Рана в Силе

      Пару раз турболифт тряхнуло так, что послышался лязг сработавшего блокиратора, но кабина продолжила неумолимо мчаться к мосту. Вибрация и отзвуки взрывов ощущались уже всем телом, и я могла только надеяться, что республиканцы не разнесут «Опустошитель» прежде, чем мы закончим с Нихилусом. Я очень сомневалась, что уничтожение корабля остановит ритуал.       Створки турболифта разъехались в разные стороны, открывая вид на длинный уходящий к панорамным окнам проход. В инженерных ямах по обе стороны замерли похожие на мумий люди с землистыми, плотно обтянутыми иссохшей кожей лицами. В них не было жизни, но они все еще функционировали — поддерживали связь с машинным отделением, следили за показателями жизнедеятельности крейсера. В них не просто не было жизни, они были словно разрывами в ткани Силы, похожими на след после смертей магистров на Дантуине.       Рядом еле слышно выдохнула Визас — слабый сдавленный сип, словно на шею ей накинули удавку.       Здесь была атмосфера, но мне казалось, что турболифт привез нас в самое сердце черной дыры.       Сила вокруг нас распадалась и умирала. Даже миралуке было тяжело вновь оказаться тут, несмотря на то, что она провела на этом корабле-призраке столько времени. А я словно вновь оказалась на орбите Малакора.       На мосте царила полутьма, то и дело вспарываемая аварийной красной подсветкой, поэтому единственным источником света было панорамное смотровое окно, за которым мелькали вспышки турболазеров и проносились звенья истребителей на фоне станции и самого Тилоса.       Но мой взгляд сразу же приковал казавшийся эфемерным на фоне окон неподвижный темный силуэт, которого не достигал слабый свет.       Средоточие тьмы, разрыв в мироздании — ни на одном галактическом языке не найдется точного определения чувства хтонического и экзистенциального ужаса, исходившего от безликой черной фигуры, закутанной в черный плащ.       Я стану… такой же?       — Визас, ты как? — спросила я, чтобы только услышать звук своего голоса в этой пустоте. В какой-то страшный момент мне показалось, что я оглохла. Миралука не ответила, но неотрывно следовала за мной. Словно на сцепке в открытом космосе.       Как ныряльщик привыкает к давлению на глубине, так и я постепенно адаптировалась к этому ощущению. Может, потому что я сама такая, как… это существо.       Мы прошли уже половину моста, когда наше присутствие наконец было замечено. Нихилус медленно повернулся к нам — противоестественно плавно, словно висел в воздухе. На фоне черноты его одеяния выделялась лишь белая маска, похожая на языческий череп. Я поймала себя на подсознательной мысли, что машинально вглядываюсь в прорези глазниц маски, пытаясь разглядеть там блеск глаз. Но я не чувствовала жизненной Силы.       Темная фигура не шелохнулась, но в следующее же мгновение нам на плечи словно обрушилась вся тяжесть нашей Галактики.       Мы с Визас рухнули на колени. Я уперлась ладонями в изъеденную коррозией дюрасталь и пыталась втянуть в легкие спертый воздух. Рядом загнанно дышала Визас, прилагающая все усилия, чтобы не ткнуться лбом в пол.       И в следующую секунду чудовищная Сила подбросила нас обеих подобно тряпичным куклам в воздух, растягивая позвоночник как на дыбе. Я попробовала дотянуться до ситха в Силе и охнула от боли.       — Господин… — еле выдавила Визас. — Это я… Это я вас… предала.       Жуткая белая маска медленно обратилась к миралуке. Он ее узнал.       — Прошу вас… — продолжала сипеть она. — Я вернусь к вам… Клянусь! Только… не причиняйте… ей вреда. Умоляю!       Визас, прекрати! — я еле продралась сквозь силки боли. — Не смей!       — Митра не виновата… — продолжала иступлено шептать миралука, царапая пальцами шею, пыталась ослабить невидимую петлю. — Это я… привела… ее… — слова Визас потонули в сплошном сипе. Я прямо почувствовала, как трещит ее сминаемая гортань и выворачиваемые суставы.       Если срочно что-то не предпринять, Нихилус сотрет предавшую его ученицу в порошок.       — Что, больно тебе? — процедила я, сверля взглядом пустые глазницы белой маски. — Ты помнишь, каково это.       Главное сейчас отвлечь эту тварь от Визас. Мне надо понять, с чем я имею дело. Что такое этот Нихилус и насколько он вышел за пределы своей человечности.       — При Малакоре тебя пустили в расход. Я пустила. Тебя, Сиона, всех джедаев, тысячи солдат, — продолжала я, не сводя глаз с Нихилуса. — Ты помнишь, каково это — быть преданным.       Едва заметно он повел головой в мою сторону, и в этот момент стонущая от боли миралука рухнула на пол. Другого человека подобные пытки отправили бы в нокаут, но Визас даже сознания не потеряла, хоть и лежала несколько мгновений неподвижно. Зато теперь я ощутила всю заинтересованность Нихилуса своей персоной. Мое горло стиснуло сильнее, но после стычки с Брианной я уже знала этот прием и могла ему противостоять.       — Каково это — быть преданным и обманутым? Тебе солгали, что здесь есть джедаи. Ты ведь и сам это чувствуешь… — я едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть, когда Нихилус стремительно преодолел разделявшие нас несколько футов и заглянул своими пустыми глазницами мне прямо в лицо. Ощущение чужого пронизывающего взгляда было настолько сильным, что мне стало жутко. Рядом с ним ревущая пустота разрыва в Силе обволакивала меня, словно стужа, парализуя не только тело, но и волю, вновь возвращая меня на орбиту Малакора. И чем ближе он подходил, тем отчетливей я осознавала, что я должна сделать.       — Ты ведь пришел сюда за джедаями. Ну давай, — я слабо шевельнула кистями рук, словно раскрывая ему объятия.       Нихилус издал низкий утробный звук и пророкотал что-то. На этом шипящем дребезжащем языке вещали голокроны Эйтрис. Древний ситский язык. Я испытала подспудное облегчение, что не понимаю, о чем он говорит. Пока не понимаю. Может, это приходит по мере падения на Темную Сторону, но я не хочу это знать.       Ему даже не нужно было прикасаться ко мне — я ощущала, что меня затягивает в пустоту. Остатки света померкли перед глазами, словно я преодолела горизонт событий, и испуганный голос зовущей меня Визас растворился в нарастающем реве тысяч агонизирующих голосов.       И в следующее же мгновение я рухнула на пол, еле успев подставить руки.       Нихилус покачнулся и словно просел в плечах, будто на них навалилась непомерная тяжесть. Я впервые ощутила в нем через Силу отзвук человеческих эмоций помимо чувства всепоглощающего голода — замешательство и гнев.       — Не можешь меня поглотить? — сглатывая вязкую слюну, спросила я.       — Митра… — прошептала за моей спиной Визас. Похоже, она не ожидала вновь услышать мой голос.       Нихилус издал глухой, полный животной ярости вопль и резко вытащил из-под плаща зажатый в руке — вполне себе материальной — световой меч. С шипением выдвинулся алый клинок.       Я отбила мощный размашистый удар и от чудовищной отдачи отлетела назад на несколько шагов. Это существо обладало невероятной силой, и на него словно не действовали законы физики.       Визас атаковала с фланга. Вместо того, чтобы увернуться от ее пурпурного клинка, Нихилус вскинул руку и схватил столб плазмы, словно лезвие обычного картозисного меча. И с такой же легкостью оттолкнул световой меч миралуки. Визас отпрянула, еле успев отвести руку, чтобы не обжечься об собственный клинок.       Я крутанула меч, вновь принимая защитную стойку Формы III. Если Нихилус может проворачивать такие фокусы, неизвестно, на что еще он способен. Корабль сотрясался от взрывов. Отчетливо ощущался крен на кормовую часть, возможно, повреждены стабилизаторы. Взрывчатка мандалорианцев уже должна быть заложена, надеюсь, у Мандалора хватит ума отступить и выполнить свою часть плана…       — Сурик, твою мать!       Или нет.       — Не приближайся! — отбивая сокрушительные удары ситха, я кружила по мосту и пыталась прочитать его действия. Вот только разрыв в Силе вокруг него никуда не делся. Все линии вероятностей распадались. Я ощущала себя ослепшей и оглохшей, но, кажется, я начинала привыкать к этому ощущению. Все же я провела в этом состоянии много лет и научилась полагаться только на свои навыки фехтовальщика.       Мандалор сдавленно выругался, но свою бластерную винтовку не опустил. От мощнейшего силового толчка мы разлетелись в разные стороны. Я инстинктивно вскинула руку, гася этот выброс, и смогла устоять на ногах. Где Нихилус черпает силы? Он не успел начать свой ритуал, приведший к уничтожению Катара.       