За кулисами

Тэхен долго готовился к тому, чтобы расставить все точки над «i». Его губы были все изжеваны, глаза нервно бегали по сторонам. Ким знает, что ему нельзя волноваться, но трясётся, как умалишенный, и вздрагивает, когда где-то там, за стеной, слышатся голоса Юнги и Чонгука. Последнего страшно было застигнуть в не хорошем расположении духа, признаться ещё страшнее. Все-таки чувства не хотят угасать, они настойчиво засели в его сердце и не спешат забыть о себе, как плохой сон. Омега понимал, что он не истинный Чонгука все это время, но не хотел его отпускать, вцепившись мёртвой хваткой. Тэ прекрасно знает, что значит жить без истинного. Когда-то он любил так же яро и трепетно, но одна заносчивая омега отбила у него драгоценного и подаренного природой альфу, истинного, которого Тэхен любил так, как не любил никогда. Влюбившись во второй раз, Тэхен твёрдо решил никому не отдавать Чонгука, даже его предназначенному, потому что желал, чтобы тот почувствовал то же, что и он сам, что значит остаться одному. Пак Чимин ему сразу не понравился, но не казался угрозой. Низкорослый неприметный замухрышка, которого, как таракана, хотелось раздавить, размазать по поверхности. Ким был уверен, что Чонгук даже им не заинтересуется, потому что мешковатая одежда, пухлые щеки и губы. Ну, не за что зацепиться. Но Чонгука он привлёк, да так, что Тэхен с каждым днем все больше и больше осознавал, что Чонгук отдаляется. «Я тоже имею право быть счастливым!» — тогда воскликнул Тэхен, решив, что хватит с него постоянных разочарований. Если тот омега увёл у него истинного, то и он сможет. Но, черта с два, почему снова провал? Почему он должен страдать, пока другие до зловонной тошноты счастливы? Почему с Тэхеном не так? А Юнги… Тэхен чувствует себя до безумия виноватым перед ним. Ослепленный стремлением заполучить свое, он предал единственного друга, с которым судьба свела его снова в качестве наказания. Тэ оказался слишком слаб для такого, хоть и старался мужественно выставить под удары спину. Юнги не изменился за пять долгих лет. Всё тот же, с привычной сутулостью и шепелявостью, слетающую с таких же бледных, как и его кожа, губ. Пускай он остался все тем же, но не погряз с головой в дерьмо, как омега. Тэхен знает, что, бегая за Чонгуком хвостиком, разбил ему сердце и на глаза боится показаться. Его тошнит от самого себя, и это самое лучшее наказание за все то, что он сделал Мину. И будет намного лучше, если Юнги какое-то время ещё повозится с ним, а потом, когда узнает правду, бросит. Так, как бросил он. Всё по-честному. — Привет, — Чонгук заходит в гостиную, Юнги за ним. Всё мысли улетучиваются, оставляя после себя одно сплошное ничего. Тэхен кивает и молчит, ожидая, пока все займут свои места. Лучше сказать «позиции», потому что Тэхен чувствует себя виновным и раскаявшимся, а Чонгук его инквизитор. Чонгук видит в опущенных глазах Кима жгучую смесь страха и сомнения и говорит самым мягким голосом, на который только способен: — Тэхен-а, ты хотел что-то нам рассказать? Тэ дёргается от его голоса, как от разряда тока, и не смело поднимает взгляд. Чонгук улыбается нежно, внушая доверие. А Юнги смотрит внимательно и кусает подушечку большого пальца — волнуется тоже. — С чего начать? — спрашивает омега тихо, но, не получив ответ, собирается с силами. — Я начну с беременности. Нет смысла тянуть кота за хвост, — он набирает в лёгкие побольше воздуха и выдыхает. — Я беремен от Чонгука. Недавно я ходил в поликлинику провериться. Выяснилось, что срок три недели. — Почему ты считаешь, что именно Чонгук отец ребёнка? — нервно произнёс Юнги, сцепив руки в замок. — А больше