За кулисами

Без слез не взглянешь. Так хотел охарактеризовать состояние Чимина Сокджин, в очередной раз кладя ему холодный компресс на горячий лоб. У Чимина, кажется, самая настоящая простуда, осенняя хандра и приобретенная вчерашним днем молчаливость. Младший вчера вернулся, словно не живой, говорил вяло и не сразу, жаловался на головную боль и вообще несколько раз умудрился спутать тарелку с чашкой. На многочисленные вопросы старшего отвечал односложно. Возможно, Джин считает, что тот себя так ведёт из-за температуры, но на самом деле Чимин здраво мыслит, просто ужасно расстроен. Он был в таком отчаянии, что чуть ли не на коленях умолял Чонгука расстаться. Но в итоге испугался своих слов сам и со стыда убежал, так и ничего не объяснив. Чонгук писал ему в какао, но омега даже не включает телефон, чтобы посмотреть, что он там пишет. Настолько хреново сейчас, что не до этого. И все-таки Чимин простудился. Пришлось звонить начальнику и предупредить, что он плохо себя чувствует и просит, чтобы другой гример взялся за его работенку на время, пока он не выздоровет. — Может, мне стоит тоже сегодня не идти? — Джин протягивает стакан воды с таблетками. — Нет, хен, все в порядке. Я не настолько в плохом состоянии, чтобы не суметь о себе позаботиться, — хмыкает Пак, издавая хриплые звуки, похожие на эхо в пещере. — Ну, смотри, если станет плохо, сразу звони, — все ещё колеблясь, произнёс Ким, а потом, немного подумав, продолжает. — Я на всякий случай позвонил Хосоку. Он придёт к тебе где-то в час дня . — Зачем? — недовольно сощурил глаза Пак, после чего громко и надрывно закашлял. — Я попросил его осмотреть тебя и прописать необходимые лекарства, а ещё взять больничный. — Ну, почему именно его? — захныкал младший. — Он же мне до конца дня будет читать лекцию. — А вот нечего было подхватывать заразу непонятно где! — возмутился Сокджин, повысив голос, и Чимин замолчал, не сумев ему возразить. — Поверь, Хосок желает только добра. К тому же, вы же раньше были близки, почему сейчас между вами выстроилась какая-то стена? — Он слишком настойчивый, а я — упрямый. Поэтому мы часто спорим. — Господи, не оправдывайся. Я пошёл, и да, в холодильнике со вчерашнего дня осталось немного риса. Если захочешь есть, ты знаешь, где еда, — Джин потуже затягивает на шее шарф, берет сумку и торопливо идёт к выходу. — Не скучай, Чимин-а. — Ага, пока, — вслед хрипит ему омега, плотно укутываясь одеялом. Из-за температуры у него раскалывается голова, тело горит адским пламенем, а губы, которые омега постоянно облизывает, становятся сухими и трескаются. Чимин ищет взглядом, чем заняться. В глаза бросается телефон, на котором, как минимум ещё несколько сотен сообщений, несущих адресованных ему нецензурных слов. «А ещё, наверняка, несколько от Чонгука», — с грустью заключает Чимин, прикрывая глаза и пряча голову вместе с телом под одеяло. Он безумно скучает по альфе, по его трепетным поцелуям и нежным объятиям. До одури хочется плюнуть и ответить ему, ведь Чон, возможно, волнуется за него и дозвониться не может. От этой мысли Чимин не выдерживает. Омега открыл окно и с грустью выглянул наружу, вдыхая прохладный ветер. Где-то в глубине души он надеется найти на улице знакомые