Ванкувер, окрестности морского порта
Алекс тихо ненавидел весь мир, и мир отвечал ему взаимностью. Начало месяца для полиции выдалось не из лёгких. Людей катастрофически не хватало, ботов тоже. Решение инспектора Скотта ловить удобный момент и зачищать порт поначалу выглядело прекрасной идеей, но в итоге ожидаемо превратилось в тот ещё дурдом на выезде. На территорию нашлось предостаточно претендентов, и не со всеми можно было договориться по-тихому. А ведь кроме них оставалось множество нелегально проживающих здесь людей, которых тоже надо было куда-то девать: они не могли просто так взять и исчезнуть. Лишь малая их часть имела гражданство или на худой конец документы, удостоверяющие личность – и даже с ними решение проблем могло неоправданно затянуться. Что с остальными? Никто не знал. Зато все знали, что половину народа тут можно после первой же проверки в лучшем случае высылать, а в худшем – вешать без разговоров. Ни в чём не повинных и среди обычного населения днём с огнём не сыщешь: на каждого что-нибудь, да найдётся, достаточно поскрести. А кому придёт в голову проверять каждого бомжа, чтобы убедиться, что из него можно сделать человека? Положим, убедишься. Ну а дальше-то что? Инструкции один чёрт предписывают отправлять нелегалов за кордон, в образовавшуюся после войны «буферную зону» между Канадой и распавшимися на куски Штатами. Времена, когда человечность кого-то волновала и ставилась во главу угла хотя бы на словах, остались в далёком прошлом, которое Алекс не застал. Картер не был уверен, что до войны всё было так радужно, как ему расписывали, однако сама идея мира, в котором существовала хотя бы жалкая иллюзия справедливости и порядка, здорово ему импонировала. Конечно, можно было бы воззвать к властям города и провинции. А толку? Их устраивает текущий беспредел, у них среди местной преступности свои связи – ещё со времён последнего переворота. Позвать силовиков, военных? Воззвать к здравому смыслу, начать доказывать, что это стратегически важный объект? Инспектор Скотт мог хорошо поставленным речитативом зачитать потенциальные ответы бюрократов: «Зачем нам эти авгиевы конюшни, построенные до войны, не удовлетворяющие никаким требованиям! Вон у нас есть новенький морской порт к северу отсюда, зачем нам заниматься восстановлением этой дыры в бюджете? Без неё проблем полно! Вам так нужен этот задний порт? Вот и разбирайтесь с ним своими силами! Сами, всё сами! Нам даром не сдался этот рассадник. Пущай гниёт и благоухает и дальше. Когда-нибудь приберём…» Не в этой жизни, видимо. Картер поёжился, плотнее кутаясь в негреющую форму. Уже подходил к концу май, а погода всё ещё не баловала теплом, ещё и испортившись за каких-то три дня, хотя, казалось бы, куда дальше! Проще спросить, а бывает ли здесь чистое небо. Лично Алекс не помнил, чтобы в этом городе было солнечно больше одного дня подряд. Громада бывшего пассажирского порта вырисовывалась из непроглядного обволакивающего тумана, поднявшегося после очередного дождя. Разбивались о бетон и металл волны, под порывистым ветром на высоте что-то раскачивалось с надсадным скрежетом. Над пустующими причалами нависали держащиеся на честном слове конструкции – остатки былого величия, выглядящие так, будто готовы сложиться враз, и моргнуть не успеешь. Как утверждали учебники, во время войны в гавань прилетело несколько подарочков, надолго выведших всё из строя. Грузовые терминалы на том берегу отремонтировали, они продержались ещё какое-то время… а потом разразилась первая революция, и последующие неспокойные годы окончательно загнали порт в гроб. Заодно с большей частью городской инфраструктуры. Сейчас всё это неторопливо пытались восстановить из пепла, но даже в самых радужных мечтах на это уйдёт не одно и не два десятилетия. Вероятно, старик Мэттью не доживёт до этих дней, а Алекс к тому времени успеет состариться – если его не пристрелят раньше. Да и правда, дался им этот порт? Далась им эта мнимая справедливость? Некуда бежать с уже затонувшей подлодки, на которой ты родился. Можно только сидеть и надеяться, что помощь придёт раньше, чем закончится кислород и припасы. А пока ждёшь – найти невидимого хищника, который завёлся у тебя дома. Добрый совет Мэтта бросить охоту за призраком Алекс, конечно же, проигнорировал. Не мог он спать спокойно, зная, что где-то на свободе бродит опасный убийца, в одиночку разделавший на куски несколько бандитов, как мясник разрубает туши