, что Эдди — Обращённый кем-то Бунтарь, — начала ВиВи рассказывать про него, отложив блокнот. — До этого он был рабом на хлопковой плантации где-то то ли в штате Джорджия, то ли в штате Алабама, я точно не знаю. В общем, наш черномазый Эдди до бегства на север вообще не носил никакой фамилии. Просто Эдди.       — Похоже, из-за жизни раба Эдди и пошёл в ряды анархов, — предположил я, кладя диктофон слева от себя и садясь на кровати. Мисс Велюр пожала плечами:       — Наверное, — Гедонистка вздохнула. — Так вот, Эдди этот в конце 50-х годов 19-го века нашёл убежище в штате Индиана, где и получил документы на имя Эдди Фримена. Ну а далее он неистово воевал с рабовладельцами, не щадя даже их детишек, — последнее слово она произнесла с дрожью в голосе. — Как будто дети виноваты в грехах родителей.       — Это ужасно, — качнул я головой, а уловив взгляд ВиВи, уточнил: — Я про убийство детей.       Я не шутил и не врал. Я действительно считал, что дети, какими бы ни были их предки, не должны отвечать за их нелицеприятные поступки прошлого. И, тем более, умирать. Нет ничего хуже, чем пережить своего потомка. Воистину наихудший кошмар любого нормального человека с мозгами. Ведь как говорил в том фильме Теоден, не должно отцам хоронить своих детей.       — Вот именно, — согласилась со мной мисс Велюр. Она продолжила рассказ об Эдди: — Так вот, в годы Реконструкции Юга он познакомился с Джеком и нашёл в нём родственную душу. Фактически, Фримен нарушил заповедь «Не сотвори себе…       — Кумира, — закончил я за неё и переглянулся. — Ладушки, продолжай.       — А что тут продолжать? — ВиВи пустила смешок. — Эдди сколотил группу иконоборцев, упорно отказывавшуюся признавать авторитет как дяди Айзека, так и Родригеса. Они настроили многих Вождей против себя, причём не только в Эл-Эй, но и в других городах по всему свету.       — Почему это? — не понял я. — Разве смысл анархии не в свободе и безвластии?       — Боюсь, что нет, — улыбнулась ВиВи и покачала головой. — Видишь ли, анархизм в переводе с греческого — не безвластие, а отсутствие единовластия. Настоящие Вожди выступают именно за общество, — она подняла правый указательный палец, — свободное от какого бы то ни было угнетения. Ну а иконоборцы… для них анархия — не мать порядка, а вседозволенность и нежелание брать ответственность за что-либо.       — Мистер Абрамс рассказывал тебе об анархизме? — озвучил я предположение. Мисс Велюр кивнула, подтверждая таким образом:       — Естественно. Он рассказал мне об азах движения Анархов. В отличие от Сира, что Обратил меня, а потом трусливо сбежал фиг знает куда, не сказав даже, из какого он клана.       ВиВи не нужно было рассказывать о соклановце, ставшем её Сиром. Я и так узнал об этом в первые дни знакомства с ней. О том, как она «с любовью» отзывалась о нём. Я, собственно, с тех пор и не поднимал эту болезненную для неё тему.       — Так что, как-то так, — с ухмылочкой развёл я руками, подводя итог разговору об Эдди. — А в конце собрания Вожди, в большинстве своём, решили занять выжидательную позицию.       — Ждут, кто поб… — договорить ВиВи не дал звонок на её телефон. Буркнув «Извини… Пора таскать телефон в кармане штанов», девушка достала телефон из сумочки и, глянув на экран, закатила глаза: — Дядя Айзек, — после она нажала на кнопку принятия вызова и ответила звонившему: — Да? Нууу, я у Юджина, слежу за ним. Нет. Не-не-не-не-не-не, — затараторила ВиВи. — Заезжать не надо, на такси доеду. А что, по телефону нельзя сказать? — возмутилась мисс Велюр, но, выслушав мистера Абрамса, недовольно проворчала: — Ладно. Лично — значит, лично. Скоро буду.       — Видать, он хочет рассказать об итогах собрания, — озвучил я мысль, витавшую в голове в ходе разговора. Гедонистка, положив телефон обратно в сумку и встав, только пожала плечами:       — Наверное. Просто дядя Айзек убедил, что разговор личный. Плюс, его могут прослушивать.       — Камарильцы? — я приподнял бровь.       — Или Вожди-соперники, — озвучила ВиВи уже свою мысль, после чего мы переглянулись. Я махнул рукой:       — Можешь ехать, думаю, до завтра со мной ничего не случится. Но если что — тебя точно поставлю в известность.       — Не сомневаюсь, — едва улыбнувшись, девушка подошла ко мне и поцеловала прям в губы. Наш с ней поцелуй длился несколько секунд. Даааа, поцелуи от ВиВи не просто нежные. Они запоминаются надолго, а то и навсегда, что, в общем-то, нормально. Отстранившись от моих губ, Гедонистка произнесла: — Всё, я поехала, — и, снимая халат, вышла из палаты. Напоследок же она помахала ручкой, я — в ответ.       А что я? Мне до завтра тут лежать, скучать. Покидать палату бессмысленно, всё равно загонят обратно. Или словами, или силой, или Дисциплинами, если среди врачей, медсестёр и медбратьев есть вампы. Башня «Venture», 707 бульвар Уилшир, Даунтаун, Лос-Анджелес 11 февраля 2005 года, 16:48       Перед выписыванием из больницы я переоделся в недавние шмотки: в чёрную кожаную куртку, тёмно-бордовую футболку без рисунков, синие стрейчевые джинсы, высокие чёрные ботинки на молнии и с завязкой одновременно. Больничный лист закрыли, всё прошло без сучка и задоринки, и я покинул палату с чистым сердцем. Встречали меня на выходе всем отрядом, даже Ульрих и Фел, не состоявшая в отряде, нашли время, чтоб поздравить с выздоровлением. Впрочем, сразу после выхода из больницы я чуть не сорвался.       Дело было в том, что через дорогу, у тротуара близ ещё одного какого-то медцентра, стояли некий чёрный внедорожник и грязно-белая фура грузоподъёмностью, примерно, пять тонн. Задние запорные ворота были распахнуты, внутрь фуры загружали какие-то ящики. Я понятия не имел, что в тех ящиках, но мне тут же стало не по себе, когда один из грузчиков недобро так на меня посмотрел.       Садясь вместе со всеми в микроавтобус Ford E-350 кобальтового цвета, Ульрих пояснил, что эти грузчики — из команды мисс Лоутон. Обустроились мы так: впереди сели водивший транспорт Ульрих и Фел. Остальные, включая меня, уселись сзади. Мне досталось местечко у окна, далее уселись Поллин и Тадд, выглядевший куда лучше, чем после возврата саркофага. Уже в салоне, как только микроавтобус тронулся, я спросил герра Шторма:       — А разве ЛаКруа не сделал ничего с мисс Лоутон? Чую жопой, она щас сидит в Башне вместо него.       — Ха! — усмехнулся Ульрих. — Правит в Башне… Видишь ли, Князюшка походу усыпляет её бдительность.       — Логично, — без сарказма произнёс я. Наверное, ЛаКруа нарочно ничего с ней не сделал, даже не объявил Кровавую Охоту. Может, оно к лучшему? Репутация Лоутон как агрессора, возомнившей о себе слишком много, будет всяко красноречивее попыток реабилитироваться в глазах остальных чинуш Камарильи.       — Едем к нам, — констатировал немец, будто бы отвечая на немой вопрос. Но я, помня о ЛаКруа, попросил соклановца отвезти меня к башне. Ульрих решил со мной не спорить, только предупредил, что я не должен вестись на лесть Аристократа. Я спросил, что плохого в лести, но ответом послужило молчание. Проворчав «Можешь и дальше играть в молчанку», я уставился в окно. Всё равно меня волнует не только выходка примогенши Лоутон, но и слова Мин Сяо о её союзе с Князем…       Мать честная, я же забыл тогда спросить, что было в дневнике Ирвинга, переданного мне Фэн Цзунжэнем! Вот только спрашивать поздно. По крайней мере, Жрицу, находящуюся неизвестно где. Сам Ирвинг вряд ли что-то скажет, даже если его пытать. И похер, что я не умею.       В конечном счёте, оставался Ульрих. На мой вопрос «А что такого у себя в дневничке написал Ирвинг, раз его за это пленили гуй-цзины?» он чётко, словно рядовой, ответил:       — Прознал о союзе Князюшки и Мин Сяо.       М-да… Так вот почему герр Шторм малость занервничал. Осталось расспросить ЛаКруа, что он думает обо всём, что мне поведали Верховная Жрица и Старший Послушник. А пока, пусть отвезут меня в Башню. Обстановку разбавляли разговоры ребят на разные темы, а также музыка, лившаяся из динамиков автомагнитолы. На этот раз, не исключительно из 80-х, а скорее смесь. Какие-то песни — недавние, какие-то — из 90-х, пара песенок — из 80-х.       К счастью, меня туда действительно отвезли. Ребята высадили меня у тротуара, а затем машину заехала в подземную парковку. По словам Ульриха, они будут терпеливо меня ждать, ведь пока у них никаких заданий и нет. В вестибюле, как и всегда, на своём посту находился офицер Чанк. В отличие от предыдущих моих визитов в Башню, сегодня Гарри носил медицинскую маску. Увидев меня, толстячок радостно воскликнул:       — Здрасьте, мистер Флинн! Я уж было подумал, что вы уехали из Эл-Эй!       — Не в этой жизни, — улыбнулся я охраннику и положил руки на стол. — Кстати, а почему вы в маске?       — Да неделю назад умудрился простыть, — махнул Чанк рукой, — и из-за этого я не смог отразить нападение тех шабашитов. Слава Богу, всех их ликвидировали. Мне как-то сказали, что простуда спасла мне жизнь.       — Чертовски удачная простуда, — качнул я головой, а Гарри продолжал бахвалиться:       — Будь я здесь, эти отморозки не прорвались бы дальше вестибю… — мужчина кашлянул пару раз. — Дальше вестибюля.       — Могли бы и дальше лечиться дома, а не носить маску, — я обвёл себе ладонью лицо ниже глаз. Но толстячок парировал:       — Всем нужны деньги, мистер Флинн. Тем более, не хочу пропускать свои смены. Я очень пунктуален, чтоб вы знали, — и скрестил руки на груди. Я готов был поставить сотню баксов на то, что под маской офицер Чанк не просто лыбится, а довольно ухмыляется.       — Кстати, — я поднял указательный палец, — мы с Князем договорились встретиться сегодня. Можете спокойно вызывать лифт.       — Не вопрос, мистер Флинн, — Гарри нажал на кнопку вызова лифта. Я же, пожелав толстячку выздоровления, поднялся по ступенькам и, дождавшись разведения створок, зашёл в кабину. Далее я нажал на кнопку «PH», обозначавшую пентхаус.       В вестибюле пентхауса я встретил сидевшую на ресепшене миссис де Рёйтер. Сейчас она выглядела куда лучше, чем в логове ныне покойного Гэри Голдена, даже умудрялась улыбаться. Надо полагать, она и ментально выздоровела. Увидев меня, женщина отложила ручку и поздоровалась со мной:       — Приветствую, Юджин. Рада, что ты жив-здоров.       — А уж я-то как рад, — я указал ладонями на себя и чмокнул руку Аристократки. Этикет, что ещё сказать. — Кстати, а ЛаКруа у себя? Просто он очень просил встретиться с ним после выздоровления.       — Да, сейчас извещу его, — пробормотала женщина и нажал на кнопку интеркома. — Себастьян, тут к тебе Юджин Флинн пришёл.       — Пропустите парня, мадемуазель де Рёйтер, — приказал Князь, после чего сеанс связи через интерком закончился. Я, не дожидаясь указания Сенешаля, подошёл к знакомому идентификатору вампиров. Этот на редкость полезный прибор опознал меня, как своего, а посему я мог спокойно пройти.       Было бы глупо полагать, что зал изменится со дня моего последнего визита. Кроме, пожалуй, убранного куда-то длинного стола и нескольких стульев. Первое, что уловил мой взгляд, это новая одежда Шерифа: теперь с ней он походил на Немезиду из игры «Resident Evil 3: Nemesis» шестилетней давности. Чёрные штаны, пальто, сапоги, перчатки без пальцев… всё чёрное, как ночь. Двуручный меч куда-то подевался, теперь вместо него был миниган с висящим на спине ранцем, от которого шла патронная лента.       — С возвращением, Юджин, — обратился ко мне Князь, сидевший за столом у камина. Я поприветствовал его и, увидев, что Вентру указывает на кресло напротив себя, подошёл и сел. — Судя по выражению лица, у тебя полно вопросов.       — Что-то вроде того… — медленно протянул я, не отрывая взгляда от Шерифа. Тот стоял, словно статуя генерала Ли, никак не реагировал. Только размеренно поднимающаяся и опускающаяся грудная клетка давала знать, что передо мной живой человек, пусть и аномально высокий. — Сэр, а почему у Шерифа миниган?       — Видишь ли, во время патрулирования окрестностей склада мой конголезский друг поведал — на лингале, само собой — о том, что время мечей прошло, — ответил ЛаКруа, делая глоток то ли виски, то ли скотча, то ли другого алкогольного напитка. — Некоторые уже обзывают его Немезидой, но ему плевать. Будешь? — мужчина протянул мне бутылку Remy Martin. Так вот что пил Княже. Я выставил ладони перед собой и буркнул:       — Нет, господин Князь, не буду.       — Дело твоё, молодой человек. Мне больше достанется, — пожал плечами улыбавшийся ЛаКруа и сделал большой глоток. Не из горлышка, само собой, а из бокала. — Что касается Шабаша… то благодаря тебе устранено очередное препятствие перед господством Камарильи. В этом немалая заслуга принадлежит тебе и твоему клану, — усмехнувшись, Вентру перевёл взгляд на Шерифа-Немезиду: — Слышал? Тебе, к сожалению, никогда не удавалось окончательно избавиться от шабашитов. Если с тобой что-то случится, твою работу получит Юджин.       