Чай и опиум

Глаза в глаза — таков исход борьбы между двумя женщинами в этой безмолвной войне. Война эта имеет под собой зыбкую почву выстроенную на ненависти с одной стороны и не понимания с другой; сражение за сражением без единой капли крови, впадая в личное звериное безумство — удел тех, кто не способен принять происходящее и отпустить прошлое, оставляя его за бортом жизни. Элизабет не могла прервать зрительный контакт, ознаменовывая, что Кагура выходит на данный момент победительницей. Нет, Уильямс, не могла проиграть по одной простой причине — отмщение за оборванную жизнь своей единственной дочери было тем, чем она жила долгое время. Вся любовь к Генри Филипсу и желание связать свою жизнь с его, исчезла в мгновение ока, оставляя после себя лишь разрушенные руины некогда былого счастья. Любить мужчину, сын которого, лишил ее всего — было бы просто напросто преступлением против самой себя и в первую очередь оскорбляло бы память об Анне. План Уильямс был довольно прост, но затребовал так много времени на подготовку. Сого слишком отстранился от отца и нее, что Элизабет не знала была ли у Окиты хотя бы какая-либо привязанность к девушкам после Анны. Но вот — рука сжимающая ее руку, заставляя острые шипы розы впиваться в ладонь, — это ее единственный шанс исполнить месть. Кагура не была виновата ни в чем, но злость которая требовала выхода могла выплеснуться лишь на Ято. — Что ты знаешь о боли, девочка? — Уильямс вырвала свою руку из её, выбрасывая розу к ногам, — Ты ещё не ощутила и сотую долю страданий, которые причинит тебе этот, — Элизабет склонилась к Кагуре, шепча на ухо, — человек. Поверь ты просто пешка в этой игре и мне лично до тебя нет никакого дела. Не ты моя цель, Кагура Ято. С последними словами она ощутила как рука Уильямс легла ей на живот, оставляя кровавое пятно на ее платье. Дрожь прошлась по телу; Кагура впервые за столько времени испытала страх пред этой женщиной с холодными глазами. — Не ты, — повторила Элизабет и выпрямившись встала перед Ято, — и не Сого. Поверь, что жизнь на деле это не романтическое приключение. Вся судьба человека держится не в его руках, а в руках тех кто находится с ним рядом. Особенно это ярко видно, когда в этот мир входит невинное дитя. Именно родители определяют его жизнь, но не он сам. Поэтому будь умницей, — Уильямс открыла дверь за спиной Кагуры, — и ступай к доктору. В горле у Ято пересохло, сглотнуть было нечем совсем. Ноги словно приросли к полу, тело забыло, как работают мышцы. Взгляд был зациклен на лице напротив, которое сказало такую страшную вещь и, не выразив при этом, ни единой эмоции. Страшно на деле не тогда, когда человек в бешенстве крушит и ломает все вокруг, а когда его гнев уже сожрал все внутри и является его естеством, принимая облик. Страшно, когда противник умеет выжидать и его не беспокоит ничто, и не перед чем он не дрогнет. Кагура по сравнению с Элизабет была живой и настоящей и, поэтому липкое чувство первородного страха, окутавшего тело с ног до головы, сковал лишь ее. Элизабет же не боялась показать свое истинное лицо перед этой девушкой: она знала, что Ято не расскажет об этом Генри или Сого, по причине того, что первый в это не поверит, а второй лишь рассмеется в лицо. Загнанная в угол Ято была удобной добычей для Уильямс, поэтому она будет поддерживать в ней жизнь до тех пор пока не настанет судный день. — Ну же! — Рявкнула Элизабет. Кагура вздрогнула и сделала шаг назад, оказываясь в кабинете. Белые стены, не самый приятный запах витавший здесь лишний раз напомнил Кагуре, где она оказалась и зачем. За столом сидела невысокая женщина с явно уставшим видом, но едва та встретилась глазами с Элизабет, то на губах появилась сдержанная улыбка. Она поднялась со своего места и прошла вперед к своим посетительницам. — Рада встрече, — женщина кивнула Уильямс. — Я оставлю вас. Сколько нужно времени? — Элизабет была совсем не настроена на разговор. — Не больше десяти минут, — ответила она, и подхватила Кагуру под руку, — проходи туда. Ято нахмурилась не понимая чего от неё требовали. Сколько ещё ей страдать от того, что между ней и окружающими есть этот языковой барьер… Она устало выдохнула, смотря на Уильямс, ожидая, что та ей переведет. — Иди туда, — женщина недовольно взглянула на нее, кивая в том же направлении, что и доктор ранее. — И не выкидывать ничего лишнего. Я не собираюсь за тебя краснеть. Долгие десять минут ставшие для Кагуры настоящим испытанием в аду. Казалось бы ничто не должно после выходок Сого вызывать в ней страх и отвращение, но все произошедшее явно превосходило его дела во сто крат. Хотелось кричать, бить руками по всему что попадется и бежать как можно дальше, но у Кагуры не было такой возможности. Птица, которая вроде бы и вольна лететь куда захочет — выйди лишь на улицу, — но для нее вся Англия была золотой клеткой, да и крылья ей уже давно подрезали. В невыносимой боли, как душевной, так и физической, проходили все эти дни. И неужели вся ее оставшаяся жизнь будет походить на это? Элизабет вернулась в кабинет ровно через десять минут, явно немного успокоившись, потому что при взгляде на Кагуру в ее глазах уже не было гнева. На ладошке уже запеклась кровь, и Уильямс даже не старалась ее стереть, оставляя для себя напоминанием, что у Ято тоже есть коготки. — Что скажешь? — Она села на стул перед столом врача. — Вполне здоровая девушка. Ничего не могу сказать плохо. Уильямс бросила взгляд на Кагуру и ядовито улыбнулась, у Ято же под кожей зашевелился страх, расползаясь от места своего рождения по всему телу. О чем эти двое говорили и почему Элизабет так посмотрела на неё? — Если можно, то я хотела бы ей задать пару вопросов, — доктор взяла лист и ручку, готовясь записывать. — Переведёшь? — Зачем? — Элизабет немного напряглась. — Чтобы понять чего ожидать в будущем. — Ладно, — Уильямс скрестила руки и откинулась на спинку стула, встречаясь с взглядом Кагуры, что стояла напротив нее. — Регулярно ли приходят месячные? И ещё есть ли у нее боли? Уильямс цыкнула, но спустя несколько секунд перевела для Кагуры вопросы. Девушка сжала кулаки, борясь с желанием проехаться по наглому лицу напротив. Мало того, что она испытала весь этот позор, хоть она и была готова на этот шаг, так ещё и теперь вопросами донимают. — Кагура! — Звонкий голос вырвал Ято из своего плена мыслей, возвращая в этот ужасный кабинет. — Отвечай. — Да. Нет. Элизабет перевела ответы на английский, надеясь, что весь этот цирк скоро закончится. Ей меньше всего хотелось возиться с этой игрой в хорошую тётушку, которая так заботилась о своей подопечной. Но срывать свои маски пред человеком не посвященным в ее планы Элизабет не могла. — Ясно, — доктор отметила что-то в своем листе. — Спроси были ли у них в семье двойни или близнецы. Уильямс перевела и это, смотря уже Кагуре за спину на ширму, которая скрывала место осмотра. — Были, но я об этом почти ничего не знаю. Моя мама рассказывала, что у бабушки была сестра близнец. — Неужели есть вероятность рождения двойни? — Уильямс уже обратилась к доктору, понимая, что мог значить такой ответ Кагуры. — Вероятность есть всегда, но никто не даст гарантии на хороший исход, хотя, — женщина окинула ещё раз взглядом Кагуру, — ее телосложение позволит выносить и родить двойню. — Радуете меня с каждым разом всё больше и больше, — бросила Уильямс, зная, что все равно никто из присутствующих в комнате не поймет настоящего мотива её радости. — Не смею задерживать вас более, — доктор отложила свои бумаги и улыбнулась. — Славно, — Элизабет встала со стула и развернувшись ко всем спиной направилась к выходу из кабинета. — Постойте! — Кагура быстро кинула взгляд на доктора, а затем на удаляющуюся Элизабет, и поспешила за последней. — Куда вы? Дверь за ее спиной захлопнулась и они вновь оказались в коридоре. Роза так и осталась лежать подле входа в кабинет, и Кагура не сразу заметила, что наступила на нее. Однако, Уильямс, совсем не собиралась останавливаться и уделять время разговорам с Кагурой. Она удостоверилась во всем чем хотела и получила даже больше, поэтому никаких причин задерживаться дольше не было. Она с самого начала задумала проучить эту девчонку, оставив на пороге клиники одну, чтобы та испугалась. Сомнений в том, что за ней приедут у Уильямс не было, да и в том, что Кагура кинеться сама искать дорогу к дому, не зная языка и адреса было маловероятно. Она прошла по коридору и, толкнув тяжёлые двери поликлиники, оказалась на шумной лондонской улице, где уже вовсю кипела жизнь. Она любила Лондон, но с тех пор, как умерла Анна вся жизнь потеряла краски и смысл. Каждый день Элизабет просыпалась с одной единственной мыслью «Зачем сегодня?», но потом к ней возвращались мысли о том, кто отнял у нее дочь, и чувство жажды мести поднимало ее с кровати. Этим чувством она жила до сих пор, и только оно поддерживало огонь внутри, который едва не затух, когда она потеряла всякую надежду, что Окита образумится и женится. Сого ещё не знал, что именно с ее лёгкой руки отцу посоветовали заключить этот брак. Кагура отставала всего на десять шагов и потому просто не успела ухватить ту за руку, когда Элизабет захлопнула дверцу кареты, и та тронулась с места. Ято остановилась, смысла бежать за уезжающим экипажем не было. В груди больно кольнуло чувство жалости к самой себе. Ей было больно от того, что никто не протягивает ей руку помощи в этом страшном мире. Нет, она была права, этот город и эти люди жестоки и они ее поглотят, раздают и переварят, оставляя лишь образ. Она осмотрелась по сторонам, думая, что делать дальше. Мысли хаотично блуждали внутри и Кагура никак не могла выделить ту самую, которая бы привела ее к решению. Стоять на проезжей части было опасно, и она вернулась к крыльцу больницы, прислоняясь спиной к стене, оглядывая всех тех кто спешил по своим делам. Она не сразу заметила, что рядом вновь оказался тот мальчишка, который ранее подарил ей розу. Он стоял и смотрел на неё из-под своей кепки. Взгляд был хмурый и недовольный, словно бы он знал, что произошло с той самой розой. Кагура почувствовала его взгляд на себе, слабо улыбнулась. Ему она точно не сможет доверить свои проблемы. — Что случилось? — первым не выдержал мальчишка, поправляя свою кепку, и подходя ближе к ней. — Что? — Кагура конечно не могла понять его вопроса. — Иностранка? Хм, — он