очертания, хотя понимает, что это невозможно — рабочий день уже начался. А Чон не любил опаздывать. Он всегда приходил вовремя, часто на полчаса раньше, чтобы в случае чего быть тут как тут. Вздохнув, Чимин закрывает окно и прислоняется лбом о холодное стекло, понимая, что ему просто необходим Чонгук. Ворвавшийся в его жизнь альфа перевернул все с ног на голову, в корень поменял его жизнь и решил твёрдо заселиться в его сердце на долгое время. Пак скучает по его прекрасному облику, сложению апполона, красивому голосу. Так можно продолжать бесконечно, но одна мысль об этом сильном и любимом человеке, вихрем поднявшейся в небо пыли, обретала силу напрочь засесть в мозгу и мучить омегу, постоянно напоминая. Чимин стонет, мешком падая на кровать, и скрючивается в позу эмбриона, не сдерживая слезы. — Чонгук, ты мне нужен. Дрожащие пальцы снимают с телефона блокировку в виде четырёхзначного кода и ищут среди сообщений то самое, от Чонгука, без которого жизнь кажется пустой. Чонгук: Джин-хен сказал, что ты плохо себя чувствуешь. Как ты? Пожалуйста, ответь, я очень волнуюсь. И ни намека на вчерашний день, ни одного вопроса. Возможно, это к лучшему. Чонгук пытается держать их отношения на все том же уровне, а Чимин неосознанно отдаляется от него своим молчанием. Он пишет: «Мне уже лучше, не беспокойся» и размазывает по лицу слезы, всхлипывая и порываясь написать: «Мне тебя так не хватает», но его что-то останавливает. И омега откладывает потресканный мобильник, прижимая к груди подушку, и закрывает глаза. Острая боль внизу живота пронзает все тело. Чимин хрипло вскрикивает и леденеет. — Не может быть! Это... И в этот момент зазвучал дверной звонок. Чертыхнувшись и на подкашивающихся ногах, Чимин плетения к двери и открывает её. — Здорова! Я тут пришёл тебе мозг выносить, — усмехается Хосок, поправляя съехавшие с носа круглые очки, а потом принюхивается, и его выражение лица меняется. — Ты что, течный сегодня? — Ну, извини, что не предупредил. Видишь ли, я сам потрясён, — фыркает Чимин, одержимо держась за живот. — Чёрт, мне кажется, меня сейчас разорвёт на части. Хосок поджимает губы и в последний момент ловит хныкающего и стенающего от боли омегу. — Так, Чимин, не паникуем, — он тащит омегу обратно в кровать. — Ложись на спину. Пак ложится, не понимая для чего. Чон хмыкает, приподнимая его футболку вверх и начинает щупать живот. — Мне больно, прекрати, — болезненно выдохнул омега, весь сжавшись. — Чтоб её, эту течку! — Раз ты до сих пор чувствуешь боль, значит у тебя ещё не было...этого, — заключает Хосок. — Ну, и куда же твой альфа смотрит? — Лучше бы у себя спросил! У самого...айщ! — бета внезапно надавливает на больное место, заставляя Чимина заткнуться. — Молчать, больному слова не давали. Хосок задумался. «Течка все усложняет. Из-за простуды боль усиливается, и я даже не знаю, что делать. Нет смысла давать обезболивающее, температура поднимется». Бета хмурит брови, думая над своим решением, пока Чимин мечется по постели и скулит. — Хен, Боже, сделай что-нибудь, — чуть ли не плача молит омега, хватаясь за его плечи, словно утопающий за спасательный круг. Хосок не находит лучшего варианта, кроме как засунуть в его рот пару таблеток снотворного.