некому, — отвечает Тэхен, переходя на шёпот. — Кажется, это произошло в последний раз. Мы тогда не использовали презервативы. — Я не помню такого, чтобы происходила сцепка, — поджал губы Чон. — Конечно, не помнишь, ты моментально вырубился. — Как? — Ну, испытал оргазм и тебя унесло в царство снов. Чонгук скрипит зубами и раздражённо выдыхает. Ну, не может быть такого, чтобы он…или может? Он бросает беглый взгляд на Юнги, который боролся со своими внутренними демонами и, кажется, не особо поверил словам Кима. Хуже всего то, что это правда, и если Чимин узнает об этом, не избежать бури. Альфа совершенно не знает, как тот отреагирует, но лучше рассказать все, как есть, чем обманывать его. — Что дальше? — Я… Я сбежал в клуб и напился, — слова давались Тэхену с трудом. — Я сделал… — Давай опустим ту часть, где ты меня накачал снотворным, — попросил хрипло Мин, у Тэхена заалели от стыда уши. — А что мне оставалось делать? — отчаянно прошептал Ким. — Ты не спускаешь с меня глаз, домой не позволяешь идти. А мне нужно было забыться, хотя бы на часик, чтобы все обдумать. — Да, ты хорошо думаешь через алкоголь, — с сарказмом произнёс Юнги, подняв руки к небу. — Ребят, давайте вы не будете выяснять отношения прямо сейчас, — Чонгук переключил все внимание на себя. Пришлось согласиться. — Если говорить в кратце, то я напился и пожаловался незнакомцу. Я рассказал, что личный гример моего альфы увёл у меня его. Я даже имя назвал, где работает. В общем, все. — И, как оказалось, этим незнакомцем оказался журналист, по имени Ким Тэкван. Ты ведь знал, что он на меня зуб точит? — Знал, — Тэхен кивает. — Я это сделал только потому, чтобы насолить Паку. Ты смотрел на него, заглядывался, отдалялся от меня. Мне было обидно, что я тебе нужен был для того, чтобы только заняться сексом. — Между прочим, — Чонгук резко встал, пугая омегу своим выпадом. — Это ты постоянно просил меня тебя нагнуть, но, Тэхен, я не любил тебя, как любовника. Как друга, понимаешь, который поддерживает. — А я любил тебя как альфу! — воскликнул Тэ, рассерженно посмотрев на Чонгука. — Меня достало, что я никому не нужен. Друг, друг, друг. Когда это клеймо сменится на «любимый»?! Никогда! А если я не нужен, то и твой ребёнок мне нахрен не сдался! Тэхен заплакал, громко и надрывно, обессиленно приземлившись на диван, размазывая горькие слезы по лицу. Чон поджал губы, растерявшись и нервно выдохнул, не веря словам Кима. — Ты не убьёшь ребёнка, — внезапно подал голос Юнги, обращая все внимание на себя. — Я не позволю. Тэхен раскрывает глаза, шокированно глядя на него, а потом громко всхлипывает, обнимая себя за плечи. — Юнги, — Чонгук облизнул пересохшие губы. — Я не готов. — Зато я готов. Готов растить и любить этого ребёнка, — хрипло, но твёрдо заявил бета, а затем обратился к омеге. — Мне плевать, что его биологический отец Чонгук. Я буду его отцом. Если не согласны, то нам не о чем говорить, — после этих слов он развернулся и вышел, предварительно хлопнув дверью. Из-за слез Тэхен не может нормально говорить, а вот смысл слов до него дошёл сразу, как и впрочем до Чонгука, которого можно смело именовать Чоншоком. Альфа настолько удивлён ответом ушедшего друга и растерялся, не зная, что ответить и сделать дальше. Он понял. Юнги все ещё слепо любит, просто влюблённость за пять лет спала, плотно завернувшись в кокон, и как только Тэхен снова появился в жизни беты, она пробудилась и переросла в нечто большее. — Ты… Ты правда хочешь избавиться от малыша? — сглотнул альфа. — Я не знаю. Я ничего не знаю, — сорвавшимся голосом отвечает Тэхен и закрывает лицо руками, содрогаясь уже в тихих, почти беззвучных рыданиях.