оценивающе прошёлся по ней взглядом, — интересно. Он подхватил небольшой камень и нарисовал на дороге рисунок с домом, и указывая пальцем на него спросил: — Где? Кагура улыбнулась, но уже радостно. Она поняла что от нее хотел этот мальчишка. Руку помощи ей неожиданно протянул тот от кого она меньше всего этого ожидала. — Не знаю, — ответила она на английском, чем вызывала у парнишки приступ смеха от того как ее речь звучала на английском. — Муж. Окита. Знаешь? Отдельными фразами она попыталась объяснить свою принадлежность в обществе. Ято поставила всю свою удачу на то, что хотя бы здесь его имя ей поможет. И ставка на удивление сыграла. — Твой муж? Он?! — мальчишка нахмурился. — Муж. — Повторила Кагура. — Вот же тебе не повезло, — грустно сказал он. — Знаю я его. Нужно домой? — Он вновь указал на свой рисунок. Кагура взглянула на рисунок и потом опять на него, не понимая чего он хотел. Мальчишка словно понял ход ее мыслей и устало выдохнул, ухватился за ее руку и потащил от больницы, пересекая улицу и ныряя в проход между домами. Ято не сообразив сразу отпустить его руки тут же потерялась, и уже не могла больше найти дороги обратно, а значит было лишь одно верное решение — следовать за ним. В конечном итоге ее маленький спутник открыл дверь заведения, протаскивая ее за собой. В пабе было довольно темно несмотря на то, что на дворе стоял уже полноценный день. Несколько мужчин обернулись на вошедших и, увидев Кагуру, напрочь забыли о том, что сейчас обсуждали. Мальчишка протащил Ято по всему залу, совершенно не обращая внимания на остальных и занял самый крайний столик возле стены. Он снял свою кепку и положил на стол, а Кагуре указал на стул напротив. Она осмотрелась и послушно уселась за указанный стол. Парнишка устремился к другому концу зала, где сидело двое молодых людей и о чем-то завел с ними беседу. Она несколько раз поймала взгляды тех с кем он говорил на себе и от этого ей стало дурновато. Осознание того, что происходило с ней последнее время давило под гнетущей здешней атмосферой, лишний раз напоминая, что жизнь подкинула довольно трудное испытание. — Он конечно меня предупреждал насчёт тебя, но чтобы, даже так… — на плечо Ято легла рука, и она обернулась, узнавая голос мужчины. За ее спиной оказался Дэшэн, собственной персоной. Она устало выдохнула, понимая, что удача пока вновь благосклонна. — Это все так, — Кагура уткнулась взглядом в столешницу, начиная свой рассказ, — глупо. Я так устала от всего происходящего, что потеряться от этой семьи подальше не самая плохая перспектива для меня. И, — теперь она вновь обратилась к Дэшэну, следя за ним пока тот садился напротив неё, — он действительно говорил вам что-то обо мне? — Тебя это удивляет? — Конечно. Не думаю, что я волную его, — она виновато улыбнулась. — Эй какого хрена! Ты чего к ней пристал? — мальчишка подлетел к столу с кулаком, но Ван остановил того одной рукой. Кагура подскочила, надеясь, что ничего страшного не произойдет и она успеет их разнять. — Нормально, — все что пришло ей на ум на английском, в попытке успокоить их. — Успокойся, я её знаю, — Дэшэн отпустил руку мальчишки. — Так что вали малой. — Эй, — в разговор вступил один из мужчин с которым ранее тот вел беседу, видя, что мальчишка явно уступает своему оппоненту. — Ты бы был сдержаннее. Майк, — он позвал юнца по имени, — все нормально? — Не думаю, — отозвался Майк, закрывая Кагуру от Дэшэна собой. Накаляющаяся обстановка, которая выросла вообще из ничего Ято совсем не радовала. Она не понимала причин этой склоки. Драки она хотела меньше всего. — Что происходит? — спросила она у Вана. — Похоже тут у тебя защитники появились. Оките это явно не придется по вкусу. — Объясни им все. Не надо ничего устраивать из-за меня! — Я уже и так сказал, что знаю тебя. Но видишь, — Дэшэн смотрел как к ним подходили те двое с явно недобрыми намерениями, — ничего из этого не вышло. — Стоп! — Кагура с силой развернула Майка к себе лицом и присела, чтобы быть с ним на уровне. — Нормально, — повторила она тоже слово, что и в начале. — Правда? — Майк недоверчиво смотрел на девушку, пытаясь уличить ее во лжи. — Что? — Спрашивает правда ли это? — вмешался Дэшэн. Ято улыбнулась, сжимая плечи Майка и утвердительно кивнула, так чтобы все-все его сомнения развеялись. — Спасибо. — Сказала она и поднялась на ноги, желая поскорее убраться отсюда. — Как зовут то хоть? — буркнул Майк, неожиданно краснея. — Кагура, — вновь заговорил Дэшэн, но смотря на тех двух парней, что вернулись на свое место. — Кагура Ято. — Скажи ей, — недовольно начал мальчишка, — что и имя у нее красивое, как она сама. Ван рассмеялся. Кагура непонимающе хлопала глазами. Майк же отвернулся в сторону, что бы проступивший румянец не был так заметен, а затем сильнее натянув свою кепку на голову, и засунув руки в карманы брюк удалился от столика, оставляя Кагуру вместе с Ваном. Ято облегченно выдохнула и уселась обратно за стол, утыкаясь лбом в столешницу. Усталость в последнее время слишком частая ее спутница. В животе заурчало от голода и она простонала, думая как унять эту сосущую боль в желудке. Навалившаяся усталость и этот голод разом доканали бедную девушку, лишая какой-либо мотивации к дальнейшим передвижениям. Хотелось закрыть глаза, а открыть их уже дома в собственной комнате, там в Амое. Она действительно скучала по своему дому, по отцу, по городу. — Пошли, — Кагура не видела, но по звуку поняла, что Ван поднялся со стула и встал рядом с ней, — отвезу тебя к нему. Думаю, что это будет большим сюрпризом. — Нет, я хочу домой, — она подняла голову, встречаясь с ним взглядом, надеясь, что тот услышит ее призыв.- Если не трудно, то помоги добраться домой. — Не ломайся, я не намерен как он ждать от тебя нужного ответа. Поднимайся, — Кагура немного опешила от такой строгости в голосе Вана и поднялась из-за стола. — Словно его вижу, — девушка уставилась на Дэшэна прожигая в нем две отчётливые дыры. — Мерзко. — Скажешь это ему. Пошли, — Ван окинул взглядом бар, и не найдя более причин оставаться подал ей свою руку, желая проводить до выхода. — Я опаздываю уже. Кагура не смело, но все же приняла протянутую руку, беря того под локоть. В таком сопровождении она должна остаться в целости и сохранности. Кагуре не приходили в голову мысли о возможном предательстве Вана; для нее он не выглядел неблагонадежным или действительно подозрительным. Возможно, что все это было лишь простым совпадением, что сейчас Дэшэн всего на минуту показался ей таким же, как Окита. Всего лишь местный колорит, да и только. Она не знакома ни с кем в этой стране настолько, чтобы быть уверенной в этом на сто процентов. Ято молча следовала со своим спутником до того момента, как Ван открыл дверь кареты, предлагая ей сесть первой. — Куда мы? — Ято ухватилась за дверь, но не села. — В Ковент-Гарден. Тебе что-то скажет название этого места? — Конечно. — Конечно — нет, ты забыла добавить, — Ван кивком головы указал на карету, напоминая о необходимости сесть внутрь. — Конечно нет, — повторила Кагура, отпуская лёгкую язвительную улыбку, попутно поднимаясь внутрь кареты. Дверь закрылась и карета тут же тронулась под цокот лошадей. Все как в тот раз — окно и скучающая девушка перед ним. Желания рассматривать Лондон у Ято уже не было никакого. Этот ядовитый город, который отравлял души каждого, кто жил здесь — ныне не предмет ее интересов. Кто-то может с ней не согласиться, сказав, что проблема лишь в ее окружении. Но какова вероятность скопления вокруг одного человека разом столько жестоких людей? Жестокие люди с их жестокими нравами, угнетающими любого кто пытается противиться системе. Кагура ещё с самого первого дня войны между странами осознала эту простую истину — в войне на деле нет победителей. Любое событие в рамках войны написано кровью: кровью как своих, так и врагов. В войне есть только проигравшие, бедные и искалеченные души. И сейчас Кагура на собственной «войне», где каждый день даётся с особым трудом, где нет ни единого шанса увидеть проблески на горизонте событий. Вопрос времени — когда же она сумеет понять насколько сильно ее ранит эта борьба. Она будет проигравшей, но выжившей или же устои здешнего общества укротят ее пыл, превращая в куклу? Она не заметила, как под мерную качку кареты уснула, погружаясь в себя настолько глубоко, что Ван не был в силах ее разбудить. Дэшэн же в отличии от своей спутницы устало смотрел в окно на проплывающий там лондонский антураж. В свои тридцать четыре — он давно позабыл Китай, отрекаясь от него, как от своей родины. Предатель, которому нельзя было вернуться домой, одновременно, и герой спасающий империю, губя многомиллионные сделки по торговле опиумом. Впервые с Сого, Дэшэн познакомился на приеме у Генри Филипса, который тот устроит в честь удачной транспортировки груза в рамках торговли с Индией. Медленно, но верно между ними возникло взаимопонимание. И сейчас когда они вместе готовились убрать Филипса с рынка, Ван пытался убедить себя посетить Китай, возвращаясь к истокам, хотя бы тайно. Он взглянул на уснувшую Кагуру, которая сейчас выглядела почти беззащитной. Но стоило лишь взглянуть на ее руки, которые она даже во сне сжимала в кулаках, становилось ясно, что она готова бороться. Дэшэну, которой провел в Лондоне гораздо больше времени, чем Ято уже не хватало духу так отчаянно сопротивляться судьбе. Он не понимал Сого лишь в одном — зачем тот так отчаянно пытался убить в Кагуре все чувства, так грубо обращаясь с ней? Он не мог поверить в то, что все проблемы крылись лишь в его предыдущей возлюбленной — Анне. Было ли что-то глубже и личнее? Скорее всего это имело место быть, но если Окита этим с ним не поделился, то Дэшэн не станет лезть не в свои дела. Главное на данный момент — это сосредоточиться на проблемах с тем, что они собирались сделать. Карета остановилась напротив огромного светлого здания — конечного пункта назначения — театра Ковент-Гарден. Ван закрыл шторку окна и легонько пошлепал Ято по щеке, в надежде разбудить, но девушка лишь поморщилась во сне, словно бы ей мешала назойливая мушка, летая возле лица. — Вставай, — мужчина ещё раз пошлепал ее по щеке, — мы приехали. — Что? — она вновь поморщилась, но в итоге открыла глаза, едва различая перед собой чужое лицо. — Что такое? — Пошли, — Ван подхватил ладонь Кагуры и потянул на себя, заставляя