скота. Полюбовавшись на состояние трупов в морге, Картер пришёл к выводу, что пускать дело на самотёк нельзя ни в коем случае. Да, все мертвецы сами были преступниками, а беглец оборонялся от них, но это не означало, что он не представляет угрозы для окружающих. Наоборот, если тот способен покрошить в подобный неаппетитный салат группу вооружённых нападающих и сбежать, то он не просто опасен – он чертовски опасен. Ещё и однозначно нездешний. По всей видимости – откуда-то из Европы, с подконтрольных Коалиции территорий. По всей вероятности – бывший военный, а для них просто не существует такого понятия как «превышение самообороны». Если шакальё не ошиблось, и убийце действительно не больше сорока, он может оказаться бежавшим солдатом Коалиции, из тех, кого набирают приглядывать за своими же соотечественниками, чтобы те не учудили бунт. Если же ему больше, он может оказаться и старой закалки, из действовавших вплоть до конца войны партизанских отрядов – хотя этих гадюк уже лет тридцать, как должны были передушить. Как ни крути, оба предположения потенциально означали, что их «призрак» – военный преступник, с которым разговор по определению должен быть краток. Ко всему этому добавлялись отнюдь не иллюзорные подозрения, что они имеют дело не просто с бывшим солдатом, а с неликвидированной марионеткой. Напрягало Алекса и то, как старательно Скотт пытается замести всё под ковёр. Если инспектор так переполошился, то догадка, скорее всего, верна. Практически наверняка верна, иначе старина Мэтт не встал бы на дыбы, решив изъять и удалить записи с камер, а заодно и нагрузить весь отдел, чтобы никому даже в голову не пришло расследовать инцидент. В курилке накануне как раз прозвучало вдумчивое мнение Форстера, что это не просто дурь и паранойя Скотта. Инспектор знает, что делает и почему, ему не нужны лишние потери, и уж тем более не нужно бессмысленное геройство подчинённых, не понимающих, что тянут руки к оголённым кабелям. Мэтт недавно проводил инструктаж в «профилактических целях», не в первый раз уже напоминая: «Ваше геройство – это, в первую очередь, нарушение техники безопасности. Реже – исполнение заведомо самоубийственного приказа сверху. В любом случае оно закончится вашей смертью, вероятно, глупой и бесславной, и никому от этого легче не станет. Даже если вас посмертно представят к награде и памятник воздвигнут, вам от этого будет уже ни холодно ни жарко. Как и вашим товарищам и родственникам, если таковые имеются. Как и всем тем людям, которым вы могли бы помочь и которых вы могли бы спасти, если бы действовали согласно инструкции. Я на таких идиотов за войну насмотрелся, и они все заканчивали не просто плохо, а очень плохо», – ну и дальше в том же духе. Всё это Алекс прекрасно понимал. Знал он и про боевые заслуги Скотта, про то, скольких людей они потеряли. Как опасны люди с мозгами машины. Не с теми жалкими поделками, что штампуют какие-нибудь террористы и Синдикат, а со старыми военными нейропротезами. Это вырвавшиеся из-под контроля бездушные монстры, под лицами которых не осталось ничего человеческого. Марионетки, играющие в людей, которыми когда-то были, ведомые только программой самосохранения – и памятью о чувстве мести, которую никогда не смогут удовлетворить, даже если утопят весь мир в крови. Но большинству из них нужно было всего лишь, чтобы этот самый мир забыл об их существовании. Пускай идёт куда шёл. Наловились мы этих зомбаков. Если кто-то выжил в ликвидации – оставьте его в покое, сами целее будете. Коль скоро это действительно военный церебрал, то всё, что ему нужно сейчас – чтобы его не трогали. Рано или поздно либо имплант откажет, либо окончательно «сломаются» мозги, либо не выдержит такой жизни – застрелится сам. Даже если ты его убьёшь, он тебя за собой в преисподнюю утянет. Не делай глупости, Алекс. Тебе никто за это спасибо не скажет, а ты нужнее живым и целым. Но Картер уже вцепился в след – и не собирался отступать, твёрдо вознамерившись довести дело до конца, во что бы то ни стало. Хотя бы убедиться, так ли чёрен дьявол, каким его рисуют.***