Наглопер никак не отреагировал. На всякий случай я врубил Прорицание и увидел, что бледно-голубая аура Наглопера изменила цвет на бледно-тёмно-зелёный. Завидует, значит.       — Мой неудержимый крестоносец, — с некоторой дрожью в голосе обратился ко мне ЛаКруа, вставая и обходя стол. Может, волнуется? Вряд ли, его аура бледно-ализариновая, что значило одно — Аристократ счастлив. Тем временем, Князь продолжал нахваливать меня и моих соклановцев: — Мои победы в Городе Ангелов — твоя заслуга. И заслуга клана Колдунов. Ты делал всё, о чём я тебя просил, и делал на совесть, — подойдя к своему рабочему столу, Вентру достал оттуда что-то, и, подбежав к столу у камина, положил на него толстую такую пачку стодолларовых купюр. Сколько тут баксов — я не знал, да и считать при Князе не хотел. — Прими же, Юджин, сие скромное свидетельство моей благодарности. Ещё немного, и твой клан выберет правильную сторону. Сторону победителей, которым не нужно доказывать, что люди должны превратиться в рабов.       — Спасибо за такое вот свидетельство, сэр, — с улыбкой на лице поблагодарил я его и засунул деньги в кошелёк. Затем я, полюбовавшись огнём в камине, как бы невзначай воскликнул: — О! Мистер ЛаКруа, — я повернул к нему голову, — я кое-что вспомнил.       — Что конкретно? — осведомился Вентру, продолжая улыбаться. Я ответил ему:       — Я знаю, где ключ от саркофага.       — Знаешь? — вытаращил Князь глаза и сел обратно за стол. Я же вырубил Прорицание. — Выкладывай, Юджин, да поскорее. Нельзя терять ни минуты, иначе ключ или отвезут в другое место, или вообще уничтожат!       — Он у Верховной Жрицы, сэр, — как можно более бесстрастным голосом сказал я. Улыбка тут же спала с лица Князя, губы сжались в тонкую линию. — Ещё, эта воистину красивая восточная дама велела вам передать, что ваш с ней союз утратил силу.       Услышав последнее предложение, ЛаКруа… нет, не взорвался праведным гневом, не взвизгнул, как истеричка. Вместо этого он засмеялся, сначала тихонько так, а потом всё громче и громче. Дошло до того, что из глаз брызнули слёзы смеха. Смеялся Князь где-то меньше минуты. Далее он достал из внутреннего кармана салфетку и протёр ею уголки глаз:       — Юджин, Юджин… Не знал, что у тебя хорошее чувство юмора.       — А кто вам сказал, что я шучу? — тем же бесстрастным голосом задал я риторический вопрос. Я был настроен максимально серьёзно: или ЛаКруа сейчас лжёт, или Мин Сяо мне тогда соврала, рассчитывая завоевать моё расположение.       — Эх… — тяжело вздохнул Аристократ. — Ты и вправду поверил словам Жрицы? Решил, что Князь Камарильи пойдёт на союз с этими азиатскими возвращенцами, возомнившими себя выше мироздания лишь на том основании, что они переживают Второе Дыхание? Это же просто-напросто уловка! Она поведала тебе эту ложь, эти невозможные, поразительные измышления, дабы пошатнуть твою верность и внести раздор в наши ряды!       — Будь слова Мин Сяо уловкой, сэр, сейчас бы в Эл-Эй господствовали анархисты, а не Камарилья, — заметил я. Вообще, анархисты точно не смогут удержать хотя бы Калифорнию, не говоря уже обо всей Земле. Представляю, как матерились старые Анархи, от которых массово уходили юнцы, силой удерживаемые в этом движении. По крайней мере, так говорил Марв.       Услышав мою фразу, Князь нахмурился и уставился в огонь. Переваривал, наверное, сказанное. Молчал он где-то с минуту, пока снова не заговорил, не поворачивая ко мне голову:       — Принять такое решение было трудно. Особенно когда ты стараешься ради общего блага всех Сородичей. Вспомни, что я говорил тебе и мсье Шторму про парадокс лидерства.       — Если вкратце, всем угодить нереально, — брякнул я, тоже пялясь в огонь. ЛаКруа поддакнул мне:       — Именно. Ситуативный союз с Мин Сяо волей-неволей привёл всех Сородичей, даже бывших шабашитов, под крыло Камарильи. И всё ради уничтожения гуй-цзинов. Возвращенцы, на моё счастье, не интересовались моими планами. Вань Сянь давно хотели заполучить плацдарм для своей экспансии в Новый Свет. Если им удастся заставить нас перебить друг друга, то так будет для них проще всего.       — Не знаю, поступил бы я так же на вашем месте, — признался я Князю. Как-никак, я не был правителем города, особо никем не командовал. Ни сейчас, ни в годы службы в Морской Пехоте, будучи сначала рядовым, потом рядовым первого класса, а в конце воинской карьеры — вообще капралом. — Кстати… — бормотнул я, вспоминая детали разговора с Верховной Жрицей. — Мин Сяо, рассчитывая непонятно на что, призналась мне в убийстве доктора Граута. Мол, превратилась в Найнса Родригеса и кокнула примогена.       Я нарочно не упомянул тот факт, что вамп, убедивший гуй-цзинку кокнуть Психа, сидел сейчас по правую руку от меня. Я также умолчал о том, что я не видел Мин Сяо из-за Хищника. Не настолько я туп, чтобы выкладывать все карты. ЛаКруа, едва услышав слова о примогене Психов, повернул ко мне голову, смерил меня взглядом, а затем, поднимаясь со стула и поправляя галстук, мрачным тоном констатировал:       — Значит, Кровавую Охоту на Найнса Родригеса можно смело отменять. Учитывая, что гуй-цзины хотят стравить нас и анархистов вместе… — Вентру вернулся к рабочему столу и сел за него. Он стал что-то ускоренно печатать на компьютере, а я подошёл к столу. Князь бормотал: — Ладно, Верховная Жрица… хотела воплощения на практике принципа «Разделяй и властвуй»?.. Будет вам, дамочка, «Разделяй и властвуй»…       — Эм… А что вы делаете? — встрял я, наклоняясь в три погибели. ЛаКруа перестал печатать, посмотрел на меня и заявил:       — Гуй-цзинам не удастся раздробить нас и добить поодиночке, потому как мы и анархисты объединимся и изгоним возвращенцев обратно в Срединное Царство.       Союз камми и анархистов? Я чётко слышал слова Абрамса о выжидательной позиции, об отказе заключать союзы, даже ситуативные, с кем бы то ни было. Хоть с недобитыми шабашитами, хоть с Инферналистами. Поэтому пришлось мне возражать Аристократу:       — После того, как вы объявили на Родригеса Кровавую Охоту, анархисты будут ждать. Чёрт знает чего, но ждать. Они не согласятся на союз с вами.       — Они согласятся, — уверенным тоном парировал Князь, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Мы почти не угрожаем их образу жизни. А вот возвращенцы с того света истребят всех, кроме так называемых Глашатаев, Сородичей, добровольно служащих азиатам.       — Надеюсь, Скелтер меня не грохнет… — вполголоса буркнул я, но ЛаКруа услышал меня и усмехнулся:       — Убив тебя, Бродяга навлечёт на себя гнев как Камарильи, так и своих друзей. Сейчас ты поедешь в бар «Last Round». Обязательно скажи им как о признании Мин Сяо, так и об отмене Кровавой Охоты, — с этими словами он продолжил что-то печатать. — Передай им, что я осознал, какую угрозу представляют гуй-цзины, и хочу обсудить соглашение.       — Я попробую убедить их, — кивнул я, всё равно надо что-то делать со сложившейся ситуацией. Напоследок ЛаКруа дал мне напутствие, начав его с обращения ко мне по имени-фамилии:       — Юджин Флинн, ты сегодня станешь моим эмиссаром в деле союза. Будешь говорить от имени как Камарильи, так и клана Тремер. Выбирай слова как никогда тщательно, любое неправильное слово, любая неправильная буква нивелирует все старания. Я же, — Аристократ указал ладонями на себя, — начну готовиться к уличным боям. Заодно объявлю Кровавую Охоту на мисс Лоутон. Как-никак, на этом настаивает новый примоген клана, ты его не знаешь.       — Думаю, будущее анархистов в хороших руках, — пожал я плечами и, сопровождаемый ничего не выражающим взглядом Шерифа-Немезиды, вышел в вестибюль. Сенешаль всё так же сидела за ресепшеном, отвечала на редкие звонки. Впрочем, бывшая пленница Голдена меня не волновала. Главное сейчас — доехать до бара и переговорить хотя бы со Скелтером, если Дамз там не будет.       Уже в кабине лифта я, встав в угол и скрестив руки на груди, крепко задумался над словами как Верховной Жрицы, так и Князя. Кто-то из них или врал, или недоговаривал чего-то. Мин Сяо непонятно на что рассчитывала, выкладывая всё, как на духу. При этом я её об этом не просил. Может, ей нужен тот самый Глашатай? А я — наиболее подходящий, по её не озвученному мнению, кандидат? Ей Богу, сдохший Тони Уорд, славившийся своей «любовью» к гуй-цзинам — об этом я узнал из разговоров соклановцев вскоре после убийства этого Инферналиста — совершенно точно прибил бы меня.       