Чай и опиум

— Что? — Кагура с трудом оторвала свой взгляд от Сого, что уже вовсю играл за столом, напрочь забыв о Ято. — Что слышала, — Дэшэн изменился в лице, словно этот разговор ему был в тягость. — Вот так просто он решил, что может распорядиться тобой. — Дэшэн, — Шерил через Кагуру нагнулась к мужчине, — о чем она бормочет? Он выпустил очередные клубы табачного дыма и одарил брюнетку странным взглядом, который Кагуре показался знакомым. Да, так на неё смотрел Сого в моменты его злости. Мог ли Ван Дэшэн ненавидеть Шерил и это место? Кагуре хотелось, чтобы так именно и было. В нём, ей хотелось видеть своего спасителя на случай непредвиденных обстоятельств. В комнате появился хозяин этого гнезда порока Макклейн, одарив всех лучезарной улыбкой, но не отрывая от игры. Джон приблизился к Кагуре, она подняла на него взгляд, замерев, ожидая, что произойдет дальше. Несколько секунд зрительного контакта были прерваны смехом за столом с игроками. Ято взглянула на Окиту, что сидел на стуле к ней спиной в довольно расслабленной позе. — Эй Кагура, — Шерил сунула ей в руки очередной стакан, — не стесняйся! Как думаешь он тебя проиграет? Ято уловила из её слов свое имя, оборачиваясь к девушке и принимая стакан с выпивкой. Она не собиралась сидеть и ждать своей участи. Кагура не могла допустить ничего подобного в отношении себя. В стекле плескалась очередная порция алкоголя, которую Кагуре предложили выпить, но в её голове созрел совершенно иной план. Она бросила взгляд на игроков, которые смолкли высматривая реакцию каждого на полученные карты, ожидая, что у кого-то сдадут нервы. Ставки в этой игре были довольно высоки, и просто так тут никто не мог сдаться. — Дэшэн, — Шерил подмигнула мужчине, — скажи ей, что это некультурно так меня игнорировать. — Если тебе так нужно, то сама и скажи, — холодно отозвался он, краем глаза следя за Кагурой. — Сколько ещё будет длиться партия? — Ято до сих пор следила за столом. — Не могу сказать, — Ван напрягся, чувствуя, что что-то назревало. Сого его ещё там наверху предупредил, что с Кагурой стоит держать ухо в остро; она могла выкинуть, что угодно, по его словам. В том, как вел себя его друг, Ван видел проблему… Проблему через которую они уже когда-то проходили и это закончилось трагедией. «Везло Сого на странных девиц» — отметил он про себя. — О чем вы толкуете? — Шерил же загорелась, как спичка, опаляя все вокруг своей злостью. Кагура собралась подняться, но она ухватила ее за руку и усадила обратно. Шерил начало это бесить — никто в этом доме в женском лице не мог так явно перечить ей и не следовать её просьбам. Ято недовольно взглянула на брюнетку, понимая, что та от неё хотела. Кагуре придется немного подождать со своим гениальным планом. Она надеялась, что успеет до конца игры. Шерил уловила наконец ноты послушания в виде протянутого стакана. Звонкий стук стекла о стекло крепко засел у Кагуры внутри. Она кивнула, улыбаясь, и выпила предложенное залпом. Ято подозревала, что начни она растягивать этот несчастный стакан — ей явно непоздоровится. Шерил ухватила бутылку со стола и щедро налила ей вновь. Её отвлекла другая девушка с просьбой долить и ей, и Кагура ухватилась за этот момент. Подскочила с дивана и подошла к столу. Она продолжала находиться за спиной Окиты, поэтому он не видел приближающуюся катастрофу. Он заметил, что сидящий напротив него оппонент странно уставился ему за спину, но он не успел развернуться, как на стол откуда-то сверху полилась жидкость, а затем упал стакан. Краешек тонко стекла отлетел в сторону. В комнате водрузилась гробовая тишина. Окита отложил карты и наконец развернулся к Кагуре лицом. По вскинутой вверх его брови, Ято было ясно, что он требует объяснений и желательно быстро. — Игра окончена, — объявила Кагура всем собравшимся, стараясь не встречаться взглядом с Сого. Мужчины наконец-то оживились: кто-то рассмеялся, кто-то сидел с хмурым выражением лица, как и раньше, а кто-то начал говорить и видимо спрашивать Сого надеясь услышать объяснения произошедшему. Кагура умело залила весь стол, и в частности — горку фишек и парочку стопок банкнот наличных, которые стояли на кону этой партии. — Садись, — Окита кивнул на стол. — Я сказала, что игра окончена. — Садись, я сказал! Кагура демонстративно развернулась, желая покинуть эту комнату, вынуждая Окиту пойти за ней. Она наивно пологала, что он поступит именно так, но когда всё шло по её плану? Неожиданно поднявшийся с дивана Дэшэн, взял её за руку, возвращая к столу. Пока Кагура соображала, что к чему, он подхватил под талию и усадил на край стола возле Окиты. Ято сделала попытку слезть, но Дэшэн молча помотал головой, призывая её не делать глупостей. Уже по губам Кагура смогла прочесть «сиди». Окита выдохнул, смотря на своих соперников, — те явно были в замешательстве не меньше, чем бедная Кагура. — Как-то неправильно, что моя ставка находится не рядом с вашими, — Окита окинул взглядом всех, подмечая, кто уже навострил свои клыки на его собственность. — Поэтому не обращайте внимание и давайте вскрываться. — Что ты им сказал? — шёпотом поинтересовалась она. С её места было видно лишь противоположную часть этого зала, но не стол. Шерил едва не раздавила бокал в руке от увиденного. Эта девушка слишком много привлекала к себе внимания, нарушая здешнюю обстановку. Всё это так походило на далёкое прошлое… Вечно этот Окита приводил с собой таких! Она со злостью смотрела на Ято, которая была в полной растерянности. — Флеш-рояль, господа, — Сого самым последним открыл свои карты, одерживая победу над всеми, даже над самим собой. Кагура покосилась на него, ощущая, что сейчас что-то произошло, и произошло очень важное. Затянувшееся молчание над игровым столом вновь поддточило её желание спрыгнуть на пол, но едва она сделала попытку, Сого остановил её придерживая за запястье, но затем резко отпустил, словно обжегся. — Везёт тебе, дьявол! — Один из мужчин стукнул по столу и Ято подскочила на месте, оборачиваясь к тому, кто это сделал. — Жаль, но за этим столом теперь не сыграть, — хозяин дома подал голос отвлекая всех от этой победы, — вам всем придется переместиться к другому. Пока здесь уберутся и столешница высохнет. Один за одним мужчины начали подниматься, и обходить этот стол, занимая места за другим, что стоял возле широкого окна. Кагуре стало совсем не по себе. Мысль о том, что сейчас кто-то из них схватит её и поведет за собой терзала душу. Но вот встал последний игрок — и за столом остался только Сого. — Что произошло? Ты выиграл? — Ты хотела этого, признайся, — Окита постукивал пальцами по столешнице. — Вовсе нет! Я вообще не желала стать ставкой в игре! О чём ты думал? — Ни о чем. Я просто люблю рисковать, и как видишь, — он откинулся на спинку, чтобы было удобнее смотреть на неё, — моя любовь к риску оправдалась. Эта комбинация, — Окита кивком головы указал на свои пять карт, — попадается всего несколько раз в жизни. И для меня это впервые. — Это было грубо и по-идиотски с твоей стороны! Я не приму такой отговорки! У меня бы даже и мысли такой не возникло! Поставить на кон человека! — Да, — неожиданно согласился он. — Ты права. Кагура почувствовала, что явно происходящее здесь не было простой игрой. Она уловила его хорошо скрытую ложь и внутри у неё вновь проснулся интерес. Живой и трепещущий огонечек любопытства, который так и грозился поджечь ту сухую степь внутри неё, после всех издевательств Окиты. — Если ты наигрался, то пошли домой, — Ято хоть и жаждала узнать правду, но убраться отсюда поскорее было первостепенной задачей. — Ты не поздравила меня с