Взгляд упал на Визас, поднимающуюся с пола. По ее бледному лицу из-под скрывающей пустые глазницы вуали стекала кровь.       — Визас, ваши Узы Силы. Он тянет из тебя энергию.       Лицо миралуки застыло. Ее рука, сжимавшая деактивированный световой меч, медленно потянулась к груди. Я скорее прочитала в ее жесте, чем почувствовала, ее намерения своим притупленным от близости Нихилуса джедайским чутьем.       — НЕТ! — рявкнула я, чуть не прозевав выпад ситха, обрушившего на меня меч в широком рубящем замахе. Сморщившись от боли в обожженном моим собственным клинком плече, на который с чудовищной силой давил меч Нихилуса, я вновь обернулась на Визас. — Убив себя, ты сделаешь Его только сильнее.       — Но… — растерянно прошептала миралука. — Что мне…       — Эти Узы работают в обе стороны. Эй-эй, я здесь! — я с усилием, от которого все мышцы в отозвались болью, отбила меч Нихилуса и перешла в наступление. Мне нужно было любой ценой отвлечь ситха от его ученицы.       — Чтоб тебе не скучно было, скотина, — Мандалор прицельно выпустил по Нихилусу несколько залпов, но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Только бескаровый доспех спас старого воина от травм и переломов — с такой силой он ударился об смотровое стекло, за которым проносились истребители республиканцев.       Краем глаза я заметила, как Визас опустилась на колени. Я не знала, что происходит между ними двумя, но Нихилус неожиданно споткнулся и пропустил мой удар, пропоровший плащ у него на плече. Под плащом у него была черная броня, но я не почувствовала характерного запаха жженой плоти.       Прорычав что-то на своем языке, ситх переложил меч в левую руку и, словно преодолевая сопротивление, повернулся к миралуке.       — Я не могу… Я долго его не сдержу! — еле выговорила Визас, вздрагивая от каждого рывка, с которым Нихилус выдирался из невидимых пут.       Я рванулась к ситху и изо всех сил рубанула по нему мечом. Столб белой плазмы разрубил громадную фигуру от плеча до бедра.       Ситх опасно покачнулся и замер — гротескная, согнутая фигура, с деактивировавшимся мечом.       На какое-то мгновение я подумала, что у нас получилось, но в следующее же мгновение он выпрямился и вытянул руку к Визас.       Миралуку отшвырнуло с такой силой, что ее не удержал даже бросившийся ей наперерез Мандалор. Обхватив Визас поперек туловища, он повалился на спину, и их протащило по изъеденному коррозией покрытию до самой стены. Бескаровый доспех принял весь удар на себя.       — Митра, ложись! — рявкнул искаженным голосом Мандалор, сорвав с пояса связку термодетонаторов.       Следующие пару секунд, что я в перекате летела к инженерной яме, в голове пронеслась мысль, что воздух здесь настолько разряженный, что при декомпрессии мы почти не почувствуем разницы при перепаде атмосфер…       Взрыв был такой силы, что сверху обвалились стальные перекрытия уничтоженной системы вентиляции, а панорамное смотровое стекло с хрустом вспорола сеть трещин.       Приподнявшись на локтях и коленях, я встряхнулась и запрыгнула обратно. Тело действовало инстинктивно. К сожалению, Эйтрис была права.       Мандалорианские войны всегда со мной, и я словно и не возвращалась с передовой. Я ощущала это каждой мышцей, каждой клеткой тела.       И похоже, что мне досталось меньше, чем моим компаньонам.       Нихилус медленно вырастал — иначе и не скажешь — с поверхности мостика, похожий на клуб дыма. Расправив плечи, похожий на чернильный морок, он, казалось, заполнял собой все пространство вокруг непроницаемой чернотой, в которой затихала пульсация Силы и самой жизни. На фоне его клубящейся черной мантии, в которой затянулись все прорехи — даже нанесенный мной смертельный удар — все вокруг утрачивало материальность. Даже лежащие ничком Визас и Мандалор казались призраками.       — Что же ты такое… — облизнув запекшиеся губы, пробормотала я.       Сейчас я очень остро ощущала наше с ним родство. Насколько призрачным казался весь мир вокруг, настолько реальной была словно сотканная из тьмы фигура передо мной.       — Сурик! — прорычал за моей спиной Мандалор.       — Взрывай, — я не сводила глаз с белого черепа маски ситха. — Корабль — вместилище его духа.       