***

С кислой миной Чимин открывает холодильник. Живот урчит, требуя еды, причём в больших количествах, но Чимин приучился есть всего, но понемногу, небольшими порциями. Из-за течки и боли в пояснице он практически не чувствует вкуса копчёной колбасы, лениво пережевывая её. Чонгука нет уже больше трех часов. И все это время Чимин ждал его, практически не двигаясь, грея левую сторону кровати своим телом специально для Чонгука. Чтобы тот пришёл и лёг рядом, из холода в родное тепло. Но альфа даже не перезвонил, хотя Чимин раза два уж точно звонил. Из-за молчания по ту сторону трубки наталкивает омегу отнюдь не на позитивные мысли. Течка беспокоит меньше, чем несколько часов назад, вот только внизу живота ледяной коркой все покрывается, сковывая и царапая органы. Чонгук не пишет, не звонит, заставляя изрядно поволноваться. Чимин ищет утешения в еде, но вчерашняя яичница нисколько не помогает. Телефон он включил только для того, чтобы услышать заветный звонок, но каждый раз, когда приходит оповещение, Пак с разочарованием откидывает технику за спину и прячется под одеяло. Его профиль в инстаграмме засыпан приходящими гневными комментариями, и Чимин, перечитывая их в который раз, всхлипывает. Он держался долго, но всему есть предел. Давление фанатов медленно уничтожало, ведь омеге всегда было важно знать чужое мнение. Всё это навалилось скопом и погребло под себя черноволосого. Внезапно на ум приходит мысль. А что если Тэхен и вправду беремен от Чонгука, а Чон, узнав об этом, вернётся к нему, решив растить ребёнка. Чимин все поймёт, не станет держать его и заживёт своей жизнью, хотя и расставание будет очень болезненным. Возможно, Пак даже уволится, дабы не видеть Чонгука, найдёт какую-нибудь подработку, например, в цветочном магазине, а может, даже уедет в Пусан, подальше от всего. Звонок в дверь. Чимин не верит и отворачивается к стене. Еще раз. Снова показалось? Стук в дверь, уже настойчиво. Чимин встаёт и спешит открывать, почему-то уверенный, что это Джин или тот же приставучий Хосок. Но перед ним Чонгук, тот самый, не плод воображения течного омежки. — Ты плакал? — у Чонгука брови домиком от одного его взгляда в покрасневшие глаза. Чимин не отвечает, поджимая губы, и трет пальцами глаза. Альфа в один момент обхватывает его поперёк талии и отрывает его босые ноги от пола, сжимая в своих объятиях. — Отпусти, — слабо дёргается Пак. — Почему ты плакал? — повторяет свой вопрос Чон. — Я думал, что ты не вернёшься, — с придыханием ответил омега. — Останешься с Тэхеном. — Глупый, — Чонгук улыбается нежно, зарываясь носом в его приятно пахнущую тонкую шею. — Почему ты так подумал? — Потому что боялся, что из-за беременности ты не решишься оставить Тэхена. — Я бы не смог оставить тебя, малыш, потому что люблю тебя. — Но… — Чонгук прикладывает палец к губам Чимина, чуть надавливая на нижнюю. — Не «нокай», ты разве хочешь, чтобы я ушёл? — Нет, — тут же возразил Чимин, прижимаясь к альфе остервенело. — Не уходи, я не выдержу. — Никогда, — произносят ему низко и эротично на ухо, эхом растворяясь в помутневшем сознании. Чимин обхватывает его шею руками, ногами — поясницу и позволяет прикоснуться к своим губам ласково и в то же время напористо. Удобно расположившись на кровати, Чонгук объяснился, из-за чего задержался, и рассказал обо всем. Чимин слушал, не перебивая, и радовался, что все оказалось не так страшно, как он себе представлял. — Что будем делать дальше? — Чимин растирает Чонгуку плечи, смущаясь собственных действий, потому что альфа от его ловких манипуляций пальцами блаженно стонет и прикрывает глаза. — У меня есть две идеи: либо мы в ответ напишем статью, тем самым уничтожив Ким Тэквана, либо просто во всем сознаемся. Но не факт, что фанаты отнесутся к этому с пониманием, — вздохнул Чонгук, почувствовав, как напрягся сзади омега. — Давай не будем, — тихо произнёс Пак. — Не будем никого уничтожать. Это повлияет на твою репутацию. — То есть, ты хочешь рассказать прессе о наших отношениях? — Я готов рискнуть, — Чимин запнулся, перейдя на шёпот. — Даже если меня будут ненавидеть. Чонгук поворачивается к нему и мягко улыбается, целуя в висок, чувствуя жар. — У тебя снова температура. — Надо принять жаропонижающее. Голова кружится. — Иди сюда, — Чонгук берет омегу на руки и укладывает на кровать, уходит за марлевой повязкой и тазиком холодной воды. Альфа делает Чимину компресс и кладёт на горячий лоб. Пак ежится и хмурится, но засыпает быстро в объятиях любимого альфы. Начиная со следующего дня, Чон постоянно звонит Чимину, спрашивая, как у него