За кулисами

Карета скорой помощи приезжает быстро, из которой тут же выбегают трое врачей. Один, судя по всему, основной врач, другие двое, фельдшеры, с носилками. Врачи пытаются выяснить, что случилось с омегой, после чего врач приказал класть его на носилки, и обращается к Чонгуку. — А Вы… — Я его альфа, — не задумываясь отвечает Чон. — Понятно, вот визитка. Там указан мой номер и адрес больницы. Позвоните. Чонгук кивает, принимая из рук молодого, но явно опытного и знающего свое дело доктора визитку, и с болью смотрит на то, как Чимина затаскивают в карету скорой помощи и увозят в неизвестном направлении. Альфа понимает, что такое может случиться с каждым, но почему-то за Чимина становится страшно. Чонгуку никогда не доводилось видеть его таким. И если в пьяном состоянии омега выглядел, как минимум, стервозно и пугающе, то сейчас он олицетворял маленького беззащитного котёнка, которого хочется прижать к груди и дарить ему любовь и ласку. Альфа чувствует вину, и какое-то ссаднящее ощущение начинает давить на него. Чонгук впервые ощущает себя опустошенным, хотя не должен. Его тянет побежать за белой машиной с красным крестом. Он не понимает, что чувствует к этому маленькому стервозному омеге, тайно увлекающемуся сатанизмом. Чонгук идёт на парковку, где возле его машины устроили разборку Тэхен и Джин. Ругались они явно из-за того, что купили одинаковые футболки и сейчас не стеснялись в выражениях, скалясь и готовясь вцепиться друг другу в волосы. Но, когда появляется альфа, Сокджин удивляется, не найдя Чимина и открывает рот, чтобы задать вопрос: — А где Чимин? Тэхен влюбленными глазками смотрит на Чона, но заметив, как искрятся его глаза, ошарашенно взглянул на него, пытаясь понять, что с ним происходит. — Чимина увезли в больницу, — ответил хмуро Чонгук. — Ему стало плохо, поэтому я вызвал скорую. — Что?! — Сокджин был ужасно потрясен такой новостью, что в голове ещё больше появилось однотипных вопросов, таких как: «Где?», «Когда?» и «Из-за чего?». — Тогда нам надо срочно в больницу. Чимин очень боится врачей. Он же сбежит оттуда при первой же возможности! Тэхен изгибает поочередно брови, не понимая, как человек может бояться тех, кто спасают ему жизнь, и считает это не иначе как бредом. — Ничего, потерпит. Его же там не резать собираются, — хмыкает Тэ и обращается к Чонгуку. — Поехали домой, а? Я устал жутко. — Но Чимина нельзя оставлять одного, — воскликнул обеспокоенный ситуацией костюмер. — Слушай, это уже его проблемы, — начинает злиться менеджер и оборачивается, раздраженно смотря на омегу на заднем сидении. — Если так печешься об этом омеге, может, сам побежишь за ним в больницу? Джин тоже злится и готовится высказать менеджеру всё, что о нем думает, но их неуспевшую начаться перепалку прервал альфа своим неожиданным заявлением. — Как только отвезу вас по домам, я сам съезжу в больницу. Тэхен расширяет в ошеломлении глаза, не веря в то, что Чон только что сказал, но возмутиться не было возможности, так как Сокджин, очень обрадованный таким поступком альфы, счастливо захлопал в ладоши и начал благодарить. Так что всё возмущения менеджера были подавлены восторженными возгласами костюмера. Чонгук замечает вопросительный взгляд Тэхена, почти что умоляющий и не понимающий, и улыбается уголками губ. Как некстати он вспоминает, по какой причине Чимин отказался пойти с ним на свидание, и стискивает зубы, осознавая, что начинает запутываться в собственных чувствах. Тэхен для него — надёжная опора и поддержка. В трудные минуты он всегда рядом, любит и дарит ласку и заботу, которой так не хватало ему в детстве. — Я быстро, — одними губами произносит Чонгук, целуя омегу в висок, и давит на газ. Тэхен с сомкнутыми в линию губами затихает, опустив голову и повернув её в сторону окна. Чонгуку, как никогда, хотелось его обнять и убедить, что он просто проведает омегу