Внутри «авгиевых конюшен» было уже не столь тихо, как на причале, но куда спокойнее, чем несколькими днями ранее, когда местные жильцы и остатки невыкуренного шакалья попытались оказать сопротивление нагрянувшей полиции. Штурм был недолог, взяли по большей части внезапностью. Теперь народ напряжённо и опасливо взирал на стражей порядка и их ботов. Терминаторов сюда приволокли старых – вытащили списанных в запас, наскоро почистив и подлатав. Но и их было достаточно, чтобы отбить у обитателей порта желание дурить: под прицелами нескольких десятков автоматов особо не повоюешь. Даже самые борзые не имели желания бычить на полицейских и их технику. Знают, гады: одна отмашка операторов – и по нарушителям откроют огонь на поражение. Может, эти машины и выглядят ветхими и давно отслужившими свой срок, но лучше не обманываться. Они по-прежнему могут превратить тебя в решето в считанные секунды. Алекс окликнул приписанного к нему терминатора, привлекая внимание робота, тут же послушно повернувшего к человеку свою угловатую морду. Старенькая модель, T-COP чуть ли не 60-го года выпуска, практически ровесник самого Алекса. Эмалированное покрытие давно растрескалось и облезло, на боку истёрлась некогда белая надпись «UNIT-095». Бот работал на последнем издыхании: громко и надсадно гудел, хрустел при каждом движении, а его вентиляция захлёбывалась так, будто готова была испустить дух прямо здесь и сейчас. Но Алекс был уверен – свой последний выход в поле старик переживёт. А потом бедолагу, скорее всего, отдадут на растерзание техникам. Не пропадать же добру на свалке. Рабочие запчасти на дороге не валяются, не при нынешнем состоянии промышленности. Вытащат из него всё, что может прослужить ещё немного. Как извлекают ещё рабочие органы из только что умерших людей. Алекс зябко повёл плечами: последнее время подобные мысли становились навязчивыми. Надо было послушать мать, пойти в науку – там и спокойнее, и живые мозги сейчас нужнее. Так нет же, социальной справедливости хотелось. Вокруг галдели люди, сновали другие роботы, кто-то из коллег громогласно раздавал приказы. Скрючившийся над Алексом механизм безразлично глазел чёрными линзами визоров на человека, к которому был прикреплён оператором. Что для бездушной программы значит горстка пикселей на изображении и чисел с сенсоров? Что скрывается за матовыми стёклами камер и металлической обшивкой? Какая логика заложена в эти кремниевые «мозги»? Как они мыслят? Правильный ответ: никак. Это всего-навсего голые алгоритмы, оперирующие цифровыми сигналами и электрическими импульсами. Но когда над тобой дышит скрипучая махина, поворачивая голову на каждое твоё движение, сколько себя ни одёргивай – волей-неволей начинаешь одушевлять её. Даже если эта груда из металла и пластмассы и близко не антропоморфна, уже вычленяешь из общего облика: эти клешни – конечности, а этот каркас – её хребет; эти круглые отверстия с бликующими стёклами – глаза, а здесь в грудине у неё должно быть сердце – распределитель энергии. Наверное, это зашито глубоко в инстинкты, как в программный код – распознавать «живым» всё, что имеет характерные черты «живого», присваивать эти черты даже безмозглой говорилке на телефоне. Местные охранные жестянки уже давно были либо перепрограммированы, либо полностью деактивированы – этим занялись в первый же день, как и остатками электроники порта. Разогнали бы и этот сброд, но такое скопление людей удобнее контролировать, когда они находятся в одном месте, а не разбегаются тараканами по всему городу. Как шутил Форстер: случись что – и эта выгребная яма быстро превратится в крематорий. Алекса передёргивало от одной лишь мысли, что Крис был вполне серьёзен. Хотелось верить, что они не пойдут на такой шаг. Не шестидесятые же годы, в конце концов, когда это было чем-то обыденным. И вообще, тут же не только бандиты! Здесь годами проживают целые семьи мигрантов – старики, женщины, дети! Здесь находят приют те, кто лишился дома – и те, у кого его никогда не было. Здесь останавливаются дальнобойщики и те, для кого этот город – лишь перевалочный пункт на долгом пути. Зачастую, увы, последний: задержавшись тут больше чем на неделю, отсюда потом редко выбираются. Никто не держит в порту, и можно легко уйти, но очень быстро ты вернёшься назад, обнаружив, что из этой чёрной дыры, оказывается, не так просто взять и уехать. На все вопросы Алекса Скотт только хмурился и качал головой: «Да максимум вышлем всех, а скорее всего тут и оставим до выяснения обстоятельств, пока всё не утрясётся. Браслеты нацепить, за территорию без необходимости не выпускать. Так проще следить. Ты же понимаешь, что тут каждый второй – потенциально наш клиент?..» Наверное, в этом был какой-то резон. Так или иначе, Алекс решил воспользоваться сложившейся ситуацией и не