***

Чонгук был очень удивлён, когда, вместо невысокого черноволосого омеги с приятным запахом карамели, к нему приходит кто-то другой, объясняясь тем, что начальник попросил его заменить Чимина. На вопрос «зачем» гример не находит ответа, пожимает плечами. Альфа видит, что этот человек и вправду ничего не знает и глупо улыбается предоставленной возможности быть ближе к актёру. Чонгука же это совсем не радует. Закрадывается мысль, что Пак решил уволиться, и тот факт, что он игнорирует сообщения Чона, только подтверждает его доводы. Как позже оказалось, Чимин в киностудии даже не появлялся, что посеяло в душе Чона тревогу и беспокойство. «Не мог же он и вправду уволиться?» — О, Чонгук, привет, — за спиной раздается знакомый голос, и Чонгук оборачивается. Джин улыбается и машет рукой. Как только он подошёл ближе, Гук заметил в его лице признаки усталости, расстроенности и волнения. — Доброе утро, — лёгкий кивок, и Сокджин продолжил невесело. — Чимина ищешь? — Да. Я нигде не могу его найти. — Это очевидно, потому что Чимин-и заболел, — со вздохом. — Вчера он подхватил простуду и сейчас лежит с температурой. Брови Чонгука нахмурились. — С ним все в порядке? — Ну, раз грубит, то все не так страшно, — шутливо говорит Ким. — К нему придёт врач, так что волноваться не стоит. Чонгук смутно поверил в это. Первые часы работы без омеги казались долгими, скучными и бессмысленными. Чонгук клянётся, что если не увидит Чимина, то у него начнётся жуткая ломка. Чимин для него воздух, наркотик, солнце. Он скучает по нему. * К середине дня альфа чувствовал себя полностью опустошенным. Без поддержки Чимина, без направленного на него влюблённого взгляда Чонгук чувствует себя неполноценным. Съёмки не помогают отвлечься от мысли о крохотном и болеющим омеге. Радует, что Пак соизволил прислать ответ на свое сообщение, и то складывается ощущение, что он о многом умалчивает. Чон сидит в гримерной на диванчике, а точнее развалившись на нем, и устало смотрит в потолок. Рядом на стуле покачивается Сокджин и без интереса листает какой-то журнал. — Без Чимина скучно. Обычно мы постоянно разговариваем о каких-нибудь мелочах, несвязанных с работой, — улыбается внезапно костюмер, привлекая к себе внимание альфы. — Например, о книгах, домашних животных... Кстати, Чимин очень хочет завести кошку или собаку. Он даже, помню, говорил так: «Если кота, то обязательно сиамского, а если собаку, так чистокровного хаски». — А почему не завёл? — Содержать животное недёшево, плюс, нужно постоянно ухаживать за ним, а рабочие часы не позволяют. Да и вдобавок мы в одной квартире живём, а ещё у меня аллергия на шерсть, — перечисляет с энтузиазмом омега, прижимая к ладони палец на каждом пункте. Чонгук внимательно слушает и не замечает, как на губах, подобно пиону, расцветает улыбка. Интересно, подари он Чимину котёнка, тот обрадуется? Но мысли рассеиваются, как только звучит мелодия на мобильнике. Джин соскакивает со стула и ищет в сумке телефон, а, когда находит его, тут же отвечает на звонок. — Да, Хосок, — спустя несколько секунд лицо омеги вытягивается, а глаза, кажется, вот-вот выйдут из орбит. От его выражения лица Чонгук почувствовал, что что-то неладное и попытался прислушаться к разговору. — Что-то случилось? — спрашивает он после того, как те заканчивают разговор. — Ну, — замялся Джин, нервно потирая шею. — У Чимина началась течка, а она вкупе с простудой приносит много боли. Так как обезболивающее ему нельзя , Хосок дал ему снотворного, чтобы Чимин отвлёкся. Но, кажется, во сне он все ещё чувствует боль. Сердце Чонгука замерло. Его малыш Чимин страдает, а он находится здесь. Альфа решительно встаёт и начинает быстро переодеваться под удивлённый и смущенный взгляд Джина. — Что ты делаешь? — Хен, мне нужно к Чимину. Я не могу его