встать. Со сна её ещё немного шатало и потому Ято неуверенно шагнула на подножку и едва не свалилась на землю. Ван успел подхватить ее под локоть, не давая упасть. — Осторожнее. Кагура дёрнула рукой, освобождаясь от чужих оков. В лицо ударил поток воздуха, и она окончательно очнулась после своего сна. Вокруг было довольно многолюдно и поэтому глазу было довольного много за что зацепиться: дамы в корсетных платьях, кавалеры в костюмах бесконечным потоком неслись перед ее глазами к одной точке, — зданию венчавшему площадь, — театру. Огромное, величественное, потрясающее воображение — таким Кагура впервые увидела этот театр. Умение людей создавать из камня такое поражало Ято всегда. Сила человеческих рук, полет фантазии архитектора и природа, подарившая материал для всего этого. Здание театра было перед Кагурой, как раскрытая книга: взгляд не мог остановиться на чем-то одном. Кагура то осматривала колонны, то дополняющие образ пилястры, не уступающие своей мощью и грузностью, поддерживающие антаблемент. — …ура? Кагура! — перед ее лицом появилась рука, махающая из стороны в сторону. Дэшэн дал ей немного времени, чтобы поразиться величественностью здания, но им пора было спешить, ведь спектакль должен был начаться совсем скоро. Там в стенах этого театра он должен был встретиться с Сого, отводя от себя и него подозрения о каком-либо сговоре; только культурная программа с просмотром классики. Внутреннее убранство театра поразило Кагуру своей воздушностью ее больше, чем внешняя тяжесть. Переплетающихся между собой несколько цветов: теплый бежевый, воспламеняющийся алый и спокойный серый, вводили в состояние, подобное гипнозу. Все это так манило Кагуру не видевшую ничего подобного ранее, так отвлекало от всего, что она даже не обратила внимания на бумагу в своих руках. Дэшэн вел ее под локоть, боясь на деле потерять и не довести до ложи. Он в отличии от Ято ощущал на себе довольно много посторонних взглядов — ещё бы, — с ним была иностранка, да ещё в таком платье. Высшее аристократичное английское общество не одобряло такое. Они поднялись наверх и Ван смог наконец выдохнуть, ощущая, как груз ответственности свалился с его плеч. — Сиди здесь и никуда, — он взял ее за плечи, разворачивая к себе лицом, смотря прямо в глаза, — не уходи. Я скоро. — Хорошо, — Кагура несколько раз моргнула, пытаясь вникнуть в суть просьбы, всплывая обратно из своих раздумий о том, что видела вокруг себя. Она уселась в кресло, оставаясь наедине сама с собой. Кагура откинулась на спинку, утопая в ее мягкой обивке. Этот день казался ей бесконечным, долгим, тянущимся как линия горизонта над океаном. Вроде бы и она и бежала навстречу, спотыкаясь и падая, но так и не достигла края. Она не знала настоящего времени, да и то, что театр скрыл от неё солнечный свет лишало ее возможности ощутить ход времени. Голод продолжал медленно расти внутри неё, расползаясь своими щупальцами по всему животу, схватывая изредка неприятными спазмами. В театре было прохладно и только сейчас Кагура поняла, что забыла пиджак Сого в больнице. Она стыдливо прикрыла глаза, думая чем для нее это обернется в конечном итоге. Да, определенно поговорить им двоим стоит, особенно после той записки. Но никто не спешил к ней, никто не занимал рядом стоящее кресло. Шум толпы в портере был похож на шум прибоя на пристани. Ей очень хотелось попасть обратно домой, забыть весь этот кошмар, весь этот ужас. Но изменить свою судьбу нельзя. Нельзя? Кагура усмехнулась своим мыслям, понимая, что ростки безнадёжности уже дали первые листья, которые своими острыми краями врезались в душу и сердце. Продолжи их взращивать — и уже через месяц от неё ничего не останется, кроме, как красивого букета диковинных азиатских цветов. Позволить сломать себя — это единственное, что она не могла допустить. Ято открыла глаза смотря на то, что окружало, отчётливо понимая, что все эти люди были похожи на муравьев, медленно копощащихся в собственном доме, не подозревая, что в их стане завелся опасный противник, который будет сидеть смиренно до тех пор, пока его не тронут, делая причинить боль. Театральный зал почти заполнился, но Кагура продолжала сидеть одна, ожидая когда Дэшэн или Окита явятся по её душу. Она безразлично смотрела на людей внизу, просто следя за тем как садятся дамы вместе со своими сопровождающими, как они говорят между собой, как кто-то читает брошюру, выданную им ранее при входе. Кагура тоже такую получила, но интереса эта бумага у нее не вызывала. Ято устала и была голодна, чтобы вообще о чем-то возвышенном думать. Она облокотилась на перила балкона, утыкаясь головой в свои руки. Прикрывая глаза, Кагура надеялась, что время в ожидании пролетит быстрее, когда она дремлет. Дрогнули инструменты у оркестра, привнося в лёгкий шум зала свою лепту, заставляя всех замолчать. Кагура выдохнула и села в своем кресле, как подобает, смотря на сцену. Актеры постепенно разыгрывали свои роли, но Ято естественно ничего не понимала. Музыка то ликовала, то надрывалась подыгрывая истории творившейся на сцене. Если бы Кагура могла читать на английском, то на выданной брошюре она прочла название пьесы «Двенадцатая ночь» за авторством Уильяма Шекспира, вместе с краткой аннотацией сути постановки. Нечто смутное и знакомое, что она успевала уловить от происходившего на сцене незаметно для неё самой унесло её мысли далеко от этого места, возвращая на корабль, вместе с этим отключая ее. … медленно и обжигающе, скользят руки по ее шее, сдавливая до хрипоты, но боли нет. Нет ничего кроме глаз напротив, — они такие неживые. Цвет совсем ей не знаком, таких глаз она ещё не видела. Точно не видела…? И чем дальше Кагура всматривается в радужку этих глаз, тем больше её уносит прочь из этого видения в другое. Кажется, что ей снится сон во сне, когда уже точно перестаешь ощущать реальность, отключаясь окончательно. И вот уже нет рук на горле, они теперь крепко сжимают её бедра. Пред ней нет никого — сплошная тьма, которая видно и держит её в своих объятьях. Ноги скрываются за черным полотном под звуки песни шута из пьесы, совсем не знакомой Кагуре. «Где ты блуждаешь? О стой. И слушай.» Кагуру неожиданно вытолкнуло наружу, таща сквозь всю тяжёлую пелену сна во сне. Кинуло в реальность, заставляя громко вздохнуть, хватая воздух, словно до этого момента она вовсе не дышала. Сердце в груди её колотилось с такой силой, что казалось оно сломает ребра. Возьмись сейчас считать её пульс, любой из врачей поседел бы на месте. От того, как нервно билась та, о стенки вен и артерий. «Ты про то узнаешь, Как поцелуи жарки, сладки. И бегать незачем далече — Все дороги ведут к встрече.» Она с трудом открыла глаза, после всех потрясений. В груди болело с каждым вздохом, но Кагуре необходимо дышать — это ведь элементарная жизненная необходимость. Пред её взором была уже совсем не сцена, а едва различимая картинка комнаты сквозь то, что закрывало ей глаза. «Это знает, стар и млад. Что любовь? Любви не ждётся. Тот, кто весел — пусть смеётся. «Завтра» — не надёжный дар.» Знакомый голос повторял за песней шута. Вторил его исполнению, нарочито издеваясь, упиваясь тем знанием, что Кагуре не понятно ни единого слова. Все это похоже на очередной сон. «Надо ждать? Ведь счастье хрупко. Поцелуй меня, голубка.» Кагура попыталась пошевелить руками, но поняла, что они были связаны и вытянуты вверх. На глазах её красовалась черная ажурная повязка сложенная в двое, но даже так Кагура могла немного видеть через неё. В слабом освещении ей удалось разглядеть фигуру, которая стояла к ней спиной, почти неподвижно. — Эй, — она еле смогла разомкнуть губы, которые слиплись от нехватки влаги. — Эй. — Наконец-то, — отозвался Сого, — пришла в себя. — Что за шутки? — она дёрнула руками, намекая именно на это обстоятельство. — Просто предостережение. Не думаю, что ты спокойно воспримешь произошедшее. — О чем ты? — У Кагуры вновь свело желудок голодным спазмом. — Черт… Она не разглядела, что Сого успел прихватить с собой, садясь к ней на кровать. У него было достаточно времени, чтобы подготовиться к своему незапланированному спектаклю. Но связи позволяли творить что угодно, поэтому и сейчас Окита делал то, что желал -, играл с ней. Кагура почувствовала, как он навис над ней, упираясь одной рукой в спинку кровати, довольно близко к тому месту, где крепился узел, держащий её руки. — Что происходит? Эй Сого? Кагура не могла никак понять — что случилось? Ведь совсем недавно она была в зале и смотрела спектакль, а теперь оказалась неизвестно где, да ещё и в таком положении. — Тшшш, — все что она услышала в ответ. Его рука исчезла со спинки и оказалась на её щеке, осторожно поглаживая, спускаясь ко рту. Большим пальцем Сого провел по нижней губе, немного приоткрывая её рот. Ято молча ожидала, что он выкинет дальше. — Я знаю, что ты хочешь пить, поэтому, — Кагура ощутила прикосновение холодного стекла бокала к своим губам, — позаботился об этом. Пей. Кагура ожидала, что он как обычно налил туда какой-нибудь алкоголь, но там на удивление была обыкновенная вода. По началу Окита медленно поднимал бокал, чтобы Кагура успевала выпить предложенное, но под самый конец он резковато поднял тот, так что часть воды заструилась по ее подбородку и шее. — Ну что ты, Кагура, — Окита улыбнулся и Ято это увидела. — Так неосторожно. Ожидать такого подвоха от него было довольно предсказуемо. Но одно дело уловить его настроение, а другое понять во что это выльется в итоге. Там, где совсем недавно ещё пролегала водная дорожка на шее, Кагура ощутила чужие губы в точности повторяющие маршрут. Жар окутавший ее с ног до головы опалил и Сого. Он резко отстранился от неё, указательным пальцем щёлкая по её носу. Отдаленно Кагура продолжала слышать звуки театральной постановки и это заставило её нервничать ещё больше, чем ранее. — Где мы? Почему… — Ну я же сказал вести себя тише, — голос Сого оказался совсем рядом с ней, заставляя тело реагировать сильнее на близость врага. — У нас есть всего двадцать минут до того, как закончится пьеса и актеры вернутся в свои гримерки и возвратят реквизит на этот склад. Потому Кагура, — Окита поправил локон выбившийся из её прически, — не заставляй меня тратить наше время на глупые разговоры. — Так развяжи меня! — Она дёрнула руками, напоминая ему об этом весомом обстоятельстве. — Скоро. Зал в отдалении