Мандалорианец грязно выругался и щелкнул комлинком на запястье.       — Зука, Кельборн, отступайте на шаттл. Объявляю полную эвакуацию.       — А как же… — донесся слабый голос Кельборна в сплошном шуме статических помех.       В этот момент Нихилус вскинул руку, и с его затянутых в черную кожу пальцев хлестнули ослепительно-синие в красно-черной полутьме молнии.       Я успела подставить световой меч, но с тем же успехом я могла хвататься за спичку, пытаясь удержаться на плаву в потоке бурлящей горной реки. Сердце пропустило пару ударов, а потом подскочило куда-то к глотке. В кожу словно вонзился миллион игл, а наэлектризовавшиеся волосы затрещали от электроразрядов.       Мне удалось удержаться на ногах, а Мандалор конвульсивно дернулся. По его бескаровому доспеху пробежала электрическая дуга, и он рухнул навзничь. Рядом вздрагивала от трещавших молний скорчившаяся на четвереньках миралука.       После схватки с Эйтрис я уже сталкивалась с молниями Силы, и я даже более-менее могла им противостоять. Но такого я ни разу не видела и не испытывала на своей шкуре.       — Взрывай! — срывая голос, закричала я. — Мандалор!       Он не ответил.       Преодолевая боль от электроразрядов и усиливающееся давление Темной Стороны, я с усилием повернула голову и увидела лежащего на спине мандалорианца. Он скреб пальцами по доспеху, словно пытался вскрыть себе грудь.       Я скорее почувствовала его угасающую мысль, чем услышала его слова сквозь шипение голосового вокодера в шлеме.       Кардио-имплант…       А еще он очень не хотел умирать.       — Кандерус, — к нему подползла Визас и вцепилась в плечи, нащупывая крепления шлема.       Детонатор валялся в нескольких шагах от них. Если он не выгорел от молний, я смогу завершить нашу миссию и покончить с Раной в Силе раз и навсегда.       Но где-то здесь были парни Мандалора. Его клан. Семья.       Не я ли поклялась себе, что больше не стану разменивать ничьи жизни? Особенно когда не в состоянии справиться сама.       Судорожно выдохнув, я подняла выше световой меч, прикрываясь им от бьющих во все стороны молний как щитом. Электричество больно секло кожу, но я постепенно выстраивала силовой барьер, заключая себя защитный кокон и постепенно раздвигая границы этого пузыря, чтобы прикрыть Мандалора и склонившуюся над ним Визас. И с каждым мгновением дышать становилось все легче.       Миллиметр за миллиметром, преодолевая давление Нихилуса, я выпрямилась во весь рост.       Что-то изменилось. Я даже не уловила момент, когда перестала ощущать искрящие разряды.       Нихилус повернулся всем корпусом и ударил молниями с двух рук, сосредоточившись на мне одной. Раньше меня испепелило бы на месте такой колоссальной энергией, но я об этом уже не думала. Меня не учили метать Молнии Силы, эта практика сугубо ситская, я понятия не имела, как можно противостоять такой чудовищной мощи. Но чисто интуитивно я отвела окутанный электроразрядами клинок в базовую стойку Формы IV — вертикально к левому плечу. Это могло бы сойти за бесполезный в подобных обстоятельствах замах, но вместо этого я аккумулировала бьющую в меня энергию — откуда-то я знала, что это мне под силу.       Если я такая же Рана в Силе, как это чудовище, я тоже могу поглощать энергию.       Кажется, Нихилус заподозрил что-то неладное, когда мой объятый молниями меч прибавил в длине пару футов за счет молний, но было уже поздно.       Я нанесла наискось размашистый рубящий удар, высвобождая всю саккумулированную энергию.       Темноту мостика вспорола ослепительно яркая голубая дуга, располовинившая надвое фигуру в черном плаще.       В оглушительной после треска молний тишине раздался судорожный вздох Визас.       Деактивировав меч, я медленно двинулась к груде тряпок, в которые превратился ситх. Темная Сторона все еще придавала ему сил, но связь с вместилищем его духа была разорвана или сильно нарушена стараниями Визас. Крики жертв Малакора все еще звучали в моем сознании, но теперь словно сквозь слой ваты.       И в этом эхе голосов я отчетливо слышала один единственный голос, захлебывающийся болью и ужасом. Крик безымянного джедая, не выбиравшего стать таким и сумевшего пропустить сквозь себя тысячи оборвавшихся жизненных нитей Силы.       