терял времени, под шумок опрашивая местных: вдруг кто знает «немца»? Этот киборг провёл здесь месяца три, не меньше, наверняка его кто-нибудь да запомнил. Не говоря уже о том, что бойню утром двадцать восьмого апреля наблюдала добрая половина порта! Люди здесь жили, сбиваясь в небольшие группки, стараясь как можно реже высовываться за пределы своего круга. Одиночки не могли протянуть долго, чаще всего их сжирали – если не администрация, то соседи. Тем не менее, «немец», похоже, прекрасно справлялся, будучи сам по себе, и не испытывал того страха, которым здесь было насквозь пропитано всё. Не было похоже, чтобы он вообще хоть что-то испытывал: все, кто его запомнил, отмечали отрешённый взгляд и безучастное выражение лица, лишь изредка выглядящее «потерянным и грустным» – так охарактеризовала его одна девчонка из шумной и вечно галдящей семейки азиатов. Алекс впервые вынужден был опрашивать ребёнка, однако эта девчушка была одной из немногих, кто не шугался при виде полицейского с сопровождающим ботом, мог связно изъясняться на английском и обращал внимание на происходящее вокруг. За батончик шоколада мелкая охотно начала рассказывать, что знала о людях вокруг, об администрации, о здании порта – вообще обо всём-всём-всём здесь. – Слушай, милое дитя, – Картер присел перед ней на корточки. – Звать-то тебя как? Вместо ответа девочка выжидающе уставилась на Алекса вороватым взором оголодавшей сороки. Алекс намёк понял. Это было наглое вымогательство, но интуиция подсказывала: дело стоит того, чтобы потратить пачку лапши и немного времени. Через полчаса чудо по имени Юи, сидя в полицейской машине и жадно уминая наспех заваренную в кружке лапшу, бодро шпарила, вываливая тонны информации под запись. Если поначалу у Алекса и были сомнения, а не фантазирует ли ребёнок, то вскоре их не осталось: слова Юи в целом сходились как с чужими показаниями, так и с наблюдениями полиции, сделанными за последние дни. «Кладезь информации, – удивлялся про себя Алекс, прикидывая, у кого из коллег выманить ещё пару шоколадок. – Надо её Мэтту сплавить». Юи знала чуть ли не весь порт, начиная от бандитских нычек и заканчивая расположением запечатанных ещё во время войны потайных ходов, коридоров и помещений. Скучающий шкет с намертво отбитым инстинктом самосохранения, она умудрилась облазить всё, до чего дотянулась, и при этом не попасться в лапы хозяевам этой свалки. Только раз её схватил за шиворот и выволок в общий зал один здоровяк из администрации. Юи искренне недоумевала, почему «эта татуированная обезьяна» назвала её «паршивым мальчишкой» и пригрозила в следующий раз скормить собакам. Смерив взглядам костлявую фигурку в грязных обносках, Картер пришёл к выводу, что спутать Юи с пацаном и правда не составляло труда, да оно и к лучшему в таком месте! Однако, если её не испугала угроза отправиться к собакам, вряд ли Юи в полной мере осознает, какой опасности подвергается. Плохо то, что её большой китайской – или кто они там? японцы? корейцы? он не разбирался… – семейке, похоже, вообще наплевать, что будет с их чадом. Но беспокоиться больше нечему – гориллу разрубили напополам! Кстати, у вас такой классный бот! Юи очень хотела бы его разобрать. От неожиданности Алекс подавился растворимым чаем, на вкус больше похожим на мыло. Прокашлявшись, переспросил: – А ты умеешь? – Угу, – гордо кивнула девочка. И пояснила: – Мой папа их разбирает. Мы на это и живём тут. К нам даже эти обезьяны ходили. Папа их очень не любил. Жлобы, мало давали и постоянно угрожали нам, но один у них был, сговорчивый… – она пощёлкала пальцами, вспоминая имя, после чего заявила: – Крикун, во! Глупая кличка. Но он мне даже печенье давал, надо ему было помочь по мелочи выведать всякого там, в том числе и про этого, седого. Очень интересовался им! Алекс вспомнил Стэнли. Что ж, верещал этот шакалёнок достаточно громко, когда к нему подсадили Резака. Слушали это целую ночь напролёт всем отделом, не вмешиваясь. На утро всё стихло, а Мэтт дежурным тоном посоветовал к ближайшему визиту высшего начальства почистить все записи внутренних систем слежения и «прибраться в камере». – К слову о седом, – Картер начал заруливать разговор обратно к интересующей его теме. – Что ещё о нём расскажешь? За следующие полчаса Алекс не узнал практически ничего нового, только наконец составил примерный непротиворечивый портрет «немца». Прибыл в ноябре. С местными общался редко. Имеет очень заметный