Князь… Ну, здесь всё сложно. Особо не отпирался. Услышав о союзе с Мин Сяо, не истерил, а просто проржался, подумав, что я развеселил его. Плюс, он слишком быстро он признался в оном, хотя лично я не вижу ничего плохого в союзе с гуй-цзинами. Да, они — не привычные вампы, а скорее возвращенцы с того света. Лично мне подобное отношение к азиатским паранормам напомнило не только нацизм, но и политику США времён войны, когда насильно перевозили около 120 тыщ япошек с западного побережья в концлагеря, официально называемые «военными центрами перемещения».       Извинились наши власти только в 88-м, при Рональде Рейгане. Впрочем, нельзя сказать, что интернирование японцев было бессмысленным актом жестокости, сравнимым якобы со сталинскими «репрессиями» или выдуманным Голодомором. Тем самым «Голодомором», от которого пострадал юг СССР, а также Польша и ряд других стран. Украинцы же, по словам русских знакомых в Капелле, решили, что кровавый грузиноосетинский расист Сталин намеренно геноцидил хохлов. Дескать, издал указ, состоящий из двух слов: «Мочить укров!». И с припиской: «Щьтоби помучалысь».       В реальность меня вернул приятный ушам писк. Створки разъехались, и я вышел из лифта. И чуть не врезался в Серену Прагу, одетую как в том казино в Хавайан-Гарденс, где мы впервые встретились. Женщина чуть не выронила какую-то книжку, которую я немедля перехватил. Протягивая ей книгу, я обратил внимание на надпись на обложке и прочёл её вслух:       — Voce del Morte…       — Глас Смерти, молодой человек, — перевела Серена название книги, прежде чем зайти в кабину лифта. Наши с ней взгляды перекрестились. Я обратил внимание на её одежду: то же тёмно-синее платье без декольте, на ногах не то чулки, не то колготки, ещё ниже — сапоги до колен. А поверх платья — чёрное тонкое пальто. Хватило нескольких секунд на оценку одежды мисс Праги, прежде чем створки закрылись, и лифт поехал наверх.       Пожав плечами, я подошёл к офицеру Чанку, пожелал ему выздоровления и вышел из Башни. Предстояло дойти до нашего микроавтобуса в подземной парковке, благо дорогу я знал. Только я подошёл к проезду, как меня окликнул голос мистера Беккета. Я резко развернулся: Бродяга бежал ко мне, его чуть не сбил ехавший справа какой-то седан, водитель которого нажал пару раз на гудок. Беккет в ответ лишь махнул рукой и, догнав меня, стоящего как истукан перед белой вывеской с чёрной надписью «PUBLIC PARKING», обрушил мне на плечо левую руку.       — Мистер Беккет? Что случилось? — поинтересовался я у тяжело дышавшего Гангрела и озвучил одну из догадок: — Наши что, устроили ядерную войну с Россией, Китаем, ЮАР и другими ядерными державами?       — Типун… — выдохнул Беккет и снова махнул рукой, но уже на меня. — Типун тебе на язык, Флинн. Только ядерной войны не хватало нам…       — Ну а если серьёзно? — спросил я, не просто же так мистер Беккет будет звать меня. Тем более, судя по взгляду, он чем-то встревожен. Немного отдышавшись после долгой пробежки, Гангрел резко и отрывисто, чуть ли не приказывая, проговорил:       — Не вздумай открывать саркофаг, Юджин. Понял? — мужчина чуть не схватил меня за грудки. — Не вздумай! И не слушай никого, — он горизонтально полоснул рукой по воздуху, — кто будет тебе приказывать! Даже своих друзей-соклановцев!       — Мне саркофаг нахер не нужен, мистер Беккет, — усмехнулся я, но не врал собеседнику. Я отлично помнил предупреждение, выбитое ассирийцами на крышке саркофага и переведённое Беккетом. — Кстати, вы предупредите Князя, на всякий случай.       — Не переживай, Юджин, предупредил уже, так что можешь не посылать меня в Башню, — обнадёжил меня Беккет и полуулыбнулся. Я решил уточнить, что же конкретно побудило предупредить меня по поводу саркофага:       — Кстати, а из-за чего вы так всполошились-то? Помнится, вы хотели доказать Князю или кому-то там ещё, что Геенна не наступит. Или дело в некоей Мерзости?       — Может, и в Мерзости… — как-то вяло и неуверенно бормотнул мистер Беккет, сжав губы в тонкую линию. — Впрочем, я изучил факты и убедился, что саркофаг лучше не трогать. Вспомни, что я тебе говорил о витающем в воздухе неуловимом чувстве, напоминающем не то угрозу, не то предупреждение.       — Помню, — эхом повторил я, мысленно возвращаясь в октябрь прошлого года, в день первой встречи с мистером Беккетом. Сам историк продолжил:       — Так вот, я не знаю, откуда взялось это чувство, но если дело в саркофаге или — того хуже — Мерзости, то чтоб исключить риск, лучше не трогать артефакт.       — Вы ещё скажите, что тут замешан мифический Прародитель, — фыркнул я и пустил смешок. Разумеется, я шутил, но суровый взгляд исподлобья говорил, что шуточка у меня получилась херовая. Беккет уверенно возразил:       — А я не говорил, что к оному делу причастен Прародитель. Это всего-навсего вероятность, процентное соотношение. Моя интуиция подсказывает, что что-то здесь не так, и с сим связан именно саркофаг. Не знаю, как ты, а я ухожу из этого дела. Себастьянушка, — мужчина поднял голову и уставился куда-то в небо, — расстроится.       — Буду иметь в виду ваши предупреждения, — кивнул я. Подсознательно я надеялся, что Чужехищник, если он вообще умудрился просуществовать в саркофаге живым — что, на мой взгляд, в принципе невозможно — не вырвется на свободу. — А сейчас вы куда пойдёте?       — По земле буду ходить, — ответил мистер Беккет, продолжая смотреть наверх, — заниматься тем, в чём я хорош. Я рано или поздно узнаю, зачем мы вообще существуем, — затем Гангрел посмотрел на меня и протянул руку. Я тут же пожал её: — Надеюсь, Юджин, тебе улыбнётся удача. Ты как хочешь, а мне пора уходить из Города Ангелов.       — Бывайте, сэр, — попрощался я с историком, понимая, что в ближайшее время мы с ним точно не свидимся. Сам Беккет подошёл к бетонному забору, перепрыгнул его и помчался куда-то вглубь переулка меж башней «Venture» и соседним зданием на 11-12 этажей. Прошло несколько секунд, и из переулка раздался волчий вой.       Я мысленно пожелал Беккету удачи в поисках ответа на вопрос «Зачем мы вообще существуем?», хрустнул пальцами и уверенным, размашистым шагом направился вниз, в подземную парковку, где остановился наш микроавтобус. Ребята должны узнать всё, о чём мне рассказали как Князь, так и мистер Беккет. Но для себя я решил: анархистам тоже нужно передать слова ЛаКруа. А уж как отреагируют те же Дамз и Скелтер — вопрос совершенно другой.       — Юджин, наконец-то, ты пришёл! — радостно воскликнул сидевший на ступеньках микроватобуса Ульрих. Остальные Колдуны из нашего отряда тоже вышли из машины… кроме Марва, сидевшего в заду салона и дремавшего у окошка.       — Уже похоронили меня? — ехидно усмехнулся я, на что ребята ответили дружным смехом. Естественно, я не обижался на соклановцев, они умудрились заскучать за всё то время, что я говорил то с ЛаКруа, то с Беккетом. — Но если серьёзно, то вам, ребятишки, нужно кое-что узнать. И, желательно, внутри нашего роскошного, — я указал ладонью на микроавтобус, — транспорта.       — Мы готовы и здесь послушать, — встряла Лекси, облокачиваясь о бок кузова. Но я уверенно направился к нашему транспортному средству. Ульрих встал со ступенек, буркнул «Лучше внутри послушаем» и, обойдя «Форд» спереди, занял водительское кресло. Далее Фел села, тоже впереди. Затем ребята по очереди заняли прежние места: мне компанию составили те же Поллин и Тадд.       — Ну так о чём вы с Князюшкой говорили? — осведомился уже Салли, сидевший на втором ряду между Зои и Каспером. В конце салона компанию Марву составили сёстры Пеннингс и Шерри, севшая на самом краешке скамьи.       — В общем, дело было так, — начал я свой не слишком длинный и не слишком утомительный рассказ, — Я зашёл в кабинет ЛаКруа и офигел, увидев его верного Шерифа.       — А что с ним не так? — не понял Тадд, выглянувший из-за Поллин. Я продолжил:       — Он напялил на себя шмотки Немезиды из «Resident Evil 3: Nemesis» и вооружился миниганом, — после этого ребята зашушукались, а Марв продолжал не то дремать, не то уже спать. — Давайте я договорю, — пассажиры и водила умолкли. Поблагодарив их, я снова стал рассказывать: — Далее, ЛаКруа принялся нахваливать меня за убийство Архиепископа, даже назвал меня своим «неудержимым крестоносцем», — несмотря на редкие смешки, я всё говорил и говорил: — Наградил меня финансово, воодушевился, услышав от меня, что я знаю, где ключ от Анкарского саркофага…       — Ну и где? — нагло оборвал меня Салли, откидываясь на спинку скамьи. Я развернулся и ответил ему:       — У гуй-цзинов. Так, по крайней мере, мне сказала Мин Сяо.       — О как, — обомлела Зои, явно удивлённая сказанным. Я смерил её слегка надменным взглядом:       — В общении с возвращенцами, мисс Элдер, лично я не вижу ничего плохого. Хочешь, не хочешь, но ты с этим смиришься.       Я бы ещё напомнил ей, что папа сестёр Пеннингс — канадец американского происхождения, сын офицера Гоминьдана, разочаровавшийся как в Компартии Китая, так и в Цзяне Чжунчжэне, он же Чан Кайши. Но нашему с Зои спору не суждено было разгореться благодаря вопросу от Шерри:       — А что дальше-то было?       — А дальше, мадемуазель ШеррИ, — я специально сделал ударение на «И», так как знал, что очень редко Шерри может вставить пару словечек на французском, — Княже принялся отпираться, пускай и без истерик. Но стоило мне сказать о том, что будь слова Мин Сяо уловкой, то в городе продолжали бы править анархисты, как он признался, что принять такое решение было трудно. Мол, ситуативный союз волей-неволей привёл всех вампов под крыло Камарильи.       — Ага, ага, так Ля Круассан и привёл. Прям всех-всех-всех, даже Инферналистов… — недовольным тоном буркнул Каспер. Не обращая на него внимания, я снова стал рассказывать:       — Так вот, я ещё сказал Князю, что Мин Сяо призналась в убийстве Граута.       — Нафига ей убивать примогена Психов? — осведомилась уже Поллин. Я процитировал Верховную Жрицу, и кто-то из ребят — вроде, Лекси — пробормотал «Пиздец». Сомневаюсь, что им было жаль доктора Граута, ведь Психи, как и Крысы с Покойниками, были очень «любимы» нормальными вампами. Но в сравнении с последними, Малкавиане выделялись чтением мыслей и предсказыванием будущего. А это воистину полезно.       — Короче, — я поднял ладони, призывая соклановцев к порядку и сосредотачивая внимание на себе, — ЛаКруа объявил об отмене Кровавой Охоты на Найнса Родригеса. Ещё он задумал сплотиться с анархистами, выступить единым фронтом против гуй-цзинов. Для этого, мне, — я указал большими пальцами на себя, — предстоит поездка в бар «Last Round». Я передам Дамз или Скелтеру слова Князя, а он не только начнёт готовиться к уличным боям, но и объявит Кровавую Охоту уже на экс-примогена Лоутон.       — Правильно, — согласилась Зои, тоже радовавшаяся, по её же словам, тому, что меня спасли камми. Фел, однако, не разделяла общего настроения соклановцев, предвкушавших разгром гуй-цзинов, а потому спросила меня:       — Юджин, а ты не думал, что предложение Ля Круассана заключить союз с анархистами может быть ловушкой?       — Ловушкой для Родригеса? Не знаю, — пожал я плечами. Действительно, об этом я как-то и не подумал. — Или ЛаКруа действительно хочет победить возвращенцев с того света, или намерен через меня выманить Найнса из укрытия.       — Представляю, как твоя подружка-Цимисх взорвётся от гнева, услышав о союзе с камми, — хихикнул Каспер. Остальные тоже захихикали. Я же покачал головой: определённо стоит поговорить с Дамз или Скелтером. Ульрих вмешался:       — Так что, Юджин, едем в «Last Round»? — после моего молчаливого кивка немец врубил движок и не терпящим возражений тоном проинструктировал меня: — Пойдёшь ты в бар не один, а с Шерри. Если с вами обоими что-то случится, мы ворвёмся в бар и вызволим вас. Без жертв среди посетителей и сидящих там Анархов.       — Дамз будет «рада» увидеть Шерри, — прыснул я. В голове тут же всплыла картина Дамзел и Шерри, дерущихся как две разъярённые кошки. Я ещё в первый с Дамз разговор осознал, как она «любит» камми. Одна лишь мысль о том, что она будет стоять на передовой бок о бок с теми самыми камми, взбудоражит её.       Я для себя решил, что обязательно поговорю с Дамз по поводу нас двоих. Выложу всё, как на духу. Но не раньше, чем закончится эта эпопея с гуй-цзинами, саркофагом и уличными разборками фракций паранормов. Делу время — потехе час.