победой, — недовольно отозвался он, будто бы его это действительно волновало. — Ты совсем? — Нервный смех сорвался с губ. — Похоже на то, что я шучу? — в его глазах Ято, как в самый первый раз при их встрече, увидела лёд. Жуткий холод от его взгляда сковал тело, так что она продолжала сидеть на этом чертовом столе рядом с ним. — Поздравляю с победой, а теперь пошли! — Кагура смогла отойти от своего состояния и спрыгнула со стола. — Знаешь у меня к тебе будет просьба, — его уважительный тон, который взялся из ниоткуда, усыпил её бдительность, — собери мой выигрыш, пока я попрощаюсь с остальными. Она нахмурилась, но никакого скрытого мотива в его словах не уловила. Послушно развернулась лицом к столу и потянулась вперёд к стопке фишек, которую ещё совсем недавно облила из стакана, призывая Сого закончить этот балаган. Едва в её руках оказались фишки, Кагура ощутила, как её обхватили сзади и придавили к столу. — Ты собрался прощаться, разве нет? — Не могу смотреть на тебя в такой позе, — его голос ядовитыми стеблями проникал внутрь тела, оплетая сердце. — Прости. — Я же тебя просила, — со злости отбросила фишки обратно на стол, чтобы свободными руками оттолкнуть его от себя, — не трогать меня. — И за это тоже прости, — Окита позволил ей выпрямиться и поцеловал в шею, но так и не отпустил её. — Действительно хватит. Я хочу домой. — Хорошо, — в его голосе Ято вдруг уловила дикую тоску, которую не замечала ранее. — Дэшэн отведет тебя к месту посадки. — А ты? — Я останусь. Не хочу идти домой. Он позволил Кагуре сбросить свои руки с талии и встать к нему лицом. В его взгляде читалась боль. Кагуре стало не по себе от этого; внутри засело чувство вины. Но ведь она не была ни в чем виновата? Она не издевалась над ним, не рукоприкладствовала, по крайне мере на данный момент, не сказала ему грубых и неприятных слов. Так почему? Может ли это чувство вины расти немного глубже, оттуда, где её часть так страстно желала узнать о нём больше? Возможно зрительный диалог продолжился бы и дальше, но к ним подошла Шерил. На её лице в отличии от Сого был ясно виден отпечаток злости, приправленный ревностью. — Ты хоть знаешь сколько стоит этот стол? — Она замахнулась на Кагуру, желая одарить пощечиной, но Окита остановил её, схватив за руку, сжимая так сильно, как мог. — Ещё одно движение и я тебе сломаю руку, — весь налет слабости улетучился с его образа. Кагура увидела того Сого с которым была знакома с самого начала. Было странно смотреть на него со стороны и не являться жертвой его грубости. Он защитил её? Как это ей понимать? Ведь совсем недавно он позволял Шерил сидеть у себя на коленях и так грубо говорить с Кагурой. Шерил держалась, едва стоя на ногах, после выпитого и из-за этого боли почти не чувствовала. Физическая боль притупилась, давая сил для моральной. Шерил и так долго терпела его первую избранницу… Сколько раз они сцеплялись с Анной? Не счесть уже. Но ведь он никогда ранее не заступался за неё, как за эту девчонку! И это бесило ещё больше, чем раньше. — Что я вижу? Мне тебе косточку подать? — Шерил не скупилась на колкости, переходя границы дозволенного. — Окита что случилось с тобой? — Прекрати, Шерил, — он отпустил её руку и та шатнувшись полетела вперёд на него, — черт! Ему пришлось поймать опьяневшую брюнетку, чтобы она не ударилась лицом о край стола, разбивая его в кровь. Джон явно не простил бы ему такой оплошности. Шерил же неожиданно отключилась и ему ничего не оставалось кроме как отнести её на второй этаж в её комнату, благо Сого знал, где та располагалась. Отвлекать Макклейна он не стал, пускай будет занят гостями; всё равно от Шерил в таком состоянии Джону ничего не светило бы. Сого подхватил её на руки, и не обращая внимание на Кагуру, двинулся к лестнице. Ято замешкавшись бросилась за ним, не понимая того, что он делал. Куда потащил? В голове сразу вспыхнула картинка того, что она увидела ранее на втором этаже и появившаяся невесть откуда колючая ревность проползлась по нежной девечьей душе. — Куда ты её потащил? Эй! — Она схватила его за локоть, заставляя остановиться. — В её комнату. Слушай, — Сого подхватил тело поудобнее, — давай потом поговорим. Она тяжёлая. Кагура с трудом заставила себя отпустить его, но решение подняться за ним у неё не исчезло. Комната Шерил оказалась в конце коридора перед самым поворотом. Ято открыла её по просьбе Сого, помогая ему. За окном уже смеркалось. Она ужаснулась тому, как быстро пролетело время в этом дурдоме. Голод отступил на второй план, но из-за выпитого у нее разболелся живот, сводя неприятными спазмами. Ей бы самой улечься спать, чтобы пережить эти неприятные ощущения, но кто позволит… — Вот так, — Окита уложил девушку на кровать и развернулся к Кагуре, — пошли, отведу тебя к Дэшэну. — Я не поеду без тебя, — ей было сложно признаться в этом, но правда была такова. — Ты только что упорно просила меня отпустить тебя во чтобы то ни стало, а теперь так резко поменяла свое мнение? — Я, — она замялась обдумывая, что же ему сказать, — так решила. На ум совершенно ничего хорошего не шло. Ни одной отвлеченной мысли за которую бы Сого не смог зацепиться в будущем и использовать с выгодой для себя. Она не могла взять и признаться ему, что ей больно видеть его в таком состоянии. Какой бы он не был мерзавец, какие вещи бы не творил — он был человеком у которого явно болели и сердце, и душа. Кагура догадывалась, что и это место ранило его: ведь именно здесь в его глазах она увидела печаль, которую не замечала прежде. Зачем он взял ее с собой сюда? Хотел ли он чтобы она это узнала? Или это была очередная затянувшаяся шутка, где Окита потерпел поражение? — Пойдем, — он взял её за руку, Кагура уже по привычке потянула её обратно и Окита тут же отпустил. Он не держал её крепко, как ранее, не пытался заставить стать ближе. Что-то поменялось. Ведь так? Кагура совсем запуталась в сегодняшних его действиях, да и алкоголь так мешал сосредоточиться. Она потянулась к нему и ухватилась за его раскрытую ладонь. Это произошло самовольно, она словно не контролировала тело. Сердце приятно сжалось в груди, когда он не сбросил её руки. Молча они покинули комнату со спящей Шерил. Кагура ожидала, что сейчас он отведет её вниз и они уедут, но к её неожиданности Сого повернул за угол и целенаправленно двинулся к одной из комнат. Страх за себя медленно начал растекаться по телу, капля за каплей, отравляя всё желанием узнать о Сого больше. — Куда ты меня ведёшь? — вопрос то она конечно задала, а вот руки его отпустить не догадалась. Окита толкнул дверь и завел её внутрь. В помещении было темно и Кагура не смогла разглядеть ничего вокруг себя. Он отпустил её ладонь и закрыл дверь. Кагура же продолжала стоять возле входа, а вот Окита уверенно двинулся куда-то вперёд. Спустя некоторое время комнату осветили с десяток свечей и Ято наконец смогла рассмотреть то место, куда он её притащил. Это была довольно большая библиотека: книги громоздились на полках, устремленных под самый потолок, лежали на столах возле диванчике, возле окна и даже на полу. В огромных вазах стояли свежие букеты, которые словно бы бережно собрали совсем недавно, и оставили здесь ютиться с книгами, умирать в тишине вместе с миллионами слов и страниц. Сого уселся на диван, откидываясь на спинку. Он был измотан и ему хотелось лишь отдохнуть, забыться и раствориться в этом спокойном месте. Эта игра, которую он провел из личных интересов больно резанула по сердцу, бередя старые воспоминания, а поэтому ему нужно было укромное место, чтобы пережить эту вернувшуюся боль. В доме Макклейна лишь библиотека