оставить, — поспешно завязывая галстук, бормочет альфа. — Пожалуйста, скажи, что мне внезапно стало плохо и мне пришлось уехать домой. — Но съёмки... — Я потом извинюсь перед директором за уход, — уже на выходе бросает Чон, выбегая на парковку. Зная наизусть адрес проживания омеги, он со всей силы давит на педаль и выезжает на обочину. «Жди меня, Минни. Я скоро буду рядом». Через десять минут он уже стучит в дверь. Дверь ему открывает тот самый доктор, который тогда помог ему доставить Чимина в больницу. — Не прошло и года, — фыркает он вместо приветствия, пропуская запыхавшегося альфу в квартиру. — Где Чимин? — тяжело дышит Чонгук. — В своей комнате спит, но должен скоро проснуться, — отвечает Хосок и быстро хватает альфу за руку, порывающемуся пойти к больному. — Стой, я хочу быть уверен, что ты не натворишь глупостей. — Не сомневайся, я умею сдерживаться. — Хорошо, но есть кое-что, что ты должен знать. Из-за боли Чимин не чувствует желания. Тебе нужно возбудить его, иначе ничего не получится. — Я сделаю все, чтобы помочь ему, — решительно заявил Гук, сжимая кулаки. — Тогда иди, — Хосок указывает на дверь. Чонгук кивает и заходит в комнату, закрывая за собой дверь. Он с волнением подходит к чужой кровати и садится на её край. Чимин лежит на спине, укрывшись одеялом, и морщится во сне. Чонгук понимает, что боль не покидает его, даже когда он спит. Чёрные волосы взмокли и прилипли ко лбу и вискам, а короткие пальцы неосознанно сжимают края пухового одеяла. Чонгук проводит ладонью по его щеке, гладит по волосам, очерчивает пухлые и необычно обветренные губы. Омега выглядел замученно, и Чон с удовольствием собрал бы всю его боль губами и оставил себе. Чимин зажмуривается, трясь щекой о его ладонь, как доверчивый щенок, невольно жмется к альфе. Чонгук сначала удивляется, а потом застенчиво улыбается, придвигаясь ближе и низко наклонившись к лицу Чимина. Их губы разделяла всего пара сантиметров, волосы Чонгука касаются лица омеги, щекоча бархатную кожу. Приоткрытые губы обжигает теплое дыхание альфы, их почти целуют, как вдруг Пак открывает глаза. — Чонгук? — спросонья ничего не понимая, хрипло спрашивает Чимин. — Я здесь, малыш, все хорошо, — мягко отвечает Чон и нежно целует его в уголок губ. Чимин тянет к нему руки, обвивая шею, дышит рвано. — Чонгук, — всхлипывает он, радуясь, что снова может вдыхать любимый запах. — Я, я... — Тише, я знаю, — альфа целует мокрые щеки, переходя цепочкой поцелуев на податливую шею. Тело Чимина вздрагивает при каждом прикосновении Чона, будто по нему пустили разряд тока. Альфа под тканью футболки гладит его по спине, покрывая молочную кожу розоватыми следами от лёгких, почти не ощутимых засосов. — Ч-чон...хватит, ты же тоже подхватишь простуду, — бормочет Пак, мелко дрожа. — Я хочу помочь тебе, — их глаза встречаются. — Я не хочу, чтобы ты страдал и лез по стенке от боли, раздирающей тебя изнутри. — Я боюсь, — шепчет омега неуверенно. В ответ Чонгук аккуратно опускает его полностью на постель, нависая сверху. — Всё будет хорошо. Пожалуйста, поверь мне, — шепотом просит на ушко, после чего горячо выдыхает в него. Чимину очень хочется верить в это. И он верит, понимая, что Чонгук не нацелен сделать ему больно. Он хочет помочь, потому что любит так, как никто другой. Лёгкий кивок головы, и губы уже горят огнём. Чонгук сминает их, прижимая ладони омеги к матрасу, вторгается языком в чужой рот. Чимин давит на его затылок скрепленными в замок руками, призывно открывает рот, как бы приглашая своего хозяина внутрь. Возбуждения он не чувствовал, что конкретно так усложняет Чонгуку задачу. Поэтому через несколько минут одних лишь поцелуев в губы, шею, за ухом, альфа опускается ниже, к груди омеги. Чимин краснеет и жмурится, когда его футболку задирают. Восхищенно