акцент. Подрабатывал, как и многие здесь. Чаще за пределами порта, но всегда возвращался. Да, она видела, как он ел. Да, он действительно ест, а с чего вообще такой вопрос? И холодно ему было, да. Этой зимой вообще очень холодно было. Железо, да. Очень много железа на нём, даже глаза заменены. Было ли что-то в нём странного, спрашиваете? Юи задумалась, подбирая слова. – Да он вроде нормальный, но иногда ведёт себя как настоящий робот, – наконец сказала она. – Как очень грустный и уставший робот, который потерялся и не знает, где его станция. Алекс хотел спросить что-то ещё, но замолчал, не начав. Как же он сразу-то не сообразил: а ведь простое решение лежало на поверхности, очевидное донельзя! – Погоди минуту. Картер потянулся к телефону, набирая их ремонтную станцию. – Харви? Харви, здорово. Дружище, один вопрос: у нас же логи патруля есть?.. Ага. Да. Пробей-ка мне всех патрульных ботов, активных на двадцать восьмое апреля, интервал времени от шести утра до двенадцати часов дня – все маршруты, пролегающие по районам Даунтаун Истсайд, Гастаун, Вестэнд, в частности – около порта… ага. Да. У вас?.. Алекс слушал ответ, краем глаза смотря на девчонку. Юи с интересом поглядывала то на него, то на застывшего около машины бота, продолжая невозмутимо доедать лапшу. «Её точно надо спровадить к Мэтту, – решил Картер про себя. – Много интересного может рассказать». Закончив звонок, он кивнул: – Хочешь покопаться в терминаторах, Юи?***
– Алекс, да ты с ума сошёл! Восклицание осталось без внимания. Старшему технику сервиса, Харви Коллинзу оставалось только наблюдать за шоу, разворачивающимся посреди ремонтного блока. Парой минут ранее к ним на станцию влетел взмыленный Картер. Торопливые движения, распахнутая куртка, глаза азартно горят, на губах хитрая ухмылка. Харви знал Алекса не первый год, хватало одного взгляда, чтобы понять, что тот опять замыслил что-то из ряда вон выходящее. В своём фанатизме Картер напоминал бульдога: если вцепится во что-то, никаких призывов к разуму слышать не будет. Отрывать – только с головой, хоть ставки делай, где он быстрее окончательно её потеряет. Прижмёт начальство, которому рано или поздно надоест эта самодеятельность? Или Картер в конце концов перебежит кому-то дорогу? Немало ему подобных так и заканчивали, зачастую даже не успев понять, в какое дерьмо влезли. Или, куда хуже, успев – когда становилось уже слишком поздно. Голова у Алекса по-прежнему находилась на плечах, да только вот в её исправности Харви начинал серьёзно сомневаться. Особенно, когда следом за Картером ввалилась тощее чумазое существо лет десяти-двенадцати. У существа была азиатская узкоглазая мордашка, свалявшиеся чёрные волосы, не по размеру большая грязная футболка, заляпанная масляными пятнами, изодранные шорты ниже колен и шоколадка в руке. На тонком, почти птичьем запястье болтался мигрантский браслет, мигающий зелёным индикатором трекера. Судя по чистоте сего предмета в сравнении с его счастливой владелицей, нацеплен тот был совсем недавно. – Она со мной, – бросил Картер в ответ на недоумённый взгляд дежурного. Остановившись около регистратора, кивнул девочке: – Просто руку подносишь, оно считает код. Та послушно отметилась на регистраторе. – Алекс, твою мать! – начал Харви, направляясь к контрольно-пропускному пункту. – Какого дьявола, что ты сюда притащил? – Осведомителя, – оповестил Алекс с каким-то злорадством в голосе. – А если она блохастая или заразная?! – Вымоем, прививки поставим, – отмахнулся Картер как ни в чём ни бывало. – Алекс, ты больной, что ли? – возмутился Харви, уверенно преграждая дорогу. – Ты допляшешься, я на тебя Мэтту доложу! – Поздно, я уже доложился, – Алекс встал на месте, дожидаясь, пока старший техник уступит ему проход. – И что он сказал? – Выслушал. Посоветовал мне катиться нахер. Повесил трубку. – И ты прикатился сюда. – Так точно. – С этой девкой. – Именно так. Коллинз несколько секунд изучал лицо полицейского, прежде чем признать, к немалому своему сожалению, что первое впечатление оказалось обманчиво: взгляд у Картера был абсолютно трезвый. Ни грамма безумия, которое хотел там найти Харви, уже прикидывавший, а не отправить ли товарища в медчасть, проверить, не употреблял тот ли чего. Но единственное, что было, так это тёмные пятна под глазами от постоянного недосыпа и ночного бдения на работе. Впрочем, так выглядел почти весь подконтрольный Скотту отдел, даже вечно оптимистичный детина Форстер. Инспектор