смеялся, словно бы каждый присутствовавший там человек видел насколько она сейчас беспомощна. Кагура стиснула зубы, надеясь прогнать это чувство собственной обречённости. Ей показалось, что Окита исчез, оставив после себя молчание длиною в вечность. Но умение Сого напоминать о себе, Кагуру поразило молниеносно, срывая с её уст очередной поцелуй. Девушке ничего не оставалось, кроме смиренного подчинения в такой ситуации. Начни она брыкаться и кусаться — неизвестно чем это все кончится. Возможно в мыслях она его и кляла самыми последними словами, но он умел её удивлять. Губы сменились чем-то что она не могла никак идентифицировать. — Ешь, — нервно потребовал он. — Давай. Ято кротко выдохнув, аккуратно открыла рот, надеясь, что подношение действительно съедобно. Во рту оказалась небольшая сочная клубника. Вкус первой пищи за столь длительное время пьянил не хуже алкоголя. Кагура с удовольствием смаковала остатки сладкого нектара ягоды, когда вторая клубника была нагло втиснута в рот. Пока она расправлялась с ней, Окита развязал её руки, позволяя обрести отобранную ранее свободу. Кагура потерла запястья, и собралась снять повязку, но Сого перехватил её руку. — Не надо, — чарующее низким голосом попросил он, — оставь. — Ладно, — Ято смогла различить стоящую на кровати небольшую плошку с той самой клубникой. Окита отпустил её руку, и выхватив одну ягоду из посуды съел сам. — Что это все значит? — Кагура подтянула плошку к себе и взяла сразу несколько ягод, боясь, что этого её могут лишить. — Знаешь, — Сого откинулся на кровать, устремляя свой взор в потолок, — я пришел, а ты там бессознательным телом встречаешь меня. Я не дурак, — Окита усмехнулся, — сложить дважды два я могу. — Где Дэшэн? Он ведь привел меня… — Хочешь чтобы он был здесь? — Сого перебил её, на самом деле не желая разговаривать о своем друге. — Нет. Но передай ему спасибо, — Кагура съела очередную ягоду. — Кстати, — Сого перелег на бок, опираясь на свою руку, — что за история с Майком? Почему ты остаешься одна и тут же кто-то тянет к тебе свои руки? — Майк это мальчик! — Кагуру потрясло все искаженные представления Окиты о том, что на деле происходило в том баре. — Это совсем не то… — Запомни, — указательным пальцем упёрся ей в коленку, — ты моя. — Ага, — Ято уже перестала слушать его, потому что терзавшее чувство голода начало отступать на задний план, позволяя ей почувствовать себя легче. Болезненные спазмы уступили чувству насыщенная даже от такой маленькой порции клубники и простого бокала воды. По телу разнеслась приятная тяжесть, а вместе с ней и чувство усталости, несмотря на то, что ранее она была без сознания. — Кстати, — Кагура решила начать тот самый разговор о котором думала ранее, — та записка… — Какая? — В кармане твоего пиджака, — Ято медленно прощупывала почву, стараясь не увязнуть. — Я прочла. — И что? — Холодный тон ее будущего супруга разом опустил все внутри. — Я ведь правильно понимаю, что все это, — она осмотрелась вокруг, — часть какого-то плана. Окита приблизился к ней, стаскивая повязку с глаз: — Слушай меня внимательно, — Сого приложил свой указательный палец к ее губам, — некоторое время нам с тобой не удастся увидеться, поэтому будь смиренной. Элизабет — твой главный враг в этом доме, когда нет меня. Ясно? Она молча кивнула головой в знак согласия. Этот поход к врачу и теперь его слова, подкрепили все догадки Кагуры. Узел на петле начал постепенно скручиваться и это лишь вопрос времени, когда на шее окажется пеньковый галстук. — Она, — Ято невзирая на просьбу решилась сказать последнее, что ее волновало, — сказала, что ее цель ни ты и ни я. — Я знаю, — он приложил руку к ее животу, туда, где остался кровавый след от руки Уильямс, — но ничего с этим сделать не могу. Пока не могу. — Отпусти меня, — Кагура сказала это совсем не подумав, — прошу. Разбирайся со своей семьёй, но без меня. — О, нет, — Окита улыбнулся, — ты мой главный козырь. Ты моя выигрышная комбинация. Ты мой флеш-рояль, Кагура. Музыка и голоса актеров театра смолкли, сменяясь громом аплодисментов. Кагура вздрогнула от нарастающего гула зала. Окита выпрямился и поднялся с кровати, подавая ей свою руку. Она ухватилась за него и аналогично поднялась на ноги. — Эй время вышло! — со стороны выхода послышался чужой мужской голос. — Пора. — Да, конечно Нокс, — Окита крепче сжал ладонь Кагуры и потянул за собой прочь отсюда. — Кто это? — Кагура послушно следовала за Окитой, но оставить всё без объяснений не могла, не в ее это стиле. — Работник театра, — Сого довольно неплохо ориентировался в огромном здании Ковент-Гардена, каждый раз сворачивая в нужный коридор. — Тише. В конечном итоге они оказались перед черным входом совсем одни. Шум зала не достигал здешних стен, как и свет впрочем тоже. Почти в кромешной тьме Сого нащупал ручку двери, и повернув ту, открыл дверь, впуская в темный проем слабый свет закатного солнца. — Столько времени потрачено на ничто… — Кагура вздохнула, понимая, что день пролетел совсем незаметно. — Печально. — Давай, — Окита спрыгнул вниз с небольшой каменной террасы, от которой когда-то спускалась лестница, — помогу. Кагура взглянула вниз. Она не знала точного роста своего жениха, но то, что эта терраска была высотой ему по грудь не прибавило в ней уверенности, что она сможет все сама. Ей придется принять помощь, кто бы ее не предлагал. — Какого дьявола здесь, — она уселась, свешивая ноги вниз, — нет лестницы?! Сого подхватил ее под талию, аккуратно спуская на землю, ставя рядом с собой. Кагура молча отвернулась от него, вновь поддаваясь своим размышлениям: каковы могут быть различны прикосновения? Один и тот же человек, одно и тоже место, которого касаются его руки… Но в одном случае — это сулит боль, требует подчинения, вызывает страх, а в другом — поселят веру, поддерживает и не даёт упасть, туманит разум, скрывая истинные мотивы хищника. — Здание театра пережило пожар и здешний выход сочли не нужным, оставляя его просто для удобства, — Сого взглянул вдаль, туда, где должна была ждать карета, убеждаясь в ее наличии. — Ясно, — Ято аналогично ему устремила взор туда же, но что высматривать там не знала. — Пошли домой, — Сого улыбнулся, от чего у Кагуры вновь неприятно кольнуло в груди. А все, потому что, эта улыбка была искренней и не наигранной. Она взяла его за руку сама, позволяя лишь Сого отвести ее обратно. Обратно в тот персональный ад. Демон сопровождающий её в преисподнюю, куда она самолично готова была вернуться и откуда планировала сбежать всего несколько дней назад. Сейчас поменялось многое: у нее появился новый враг, который явно беспощаднее, чем Сого; она поняла, что даже будучи так далеко от дома ее хранят высшие силы, не позволяя сгинуть в пучине событий. Позволить себе сдаться, когда у нее ещё есть силы для борьбы? Вот уж точно, что не в ее стиле. Их ждала карета, а внутри уже сидел Ван, явно с недовольным лицом из-за того, что ему пришлось просидеть все время тут, а не в театре, смотря на пьесу. Как только Кагура и Сого уселись по местам и закрыли дверь карета тронулась, унося прочь всех троих людей, которые в скором времени должны свершить новую историю.

* * *

(ранее в доме Генри Филипса) — Отец? — Сого застал своего родителя у выхода из дома, накидывавшего плащ. — Куда-то собрался? — В город, — неохотно ответил тот, — по делам. Скоро вернусь. — В город? Но ведь сегодня у тебя нет никаких встреч, — Сого моментально заметил враньё отца, чувствуя, что подвох был куда серьезнее. Возможно Филипс и начал бы выдумывать что-то ещё, но появившаяся Катрин в проёме, заставила обратить все взоры на себя. Она застыла с подносом в руках, едва его не роняя. — Ты же должна была уехать! — Окита сделал несколько шагов вперёд к служанке. Катрин не могла унять внутренней дрожи, от того, что выражение лица ее господина не сулило ничего хорошего. Она переводила взгляд, то на Генри, то на Сого, пытаясь понять чью сторону нужно принять чтобы остаться невредимой. Прислуге часто приходилось вставать на одну из сторон, выбирать меньшее зло, которое в определенном случае сулило им хотя бы неприкосновенность. Жизнь слуг в доме Филипса, когда сын и отец вступали в «аристократические бои» была невыносимо тяжёлой и опасной. — П-простите, но ваш отец, — она прекрасно помнила, что ранее Генри сказал ей в случае разговора сказать сыну правду, — сказал… — Я сам заберу Кагуру из города, — Генри взял свою шляпу, и уже направился к выходу, когда дверь в дом открылась и на пороге появилась Элизабет в гордом одиночестве. — Лиззи? — Филипс не мог понять почему она оказалась здесь и сейчас. — Мои поздравление Сого, — она прошла вперед, — нам повезет. Так что не подведи, — Уильямс обошла его и служанку, устремляясь внутрь дома. — Стоять! — Окита довольно громко сказал это, так что у Катрин из рук выпал этот несчастный поднос. Уильямс остановилась, понимая, что обращался он именно к ней. Она медленно развернулась к Оките лицом, натягивая на себя самую неприятную улыбку, на которую была способна. Встречаясь взглядом с ней, Сого понял, что произошло то что он и предполагал — та бросила Кагуру в городе одну. — Становитесь предсказуемой, — он улыбнулся в ответ, одаривая ее своим ядом. — Это только начало, — Элизабет бросила взгляд ему за спину, смотря на его отца, который продолжал стоять возле двери, слушая этот разговор. — Генри, а ты куда? — В город за ней, — ответил вместо него Сого, — к сожалению. — Удачи, — она бросила всего одно короткое слово и решительно покинула первый этаж дома, оставляя всех собравшихся обдумывать свои планы без ее участия. — Я поеду в город с тобой, — Окита не обращая внимания на всю ситуацию был решительно настроен на, то чтобы исполнить задуманное. — Не думаю, что это хорошая идея, особенно после того, что ты устроил в доме Макклейна. — Отец? — Сого внимательно посмотрел на родителя, догадываясь по какой причине тот волновался. — Есть некие условия, даже в таком деле, как этот брак. Он должен состояться, иначе, — Генри выдохнул, — я не смогу более вести свой бизнес. — Все мы пешки в твоих делах, да? — Он усмехнулся, накидывая свой пиджак, который частенько висел в прихожей. — Не забывайся, — Филипс включил свой диктаторский режим, — с кем ты говоришь и где. Куда тебя подвезти? — Ближе к площади Ковент-Гарден, — Окита открыл входную дверь, не дожидаясь своего отца.