выдохнув, Чон проводит ладонью по его груди, останавливая взгляд на бусинах сосков. Обводит кругами ареолы и, наконец, ощущает, как дёрнулся омега, закусив нижнюю губу. — Что ты делаешь? — спрашивает Чимин, наблюдая за тем, как Чонгук наклоняется к соскам. До него сразу доходит, в чем дело, и с губ сорвался удивлённый стон. — Чёрт, Чонгук... Усмехнувшись, альфа начинает ласкать языком и пальцами соски. Омега выгибается дугой, несдержанно простонав, и впивается в простынь ладонями, стараясь не терять связь с миром. Боль понемногу отступает, по телу проходит волна наслаждения. Чонгук знает, как доставить удовольствие, и, черт возьми, делает это так умело, что путаешь реальность с фантазиями. Медленно переходя на живот, Чон целует выемку пупка, добираясь до спальных шорт. Он приспускает с омеги их, и тот, испуганно взглянув на него, упирается ладонями в его плечи, пытаясь отстранить. — Что такое? — видя замешательство на красном лице Чимина, спрашивает Гук и улыбается. — Стесняешься? Чимин угукает, отводя смущенный взгляд, сводит ноги. Альфа целует изгиб колена, наслаждаясь тем, как покрывается красными пятнами Пак. Его губы приоткрылись, силясь что-то сказать. Чонгук уверен, что тот снова будет стесняться, но, вместо этого, слышит: — На тебе много одежды. Чимин хватает его галстук, наматывает на кулак и дергает на себя. Чонгук усмехается, оказавшись близко к его лицу и снимает с плеч пиджак. Омега дрожащими пальцами растегивает пуговицы на его чёрной рубашке, открывая вид на красивый подтянутый торс. Чимин проходится по рельефным мышцам голодным взглядом и машинально облизывает губы. Чонгук идеален во всех смыслах. Получив разрешение коснуться, Чимин с восторгом оглаживает его торс пальцами, очерчивая выделяющийся пресс. — Нравится? — интересуется с загадочной улыбкой альфа. — Очень, — завороженно хрипит Пак, подставляя шею под жаркие поцелуи. Чонгук не оставляет нецелованным ни один участок кожи, особо уделяет внимание эрогенным зонам, прикусывает покрасневшее ушко и ведёт носом к плечу. Чимин млеет, тает шоколадкой в его руках и громко вскрикивает, сжимая пальцами его рубашку. Чонгук зализывает начавший кровоточить укус и утешающе целует в висок. — Ты мой. — Я твой, — соглашается Чимин, прижимаясь к альфе. Чонгук проникает пальцами под резинку шорт и приспускает их с аппетитных бедер. Чимин в этот раз не рвется его остановить, лишь краснеет и пытается скрыть смущение ладонями. Сняв мешающийся элемент одежды вместе с нижним бельём, Чон разводит его ноги в стороны, прося посмотреть на себя. — Чёрт, не смотри на меня так! — восклицает Чимин, поджимая пальцы на ногах. Альфа смеётся с его лица и не больно бьёт по одной ягодице, а потом проводит по промежности. Чимин там уже влажный. — Такой мокрый, так сильно жаждешь меня? — пошлости с его губ лились рекой, и омега боялся умереть со стыда, так и не вкусив грешный плод. Чонгук медлил, и это одновременно раздражало и искушало омегу. Возможно, так даже к лучшему. У Пака есть возможность морально подготовиться к решительному шагу. Альфа ищет что-то взглядом. — Смазка есть? — Что такое «смазка»? — интересуется Чимин, и Чонгук понимает, что желаемое он не получит. — Ладно, обойдёмся без неё, — отвечает он и сплевывает на ладонь. Чимин сжимается, когда один палец начинает гладить по колечку мышц и постепенно проталкивается внутрь. Неприятные ощущения проходятся по всему телу, а отступившая ненадолго боль снова даёт о себе знать. Омега выдыхает рвано, пытается расслабиться и морщится, стоило Чонгуку начать двигаться. Со вторым пальцем стало сложнее двигаться, Чимин всхлипывает, скрипя зубами, но альфа делает все, чтобы отвлечь его от боли, осыпая молочную кожу поцелуями. — Ч-чонгук, мне больно, — кусая губы, Чимин замер в одном положении, боясь сделать