и сам вкалывал практически круглосуточно, нередко ночуя в участке, и от своих подчинённых требовал того же. Харви был практически уверен, что это незаконно. Да только, как говаривал вышеупомянутый инспектор: «мы тут закон», и спорить с этим утверждением было бесполезно, а зачастую и себе дороже. – Ты хоть представляешь, как это выглядит? – обречённо поинтересовался Харви, кивнув на девчонку. Та спокойно доедала батончик. – Отлично представляю, – отчеканил Алекс, и глазом не моргнув. – Так позволишь пройти? Или мне показать удостоверение? Коллинз тяжело вздохнул, махнув рукой: а чёрт с тобой, проходи. Девчонка шмыгнула следом за приведшим её копом, проскользнув чуть ли не под ногами. Картер же пёр вперёд с целеустремлённостью кербера, которому указали на цель и сказали «фас». Интуиция подсказывала, что команду «фас» Алекс отдал себе сам. Вопрос лишь в том, кто будет в ближайшее время разгребать её последствия. – Так зачем тебе те боты, Алекс? – поинтересовался техник, едва поспевая за копом. – Хочу проверить одну догадку, – бросил Картер через плечо. – Мы упустили кое-что. – Ты про тех выродков с порта? Да брось ты это занятие, как будто других дел нет! Дольше искать будешь. Если смылись, то это с концами, как дерьмо в канализацию… – Разве я сказал «кого-то»? – прервал Алекс, не обернувшись. От неожиданности Харви запнулся и озадаченно уставился вслед копу, уверенно шагающему к ангару №3, где осуществлялись ремонт и подзарядка патрульных ботов. – Тогда что ты собираешься там найти? – не понял Коллинз. – Тебе-то какая разница? Просто дай мне доступ ко всем видеозаписям и логам патруля за утро двадцать восьмого числа. А лучше – к конкретным ботам, находившимся там. Я отсюда не уйду, пока не получу всю информацию с окрестностей порта. – Что тебе мешает просто опросить камеры внешнего наблюдения? – То, что работать они перестали задолго до моего рождения, – отрезал Алекс. – А которые работают, те либо вообще ничего не записывают, либо сохраняют на месте и трут при переполнении, либо передают информацию в никуда, – он пальцами показал кавычки, которые окружали это пресловутое «никуда». – Не хотелось бы лезть на столбы и крыши, проверять каждую чёртову камеру там. – Уверен, ты бы и на это пошёл… – пробормотал Харви вполголоса. – Погоди! Их что, до сих пор не починили? Сколько же лет уже обещают. – Найдутся энтузиасты – тогда и починят. А заодно, быть может, проведут нам капитальный ремонт, обновят парк ботов. Не знаю там, зарплаты выше, электричество дешевле, – он неопределённо повёл рукой, продолжая: – Трава зеленее, небо чище… люди перестанут пропадать, зимой тепло станет, и всё будет как в старые добрые времена, надо всего лишь подождать… ах да, о чём это я! Коллинз уныло вздохнул. Поток обещаний со стороны властей с каждым годом становился всё шире, а ложь – всё беспардонней. А может, ему просто казалось, и ничего не менялось, просто в какой-то момент он наконец открыл глаза, узрев реальность во всём её уродливом великолепии. Большинство продолжало верить, просто чтобы было зачем жить дальше. Люди постарше, прошедшие через войну и гражданские беспорядки, хотели единственного – мира и стабильности. В конце концов, они никак не могли ни на что повлиять, а жизнь продолжалась, надо было как-то жить. Сколь бы ни был абсурден и страшен их окружающий мир, они не хотели новых рек крови, после которых отнюдь не станет лучше, как бы там ни казалось. Всё, что им оставалось – пытаться выкроить маленький кусочек под солнцем для себя, своих близких и детей в надежде, что когда-нибудь, может и не при их жизни, облака расступятся. Надо полагать, младшее поколение такое положение не устраивало. Они были ещё ничего не понимающими детьми, когда улёгся пепел, а в их венах ещё бурлило желание изменить этот мир к лучшему. И если Харви быстро пришёл к выводу, что лучшая стратегия в такой ситуации – тихо заниматься своим делом и не высовываться, то его товарищ, с которым они не в таком уж и далёком прошлом сидели за одной скамьёй, так не считал. Похоже, Алекс снова вбил себе в голову какую-то сумасбродную идею, решив вершить правосудие собственноручно. Коллинз не брался загадывать, что понадобилось этому осатанелому копу на сей раз, но был уверен: чем бы это ни было, добром оно не кончится. В самом лучшем случае оно закончится просто ничем. – Это же не приказ Скотта, верно? – кисло поинтересовался Харви. – Только не говори, что это опять