хранила гробовое молчание, ибо её редко кто посещал. Сам хозяин любил это место и лишь поэтому оно до сих пор было в доме, и никому не было позволено опошлять здешние стены своими мерзкими плотскими желаниями. Сого был солидарен в этом с Макклейном и не собирался нарушать этого завета. — Что ты там встала? — он продолжал сидеть на диване. — Садись рядом. Кагура устало двинулась вперёд и едва не наступила на книгу. Она нагнулась поднимая ту. На вид книга была почти новой, приятная глазу обложка сразу расположила интерес Кагуры к себе. Ято уселась рядом с Сого на диван, держа книжку в руках. Он устало выдохнул и затем обратил свой взор на неё. — Что это? — Окита взял книгу, которую прежде держала Кагура. — Сборник стихов? — Он открыл и перелистнул где-то ближе к середине. — Почитай мне, — выдала Кагура от чего сама же и смутилась. — Пожалуйста. — От боли сердце замереть готово, и разум — на пороге забытья, как будто пью настой болиголова. Как будто в Лету погружаюсь я, — Сого ухватился глазами за одно из самых свежих стихотворений в сборнике за авторством Джона Китса. Кагура пересела ближе, слыша, как с каждым новым словом, боль, что плескалась внутри неё исчезает, оставляя после себя покой и умиротворение. Слово за словом она внимала его голосу, что порой дрожал, едва не срываясь бросить читать. Она словно чувствовала, как его чернота исчезала с каждой строчкой, как злость уступала место слабости, жажда сменялась отречением. Кагура конечно не понимала ни строчки, ни единого слова, но что-то внутри неё трепетало, увлеченно тянулось к тому, кто читал эти строки. В слабом пламени свечей в кандилябре, стоящем на столике возле дивана, Сого показался ей таким уставшим, таким разбитым. Он продолжал читать, но она уже перестала слушать. Она слышала лишь собственное сердце, что в такт логическим ударением в словах сжималось до предела. Рука сама потянулась к его лицу, касаясь щеки. — Я в Смерть бывал мучительно влюблён,  когда во мраке слышал это пенье, — Сого смолк, ощущая ее руку на своем лице. — Что ты делаешь? — Я не… Окита отложил книгу на стол и капли растопленного воска упали на страницу, оставляя подсказку для остальных, что именно читали этой ночью. Какие тайные послания сегодня разносились в этом зале, от каких строк трепетала внутри душа. — Кагура… Её мысли были далеки отсюда. Алкоголь притупил чувство самосохранения, размазывая картинку библиотеки и человека напротив, перенося в ночной сад. Там на ветвях в ночной прохладе таилось так много таин, которые так и ждали пока их раскроют, выпустят на волю. Они, как и птицы соседствующие с ними жаждали встречать рассвет, ощущать, как прохладен дождь, как уютно накрывает туман с утра этот сад, кутая все в своё белоснежное полотно. Едва Кагура сделала шаг, встрепенулись птицы, касаясь её протянутых ладоней. Кусты шиповника в самом цвету — бутоны тяжёлыми гроздьями кустились пытаясь вырвать себе место под солнцем, а там за ними в самых густосплетенных частях таились и ждали её. Невзирая на боль Ято ухватилась раскрытой ладонью за ветку, ощущая, как шипы впивались в кожу, раня её, наказывая за жажду узнать сокрытую от её глаз правду. Всего одно усилие и Кагура ухватилась за мерцающий огонек, и вытащила тот на свет божий, крепко сжимая в своей израненной и окровавленной ладони. Она ощущала, как это нечто трепетало внутри руки, видела, как свет прорывался из-за неплотно прижатых пальцев. Заворожённая этим, Ято открыла ладонь, выпуская тайну. Этот огонёк облетел вокруг неё и застыл пред лицом. Зачем она потянулась вперёд, касаясь губами этого света? Всё это наваждение исчезло и Кагура ощутила, что её губы действительно касались чего-то теплого. Она отпрянула, моргая, пытаясь разглядеть что же произошло. Сого продолжал сидеть напротив неё, он ничего не предпринимал. Он даже не ответил на её поцелуй, хотя случись это ранее, то он бы не остановился просто на этой невинной ласке. Он смотрел на неё в ответ, видя, как она словно возвращалась из плена своих мыслей. О чём она думала? Кагура бросила взгляд на свои руки, но не обнаружила ничего похожего на раны от шипов. Что же произошло? Был ли то сон на яву или мираж? От чего сейчас так лихорадочно билось сердце в груди, будто оно знало, что произошло на самом деле? Кагура прикусила себе язык, пробуя прогнать все остатки от этого наваждения. Боль отчётливо дала понять, что сейчас она в реальности. — Прости, — шепотом попросила она, — я не хотела этого делать, просто… Похоже это всё алкоголь. Сого взял книгу, смахнул со страницы застывший воск и продолжил читать в слух, делая вид, что сейчас ничего не произошло. Над тишиной в библиотеке вновь раздался его голос, который чарующе околдовывал Кагуру, своей властью и тембром. — Я даровал ей тысячи имён, стихи о ней слагая в упоенье… Кагура не могла унять внутренней дрожи. Слово за словом и она становилась все ближе к той точке которой будет обозначен конец её желанию быть равной. Ночь, окутавшая дом, поселила в ней ростки сил и безрассудства. Ято не контролируя себя, ухватилась за его свободную от книги руку, прижимая её к своей груди, так чтобы он мог ощутить бьющееся сердце внутри, чтобы наверняка поверил в её последующие за этим жестом слова. — Что было это — сон иль наважденье? Проснулся я — иль грежу наяву? — Сого оторвал взгляд от строчек, не в силах противостоять тому, что творила Кагура. Он едва спокойно дочитал до конца, как она и просила. — Я чувствую, что внутри у тебя столько боли, прошу не держи ее… Она отравляет не только тебя, но и меня тоже. — Сколько ты выпила? — Окита сидел неподвижно, наблюдая за тем, как Кагура менялась в лице. — Не знаю, два или три стакана… Это и неважно! Прошу поделиться со мной тем, что тебя тревожит. — С чего ты решила, что я испытываю нечто подобное? — С момента самой нашей первой встречи и до сегодняшнего дня — я бесконечно пытаюсь понять тебя, твои мотивы и поступки. Ты не поддаешься никакому анализу! Ты наглый, грубый, но при этом в действительности твои маски так легко разглядеть. Все то, что убивает тебя изнутри — твоя старая любовь, твои чувства… Неужели они настолько сильны? Неужели любовь так способна ранить? Способна из человека сотворить монстра? — Кагура, — Сого прикрыл глаза, сосредотачиваясь на собственных ощущениях, — ты сегодня сама не своя. Я ведь тебя предупреждал… — Хватит! — Она сжала его руку, причиняя боль, но не отодвинула от себя. — Хватит! Ты то и дело твердишь о любви, когда сам ранее её испытывал! Запрещаешь мне при этом… Я сама вольна решать какие чувства испытывать к тебе или кому-то другому! — Ты совсем на неё не похожа, теперь я вижу. Я привел тебя сюда чтобы удостовериться в этом. Я не запрещаю Кагура, я предупреждаю тебя. Огонь в который ты так отчаянно суешь свои руки сожжет тебя до тла. — Неё? Да что она с тобой сделала?! — Знаешь… Сегодняшний вечер был таким же почти десять лет назад, но тогда ни меня, ни её никто не остановил. Игра была в самом разгаре, когда я понял, что не могу выиграть, не смогу её забрать себе… — Господи, ты так мерзко поступил с ней? — Ято вздрогнула. — Нет, я не делал этого. Я же тебе сказал, что она ушла от меня. Бросила после того, как пленила собой. В тот вечер она в шутку предложила своему новому сопроводителю сыграть на неё… Это должна была быть шутка, понимаешь? Ставки приняли, и он, и я проиграли. Она ускользнула из моих рук, как песок сквозь пальцы. Она уходила на этот чертов второй этаж с незнакомцем, она здесь делала такие вещи о, которых ты даже не имеешь представления. Анна делала все назло мне, но сама впадала в этот порок ещё сильнее. — Мне