неверное движение и получить новую порцию болезненных ощущений. Но происходит нечто. Чонгук надавливает на заветную точку пальцами, и омегу буквально подбрасывает в воздух. От накативших ощущений Чимин вскрикивает не своим голосом и вцепляется в шею Чона, сладко постанывая ему на ушко. Довольный реакцией альфа проворачивает это ещё пару раз, пока тело Чимина не сводит судорогой. Немного спустя Чимин перестаёт чувствовать внутри себя пальцы и пытается привести мысли в порядок, пока Чонгук не переворачивает его на живот, приподнимая его бедра. Пряжка ремня звякает, Чонгук полностью избавляется от одежды, прижимаясь грудью к чужой спине и потираясь членом о ягодицы омеги. — Малыш, ты готов? — взволнованно спрашивает он, подкладывая под голову омеги подушку. — Д-да, — дрожащим голосом шепчет Пак, приготовившись. Чонгук коротко целует его в затылок, после чего, раздвинув ягодицы в разные стороны, приставляет головку ко входу, аккуратно надавливает и медленно входит. Омега что-то мычит в подушку, сжимая пальцами простынь, и старается расслабить мышцы. Альфа входит глубже до тех пор, пока его живот не повстречался с чиминовой задницей. Он налегает на Чимина, обхватывая его талию руками и кладёт подбородок на его плечо. Не двигается, даёт возможность привыкнуть к ощущениям. Чимин всхлипывает, на его ресницах застыли росинки слез, но он держится, не просит остановить их близость. Они уже зашли далеко. Нет смысла останавливаться у финишной прямой. Постепенно Чонгук начинает чувствовать, как плотно обхватившие его член стенки расслабляются, позволяя двигаться. Чимин взял себя в руки. Медленные движения вперёд и назад. Чимин скулит, понемногу ощущая, как по телу рекой распространяется наслаждение, туманя и без того окутанный дурманом разум. Боль отступает, на замену ей приходят слабые, вскоре набирающие обороты толчки. Головка проходится по простате, основание трется о гладкие эрогенированные стенки, Чонгук, при этом, остаётся под контролем, даря и себе, и омеге наслаждение. Самый кайф наступает тогда, когда бедра альфы с громкими хлопками бьются о влажные ягодицы омеги, а Чимин несдержанно и развязно стонет, подставляясь под ласки рук и губ Чонгука. Движения ускоряются, сердца бьются в унисон, а их голоса гармонично переливаются высоким и низким баритонами. Много времени было отдано поцелуям во время толчков, поглаживаниям и объятиям. Достигнув пика, Чимин кончает на простынь, ослабевая. Но Чонгук удерживает его, продолжая вдалбливаться, пока не почувствовав и свой близкий конец, успевает выйти из омеги до того, как образовался узел, как альфа достиг головокружительного оргазма. Навалившись друг на друга и тяжело дыша, как после долгого и утомительного бега, Чимин и Чонгук друг другу устало улыбнулись. — Ты как? — Чонгук чмокает в мокрый висок, прижимая омегу к себе, и гладит его по волосам. — Нормально, и, кажется, у меня спала температура, — заявляет с ухмылкой Пак, удобно расположившись на груди альфы, а затем лицо его снова покраснело. — Было классно. — Ты хорошо держался, — заметил Гук, оглаживая пальцем метку на плече омеги. — Честно, мне было страшно. После всего, что произошло, я боялся показаться даже тебе на глаза. Твоя репутация, все эти слухи, из-за меня... — Не говори глупостей, — хмыкнул Чон, крепко прижимая к себе омегу. — Из-за этого ты предложил расстаться? — Да. — Забудь об этом, здесь нет твоей вины. Мы вместе разберёмся с проблемой и победим, — он целует красные щеки, не желая отпускать больше никогда. — Я люблю тебя, — шепчет Чимин, послушно приоткрывая рот, чтобы язык Чонгука снова завладел им, и тихо постанывает ему в губы. — И я тебя, малыш, — шепчет в ответ альфа. Чимин принадлежит отныне только ему. Уж Чонгук постарается защитить его, позаботится о нем. А Чимин и не против.