в больнице, ничего больше. Но Тэхен сам от него отвернулся и не пожелал слушать его, так что весь путь до дома пребывал в тишине. Они подъезжают к дому, где живёт менеджер, и непонимающий взгляд уставился на Чонгука. Тэхен считал, что альфа отвезет его к себе, но оказался не у роскошных апартаментов, а у своего маленького, не такого красивого, но уютного подъезда, который никогда не будет ассоциироваться с теплом и чувством чего-то родного, близкого сердцу. Ничего не ответив, омега выходит из машины и обиженно хлопает дверью, скрываясь за тяжёлой железной дверью подъезда. Чонгук вздыхает и устало трет пальцами переносицу, понимая, что потом придётся объяснять Тэ, чтобы тот не ревновал. Потерять его — значит оторвать значимый для себя кусок. Чонгук не готов к резким изменениям своей жизни. Джин смотрит на его затылок с улыбкой на лице и перебирается на переднее сидение. Машина разворачивается. — Ты очень хороший, Чонгук, — произносит костюмер, задумчиво смотря в окно на дневной Сеул, а потом в отражении замечает, как альфа смутился, и хихикает, расслабляясь. — Это всё благодаря воспитанию родителей, — объясняет Чон, немного пораженный неожиданным заявлением. — Именно поэтому в тебе нуждается Чимин. — Что? Почему? — Чимин, конечно, ещё та язва и мистер-слушаю-только-себя, но на самом деле он очень ранимый и чувствительный, — продолжает Сокджин, прикрывая глаза. — Он не сможет вечно себя защищать. Ему нужен сильный альфа. Чонгук удивляется, с трудом представив себе образ сентиментального омеги-гримера, который тут же сменяется на холодного парня с альфийскими замашками и не здоровым интересом ко всему паранормальному. Настоящий Чимин совсем не вяжется с тем, что представил в своих мыслях альфа, из-за чего возникает желание узнать гримера получше. — Я знаю, вы — истинные. Это чудесно, а поэтому не должны упускать шанс обрести счастье, — когда ламборджини подъехала к ещё одному зданию, в котором омеги снимают квартиру, Джин наконец смотрит Чонгуку в глаза, вынуждая того снова стушеваться и всерьёз подумать над его словами. — Пообещай мне, что поможешь Чимину разобраться в себе, — говорит костюмер, уже выйдя из машины, но не закрыв пока что дверь. — Я сделаю всё возможное, — на самом деле альфа ничего пообещать не мог, потому что как лягут карты, так всё и будет, но почему-то захотелось подарить надежду не только Джину, но и самому себе. Чонгук уезжает, рассекая шинами тонкий слой асфальта, в голове, как мантру, повторяет адрес больницы, который узнал из визитки доктора, и не боится с силой и резкостью нажимать на педаль. Он приезжает быстро, припарковавшись у какого-то небольшого магазина, и заходит в больницу. Глаза тут же разбегаются в разные стороны, скорее всего, в поисках нужного врача, а потом и пронзительный взгляд утыкается в доктора у стойки. Альфа подходит к нему. — Мне сказали, что сюда был доставлен Пак Чимин. Могу я узнать, в какой он палате и можно ли его навестить. — Пак Чимин? — повторил доктор. — Ах да, он в триста шестнадцатой палате. Это на третьем этаже. Доктор Чон ещё правда не приходил, скорее всего он в той же палате. — Спасибо, — вежливо поклонившись, Чонгук собрался идти к лестнице, как его остановил доктор, который секунду назад сказал ему номер палаты. — Эм, а Вы можете дать мне свой автограф? Просто у нас не так часто появляются знаменитости, особенно здесь, в больнице, — с улыбкой произнёс он, протягивая листок и ручку. Чонгук быстро расписывается и направляется на третий этаж, пока другие не успели узнать его. Он, конечно, любит, когда всё вокруг им восхищаются, но иногда это надоедает, а ещё таким вот образом образуются люди, так называемые «сасэн-фанаты». Поклонники, что готовы на всё, чтобы увидеть их кумира и оставить свои отпечатки в его памяти. Альфе не раз попадались такие личности, которые пытались вторгаться в его личную жизнь, присылали