так жаль, — Кагура обхватила его руку уже двумя своими и опустила её к себе на колени. — Ты знаешь каково это? Смотреть и видеть, как тобой пренебрегают, как глумятся над чувствами? Как человек к которому ты испытываешь чувства отдается другим? — Зачем тогда ты сюда пришел, если это место так напоминает тебе о ней? Зачем ты сравниваешь меня и её? Какой в этом смысл? — Кагура совсем не хотела больше слушать о поступках этой девушки. Она была ей омерзительна. Ято необъяснимым образом посчитала оскорбленной и себя таким её поведением. — Твоё сегодняшнее поведение, то что ты спрятала меня от отца, от той служанки… Хотелось посмотреть на что ты готова ещё? — Ох, Сого, ты совсем меня запутал! — Пошли, ты пьяна, отправлю тебя домой, — Сого без особой грубости взял её за руку, помогая подняться с диванчика. — Я же сказала, что без тебя, — её мотнуло в бок, голова слегка кружилась. И как она этого раньше не заметила? — Не пойду. Ято крепко сжала протянутую ей руку, держа равновесие. Упасть ей не хотелось, но и быть обузой для него аналогично желания не было. Она наивно посчитала, что скоро все эти странные симптомы пройдут, а пока Кагура подержит его за руку. — Что ты упёрлась в меня? — Окита медленно начал тлеть, упорно гася в себе зародыши злости от её настырности. — Поедем домой вместе! Не хочу чтобы Уильямс вновь докапывалась до меня со своими высон… — Кагура замолчала пытаясь сформулировать слово, — высоконравственными речами. — Кстати о ней, — Окита потянул шатающуюся девушку на себя, позволяя в себе найти большую площадь для опоры, — что же ты ей показала? — Она заставила меня раздеться! Ты не представляешь как мне было стыдно! Боже… — Что она увидела? — Окита не отступил от идеи докопаться до правды. — Синяки, — Кагура подняла на него свои очаровательные голубые глаза, от чего у Сого нервно прокатилась волна от совсем не нужных к этой сцене чувств. — Они остались после того раза. — Те, что ты отказалась мне показать? Я действительно сделал так больно тебе? — Сого наклонил голову, так что их лица оказались в опасной близости. — Я, — Ято зажмурилась, от того что головокружение не пропадало, — не помню… — Напомнить? — Окита перестал держать её за руку, перемещая свои руки на то самое же место, где оставил синяки ночью. Лишь слегка сдавил, чем вызвал у Кагуры негромкий стон, вовсе не от удовольствия, а скорее от боли. Она открыла глаза, встречаясь с ним взглядом. Нахмурилась словно была очень-очень на него зла, а затем вдруг улыбнулась. Окита замер не понимая такой реакции. — Что смешного? — Она так истерила из-за этого, что увидь новые — точно впадет в бешенство! — Кагура сдавленно хихикнула. Сого понял, что её окончательно развело, если она вздумала шутить насчёт Элизабет. Ну и что ему с ней делать? Пока они доедут до дома Кагура явно уснет мертвецким сном и ему придется тащить её на руках, и тогда об этом узнают все. А ему, как и ей не хотелось встревать в ненужную полемику с родственниками, по крайней мере этой ночью. Остаться здесь в доме Макклейна? Но у Сого здесь не было своих аппартаментов с того момента, как он был парой для Анны. В ту комнату он точно не мог вернуться. Спуститься на первый этаж к столам и гулять всю ночь напролет? Он кинул на Кагуру оценивающий взгляд и понял, что она точно не выстоит столько. — Что же нам с тобой делать? М? — Говорить! Говорить! Говорить! — Кагура с интузиазмом отталкнула его от себя и закружилась в такт своему головокружению, чем естественно спровоцировала свое падение. Она упала рядом с окном, заливисто рассмеялась. Сейчас она была не похожа на саму себя. Она была свободной, её ничто не беспокоило, ничто не тревожило. Сого словно вновь очутился на корабле, вот раз, где она напилась глинтвейна с ромом и точно также вела себя безрассудно. Он подошёл к ней и присел на карточки, заглядывая в её пьяные глаза. Страх и подобные чувства ему исчезли, уступая месту любопытству и жажде. — Что не так? С моим лицом что-то не так? На что ты смотришь? — Ято хоть и была пьяна, но различить в действительности на что тот уставился могла. — Всё в порядке. — Тогда и не смотри! Я же только сказала, что мы будем говорить! Ты ещё столького не рассказал мне! Её повышенный тон мог привлечь ненужное внимание к библиотеке, а Окита не хотел чтобы их кто-то сейчас беспокоил, да и видел Кагуру в таком состоянии тоже. Но у Ято были иные взгляды на то, чтобы кто-то услышал их. Ей было абсолютно все равно на чужое мнение — кто они и кто она? Если бы Кагура каждый раз беспокоилась из-за чьих-либо слов, то наверное сошла с ума. — Тише, Кагура. — Чего ты боишься? Что тебя беспокоит? Думаешь, что сюда явятся призраки твоих страхов? Ты же сам сказал, что я её не увижу. Тогда… Окита зажал ее рот рукой, заставляя замолчать. Кагура запротестовала, замотала головой, схватилась за его руку, желая освободить свое лицо и продолжать свою тираду. Сого заметно напрягся, чувствуя сопротивление; пришлось применить силу, чтобы она не скинула его рук. Но Кагура уже столько раз испытывшая это чувство — когда тебя заставляют молчать, забыть о том, что и у неё есть права, сделала то, что должна была — укусила его за руку. Оковы пали пред её усилиями и она могла наконец нормально вздохнуть. — Черт! Кагура! — прошипел он, стараясь не повышать своего тона. — Когда ты уже прекратишь это? — Тогда, когда ты прекратишь меня затыкать! Я имею право… У Сого больше не было иного пути, кроме как заставить её замолчать. И если ему не помогли руки, то поможет нечто иное. Он схватил ее за шею, приблизив ее лицо к себе и поцеловал, но совсем не грубо. В самый первый их поцелуй в нём клокотала животная потребность, а сейчас он ощущал совсем иные чувства. Этот поцелуй пьянил, ранил в самое сердце, заставлял чувствовать себя таким действительно жалким. Кагура ответила ему, не принялась отталкивать или уворачиваться. Что происходило с ней? Сого не узнавал в ней ту девушку, которая улыбалась сбегая от него по связанному из своих вещей канату, ту, что сумела заставить его назвать своё имя, когда должна была молить узнать его, ту, что кинулась к нему в каюту увидев, что он был без сознания. Сейчас она была огнём, что пожирал его с головой. Её руки, что крепко сжали его шею, губы, что открывались навстречу его губам. Она напирала теряя контроль над собой. Ещё с момента их путешествия сюда в Англию, Ято серьезно рассуждала о том, что будет если она сдастся ему и позволит сделать все, что он захочет? Бросит ли он её? Забудет потому что потеряет интерес? Не попробовав не узнаешь и почему бы сейчас не сделать рискованный шаг, когда в крови плещется градус алкоголя, а он такой ранимый и открытый? Где она понабралась такой манеры поведения только?.. Сого ощутил, как она подалась вперёд налегая на него всем телом и в конечном итоге уложила его на лопатки. Почему он не оказывал никакого сопротивления? Ведь на самом деле сейчас ему не нужен был секс. Он всего лишь хотел заткнуть её и не выдать себя окружающим! Она оторвалась от его губ, с трудом переводя дыхание, ощущая, как бурлит кровь внутри, как стонет тело от необыкновенного ощущения… Оно было подобно тому, что когда-то Кагура испытала в той самой столовой, желая забрать ключ от дверей. Ее ручонки потянулись к пуговицам на его рубашке. В полумраке это было сложно, но её никто не торопил с расстёгиванием. Она застыла на полпути вновь прильнул к его губам, чувствуя, как он горит. Кто кем ныне манипулировал? Сого совсем запутался, будучи сломленным этой нахальной попыткой завладеть им. Очнуться от этого забвения у него получилось лишь в тот момент, когда её