* * *

Сого доставил Кагуру после театра домой, но сам не остался, как то велел его отец. Лишнее привлечение внимания к себе Оките было совершенно не нужно, поэтому он поселился у Дэшэна, заодно усиленно обсуждая все их предстоящие дела. Генри вернулся в дом почти в десятом часу вечера и был совершенно в ярости от того, что потерял Кагуру в Лондоне. Больше всего Филипс боялся скандала и возможных последствий того, что его пленница пострадает. Но обнаружив в доме свою будущую родственницу, устало выдохнул, и тут же отправился за порцией крепкой выпивки, чтобы привести душевное равновесие в норму. Лишь спустя полтора часа Генри решился наведаться к Кагуре и узнать обо всем, что произошло. — Мой сын тебя привез? — Генри удивился, тому как Сого умело вклинивался туда, где его вообще не должно было бы быть. — Да. Кстати почему он уехал? — Это необходимость к которой я прибегнул. Неужели после всего что он сделал в том доме, ты хочешь его видеть? — Филипс сидел напротив Кагуры в кресле, куря трубку. — Поверьте это не самое страшное, что он вытворял. Вам бы следовало в свое время заняться его воспитанием, но сейчас уже поздно, — Ято слабо улыбнулась, — что-либо в нем менять. — Мы довольно рано потеряли его мать, поэтому некому было его правильно воспитывать. — Сожалею о смерти вашей жены, — Кагура закрыла книгу, которую читала до его прихода в зале, и отложила на столик подле дивана. — Это было действительно очень давно, — Генри выпустил очередное облако дыма, — поэтому ничего страшного. Тем более в моей жизни есть другая женщина к которой я способен испытывать чувства, но к сожалению, похоже уже не взаимные. Кагура сразу же поняла, что тот говорил об Элизабет, но озвучивать свои предположения насчёт холодности этой женщины к нему Кагура не стала. Пускай эта проблема останется лишь между ней и Уильямс. — Довольно поздно, разрешите я отправлюсь к себе? — Кагура учтиво обратилась к будущему свекру, поднимаясь с дивана. — Да, конечно. Спокойной ночи, Кагура. — И Вам, господин Филипс. Кагура никак не могла свыкнуться с обстановкой в этом доме. Все здешние люди и их менталитет для нее был в новинку и не приживались у нее внутри. Целая неделя без Сого проползла со скоростью черепахи. Дни тянулись настолько медленно без его присутствия, что на третьи сутки Кагура была готова потребовать возвращения этого монстра обратно, только бы не увязнуть в этой серой и скучной рутине дней. Уильямс после того случая в больнице обращалась к Кагуре довольно сухо и односложно, но всё-таки общения не прекращала. Элизабет учила Кагуру этикету перед предстоящим вечером в честь помолвки, а заодно перебрала весь ее гардероб, включая в него довольно большое количество платьев с корсетами. Изо дня в день Кагура усердно трудилась над учебниками, осваивая английский язык, и это на пятый день у нее началось получаться уже гораздо лучше. Но за всеми этими уроками Кагура не заметила кое-чего важного — во вторник утром, перед их домом остановился экипаж из которого вышел Сого. Ссылка по приказу отца подошла к концу и ему было велено возвратиться домой, потому что у Генри было кое-какой важный разговор для сына. Глава дома встретил Сого у себя в кабинете, и, бросив пару стандартных приветственных фраз, предложил сыну сыграть в шахматы. — Документы готовы, — Генри похлопал по бумагам на своем столе, обращаясь к сыну, который сидел в кресле напротив него, — сегодня можно отправиться за разрешением. — Чудесно, — Сого поставил слона на доску, делая свой ход в шахматной партии, — я уже устал ждать. Как она? — В отсутствии тебя она довольно неплохо продвинулась в освоении языка, — Генри аналогично сделать ход, — что меня радует. — Какая молодец, — Окита взялся за подбородок, обдумывая следующий ход, — моя будущая жена. — Хочешь отправиться вместе с ней в город за разрешением? — Сменил гнев на милость? — весь интерес к шахматам у Сого пропал после этих слов отца. — Думаю ей будет полезно сменить обстановку и круг общения. Только, — он холодно взглянул на сына, — без выкрутасов. Заодно вручишь ей письмо от отца. — Весточка из дома, — Окита занёс руку над доской, решаясь на отчаянный ход, который должен в итоге привести его к победе, — это интересно. — Это опасно, — Генри понял маневр сына, прерывая его хитроумный план, что вел к его поражению. — Но я с удовольствием тебя научу, как не надо вести дела. — Плыви пока есть силы, — Окита сделал контрольный шаг, объявляя «мат» своему отцу, доказывая, что он уже давно превзошел его и нисколько не уступает. — Хорошо, — отец откинулся на спину, устремляя взгляд на своего сына, — обманул меня. — Только не говори, что ты поддавался, — Сого улыбнулся, — я не поверю. — До самого последнего момента считал, что ты пойдешь иначе, но, — Генри аналогично Сого отпустил улыбочку, — ты смог меня удивить. Так что? Поедешь вместе с ней? — Да, пожалуй, нам есть с ней о чем поговорить, — Окита поднялся, захватывая конверт со стола, — она у себя? — Да. Сого покинул кабинет отца, направляясь к такой знакомой комнате. Они не виделись всего неделю, но казалось что без ее истерик и попыток отбиться прошла целая вечность. В последний раз они говорили в театре, где она явно пыталась влезть не в свое дело, ставя под угрозу его план свержения отца. Он остановился перед ее дверью, пряча письмо в нагрудный карман своей жилетки. Пока это Окита оставит себе; держать запасные варианты, того как можно умерить пыл Кагуры — уже вошло у него в привычку. Стук в дверь, а затем не дожидаясь приглашения войти — Кагура сразу поняла кто окажется на пороге ее комнаты. Она отложила книгу и, состроив самый безразличный вид на которой была способна, встретилась с Сого глазами. При одном взгляде на него у Ято предательски дрогнуло внутри, сводя живот. Все напущенное безразличие разом куда-то испарилось, заставляя Кагуру отвести глаза в сторону. К щекам прилила кровь, окрашивая их лёгким румянцем. Сого закрыл за собой дверь и аналогично Ято сохранял молчание. Он прошел вперёд и встал перед ее креслом, взирая на свою невесту сверху вниз: а вид конечно радовал глаз — с момента, как Сого выпроводили из дома за тем, что одевает Кагура следила Уильямс, и каждый день бедную девушку рядили в эти платья с корсетами, стягивая все до такой степени, что иногда было трудно дышать. Вот и сейчас на Ято было довольно простое серое платье, но корсет подчёркивающий ее хорошую фигуру и грудь стянул последнюю. — Привет, — Сого первым нарушил молчание, не сводя взгляда с ее вздымающейся груди от каждого вздоха. — Соскучилась? — Здравствуй, — Кагура не могла собрать свои силы, которые утекали из ее тела под взглядом его величества личного демона. — Нисколько. Сого улыбнулся, чувствуя, что она врёт, и врёт так неумело. А ведь он предупреждал ее насчёт вранья? Вроде бы да… Да же? — Что не так? — Сого конечно заметил, как заалели щёчки, как она подкусила нижнюю губу, и то, как руками крепко держалась за ручки своего кресла. — Это нормально? — Она смогла собрать всю волю и одарила Сого коротким взглядом, который длится всего несколько секунд. — Вот так пропадать, а потом появляться? — Ты скучала? — Кагура услышала как он усмехнулся. — Сказала же, что нет! Но это, — она не успела договорить, потому что Окита аккуратно взял ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Я тебя предупреждал? Что ты делаешь Ято? — О чем ты? — Кагура хлопала ресницами совершенно не улавливая к чему вел Окита. — О твоих чувствах, — Сого выдохнул, прикрывая глаза, — Кагура. Я тебя предупреждал. И что вижу в итоге? — Что? — Что за щенячья преданность во взгляде? — Видишь только то, что хочешь видеть, — Кагура мотнула головой, сбрасывая его руки со своего лица и снова устремляя взор в стенку, но затем возвращая его обратно на Сого. — Ну-ну, — Сого выпрямился и протянул руку, предлагал ей помочь подняться, — я вижу. Пошли со мной. — Куда? — Кагура хоть и спросила, но приняла помощь, и ухватившись за его ладонь, поднялась на ноги. — Получать разрешение у архиепископа. Твои документы готовы. — Что? Но как…? Дослушивать ее вопросы Сого не стал, а просто потянул за собой прочь из комнаты. На дворе уже стоял май, и впервые за долгое время Окита пребывал в хорошем расположении духа в это время. Обычно в период с апреля по конец мая к нему вообще было лучше не подходить, конечно если не желали получить нагоняя. Таких смельчаков с каждым годом после смерти Анны становилось все меньше; и вот столько времени спустя Сого лично пожелал вырваться из этой петли воспоминаний. Игра, которую он вел, интересовала его больше, чем погружение в пустыню прошлого. Возле дома их уже ждала карета. Путь предстоял недолгий, но все равно это займет некоторое время. Он пропустил Кагуру вперёд, позволяя самой выбрать место на котором поедет до архиепископа. Как только карета тронулась и послышался цокот копыт о дорогу, Ято выдохнула и уставившись в окно перестала обращать на Сого какое-либо внимание. Весь ее интерес свелся к тому самому окну за которым вновь мелькали улицы Лондона. Столь непохожи они были на улицы ее родного города. Эта разница в менталитете, в том, как одевались местные — Кагура с жадностью впитывала новые знания, не задумываясь о практичной надобности последних. Просто надежды на спасение с этих островов и возвращения домой у Кагуры почти не осталось. Внутренне смирившись с тем фактом, что ей придется жить в Англии всю оставшуюся жизнь Кагура наблюдала за окружением. Она подмечала тонкости общения женщин между собой и с мужчинами; и ясно видела в чем их с Сого проблема. Она не являлась той барышней, которую растили в туманном поместье, скрывая ее за кустами роз. Ято скорее оказалась бы на улице, подобно Майку, шлялась без дела ввязываясь в передряги. По мнению самой Кагуры Сого хотел видеть в ней именно тех барышень, но ему этого не видать как собственных ушей. Поддаться его силе и стать подобным прообразом девушки Ято никак не могла. — Куда мы? — Кагура оживилась, когда в окне показалась водная гладь реки. — В резиденцию архиепископа. В Ламбетский дворец. — Дворец? — Ято уже заметнее заерзала на месте. — Так его называют. Кстати, — Сого скрестил руки на груди, — постарайся не выкинуть на приеме ничего необычного. Если к тебе обратятся то я переведу. — Слушаюсь, — Кагура в ответ перешла на английский, чем вызывала у Сого приступ смеха. — Тебя что Катрин учила? Слушаюсь? — Но ведь именно этого ты от меня и ждёшь? — Кагура улыбнулась, да так язвительно, что Окита немного опешил от этого. Сейчас она походила больше на кобру, которая лишь претворялась ужом. — Правда? — и вновь последнее обращение прозвучало на английском. — Да, именно этого, — Сого аналогично ей начал на английском, — я жду от своей очаровательной невесты. Наша разлука пошла тебе на пользу. Ято не подала виду, что половину не поняла. Ни к чему ему