ему подарки и записки с интимным содержанием, признания в любви и угрозы, что если он не будет встречаться с ними, то совершат суицид. Чонгук любит своих фанатов и всегда выкладывается на всё сто процентов и больше, чтобы порадовать их, а получать в ответ от некоторых такое ему совсем не нравится. Так что на встречи с фанатами он идёт без особого энтузиазма. А один раз, когда актёр вышел на прогулку, какой-то омега подбежал к нему и со всего размаху дал ему пощечину. И ладно, если бы была причина, но у этого омеги-фаната была мысль не навредить своему кумиру, а просто, чтобы тот точно запомнил его. Что только не сделают люди ради внимания со стороны, пускай даже если они выйдут и запомнятся не в очень хорошем впечатлении. Добравшись до третьего этажа, Чонгук с удивлением осознает, что здесь очень тихо и нет ни единой души. Но вот в конце коридора вдруг слышался чьи-то громкие голоса. Как раз в палате под номером «316»… Подойдя ближе, почти что приложив ухо к двери, альфа различает возмущенный и крайне разозленный голос Чимина и такой же ещё одного человека. — Ты хоть понимаешь, чем всё может для тебя обернуться? — Хосок, я сам решу для себя, что мне делать! Я не маленький, я сам умею принимать решения! — Ага, блять. Умеет он! Ты нихрена не жрешь нормально, давишься своими ебучими таблетками и ещё смеешь мне, твоему врачу, что-то говорить?! — Я питаюсь нормально, но не всегда успеваю. А, как ты сказал, ебучие таблетки помогают мне перетерпеть течку каждые ебанные две недели! — Вот именно. Две недели, Чимин. Две недели! Она происходит у тебя слишком часто, и если ты не будешь вести здоровый образ жизни, то вообще потом не выберешься! Будешь корчиться в агонии каждые полчаса, тебе это надо?! Потом тишина, от которой даже Чонгуку, подслушивающему за дверью, становится не по себе. Жаль, что дверь плотно закрыта, иначе можно было бы посмотреть, что там творится. — Я не виноват, что течка началась позже положенного времени. Я не могу потерять работу из-за неё, если не буду принимать обезболивающее, — тяжёлый вздох, и шорох накрываемого одеяла. — Здоровье важнее, Чимин. Отдыхай пока, я позже зайду. Чонгук тут же выпрямляется и отходит быстро, делая вид, что вообще не при делах и их разговора он не слышал. В коридор выходит уставший мужчина в белом халате, который не сразу замечает альфу, пока тот не подходит. — А, это Вы, — молодой доктор приблизительно лет двадцати семи, а может, и моложе, с тёмными волосами пожимает ему руку и представляется. — Я Чон Хосок. — Чон Чонгук, — кивает брюнет с улыбкой и тут же серьезнеет. — Как там Чимин? — Ну, — тон доктора становится тише, плавно перетекающий в шепот. — Недоедание и резкий упадок сил поспособствовали потере сознания, а ещё то, что он вышел на улицу без головного убора в жаркий день, да ещё и в чёрной одежде, при этом получив солнечный удар, только усугубило его состояние. Но сейчас всё хорошо. Думаю, Вы можете его навестить. — Спасибо Вам, — поблагодарил Гук. — Такова моя работа. Если будут вопросы, сообщите мне. Всего хорошего. Альфа кивает и с некоторой задержкой входит в палату. Чимин лежит на боку, плотно укрывшись одеялом, и только его чёрная макушка выделялись среди белого постельного белья. Когда дверь за вошедшим закрылась, омега вздрогнул, но не повернулся, чтобы посмотреть, кто пожаловал, и продолжал неистово молчать, показывая, что ни с кем не хочет разговаривать. — Привет, — подаёт голос Чон, подойдя к койке. — Как ты? Чимин не отвечает, плотнее кутаясь в совсем не греющее одеяло. Настроения нет, да и хочется побыть одному. Но, зная Чона, который не уйдёт, пока не получит ответ, Пак выдавливает из себя привычное: — Я в порядке. — Когда люди говорят, что с ними всё в порядке, это однозначно гласит, что всё наоборот, — качает головой альфа, присаживаясь на стул рядом. — Я волновался. — Да, в жизни не