губы он ощутил на собственной шее. Окита схватил ее за плечи принуждая прекратить это. — Нет, на тебя это не похоже. Не надо пытаться быть кем-то ради меня. Твоя сущность — это единственное что нравится мне в тебе. — Интерес — это уже не правильный ответ на мой вопрос? Нравишься? — Не изменяй смысл, — Сого наконец-то улыбнулся за все это время и Кагура почувствовала, как на душе у неё стало совсем легко. Вся эта игра затеянная ею была нужна только для того, чтобы он прогнал свои миражи воспоминаний. Ей хотелось вытеснить всё дурное, всё болезненное заполняя пространство хотя бы собой, например. Кагуре хватило смелости учинить весь этот беспредел, и не стать жертвой ни своих, ни его падших желаний. Ей едва удалось сдержаться и не бросить всё это, ведь внутренне, она жаждала продолжения, но признаться в этом не могла. Размышления затянулись и Кагура оказалась уже под ним, сменяя свою позицию, позволяя вести ему. Будь что будет. Плевать! К чёрту бы оно все катилось! Кагура рассмеялась, хватая Сого за ворот рубашки, впиваясь в его губы. — Кагура? — Оките пришлось поднажать, что бы оторвать её от себя. Она удручённо выдохнула и с укоризной взглянула на него. — Если ты пытаешься меня жалеть из-за прошлого, то это так мерзко с твоей стороны, — Окита сел рядом с ней на пол, смотря в огромное окно, где ночь окутала небольшой сад. — Что ты понимаешь! Я лишь пытаюсь… — Ято ударила кулаком по полу и с трудом, но села. — Пытаюсь выжить здесь. В этом аду, куда ты меня затащил! Всё это по твоей вине! Ты виноват! — Она стукнула его кулаком в плечо, и из-за того что слабо контролировала свои движения рухнула прямо к нему в руки. — Я ничего не могу противопоставить тебе, твоим словам. Сого отчётливо услышал всхлип. Только её истерики для пущей радости ему и не хватало, но он не собирался Кагуру успокаивать. Он, как никто другой знал, что лучше бы выпустить пар. В своё время он точно также страдал в стенах этой библиотеки, разбивая и вазы, и статуэтки, громя полки… Лишь книги в тот день он не смог тронуть. Тогда Макклейн с нисхождением отнёсся к разгрому библиотеки, аналогично понимая, что лучше пострадает мебель, чем другой человек. В его голове до сих пор крутились её слова о том: зачем же он сюда приходит? После того, как его невеста исчезла из его жизни, Окита не искал иного пути кроме как оставаться в той среде, где когда-то он чувствовал себя живым. Кагура уже во всю ревела в его объятьях, а сам Сого всячески пытался прогнать воспоминания, но никак не мог совладать с самим собой. * * * Десять лет назад. Дом Макклейна. — Давай же скажи, что это все шутка, Анна! — Сого сжал карты, поднимаясь из-за стола. — Нет, — её холодный тон рвал сердце в клочья, — не шутка. Её схватил за руку мужчина, которому посчастливилось выиграть в этой партии и насильно потащил наверх, забирать долгожданный приз. Сого сделал шаг вперёд, собираясь нагнать их, но Джон опередил его, закрывая проход собой. — Она уже давно не твоя. Смирись, дружище. Оставь её, пускай творит что вздумается. Это её жизнь, как никак. — Много ты в этом понимаешь? Я уже столько раз пытался её вернуть, но всё бестолку! Черт! — На, лучше выпей, — Макклейн протянул стакан с виски, вкладывая его в руки Сого. — Забудь. Окита осушил тот до дна и со злости кинул его в стену, которая поднималась ко второму этажу. Джон лишь покачал головой и отправился за прислугой, чтобы та убралась тут немедленно. Ночь уже спустилась на округу, скрывая этот дом в темном покрывале теней от старых деревьев в саду. Ему было просто необходимо отвлечься, унять жар от гнева, что терзал его душу. Ничего другого ему на ум не пришло, как уйти на улицу, где прохладный ветер, качающий старые липы оказался единственным свидетелем его слабостей. Ноги сами понесли его в сад, в самое укромное место — беседку затерявшуюся на окраине этого поместья. Белая крашенная доска в свете луны была видна сквозь заросли шиповника. Окита обогнул кусты и уселся на скамейку, прикрывая глаза, окунаясь в самого себя. Они расстались уже несколько месяцев назад, но почему же так больно сжимается сердце в груди при одном взгляде на нее? Сколько это будет длиться? Сколько ещё раз она разобьёт его сердце, разорвет в клочья душу, вывернет наизнанку все его чувства, кидая в самую грязь? Если бы только он мог изменить их прошлое… Если бы только Анна не связалась с теми людьми, которые изменили её мышление раз и навсегда, прививая ей обманчивое чувство «свободы». Если бы только их судьбы не были сплетены до начала их отношений… Семья Уильямс была частым гостем в доме Генри Филипса, но никто не предполагал, что Анна и Сого соберутся вместе под венец. Ни одна из семей не видела выгрышной партии в этом действии. Ни Сого, ни Анна ещё тогда не знали, что их родители вместо них самих собирались обручиться. Для детей же была уготована участь вступить в браки, которые бы поддержали на плаву темный бизнес Генри Филипса. Если Сого был крайне несогласен с такой позицией, то вот Анна на удивление восприняла такую новость с большой долей равнодушия. Всё пошло наперекосяк именно в тот момент, когда Сого откровенно поделился с отцом о своём желании жениться на Анне, и о том, что они уже состоят в отношениях. Тогда в доме разрозился самый настоящий скандал, а Генри в порыве злости поднял руку на своего сына, впервые после смерти его матери. Окита конечно знал, что его отец не был ангелом во плоти или же не был примером добродетели, но совершать одну и туже ошибку дважды? Да, именно тогда отец и сын отдалились настолько насколько это возможно в рамках одной страны. Генри уехал в Лондон, оставив сына в Беркшире, но и Сого в скором времени покинул родовое поместье из-за разросшейся огромной боли в сердце. Он не мог находиться больше в том месте, где навсегда распрощался со своей единственной любовью — Анной Уильямс. Всё в том доме напоминало о ней, и не в силах это вынести, Окита с головой погрузился в работу отца, помогая тому. К моменту начала военных действий сердце Сого почти зажило, но в редкие моменты он напивался до потери памяти, только бы заглушить боль и прогнать воспоминания. В один из вечеров, когда они в очередной раз поругались с Анной, оборвалась её жизнь. Тогда Сого ещё не знал, что именно с его подачи она расстанется с жизнью, оставляя после себя тяжкий груз чувства вины. * * * Кагура успела пореветь, успокоиться и вновь устроить истерику, но по сравнению с предыдущей она была совсем короткой. Луна, светившая в окно, странным образом слепила Окиту — так и хотелось отвернуться от неё лишь бы не видеть этот белый диск на черном небе в россыпи звёзд. Что-то внутри него, там глубоко-глубоко, медленно начало оживать, закрываться и заростать. Отступала ли болезненная любовь? Или же это пробивалась к свету его хорошая сторона, сам Сого не мог дать на это ответа. Почему разговор с Кагурой и её сегодняшнее поведение так резко поменяли в нем настроение? Он знал о многих вещах, которых не стоило бы, но даже так он не спешил делится информацией. — Ты закончила? — Он похлопал её по спине, привлекая к себе внимание. — Да, — буркнула Ято, утирая свои щёки от слез, — закончила. И это тоже все твоя вина, дурак. — Моя? — Окита рассмеялся, но Кагура чувствовала, что это он делал не со зла. — Каким образом? — Из-за тебя меня напоили этой гадостью, — она высунула язык облизывая губы, — феее. — Лично я, — Сого поднялся на ноги, — тебе в руки ничего не давал и пить не просил. — Но ведь это ты приставил ко мне эту Шерил! Жуткая стерва! Знаешь, я так устала и хочу спать, — Кагура сидела словно ребенок, вытянув ноги вперёд и