выходит за рамки официального расследования… Алекс? Картер неопределённо пожал плечами, даже не думая замедлять шаг. До ворот ангара, как до красной черты, оставалось метров десять, и они очень быстро истекали. – Алекс! – Коллинз схватил товарища за локоть, резко разворачивая на себя, но Картер тут же перехватил техника за руку, предупреждающе сдавив запястье. У Алекса были неслабые подготовка и реакция, с такими данными в спецназ бы идти. К сожалению, всё это лишь на пару процентов над круглым нулём поднимало шансы выжить не то, что в какой-нибудь случайной перестрелке, но и в слаженной операции – и плачевный чужой опыт, который, как известно, никого ничему не учит, был лишним тому подтверждением. – Так, Алекс, – начал Харви. – Или ты сейчас говоришь, во что ты влез… – Или что? Я получу эти данные, так или иначе. Нет, Харви, ты не можешь взять и стереть их просто так, у тебя полномочий на это нет. Предлагаю договориться по-хорошему, пока я настроен говорить по-хорошему. И когда он успел стать такой сволочью? Ведь казалось, ещё только вчера это был открытый мальчишка, готовый свернуть горы ради порядка и справедливости, которые он пытался навести, ещё будучи школьником. Хотя, ничего не изменилось. Просто теперь полигон действий стал шире и ставки выше, но до Алекса по-прежнему не доходило, что окружающий мир – это не школьный класс, а сам он – не имеет никакого контроля над ситуацией. – Да послушай же ты меня хоть раз! – взмолился Коллинз. – Хочешь закончить, как те ребята из Детройта? – Они выполняли приказ. – Цена этого приказа – два с лишком десятка трупов и без вести пропавших, включая того грёбаного идиота, который приказ и отдал, просто потому что захотелось накрыть чёртов притон! А ты один куда лезешь? Тебе что, проблем мало? Чего ты добиваешься, никак не пойму?! Чтобы тебя рано или поздно нашли по частям в мусорном баке или не нашли вовсе? Ему показалось, или на миг на лице Алекса проскользнула тень сомнения? Но Картер ничего не ответил, только убрал руку и молча вошёл в ангар. – Если ты сдохнешь, это будет исключительно твоя вина! – гаркнул Харви ему вслед. Эхо вторило ему на весь ремонтный блок. – Я за это не отвечаю, ни перед Мэттом, ни перед твоей мамашей! Кроме угроз ничего не понимаешь, как и вся ваша контора! Слышишь меня там?! Никакого ответа. Путавшаяся под ногами девчонка вопросительно уставилась на Коллинза, Коллинз – на эту замарашку. – Может, ты расскажешь, что ему понадобилось? – поинтересовался он без особой надежды на ответ. – Нет? Азиатка развела руками. В узких почти чёрных глазёнках горел какой-то хитроватый огонёк, а само выражение мордашки было откровенно заговорщическим. – Алекс! – окликнул Харви, заходя следом. – Что ты ей наплёл? – Услуга за услугу. Она помогает мне опознать и найти одну вещь, а я даю ей возможность выбраться из этого отстойника. – Ты вообще вправе это обещать? – уныло осведомился Коллинз. – В моих силах это оформить, – уклончиво, однако уже на порядок доброжелательнее сообщил коп. – Девчушка толковая, смышлёная, чего ей в этой дыре пропадать. – Мэтт тебя убьёт, – хмуро сообщил техник, догоняя. – И меня заодно. – Кто знает. Может, ещё спасибо скажет. – О да, он будет несомненно рад. Не придётся тебя увольнять, – буркнул Харви, передавая Алексу рабочий планшет с развёрнутым на нём поисковым списком. – Держи. Из общего патрульного парка в пару сотен машин зелёным были отмечены около десятка – претенденты на осмотр, находившиеся в обозначенное время в обозначенных районах. Алекс прокрутил лист, недовольно скривившись: почти все работоспособные боты, не находящиеся на подзарядке, не проходящие ремонт или диагностику, находились либо в порту, либо в патруле, либо на охране. Из обозначенного списка в ангаре сейчас пребывали только два терминатора. Шансы, что нужная информация отыщется именно на них, прямо говоря, были невелики. Не повезёт сразу – придётся возвращаться в следующий раз. Картер остановился перед рядами энергослотов. Большая часть пустовала. Зияли свободные гнёзда, обвитые кабелями и трубками, торчали гребёнки адаптеров и разъёмов, изредка мерцали индикаторы, отражаясь на погашенных экранах. Лишь в некоторых блоках мирно дремали на подзарядке отключённые терминаторы. – Данные за пределы сервиса не уходят, – напомнил Харви, сложив руки на груди. – Снимаешь и отсматриваешь всё здесь. Ставлю в известность, что всё происходит под запись, – он кивнул вверх, подразумевая