знать этих мелочей. Пускай пребывает в неведении и дальше, думая, что Кагура уже достаточно окрепла, чтобы дать ему отпор. Карета остановилась и ей пришлось даже вцепиться руками в сиденье чтобы не свалиться от такого резкого торможения. — Пора, — Сого поднялся и первым покинул карету, подавая руку Кагуре. Кагуре было немного не по себе, но исправить ситуацию было невозможно. Глупо было просить не получать это разрешение — ведь именно за этим она здесь в Англии. За спиной у Кагуры была Темза. Если только представить, что эта река не заканчивалась противоположным берегом, то можно подумать, что она вновь в Амое. В последнее время все чаще ее посещали мысли об отце от которого до сих пор она не получила и весточки. Кагура прекрасно понимала, что у отца и у города после войны есть масса дел, но все же… Хотя бы одно письмо и ей не было бы так тяжело просыпаться и засыпать. Над головой светило солнце, которое не так уж и часто баловало лондонские улицы в этом месяце. Лёгкий ветерок прикоснулся к подолу платья и словно придал Ято сил сделать несколько шагов вперёд, к удалившемуся Сого. В резиденции их сразу встретили, и у Кагуры не было возможности рассмотреть окружение дворца детально. Сого о чем-то довольно долго говорил с тем, кто его встретил, а затем подошёл к Кагуре, которая стояла поодаль возле одной из картин с портретом предыдущего архиепископа. — Подождёшь меня здесь, — он тоже взглянул на портрет, но не найдя тот привлекательным перевел взгляд на свою невесту, — так будет быстрее. — Все в порядке? — Кагура словно уловила его напряжение. Она довольно хорошо наловчилась улавливать его перемены в настроении. — Да, — сухо ответил он, и не дожидаясь Ято скрылся за одной из массивных дверей. — Врун, — тихо произнесла девушка, и снова заинтересованно обратилась к настенным портретам. Кагура не знала сколько на деле прошло времени, возможно около получаса с тех пор, как Сого оставил ее одну в этом коридоре. Никто больше не показывался ей на глаза, поэтому Ято смело осмотрела все что попадалось под руку. Массивная дверь за которой ранее скрылся ее будущий супруг наконец-то открылась и в коридор вышли Сого и невысокий мужчина, которого Кагура ранее не видела. Она отошла от окна, которое вело во внутренний двор и подошла к мужчинам, склоняясь в небольшом поклоне. — Это она? — голос у мужчины был довольно низким и это не понравилось Ято. — Да, — Сого был сегодня крайне неразговорчив, что успела отметить про себя Кагура. — Это она. — Скажи мне, — архиепископ отошел от Сого вставая напротив Кагуры, — ты действительно имеешь чувства к нему? Я не могу позволить свершиться браку между людьми, которые не испытывают чувства любви. — Я пере… — Окита сделал шаг вперёд, желая сказать, что сейчас переведет вопрос архиепископа для Кагуры, но тот жестом руки остановил его. — Я сам переведу это для юной мисс, — за спиной у Кагуры оказался довольно высокий молодой человек, который подкрался ко всем незаметно, вырастая словно тень из ниоткуда. — Боюсь, что вы можете не передать смысл слов. — Что? — Сого напрягся. Кагура ощутила как в воздухе повисло напряжение; она отчётливо видела как был зол Окита и причин для этого явных не наблюдалось. Что они ему сказали для Ято осталось бы загадкой, но в следующую минуту все вопросы перестали иметь значение. Тот человек перевел вопрос архиепископа на китайский и Кагура не смогла ответить сразу. Она бросила взволнованный взгляд на Сого, который стоял всего в нескольких шагах от неё. Он ни о чем таком ее не предупреждал. Было лишь два очевидных варианта: сказать «да» и отправиться обратно в ад или же сказать «нет» и кануть в безызвестность. Рассказать о своем положении и возможно получить спасение из этих цепких оков было довольно соблазнительно, но Кагура была реалисткой. Она сделала несколько шагов навстречу Сого, подхватывая его руку, сплетая пальцы. — Всем сердцем. До последней капли крови, — с каждым последующим словом она крепче сжимала его руку, причиняя боль. Позволить себе играть на публику — это было для нее в новинку и поэтому Кагура не могла понять, когда следует закончить. Сердце учащенно билось в груди, разгоняя горячий адреналин по телу. Сжимая его руку ее трясло от страха, но Кагура продолжала делать все, что отдаляло ее от возможного шанса на спасение. — Что ж, — архиепископ сдержанно улыбнулся, — славно. Довольно долго ты носил траур по своей невесте, — он обратился к Сого, — но я рад видеть, что твое сердце излечилось от этих ран. Всевышний милосерден к тем, что чист душой. — Да, — у Сого не было ни единого желания развязывать диалог с мужчиной и дальше. Он сюда пришел только за разрешением и только; копаться в своем прошлом — это явно не то, чего бы Оките хотелось делать на данный момент. — Конечно. — Необходимо подождать несколько минут пока будет готова бумага, поэтому если хотите, — архиепископ подошёл к своей двери из которой вышел ранее, — могу предложить вам с невестой пройти в столовую. — Спасибо, но думаю, Кагуре будет приятно взглянуть на Темзу, которая напомнит ей о доме. — Вы очень заботитесь о ее состоянии, — улыбка вновь тронула губы архиепископа, — жаль, что Господь послал вам столько испытаний. Сого бросил холодный взгляд на мужчину и повел Кагуру за собой к выходу, оставляя в коридоре архиепископа и его странного переводчика. В тот раз, когда Сого получал это разрешение никого подобного он не видел. Могли ли здешние священники что-то знать о настоящем? Вряд ли, но теперь он будет держать ухо востро. — Что происходит? — Кагура решилась задать вопрос лишь тогда, когда они оказались на улице. — Ничего особенного. Что ты за концерт устроила? — Он резко дёрнул ее за руку, заставляя развернуться к нему лицом. — Что это было? — Мой ответ тебя не удовлетворил? — Достаточно было всего одного слова, а ты что сделала? — Ты сам не свой сегодня, — Ято бросила взгляд ему за плечо, туда, где плескалась Темза. Водная гладь реки манила взор юной Ято, прогоняя всю бдительность. Она так давно не видела столько воды. Жаль, что река не шумела, как океан. Ей хотелось закрыть глаза и услышать шум прибоя, почувствовать на своем лице соленый ветер океана, услышать над головой стон чаек, которые в бесконечном вальсе танцевали с ветром. — Садись в карету, — он отпустил ее руку, — и жди меня. — Скажи дело вновь в твоей прошлой невесте? — Кагура вдоволь налюбовавшись своими видениями решила прогнать призраков прошлого и у Сого. Взгляд напротив был красноречивее всяких слов. В радужке глаз плескалось столько злобы, что все это готово было нахлынуть на Кагуру с головой, топя и не позволяя всплыть к свету. Чернота кроющаяся внутри этого человека каждый раз поражала Ято своей безграничностью. Она задала всего один простой вопрос, а он будто бы сорвался с цепи. — Жаль, что ты не готов отпустить прошлое, когда я это уже сделала, — она обошла его направляясь к карете. — Что ты сделала? — саркастично поинтересовался он, у уходящей невесты. — Забыла обо всем, что было до тебя, — Кагура обернулась, стоя возле кареты. — И тебе советую сделать также. Окита повернулся к ней лицом. Взгляды вновь пересеклись. Кагура молчала, ей больше нечего было добавить. Молчал и Сого который не мог подобрать необходимых слов. Эта девушка вздумала учить его жизни? Что ж он ей покажет как надо вести игру и когда необходимо открывать карты перед противником, усыпляя его бдительность. Пара тузов в рукаве у каждого шулера, да была. Он вернулся спустя десять минут с небольшим конвертом в руках. Молча сел напротив Кагуры и ударом о стенку оповестил кучера о том, что можно трогаться обратно к дому. Тяжёлое молчание повисшее между ними можно было резать ножом, раскладывать по тарелочкам демонстрируя, как должен выглядеть идеальный протест друг против друга. Каждый думал о своем; Кагура задавалась вопросами о доме и отце, Сого же пытался унять беспокойство от грядущих перемен в его жизни. Планы по разрушению бизнеса его отца и переход к нему в руки должен вот-вот начаться. Дэшэн должен скоро отправить ему письмо с указаниями. А пока полученное разрешение на брак было отличным поводом, чтобы собрать всю лондонскую знать и усыпить бдительность отца и Элизабет. Вечером следующего дня, как и предполагалось в лондонских апартаментах Филипса состоялся званый ужин в честь помолвки его сына. Кагура весь день провела, как на иголках ожидая этого события. Она понимала, что будет привлекать к себе внимание как ни крути, и сбежать ото всех у нее не получится. Единственным спасительным билетом на этом маскараде ужаса был главный демон. Судьба словно издевалась над Кагурой, подкидывая новые моральные испытания. Катрин застала свою госпожу, сидящей перед зеркалом с довольно растерянным видом. Кагура не сразу заметила вошедшую служанку, поэтому вздрогнула, когда та ее позвала. — Боишься? — Катрин читала ее как раскрытую книгу. — Да, — Кагура развернулась в пол оборота к служанке, — это так заметно? — Честно? Очень заметно, но думаю, что господин Окита не позволит никому тебя обидеть. — Да-да, — Ято поморщилась при упоминании его имени, — надеюсь на это. — Скажи, — Катрин принялась расчёсывать ее волосы, — что произошло между тобой и госпожой Уильямс в тот день? Она после этого в твою сторону даже не смотрит. — Думаю мы поняли друг друга, — Кагура неохотно вспомнила тот жуткий день. — Ладно, — служанка начала укладывать волосы в причёску, преображая Кагуру. — Не хочешь говорить, я не стану настаивать. В отражении Катрин смогла прочесть по губам Кагура благодарность за проявленное понимание. Сердце в груди у Ято беспокойно стучало все то время, пока Катрин суетилась вокруг неё. Кагуре казалось, что для этой девушки не существовало никаких ограничений — она словно умела всё. И вот спустя почти два часа в отражении на Кагуру смотрела совсем не она: белоснежная кожа, которую лишь слегка подчеркнули румянами и огонь в волосах, убранных в красивую пышную прическу с локонами. Кагура была слишком очаровательной, так что даже Катрин засмотрелась на неё через зеркало. Когда их взгляды пересеклись, то обе улыбнулись. — Жаль, что нет подходящей заколки для твоей прически, — грустно произнесла служанка, отходя от Кагуры. — Какой-нибудь цветок подошёл бы идеально. — У меня есть такой, — Кагура моментально вспоминала о шкатулке, которую передал на пристани ей отец в день отъезда. Она склонилась у туалетного столика и открыла верхний ящик, доставая белоснежную шкатулку. Внутри было довольно много украшений, которые Кагуре достались после смерти ее мамы; она всегда бережно хранила их, и не решалась надеть куда-то. Но теперь у неё был повод и более чем весомый. Не каждый день на тебя приходят поглазеть столько народу из-за того, что ты вступаешь в брак. Ято осторожно достала заколку с белоснежным пионом и протянула ее Катрин. — Подойдёт? — Конечно! — служанка