откинувшись на руки. — Придется заночевать здесь, — Сого окинул взглядом помещение, отмечая про себя, что местные диванчики совсем не подходили для сна, — прямо в библиотеке. — В доме нет свободных спален? — Ято уже в полудрёме смотрела на окно перед собой. — Я не… — Ну и ладно, — она бесцеремонно перебила его, укладываясь спать на пол, кладя под голову руки, — тогда я спать. Сладко зевнув, Кагура моментально выключилась, не задумываясь ни о чем. Она так устала от сегодняшнего дня, что организму перенесшему такое количество стресса просто необходим был отдых. Она не боялась, что Сого сделает с ней что-то такое. Ей показалось, что после этого минутного откровения между ними установились какие никакие, но доверительные отношения. Кагура хотела бы узнать больше, но понимала, что слишком много вопросов за раз точно отобьют желание рассказывать правду у Сого. У Ято в запасе вся жизнь, и уж за это время, она точно узнает о нём всё. Витавшие мысли у Кагуры в голове проецировали картинки, создавая самые невероятные сны, где она могла управлять своей жизнью. Она конечно не почувствовала, как Сого подхватил её тело, укладывая на диван. Она не слышала, что его не было почти пятнадцать минут, пока Окита ходил за покрывалом, потому что под утро в библиотеке станет прохладно и ему бы не хотелось, чтобы Кагура разболелась накануне их свадьбы. Сам того не понимая Сого старательно делал две противоположные по смыслу вещи: он так жаждал сделать ей больно, как физически, так и морально и одновременно с этим он в любой момент был готов встать на её защиту, оберегая свою драгоценную куклу. Он отчаянно гнал мысли о сравнении, потому что это означало, что у Сого были чувства к Кагуре. Такого не могло произойти вновь, только не с ним и не при нынешних обстоятельствах. Любить и испытывать чувство привязанности было для них крайне опасно. Но Кагуре должно было хватать лишь его жуткого отношения к ней, чтобы у неё не возникло никаких романтических надежд. Сого не мог напрямую ей сказать о том в какой ад он её привёз. Он сидел рядом с ней на диване, листая тот самый сборник, постоянно возвращаясь к тому стихотворению, которое читал ей. Она конечно не поняла ни строчки, но так и лучше. Кагура не должна была проникнуться им, не должна была влюбиться. Потому что Сого не мог позволить себе самому вновь ступить на этот путь и терзать самого себя отчаянными попытками. Утро подкралось незаметно, окутывая сонный дом Макклейна густым туманом. Сад, застывший в безмолвном молчании, ожидал первых лучей солнца, когда свет коснётся капель росы, переливаясь в них; когда распустяться первые бутоны разномастных тюльпанов, кивая в знак уважения небесному светилу; когда встрепенуться первые птицы, щебеча о новом дне, полном самых обыденных забот. В доме было тихо, ведь самый последний из присутствующих здесь, а именно сам хозяин — Джон Макклейн — улёгся спать всего около четырех утра, пересиживая всех своих гостей, дабы удостовериться, что каждый получил комфортное спальное место и не брошен где-то в доме неизвестно в каком состоянии. Джон самой последней посетил библиотеку, где потушил свечи. И лишь на секунду останавливаясь и смотря на своего друга, который выронил книгу из рук, заснув в совсем неудобной позе, но позволяя его спутнице расположится на своих коленях. Он не стал будить Сого, предлагая сменить место; Джон знал, что Окита не уйдет отсюда, да и оставлять Кагуру без присмотра было довольно рисковой затеей. Парочка местных авторитетных торговцев, что тогда играли за столом, положили глаз на строптивую китаянку, надеясь развлечься. Допустить такого расклада Макклейн не мог, а значит, единственное верное решение — это позволить им остаться вдвоем, здесь в библиотеке. Кагура проснулась от жутких ощущений голода и холода. Хоть на её плечах и был плед, он совсем не согревал её. Зуб на зуб не попадал. Ято с тяжёлой головой поднялась, садясь на диван, осматриваясь вокруг. Огромные библиотечные окна, выходившие на сад привлекли внимание Кагуры: там на дорожке, ведущей к выходу из поместья стояло несколько фигур в том числе и Сого, которого Кагура смогла узнать со спины, даже без пиджака, ведь тот сейчас был на её теле. Она несколько смутилась, но снимать эту вещь не спешила — было слишком холодно. Фигуры было видно нечётко из-за тумана, который только начал рассеиваться, но по жестикуляции Окиты, Кагуре показалось, что разговор был не из приятных. От чего-то ей захотелось оказаться там в ту же секунду и не дать Сого сорваться. Кагура отпрянула от окна и поспешила к выходу из дома. Она с трудом, но выбралась со второго этажа, оказываясь на лестнице ведущей на первый этаж в главный зал. Входная дверь открылась и первым вошёл Сого — одно взгляда на него Ято хватило, чтобы понять — он был в бешенстве. За ним вошёл его отец, и замыкающей стала Элизабет. Кагура всем нутром ощутила, как холодные и злые глаза миссис Уильямс прошлись по её телу. Кагура так и продолжала стоять у начала лестницы, словно бы была хозяйкой дома, приветствовавших своих гостей с самой высокой точки. — Спускайся немедленно, — Элизабет явно не беспокоилась о других жильцах поместья, громко, оглашая свой приказ. Ято послушно спустилась, вставая рядом с Сого, который до этого момента не проронил и слова. — В чём дело? — Кагура уставилась на Окиту, желая узнать подробности. — Позволь узнать, Кагура, — в разговор вмешался Генри, — по какой причине ты оказалась здесь? — Я, — Ято запнулась, думая что сказать, а затем решила, что импровизация наилучшее, что сейчас она может сделать в данной ситуации, — не обязана перед вами отчитываться за каждый свой шаг. Я здесь не одна, а с вашим… — Замолчи. Тон Сого заставил Кагуру испугаться. Его словно подменили, вернули прежнего Окиту от которого подкашивались ноги и от страха скручивало живот. Тот образ из библиотеки таял под злостью его нынешнего настроения. Кагура не могла знать о чем они втроём говорили, но если Сого был в таком состоянии, то явно они вновь третировали его за его поведение, приплетая Кагуру. Ей не хотелось быть источником проблем для него, особенно после услышанного. — Нет, не заткнусь. Долго ты будешь терпеть их? Ты храбрый лишь по отношению ко мне? Потому что я сдачи дать не могу? Чего ты боишься? Выскочку с мертвыми глазами или своего отца? — Кагуру понесло. Рычаги тормозов были сломаны накорню. Никто не спешил останавливать её. — Что? — Уильямс схватила Кагуру за руку, но Сого перехватил её руку, с силой отбрасывая от своей невесты. — Что ты себе позволяешь? — Возвращаемся домой, — Генри из всех четверых оставался самым спокойным, будто его вся эта ситуация мало волновала. — Экипажи готовы. — И это всё? — Кагура стукнула Сого в плечо. — Вот так подчинишься и уедешь? Этому послушанию ты меня учил? — Я сказал тебе закрыть рот! — Он развернулся к ней лицом. Сколько ненависти было в его глазах. Ещё никогда прежде она не видела у него такого взгляда. Да что же такого произошло? Ей отчаянно не хотелось оставаться здесь, но и ехать в нынешней ситуации с ним в одной карете было равносильно, тому что подписать себе смертный приговор. Вновь и вновь — приходится выбирать из двух зол меньшее. — Нет. Сого вскипел; он не успел понять, как тело среагировало само по себе. Он не понял, как его руки оказались на её тонкой шее, сдавливая до хрипоты, ведь ещё недавно он пускай и не совсем нежно, но целовал её. Окита так рьяно жаждал, чтобы она замолчала, что совсем не задумывался над применяемой к ней силе, о том что может просто напросто задушить. Генри с трудом оттащил сына от будущей супруги, отвешивая