самочувствие. — Ты хорошо кушаешь? — интересуется на перерывах между съёмками альфа. — Да, Джин-хен готовит мне аж на три дня вперёд, — отвечает Пак бодро, но все ещё хрипло. — Температура спала. Думаю, ещё денёк, и я вернусь в студию. Как съёмки? — Почти отсняли конец эпизода. Не хочу сниматься в следующей серии. — Почему? — удивился Пак. — Потому что мне придётся целовать другого. Чимин зависает и, немного помолчав отвечает в трубку: — Всё в порядке, Чонгук. Это твоя работа. К тому же, разве ты будешь целовать другого так, как меня? — Конечно, нет. Твои губы куда слаще и маняще. Я готов их целовать вечно, — ухмыльнулся альфа. — Чонгук! — смутился омега, громко воскликнув. — Тебя же могут случайно услышать! — Думаю, все уже знают. Нет смысла скрываться, — Чимину хотелось выть. — Даже если знают, то уж точно не о хорошем. Ладно, как освободишься, позвони. — Обязательно, пока, малыш. Чимин вздыхает, роняя голову на подушку, и ерошит пальцами волосы. Если раньше он не придавал значению, что Чонгук должен целовать другого омегу, то сейчас появилось жгучее желание просто взять Чонгука за лицо и на глазах у всех поцеловать его, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что Чонгук занят и целовать его имеет право только Пак. Омега понимает, что ревнует Чона ко всему: омегам, альфам и даже блеску для губ. Потому что Чонгук принадлежит Чимину, а он — Чонгуку. Периодически пишет Сокджин, дабы удостовериться, что его сосед не подох от скуки. Чимин же в ответ расспрашивает его об их странных отношениях с Намджуном. Джин отшучивается, уходит от темы, а, когда понимает, что отпираться бесполезно, слёзно рассказывает о том, что отношения их не сдвинулись ни на миллиметр. — Мне кажется, что я ему безразличен. Даже после того, как мы переспали, — невесело делает вывод костюмер. — Чимин-а, что мне делать? — Подойди и спроси у него об этом напрямую. — Ты с ума сошёл?! Он же возненавидит меня! — от громкого возгласа у Чимина уши в трубочку сворачиваются. — Вот именно. Заодно узнаешь, чувствует ли он к тебе хоть что-то. — Это самый ужасный совет в жизни, который мне дали, — хмыкнул старший омега и, немного помолчав, продолжил. — Слушай, вокруг Чонгука сейчас не все гладко. Из-за скандальной статьи он постоянно окружён фанатами, постоянно спрашивающих одно и то же. — Скоро они все узнают, хен, — загадочно произнёс Пак, улыбаясь. — Что ты имеешь в виду? — Увидишь. Ладно, хен, ты там не дрейфь. Подойди и спроси. А я пойду, сделаю себе чай. Начальнику привет передай. В который раз Чимину хочется выть от скуки. Он знает, что ему нельзя вставать с кровати, нужно пить кучу всяких таблеток и как можно больше жидкости. Но отсутствие какого-нибудь занятия удручает. Поэтому омега находит свой старый потрепанный альбом с рисунками и открывает его, поделив карандашом чистый лист на четыре части. Что именно нарисовать он не знал, но в голове отображается образ Чонгука, грациозного, сильного, великолепного, ослепительного… Чимин вспоминает его глаза аккуратной формы, орлиный нос, линию подбородка и впалые ланиты и выводит эти черты на бумаге, не замечая, как губы сами по себе расплываются в улыбке. Эскиз превращается в черно-белый рисунок, постепенно наполняющийся цветами различных оттенков. Что в реальности, что на бумаге Чонгук выглядит прекрасно. Омега признает, что альфа создан для того, чтобы им любовались, восторгались и удивлялись его таланту, красоте и идеальности. Увлеченный рисованием, Пак не замечает, как наступает вечер.

***

Джин ищет всевозможные отговорки, чтобы не зайти в кабинет декоратора, но в конце концов понимает, что боится появиться на глазах у Намджуна. Альфа стал каким-то застенчивым и молчаливым, если говорил, то односложно или непонятными цитатами. С Джином предпочёл вообще не пересекаться, что ранило омегу больнее ножа. Сокджин чувствует себя ненужным. После того, как они переспали, он чувствовал, что в его жизни наконец появится альфа. А на деле оказался мимолетным, минутным интересом, о котором вскоре забыли. Чимин прав. Нужно спросить, остались ли у Джуна хоть какие-то чувства к нему. Незачем томить себя бессмысленными предположениями и надеждой только на хорошее. Поэтому Сокджин стучится в дверь и дожидается ответа. Но не получает… Стучится ещё раз и дёргает за ручку, и, к его удивлению, дверь оказывается незапертой. Джин чувствует неладное и открывает дверь, заглядывая внутрь и вскрикивая. — О боже мой, Джун! Сердце испуганно сжимается от одного взгляда на распластавшегося на полу в луже крови Намджуна. И выглядел он так, будто он уже не здесь…