поверю. Тебя Джин-хен попросил, — пробубнил Пак, прикрывая глаза. Становится жарко, и приходится хоть ненадолго, но стянуть одеяло. Чонгук видит, как у омеги горят щеки, как он тяжело дышит и пытается сделать вид, что здоровее быка. У Чимина жар и до одури хочется к нему прикоснуться, убрать со лба влажные пряди, откинуть их назад и снова прижаться губами к взмокшему виску. Его жалкие попытки казаться сильным и не нуждающимся в помощи терпят крах раз за разом, когда внимательный взгляд альфы сканирует омегу. — Не пялься, иначе глазенки повыкалываю, — звучит совсем уж смешно, несмотря на то, что Чимин говорит на полном серьёзе, такой слабый, но всё ещё удерживающий в себе образ дерзкой сучки. — Как самочувствие? — Голова раскалывается, а ещё хочется убивать, — буркнул в ответ Пак, прикладывая ладонь ко лбу, проверяя температуру. — Ненавижу болеть и грязнуть в медикаментах. — Сколько тебе сказали здесь лежать? — у Чона появилась поистине безумная идейка. — Два дня, как минимум. А что? — Не хочешь сбежать? — глаза омеги в удивлении расширяются и с подозрением косятся в сторону загадочно улыбающегося альфы. — Хочу, но разве тут нет подвоха? — скрестив руки на груди, поинтересовался омега. — А вдруг ты меня предашь и прямиком в лапы врачей отправишь? Чонгук рассмеялся, поспешив рассеять сомнения Пака: — Ничего подобного. Я просто хочу помочь тебе, хотя на то причин нет, — сказал он с улыбкой. — Мне врач сказал, что если я не буду следить за своим здоровьем, то быстро отброшу коньки, — задумывается Чимин, кажется, только ради того, чтобы рассмешить Чонгука. — Хотя пофиг. Кому какое дело, если я слиняю отсюда. В очередной раз. — Ты уже сбегал до этого? — О да, ты даже не представляешь. Ещё будучи ребёнком. Чонгук улыбается, наблюдая, как губы омеги мечтательно расплываются в широкой улыбке, и невольно задумывается о разговоре доктора с ним. Разве течка каждые две недели — нормальное явление? Альфе так и хочется спросить об этом, расставить всё точки над «i», но уверен, что Чимин ему об этом не расскажет, а попытается сменить тему и снова отдалиться. К Паку сложно подобраться, но сейчас, когда Чонгук, кажется, с ним на одной волне, Чон чувствует, как учащается ритм его сердца. — Ай-яй-яй, голова заболела, — Чимин кривится и осторожно опускает голову на подушку, после чего перестаёт шевелиться и ненадолго закрывает глаза. Чонгук смотрит с сожалением и жалостью, порываясь провести ладонью по его волосам, черным, как воронье крыло, но омега спустя небольшую паузу, недовольно бурчит. — Завтра на работу, а я валяюсь с температурой, с капельницей, и не могу подняться. Что за отстой? — Доктор сказал, что ты плохо питаешься, — вздохнул Чон. — Я просто часто не успеваю из-за работы, а иногда нет возможности. Вот и приходится питаться одним раменом, — подмечает Пак, выставив указательный палец вверх. — Тогда решено. С этого момента я буду следить за твоим питанием, — решительно произнёс Чонгук, потирая руки. — Нахера? — Чтобы ты хорошо питался и не падал в обморок. Чимин удивлённо хлопает глазами, а потом, осознав, раздраженно фыркнул, вздернув нос. — И как ты будешь следить? Сам будешь делать мне завтраки и приносить на работу? — язвительно произнёс омега. — Нет, я просто буду наблюдать за тем, что ты ешь, — пожимает плечами Чон, будто ответил на глупый вопрос. — Зачем? — не понимает Чимин. — Зачем тебе это нужно? — и ожидает такого ответа, как «потому что мы истинные», потому что, считает, что у альфы нет других причин, но ответ неожиданный Чонгука его шокирует. — А почему бы и нет? Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о человеке, которого ты знаешь и в котором нуждаешься. Сердце Чимина ухает вниз и явно не собирается возвращаться на свое законное место. Почему Чонгук с каждым разом всё больше и больше напоминает ему о прошлом, хотя они раньше никогда не встречались?