пощечину, пытаясь привести его в чувства. Кагура стояла оперевшись на стенку, кашляя изо всех сил, хватая воздух, которого её лишили. Элизабет схватила Ято под локоть, выволакивая из дома. Теперь этот сад не выглядел великолепно: кривые деревья, лишь прикрывались зелёной листвой, пряча свою сущность; черные тюльпаны разросшиеся почти у самой дороги медленно качались на ветру, как свидетели этой мерзкой сцены насилия. Они останутся безмолвными свидетелями человеческой жестокости; недопонимания друг друга. Кагуру трясло от страха, не помня себя она уселась в карету вместе с Элизабет. Экипаж тут же тронулся с места, увозя Ято от этого дома как можно дальше. Она ни о чем другом и думать не могла, кроме как о случившемся. Только когда за окном показались знакомые улицы города её немного отпустило. Сидящая напротив Уильямс дремала, не обращая на Кагуру никакого внимания. Желания смотреть в окно у Кагуры не было, как и рассматривать спящую Элизабет. На ней до сих пор находился его пиджак. Странная мысль, закравщаяся в голову моментально разрешила назревшую проблему. Во внутреннем кармане его пиджака Ято нашла небольшой клочок бумаги. Она бросила взгляд на Уильямс, оценивая можно ли прочесть эту бумагу перед ней. На вид женщина спала, не подозревая ни о чем. Кагура неуверенно развернула этот клочок бумаги и едва смогла сдержать свое удивление. На листке бумаги было написано послание для неё. «Будет больно, крепись». Кагуру охватила паника: откуда мог знать Сого, что в доме появятся эти двое? И откуда он смог предугадать весь разговор? Что же происходило с ними на самом деле? * * * Семнадцать часов назад, Лондон. Дом Генри Филипса. Кагура гордо удалилась к себе в комнату, оставляя собравшихся за столом людей обсуждать свои дела без её участия. Генри Филипс укоризненно посмотрев на сына, уткнулся в свою газету вновь, продолжая вникать в последние новости. Сого же потерял всякий интерес к трапезе с этими людьми молча удалился из обеденного зала, собираясь с мыслями, надеясь немного отдохнуть от работы. Он не ожидал, что у входа перед самым кабинетом его поймает Элизабет. — Доволен? — Она снова перешла на неформальный тон. Но Сого было не привыкать. На едине она всегда так делала; это лишь перед его отцом Уильямс держала марку. — О чём вы? — Он же не собирался уподобляться ей. — О поведении твоей невесты. Что же ты разучился дрессировать людей? Сого понял в какую сторону потянуло Элизабет и что этот разговор был явно не для лишних ушей, однако, он так устал от её выкрутасов; если отцу и суждено узнать правду об Уильямс, то пускай это произойдет именно в такой момент. — Возможно, что просто она гораздо сильнее, чем Анна, — Окита отпустил ядовитую улыбку. — Не смей сравнивать с ней мою дочь. — Не я начал этот разговор, мадам Уильямс. — Знаешь, я так долго ждала этого момента, но ты начинаешь всё портить, — женщина сжала кулаки. — Ты — убийца! Человек, который лишил меня моей дочери! Как же я тебя ненавижу. — Взаимно, а теперь позвольте я пойду, — Окита уже столько раз слышал эти слова, что выслушивать из в миллионный раз не было никакого смысла. — Нет, ты ещё не всё услышал. Скоро твой отец отправится в Китай, оставляя тебя одного. Генри хоть и умный человек, но в людях он совершенно не разбирается. И когда он отплывет, то я наконец смогу тебе отомстить. — В смысле? — Сого не волновало отплытие отца. Его внимание привлекли самые последние слова Элизабет. Он должен был подтвердить одну из своих догадок. — А в том смысле, — она склонилась к его уху, шепча, то что так долго вынашивала в себе, — что я аналогично твоему поступку — лишу тебя всего. Всего к чему ты привязан: любишь отца? Он не вернётся. Любишь свои деньги? Они уже скоро станут моими. Дорожишь своей игрушкой привезенной из-за границы — я лично убью её на твоих глазах, как когда ты убил мою дочь. Элизабет отстранилась, и не оглядываясь прошла по коридору в свою спальню. Сого открыл дверь своего кабинета, закрывая его за собой. Вот и показала свою сущность змея, которую так долго грел на своей груди его отец. С самого первого взгляда у Окиты сложилось мнение, что Элизабет была очень странной, темной, хранившей множество таин. Он не понимал ход ее мыслей, не видел в переспективе чем могут окунуться ее действия. Она была словно тень — незримо существующая рядом, всегда подле тебя, являясь почти продолжением, но едва стоило скрыться источнику света — она исчезала, испарялась, оставляя тебя одного. Сого никогда не видел в Анне её мать. Возможно он просто не хотел этого признавать. Но в итоге обе эти женщины любили власть и деньги больше, чем кого-либо. Даже их разрыв случился на фоне денежного вопроса. Анна на тот момент, спутавшаяся с компанией молодых людей пропагандирующих философию либертинажа и вседозволенности, уже перестала контролировать свои выходки. Она прилюдно разорвала с ним помолвку; все чаще Сого приходилось забирать её из мест совсем непристойного характера, не обращая внимания, что по сути она его считала никем. После таких вечеринок она не говорила ему спасибо, а лишь смеялась в лицо, называя жалким влюбленным идиотом, который ничего не смыслил в этой жизни. Но всему был предел. В тот день двадцать четвертого апреля, она вновь просила у него денег на свои развлечения, зная, что он не откажет. Они сидели в доме на дереве, в яблоневом саду, где когда-то началась их история. Анна была слишком пьяна, при этом умудрилась принести с собой курительный набор для опиума. Она смеялась рассказывая, как Шерил вновь пыталась настроить в доме Макклейна всех против неё. Окита же выжидал время, когда алкоголь и опиум сделают свое дело — выключат её, позволяя проспаться. Он пытался поддерживать беседу, обходя опасные темы, но ничто не могло идти так гладко, как ему хотелось. — Я так соскучилась по тебе, — её шатало из стороны в сторону, — может я и разрешу тебе всего разок… — Она прикусила губу. — Анна… — Сого успел лишь произнести ее имя, когда она ухватилась за его пиджак, прижимая к себе в поцелуе. Несмотря на её отвратительное поведение, на её поступки, — Сого слепо верил, что однажды она исправится. Закончит развлекаться, одумается и вернётся к нему. Она будоражила его сознание, проникая в него лучше любого алкоголя или наркотика. Она игралась с ним, то позволяя стать рядом, почувствовать свое тело, то отталкивала, грубила, принижала. Сого полагал, что сможет сам справиться с проблемой, которая коснулась их отношений не впутывая родителей, которые готовились к свадьбе. Вся жизнь рушилась на его глазах, и он никак не мог почувствовать твердую почву под ногами. Бесконечная борьба с топким болотом, которое засасывало его внутрь себя, грозясь скрыть с головой, — именно так он ощущал себя, всякий раз, когда Анна координально меняла свое мнение о нём. Он пытался отречься от неё, забыть, но она умело возникала вновь, да и то, что она в скором времени становилась ему сводной сестрой обязывало его присматривать за ней. А отречься от любви, когда ваш объект воздыханий всегда перед глазами просто невозможно. Она потянулась вперёд, снимая его пиджак и скидывая свои туфли. Она как кошка вцепилась ногтями в его плечи опрокидывая на пол, занимая лидирующее положение. Она была слишком настойчива в своих желаниях, так что сам Сого не мог отказать ей в тот момент. Никогда не знаешь, как крутанет колесо судьбы. Сого не мог представить, что через полчаса её уже не станет. Что он, сидя на земле, будет беззвучно смотреть, как ее бездыханное тело будут забирать на его глазах. Он увидит, как смерть приходит к человеку; как в широко распахнутых глазах застынет