обозревающие зал камеры. – Каждое действие сохраняется в логах. Докладывать на тебя не буду, но по первому требованию предоставлю всё Скотту, а если будет нужно, то и властям, и международникам, и кому ты там ещё понадобишься. Прости, Алекс, дружба дружбой, а нарушать закон ради тебя я не буду. – И что мне на это сказать? – иронично поинтересовался Картер в ответ. – С лицензионным соглашением ознакомлен? Расписаться где-нибудь, или достаточно устного согласия? Оно там вроде под запись, – добавил он ехидно, указывая на всё те же камеры. – Всё бы тебе шутить, – посетовал техник. – Дошутишься так когда-нибудь. – Посмотрим. – Твои где-то там в конце зала. На плашке глянешь, расположение блоков на этой вот закладке, – Харви потыкал в планшет, перелистывая экраны приложения. – Я пока пойду подготовлю оборудование, а ты за девчонкой своей приглядывай, чтобы ничего не трогала. Пингуй мне, как найдёшь, будем разбираться с твоими клиентами. С этими словами Коллинз направился в сторону стенда диагностики, а Картер пошёл вдоль ряда, сверяясь с планшетом и вглядываясь в номера оставшихся в ангаре ботов. Неподвижные, те, казалось, сливались с конструкциями стоек, в которые были установлены. Поеденные ржавчиной, не по разу залатанные, со вмятинами и следами от пуль… у этого – заменён манипулятор, у этого – голова не из того набора, а вот – давно пустующий блок, в который навряд ли когда-нибудь поставят новую машину. Последнего бота той серии превратили в металлолом, машины нового поколения уже несовместимы со старыми интерфейсами, а блок так и остался стоять холодным напоминанием – не о потерянном роботе, а о похороненных вместе с ним людях. На металлической пластине над выключенным навечно экраном диагностики были выцарапаны фамилии и идентификаторы сотрудников, которых Алекс даже не застал. Тем не менее, этот блок всегда вызывал у него ползущий по спине холодок от вида символов и цифр, за которыми скрывались чьи-то страшные смерти – и проваленная десять лет назад операция, о которой не сообщили даже в новостях. Этот блок стоял посреди ангарного зала как долбаная могильная плита. Говорят, их коллеги в Детройте два с лишним года назад оставили у себя такой же мемориал, напоминающий о бессмысленно высокой цене, уплаченной за зачистку синдикатского притона. Мэтт был очень раздосадован, узнав о случившемся. Пусть Детройт сейчас официально и был спорной территорией, до сих пор неизвестно кому принадлежащий, по большему счёту, предоставленный самому себе, мафии и прогнившей снизу доверху, насквозь коррумпированной вертикали, но коллеги были коллегами, даже когда их разделяли три часовых пояса, государственная граница и мёртвая полоса буферной зоны. Прикусив губу и стараясь не думать лишнего, Картер прибавил ходу, направляясь вглубь, изредка посматривая на планшет. Юи следовала за ним, поглядывая по сторонам с нескрываемым любопытством и восторгом. Когда-то, ещё будучи кадетом, Алекс и сам с таким же воодушевлением разглядывал всю эту автоматику, даже проскальзывали шальные мысли поддаться на уговоры матери, и пойти если не в науку, то просто в технику, как это сделал Харви. Детьми они оба с интересом смотрели на эти машины, обмениваясь своими впечатлениями с тем же воодушевлением, с которым впервые держат в руках пистолет, целясь в мишень и наивно представляя себя героем какого-нибудь комикса или боевика. Добро же обязательно победит, справедливость восторжествует. Разве не так? Не так. И ростовая фигура рано или поздно превратится в настоящего человека; и пули убивают и калечат, не делая различий, кто перед ними – герой или злодей; и граница между добром и злом окажется куда более размытой, чем представлялась; и любимые в детстве истории – всего-навсего красивой ложью, на которую ты купился, поверив, кто твой друг, а кто враг. Где и когда он свернул не туда?.. – Этот? – Юи потянула Алекса за рукав, указывая на блок, противоположный тому, на который сейчас смотрел полицейский. Картер обернулся, сощурился, вглядываясь в темноту – освещения в этой части ангара катастрофически не хватало. Они стояли вплотную к глухой стене, в которую упирался ряд параллельных стоек. Из полумрака проступала фигура застывшего на направляющих терминатора. По краю надтреснутого стекла визора бегали отблески от индикаторов, на металле обшивки застыл синий прямоугольный блик от работающего экрана диагностики. Разглядев номер бота, Картер расплылся в улыбке. – Он самый.