взяла заколку и вновь встала у Кагуры за спиной. — Какая красивая. — Она досталась мне от матери, — Кагура едва заметно улыбнулась, — она мне очень дорога. — Кагура, — голос Катрин стал тише, — я… — Что не так? — Кагура резко встала, ощущая, как изменился тон служанки. — Тут механизм сломан, — девушка развернула заколку тем самым механизмом к Кагуре, показывая, где было сломано одно ушко. — Мне жаль. — Как так… В дверь постучали, отвлекая обеих от проблем с заколкой. Кагура сжала кулаки, сдерживая обиду на происходящее, а Катрин поспешила открыть дверь. — Долго, — знакомый голос донёсся до слуха Ято, окончательно вырывая ее из лап обиды на судьбу. — Господин, — Катрин склонилась перед вошедшим Окитой, — мы уже закончили. — Чудесно. А взгляд его уже блуждал по фигуре напротив: белое платье, приталенное, лёгкое, подчёркивающие фигуру его невесты в сочетании с ее рыжими волосами так и притягивали взгляд. Сого молчал, стоя на пороге. — Нет, мы не готовы! — Кагура отвела взгляд в сторону. — Почему? — Окита прошел внутрь комнаты, подходя к ней ближе. — Потому что, — с грустью ответила Ято. — К этому нельзя быть готовой. — Госпожа Кагура, — тихо шикнула Катрин, желая испариться из комнаты, оставляя этих двоих наедине, но не могла забрать заколку с собой, — возьмите. Катрин оставила украшение на столике перед зеркалом и покинула комнату. Сого перевел взгляд на вещицу и наконец-то Кагуру отпустило странное чувство, объяснения которому она не могла никак дать. При взгляде на него у нее так больно сжималось сердце в груди, дрожь постоянно охватывала ее, особенно, опоясывая снизу, словно бы лишая возможности унести ноги прочь. Ей хотелось смотреть на него, рассуждая о чем тот думает, какие раны в себе скрывает. Ей хотелось узнать о Сого чуточку больше, особенно в преддверии заключения брака между ними. —  Красивый пион, — Сого подхватил заколку со стола, — почему не надела его? — Сломан замок, — грустно ответила она. — Это можно исправить. Не вижу в этом большой проблемы. — Ты серьезно? — В Кагуре будто вновь вспыхнул интерес ко всему окружавшему ее. — Конечно, — он подхватил ее ладонь, ведя за собой к двери, — пошли сделаем ее. — Но ведь время… — Подождут! — Сого оборвал ее на полуслове, и она больше не решилась ничего говорить. Петляя по коридору они вместе добрались до спальни Окиты, которая вела к внутреннему кабинету, где у него имелись необходимые инструменты для починки. Когда-то Окита увлекался инженерными игрушками, которые отец привозил из-за границы. Потому работать с мелкими деталями и металлом он умел на счастье Кагуры. Она же впервые оказалась в его спальне. Сого отпустил ее руку, открытая кабинет и проходя за стол. Убранство его апартаментов не сильно отличалось от комнаты Кагуры, разве, что цвета в интерьере были гораздо темнее и тусклее, чем у нее. От чего-то взгляд Кагуры упал на кровать, которая находилась по правую руку от неё и естественный румянец добавился к накрашенному. В комнате было открыто окно откуда с улицы доносился лёгкий шум деревьев, приветствовавших заглянувшего к ним ветра. Пока Кагура прятала взгляд от кровати, Окита вернулся к ней и встал за спиной, прикрепляя починённое украшение к причёске. — Ну вот всё, — он положил руки ей на плечи не сильно сжимая, и попутно склоняясь к ее шее, чтобы одарить белоснежную кожу лёгким поцелуем. — Спасибо, — Кагура отвернулась в сторону, позволяя ему сделать то что хотел. — Пошли, нас уже все ждут. — Да, — облегчённо ответила Кагура и поспешила убраться из этой комнаты как можно быстрее пока не залилась пунцом окончательно. Люди бесконечным потоком подходили к ним и поздравляли с помолвкой. Все они улыбались, но Кагура словно чувствовала, как эти улыбки сквозили лицемерием и ложью. Она не спрашивала у Сого, которого всю дорогу держала под локоть, кто в иной раз подходил к ним. В зале было довольно душно и многолюдно, так что воздуха отчаянно не хватало на всех. Пару раз Окита оставлял ее, чтобы удалиться с некими мужчинами для разговоров, попутно оказываясь на террасе, хватая порцию свежего воздуха. Кагура ощущала все эти заинтересованные взгляды на себе и не могла никак от них скрыться. Она мечтала о том часе, когда ей позволят покинуть этот зал. Ещё одной причиной того, чтобы убраться отсюда было, то что на вечере в числе приглашенных оказалась Шерил. Она несколько раз встречалась с Кагурой глазами, когда ее оставлял Окита одну в зале, но не решалась подойти. В одну из последних отлучек Сого, к Кагуре подошла Элизабет с довольно хорошим настроением. Ято это насторожило ещё больше, чем если бы Уильямс подлетела к ней с глазами полными ярости и презрения. — Где же твой жених? — ядовито поинтересовалась Элизабет. — Скоро вернётся, не переживайте. — Кагура, гостей нужно развлекать, а не стоять столбом. Тебя должны видеть в лучшем свете. — Ещё чего! Я что похожа на шута? — Тише, — женщина сжала бокал с шампанским в руках, борясь с гневом, — Кагура. Если я сказала надо, то значит надо. Что ты умеешь? Петь? Кагура удручённо вздохнула, понимая, что от этой дамочки она так просто не отвяжется. На ум не приходило ничего дельного, пока взгляд не упал на белоснежный рояль, стоящий возле одной из стен этого зала. — Играть, — озвучила свою мысль она и взглянула на Уильямс, надеясь, что ответ её удовлетворил. — Играть? Ты уверена? — Да. —  Что ж, давай, сыграй нам, — Элизабет улыбнулась. — А я посмотрю. — Прошу Вас насладиться игрой. Элизабет многозначительно посмотрела Ято в глаза, а затем громко что-то объявила всем собравшимся. Кагура конечно не понимала конкретно что именно, но явно это было вестью о том, что сейчас для них сыграет виновница этого вечера. Кагура довольно быстро пересекла зал и под пристальные взгляды гостей уселась к ним спиной, открывая крышку над клавишами. Она довольно давно не играла, но была уверена в том что несложное произведение вполне ей по силам. Первая нота озарившая всех, вселила в Ято уверенности в собственных действиях. Пальцы побежали по клавишам, вспоминая это ощущение, такое давно забытое и потерянное в прошлом. Из-под ее рук вырывалась мелодия авторства великого классика Бетховена. Кагуре эта мелодия под названием "К Элизе" всегда давалась легко потому у нее не было сомнений что сыграть для всех собравшихся. Она сидя спиной ко всем, конечно не могла видеть, как в зал вернулся Сого, и как все внимательно смотрел на свою невесту, которая к его большому удивлению умела играть. Он тут же мысленно представил, как Кагура сыграет что-нибудь в доме в Беркшире. Пожалуй это умение ей только поможет в жизни с ним. Но вот мелодия смолкла и Кагура слышала лишь стук собственного сердца и шумного дыхания от происходящего. Она боялась оглянуться назад, но это было необходимо сделать как ни крути. Тяжко выдохнув, она закрыла крышку над клавишами и поднялась со своего места. Собравшиеся гости одарили Кагуру аплодисментами, заставляя Ято смутиться окончательно. Но во всей этой толпе на нее был устремлён осуждающий взгляд — взгляд Шерил. Та расценила этот поступок, как излишнее привлечение внимания к себе. По мнению Шерил никто в этом зале даже и не догадывался насколько эта девушка, сыгравшая на инструменте, наглая, дерзкая и непослушная, не знающая устоев общества и правил поведения. Для всех окружающих Шерил была образцом идеального поведения, ведь она была дочкой главного фармацевта Лондона, и ей всегда необходимо было держать планку. Лишь в короткие моменты, как раз в доме у своего возлюбленного, Шерил было позволительно расслабиться и окунуться в порочные забавы. Злость медленно вызревала в ее груди и окончательно дала плоды, когда отец Шерил ненароком поставил Кагуру в пример своей дочери, которая никак не могла освоить музыку. Шерил едва не накинулась на Кагуру в зале при всех. В ее голову пришла лишь одна простая идея — отловить Кагуру, когда та будет одна и устроить взбучку. Удобный шанс выпал в тот момент, когда Ято отлучилась в дамскую комнату, там-то ее и застала Шерил со своей свитой. Она начала резко наступать на Ято, которая из-за неожиданности попятились назад и уткнулась спиной в стенку. — Что ты о себе возомнила? — Шерил больно тыкнула пальцем Кагуре в грудь. — Прекрати! — обратилась к Шерил одна из её подруг, которые стояли сейчас за спиной главной заводилы. — Мы у них дома, не забывай. — Молчать! — Шерил уже не могла просто остановиться. — Заткнулись все! — Как знаешь, — тихо отозвалась подруга. Дверь в женский туалет открылась и на пороге появились двое: Катрин и шедшая за ней одна из шестерок Шерил. Служанка встретилась с Кагурой взглядом, когда та была вплотную прижата к стенке, окружённая дикой стаей гиен в женском обличии. — Будешь переводить, — едко бросила Шерил. — Хорошо, — Катрин не могла оторвать взгляда от своей госпожи. Но во взгляде Кагуры не было ни капли страха. Катрин чувствовала, что что-то явно произойдет и очень скоро. Она довольно хорошо научилась определять такие вещи, следя за отношениями между Сого и Анной. Поэтому анализировать у Катрин получалось довольно сносно, ведь глаза всегда говорили гораздо больше, чем слова. — Скажи ей, что я о ней думаю. Скажи, что я ненавижу таких выскочек как она. Если уж и попала в постель к нему, то это ещё ничего не значит, и не делает ее особенной. Катрин запинаясь, но все-таки перевела сказанное. Кагура улыбнулась, сжимая кулак: — Ты мне так завидуешь? Хочешь быть на моем месте? После того, как служанка перевела эти слова у Шерил окончательно снесло крышу от злости. Ее и так довольно легко вывести из себя, но вот у Кагуры это выходило лучше всех, даже лучше, чем у Анны. — Я? Стать подстилкой такому как он? — Шерил наигранно усмехнулась, отводя взгляд. — Ох, все ясно. — Кагура улыбнулась после того, как Катрин перевела слова девушки. — Проблема в том, что ты всю дорогу мечтаешь быть рядом, но к сожалению тебя не выбирают? Да? Бедняжка. Катрин залилась краской. Быть свидетельницей таких разговоров, да к тому же ещё о ее господине… Хуже ничего не придумаешь, но делать нечего — придется переводить это для Шерил. — Чего? — нервный смех выдал Шерил с потрохами. — Совсем с ума сошла? Да я пальцем не притронусь к такому ничтожеству, как он! Только потаскушки могут мечтать о его постели! — но тон с которым говорила все это Шерил не вселял уверенности в правдивости ее слов ни в кого в этой комнате, особенно в Кагуру. Спустя всего тридцать секунд и у Кагуры сдали нервы. То что произошло далее для самой Ято осталось большой тайной, потому что она не заметила, как со всего маху ударила кулаком Шерил по лицу. Брызги алой крови окропили белоснежное платье Кагуры. Кто-то закричал и унесся прочь из туалета, кто-то схватил Кагуру за руки, не позволяя приблизиться к Шерил, которая сидела на полу держась за подбородок. По лицу и шее текли струйки крови с разбитой