зрачок, больше не двигаясь в стремлении увидеть что-то; как перестанет вздыматься грудь при вдохе и опускаться при выдохе. Она так и останется лежать на спине с повёрнутой головой в его сторону, словно до самого последнего момента желавшая оставаться рядом с ним. Из того ужаса его выдернул отец, который подхватил его под руки, помогая подняться с земли. В последний раз он видел её тело, когда Элизабет Уильямс остановила мужчин, кидаясь к трупу своей дочери. Что происходило после, он помнил смутно, да и какой был бы в этом толк? * * * — Послушай, Сого, — отец выждал приличную паузу, прежде чем начать говорить, позволяя сыну немного остыть, — я считаю, что до самой свадьбы, лучше бы вам не видеться больше. — Да? — Сого ухмыльнулся, ожидая услышать доводы к такому решению. — И почему же? — Хоть мы и выиграли войну, но стоит остерегаться злости униженных. А случись что с этой девушкой до брака, то агрессию со стороны Китая мы ощутим сполна. Я не хочу ввязываться в новую войну из-за того, что ты слишком вспыльчивый. — Во всем видишь лишь бизнес. Вся моя жизнь подчинена твоим законам, как когда-то жизни матери и сестры впрочем тоже. Ты разрушил всю нашу семью ради этих денег, и в итоге, что отец? Ты счастлив? — В этом веке позволено быть счастливым? — Позволено быть богатым, — флегматично отозвался Сого, уставившись в окно, смотря на лондонские улицы, что уже проснулись и кипели жизнью. Его взгляд ни на чём не задерживался до тех пор пока они не миновали здание больницы, и, остановившуюся возле неё карету, откуда на улицу вышла Элизабет. Окита сжал кулаки, ему не было позволено останавливать экипаж в угоду своих желаний. Он прекрасно понял, что случится дальше, но противостоять этому он не мог. Не в его силах было защитить Ято от нападок Уильямс. После её слов, которые открыли всю правду, Окита был уверен лишь в одном — Кагура будет в безопасности до свадьбы. Их брака не избежать, и как ни крути Элизабет сделает все, чтобы найти пути подступления к ним в Беркшире. Единственное, что он мог предпринять в сложившейся ситуации — игнорировать ее, запугать до такой степени, чтобы Кагура и близко не подходила к нему. Если у него не будет к ней никаких чувств, то у Элизабет не останется мотива к убийству Ято. Колесо судьбы повернулось вновь и Сого показалось, что в ушах звенит хохот Анны, как в один из дней их несчастливого прошлого. Ее призрак незримо следовал за ним, шепча на ухо, заставляя сходить с ума все больше и больше. * * * Кагура спустилась с кареты, оглядываясь по сторонам. Вокруг суетились люди, она не знала почему они остановились перед этим заданием, и где был Сого. Элизабет вошла внутрь, оставляя её одну посреди этого шумного и незнакомого города. Мальчишка остановился перед ней, смотря, как на диковинного зверя. Кагура застыла, смотря на того в ответ. Она помнила о том, как подобные этому мальчугану, парни стащили кошелёк у мужчины, но красть у Кагуры было нечего. — Красивая, — протянул тот улыбаясь беззубой улыбкой. — Что? — Ято не поняла его слов и виновато улыбнулась в ответ. — Говорю, что ты красивая! — Повторил мальчишка и завертев головой по сторонам, начал что-то искать. Кагура следила за мальчиком и не могла сдержать боли в сердце. Он был таким неопрятным на вид, словно никто не заботится о том, что он носил, как выглядел. Беспризорник? Ято обхватила себя за руку, сжимая до боли, чтобы прогнать ненужную сентиментальность. Она не могла ему ничем помочь, она не была всесильна. Парень скрылся из виду и Кагура уже собралась зайти в здание за Элизабет, когда тот появился на улице улепетывая со всех ног. Он затормозил только перед ней, суя в руки цветок, а затем вновь пускаясь в бега. Из-за угла с отборной бранью за мальчишкой пронеслась женщина, совсем не обратив внимания на Кагуру. Ято взглянула на цветок — красная роза, совсем свежая, словно бы её только-только срезали. Алый многослойный бутон источал нежный аромат, очаровывая своим утонченным запахом. Жаль, что не все шипы успели снять и они вонзились ей в руку. На зелёном стебле остались капли крови, как плата за обладание такой красотой. От цветка Кагуру отвлекла Уильямс, которая вышла из здания, хватая Кагуру под локоть и волоча за собой внутрь больницы. Она не стала спрашивать Кагуру о том откуда в её руках взялся этот цветок, но перед одной из дверей врачебного кабинета, Элизабет, забрала розу себе. — Иди, — Она толкнула Кагуру в плечо, — тебя уже ждут. — Кто? — Ты была готова пройти врача и доказать всем нам, что… — До прошлой ночи, — перебила её Кагура, разворачиваясь к ней спиной, — была. А сейчас, — Кагура запустила руку в карман пиджака Сого, сминая записку, — уже не хочу. — Что? — Уильямс схватила её, разворачивая к себе лицом. — Что ты сказала? — То чего вы так боялись, — Кагура ядовито улыбнулась, — то что вас так раздражало… Я теперь лишь поняла, — Ято умудрилась схватить Элизабет за руку, в которой та держала розу и сжать со всей силы, — что это не простая обида или ревность. То как вы и его отец обращаетесь с ним… У всего существует подтекст, то что кроется между строчек. Не так ли? Личная обида — вот что грызет вас все это время по отношению к Сого. И теперь выдался удобный шанс использовать меня в качестве наказания? Анна ваша дочь? Между ними повисло долгое молчание. Роза впивалась шипами в руку Уильямс, Кагура пожирала глазами, стоявшую напротив неё кобру, которая готовилась выпустить свой яд. * * * Сого остановился перед её комнатой. Он прекрасно знал, что Кагуры ещё не было дома, и что спальня была пуста, но всё равно решился зайти внутрь. Там было все так же, как они и оставили сутки назад, никто из прислуги сюда не зашёл. В дверь постучались, и в комнате появилась Катрин, держа в руках поднос с белоснежным конвертом с именем Окиты в графе получателя. — Как Вы и просили, — она протянула поднос с письмом, — я не докладывала господину Филипсу о почте, которая значилась для вас. — Она уставилась на пол, только бы не смотреть ему в глаза. — Спасибо, — Окита взял предложенное письмо и вскрыл конверт. — Можешь быть свободна. Девушка развернулась и уже дошла до двери, когда он окликнул её: — Хотя постой, Катрин, возьми экипаж и отправляйся на Юстон-роуд. Думаю, что тебе придется забрать Кагуру домой. — Но… — Исполняй! — Хорошо! — Отчеканила служанка и выскочила из комнаты, как ошпаренная. Не подчиниться она не могла, но и исполнить его поручение для неё было почти непосильной задачей, ведь именно в эту минуту она должна была явится в кабинет к другому хозяину дома. Катрин на ватных ногах добралась к кабинету Генри Филипса, и робко постучала в дверь, ожидая, когда ей разрешат войти. Голос за дверью дал разрешение и она юркнула внутрь, словно мышь. — Что с тобой? Лица на тебе нет. Если не здоровится, то следует взять выходной, — недовольно начал Генри. — Простите, но со мной в порядке. Просто я устала немного в последнее время. Ваш сын, — она сжала ткань платья, — приказал отправится мне на Юстон-роуд. — Юстон-роуд? Зачем? — Сказал, что мне придется забрать госпожу Ято. — Кагуру? — Да, прошу вас, я должна отправиться сейчас же. — Я поеду вместо тебя, — Генри поднялся со своего кресла. — Займись приготовлениями к обеду, думаю, что нам всем придется поговорить о произошедшем. — Но, что я скажу господину Оките? — Катрин не решалась поднять глаза. — Скажи ему правду. Окита уселся на кровать, пробегаясь глазами по тексту. Это было письмо от Дэшэна, которое доставили ровно в срок, как они и договаривались. Сого начал свою игру в которой был должен выйти победителем, убирая со своего пути и отца и Элизабет.