Глядя в пустые глазницы белой маски, я словно стала с ним единым целым и чувствовала как разрушаются связи, удерживающие на ходу этот мертвый корабль, как падают замертво истлевшие, передернутые тлением тела живых мертвецов, бывших когда-то инженерами, бойцами и обслуживающим персоналом крейсера.       — Митра… — слабо окликнула меня Визас.       Пол под ногами ощутимо завибрировал.       — Реактор, — сипло выдохнул лежащий на Мандалор, слабо дернувшись, но миралука настойчиво удержала его. Ее рука лежала у него на груди, а кончики пальцев то и дело посверкивали. Молнии Силы можно использовать по-разному. В том числе, чтобы стимулировать сокращение сердечной мышцы.       Опустившись на пол рядом с павшим ситхом, я осторожно провела ладонью над скорчившейся фигурой Нихилуса. Сейчас Пожиратель Миров напоминал высушенную мумию.       Ситхи не сливаются с Силой, и жизни в нем почти не осталось.       Помедлив, я подняла его маску. Лица под ним не было — лишь просевший капюшон.       Выпрямившись, я подошла к миралуке и мандалорианцу.       — Непривычно видеть тебя без шлема, — тихо сказала я, подняв детонатор. Вроде, рабочий. А вот комлинк выгорел начисто.       — Ты и не должна меня была видеть без шлема, Сурик. Кодекс запрещает это, — сипло проговорил Мандалор.       Корабль содрогнулся от последовательно прозвучавших далеких взрывов. Пока еще не реактор и не наши закладки, но нам надо было еще вынести раненого бойца прежде чем «Опустошитель» развалится, не сдерживаемый волей Нихилуса.       — Связи нет. Нужно выбираться отсюда. В базовой аптечке должны быть складные носилки, — положив маску ситха рядом с Визас на пол, я соскользнула в инженерную яму.       — Уходите. Я балласт! — рявкнул мандалорианец и чуть скривился от усиленного электроразряда Визас.       — Нет, Кандерус, ты будешь жить. У тебя нет другого выбора, — тихо и твердо проговорила миралука. — Это не последний твой бой, Мандалор. Ты еще не исполнил свое предназначение и не объединил кланы.       Несколько мгновений было тихо. Лишь доносились глухие взрывы из нутра корабля и нарастала вибрация, отдающаяся в корпусе.       — Ты говоришь прямо как Реван. В тот последний раз… Во Внешнем Кольце, — я едва услышала ответ мандалорианца и невольно замерла, вслушиваясь в его слова.       Я так часто слышала имя своего друга за последние недели — и не единой зацепки, куда исчез Реван, пока я была в изгнании.       Вытащив носилки, я разложила их рядом с Кандерусом. А мне он своего имени не назвал. Чем же покорила его молчаливая слепая, что он открылся ей? Или же Визас настолько преуспела в своих медитациях в чтении чужих душ?       — Знаете, что он сказал тогда? — морщась от боли, пока мы поочередно осторожно перетаскивали на носилки сперва его ноги, а потом и плечи, спросил Мандалор. Не дождавшись от нас реакции, он продолжил, словно разговаривал сам с собой: — Что нас обманули и использовали, чтобы развязать войну с Республикой.       — Нас? — на душе у меня как-то нехорошо екнуло.       — Мандалорианцев. Мы не хотели этой войны… — Кандерус надолго замолчал, прикрыв глаза. С аритмией, вышедшим из строя кардиостимулятором и электроожогами ему явно стоило определенных усилий не то что говорить, но и даже дышать. Даром что Визас не отходила от него, удерживая головную часть носилок посредством Силы и ни на секунду не убирая руки с нагрудной пластины доспеха Мандалора.       В шахте турболифта что-то громыхало, и в какой-то момент я уже подумала, что лифта мы не дождемся. Ну или рухнем вниз вместе с ним.       А внизу нас ждал сюрприз в виде вскрывавших заблокированную шахту Зуки и его взвода, вооруженных плазменными резаками.       — Мандалор, тебе стоит сделать выговор своим парням. Никакой дисциплины, — с готовностью уступая место в изножье носилок Кельборну, я стиснула в кулаке детонатор. Надеюсь, эта штука еще работает.       — Всех… на гауптвахту… — еле выговорил Кандерус, обессиленно уронив голову на носилки.       — Обязательно. Как очухаешься, — стараясь совладать с дрожью в голосе, огрызнулся Кельборн.       А вокруг нас умирал корабль, который должен был остаться в братской могиле в гравитационном колодце много лет назад.