губы. Она стонала, схватившись за лицо, совсем не обращая внимание на происходящее вокруг. Катрин в числе прочих кинулась со всех ног прочь, надеясь привести Сого сюда, но опоздала. Ее господин попался ей навстречу, попутно тащивший за собой Макклейна. Они двое вошли в туалет, заставая разгар пламенной речи Кагуры, которую к счастью и не к счастью одновременно, понимал лишь Окита. — Ещё одно слово оскорбительно характера и я тебя в порошок сотру! Кто ты и кто я? Если ты смеешь открывать рот будь готова к последствиям! О, да, этому меня как раз научил мой ненаглядный, — Кагура всю дорогу смотрела на Шерил, сидящую напротив, но на последнем слове она словно инстинктивно повернулась в сторону входа, встречаясь с Сого глазами, — жених. Вся гневная тирада сошла на нет, и Ято замерла в чужих руках, смотря в глаза напротив. Сого почти не выказывал никаких эмоций: поджатая прямая линия губ, во взгляде стальной холод, руки скрестил на груди, и стоял облокотившись на дверной косяк. Кагура не могла знать, что он слышал все ее слова, и она лишь могла помолиться, чтобы тот услышал самую малость из того, что она тут наговорила. Девушка не ждала одобрения за ее поступок — ибо, это непростительно для высшего общества, — рукоприкладствовать на приеме такого рода. — Шерил, дорогая, — Макклейн опустился перед своей девушкой на колени, — что случилось? Боже! Она подняла на него глаза полные злости и боли, но не была дать ответ из-за того, что нижняя часть ее лица горела огнём. Он помог ей подняться и покинуть туалетную комнату под пристальные взгляды всех собравшихся вокруг. Сого не волновало что произойдет дальше с Шерил и Макклейном. Его больше беспокоило, то что случился сам данный инцидент. — Пошли все вон, — он обратился ко всем на английском. Медленно, но верно в комнате остались лишь они вдвоем. Кагура продолжала молча смотреть на Сого. Она только сейчас обратила внимание на то, что правая рука ныла довольно неприятно, тупой пульсирующей болью. — Ты все услышал? — Она первой нарушила молчание. — Достаточно, — он устало выдохнул, потирая переносицу рукой, — чтобы убедиться в том, что не все мои уроки тобой усвоены. Ты понимаешь какие последствия последуют за этим? Молись, чтобы Макклейн не раздул из этого скандал. — Плевать, — Кагура отвернулась, потирая больную руку другой, — я хотела на все эти предрассудки. Надоело. — Будь по-твоему, — Окита наконец принял нормальное стоячее положение, отрываясь от дверного проема, — я устал от тебя сегодня. Кагура удивилась такому довольно безэмоциональному ответу с его стороны. Что-то недоброе крылось за этими словами — Кагуру так просто не проведешь. Девушка вздрогнула от того, что дверь хлопнула, обозначая, что в итоге здесь она осталась одна. Свое белое платье она умудрилась испортить, рука болела, да и в целом настроение Шерил ей испортила, а Сого добил окончательно. Ято решила, что лучше всего если она поднимется к себе в спальню, и зарывшись под грудой одеял и подушек, провалится в сон. В комнате её встретила Катрин, словно до этого прочла ее мысли. Служанка не проронив и слова, осмотрела руку Кагуры, перевязав ее и предварительно чем-то натерев; также помогла Ято переодеться в более простой наряд. Катрин забрала испорченное платье с собой, тихо закрыв за собой дверь. Кагура, как и задумывала — уснула до самого вечера. За окном уже смеркалось, когда служанка разбудила ее, оповещая о том, что приготовила ванную для нее. В комнате было прохладно и от этого Кагура могла видеть пар поднимавшийся с заполненной водой ванны. Она обернулась на дверь, жалея, что ту нельзя было запереть изнутри — с большой вероятностью это было сделано по распоряжению Окиты и Ято это очень злило. Его попытки контролировать ее жизнь иногда переходили все границы, но с этим она ничего не могла поделать. Медленно прошла за ширму, стащила с себя это ужасное неудобное платье и распустила волосы. С момента когда она покинула дом и до этого они заметно подросли и теперь спускались чуть ниже плеч. После всех этих громоздких причёсок кожа головы неприятно ныла, но это чувство довольно быстро покинуло Кагуру. Она подхватила шелковый халат, который предусмотрительно ей оставила Катрин и накинула на плечи, подходя к ванной. Правой рукой Кагура прошлась по водной глади, ощущая пальцами какая была горячая вода. Она ещё раз взглянула на дверь: на деле ее сердце встревоженно билось в груди от двух совсем противоположных чувств надежды. Одновременно Кагура надеялась, что ванну она сможет принять спокойно и в гордом одиночестве, а другая часть зудела нудным голоском внутри, что она надеялась, что здесь появится Окита. Им действительно стоило бы объясниться после всего произошедшего, но удобного момента так и не нашлось. Дверь оставалась закрытой и Ято сбросив халат на пол, забралась в ванну. Теплая вода окутала ее замёрзшее тело, словно руки матери. Все ее тело словно растворилось в этой воде; Кагура откинулась головой на высокую спинку ванной и прикрыла глаза, наслаждаясь своими ощущениями. День выдался изматывающий и она действительно заслужила отдых. Перебинтованная рука немного болела, но в целом Кагура уже могла двигать кистью. Этот удар стал для самой Ято большим сюрпризом, она не могла поверить, что сама это сделала. После того, как Окита закрыл тот несчастный туалет, оставаясь с ней наедине Кагура не видела Шерил и не знала, что на деле сломала той нижнюю челюсть. Но узнай она об этом, то скорее всего бы порадовалась такому раскладу дел. Кончик носа ощутил некое лёгкое прикосновение и Кагура инстинктивно открыла глаза. Над ее лицом вдруг оказалась целая охапка лепестков от роз, посыпавшаяся сверху. Ято отпрянула от бортика, снимая лепестки с головы, как вдоль позвоночника скользнула чужая рука. Окита присел на край ванной, водя пальцами по воде. — Как ты это делаешь? — Кагура сняла последний лепесток с волос, поворачиваясь к нему, попутно прикрывая другой рукой грудь. — Конкретно что? — спросил Сого, вылавливая лепесток из воды. — Появляешься в этой комнате, словно призрак: без единого звука. Сого склонился к ней, балансируя, чтобы не упасть в воду и обольстительно улыбнувшись, озвучит свой ответ: — Секрет. — Тоже мне фокусник, — недовольно буркнула девушка и отвернулась от него. — Зачем ты насыпал все это сюда? Нормально ванну не принять теперь. — Это же романтично, — возразил Окита. — Это глупо и расточительно так обходится с цветами. Вот сам тогда и принимай ванну с ними, а я, — Кагура спустила руку за борт ванной, нащупывая халат, — не буду. Она схватила халат, быстро прижимая тот к своему телу, а другой рукой лёгким движением свалила Сого в ванну. Вода вышла за края и полилась по кафелю ванной, забирая часть лепестков с собой. Она успела подняться на ноги, но Окита оказался быстрее и обхватил ее за талию, почти опрокидывая на себя, заставляя вернуться в ванную. Сейчас каждый из них мысленно вспомнил Генри Филипса: Сого с благодарностью, того, что отец любил новшества и с удовольствием приобретал предметы мебели, которые создавали дизайнеры, а Кагура проклинала его, — ибо ванна оказалась довольно широкой и они вдвоем там смогли удобно уместиться. — Я конечно не собирался принимать ванну с тобой, но раз ты меня так пригласила, — он уткнулся Ято в шею, — то пожалуй, я не прочь получить свои извинения за то что ты сегодня выкинула. — Сого подхватил ее забинтованную руку, аккуратно обхватывая пальцами. — Какие ещё извинения? Ты вообще знаешь по какой причине я ударила Шерил? — Нет, — губами коснулся шеи. — Вообще-то это из-за тебя! — она дёрнула плечами, желая чтобы его губы исчезли с ее шеи. — Ну тогда, — Окита отпустил ее руку и потянулся вперёд к небольшому столику, что стоял подле ванной, беря бутылку с него. — Позволь, — он сделал глоток, — отблагодарить в таком случае. Кагура ощутила его руку на своем горле, но он не пытался ее душить, напротив, его пальцы аккуратно гладили кожу, попутно заставляя Ято запрокинуть голову вверх. Их взгляды встретились, пересекаясь в опасной точке, где все внутренние чувства читались, как открытая книга. Окита склонился над ее лицом, целуя кончик носа. Ято ощутила стойкий запах вишни, пьянящей вишни которая должна была одурманить и ее. Резко стало так дурно: живот свело пульсирующим спазмом, а из груди вырвалось хриплое дыхание. Кагура только теперь ощутила, что Окита который прижимал ее к себе был горячее, чем вода в ванной. Она спиной ощущала, как он дышит, как мокрая ткань его рубашки липнет и к ней. — Хочешь? — Сого даже не договорил свой вопрос, протягивая бутылку с вишнёвым ликёром Кагуре под нос. — Нет, — ее печальные опыты с распитием алкоголя уже четко дали уверовать в ненужность таких выходок. — Хочешь же… Он опрокинул бутылку и ликер потек по ее шее и груди, в конечном итоге смешиваясь с водой в ванной. Кагура застыла от неожиданности, ощущая, как холодные струйки устремились вниз, очерчивая каждый изгиб. По коже поползли мурашки и она попыталась подняться, но тем самым лишь подстегнула его к активным действиям. Окита обхватил ее грудь, которую она скрывала прижимая шелковый халат к себе. Предательское чувство холода обострило каждый сантиметр кожи, не обходя вниманием и грудь, заставляя соски набухнуть, что в свою очередь было неверно истолковано Окитой. — Не торопись, — указательным пальцем водил по краю ареолы, — сегодня кроме нас в доме только прислуга. — Пусти, — тихо прошептала она, сдерживая порыв вырваться самостоятельно. — Пожалуйста. — Почему? Я должен тебя отбла… — Будет достаточно одного «Спасибо» — Ято прервала его на развитии мысли. — Молчи, прошу, — Окита поцеловал ее в плечо, — как только ты начинаешь говорить, то все портишь. — Но! Слабый укус в плечо повторил слова Сого, и Кагура поникла. Зверь уже столько раз гнался за ней по пятам, ощущая запах крови, что ей уже не спастись. Убегай — не убегай, а рано или поздно это должно между ними случиться. Сегодня они получили все документы для церкви, а значит были почти муж и жена. Но мысли об Элизабет и ее истинных мотивах не давали Кагуре совершить ужасную ошибку, позволяя произойти тому, чего так настоятельно требовал Окита. Руки исчезли с ее груди, устремляясь по животу вниз. Его пальцы которые уже знали почти все её тело обжигали каждый раз, прикасаясь к коже. Кагуре хотелось прекратить всё это и продолжать одновременно, но признаться в этом даже самой себе означало проиграть в борьбе. Ято стиснула зубы, вбирая шумно воздух внутрь себя. Окита остановился, ощущая перемены в её настроении. — Не ломайся Ято, — прошептал ей в плечо, ухватываясь вновь за бутылку, — лучше выпей. Поверь с этим, — он прислонил холодное стекло бутылки к ее груди, — все покажется лучше, чем ты можешь себе представить. — Нет, — она мотнула головой, — не буду. — Кагура! — он больно ухватил ее за бок, от чего она инстинктивно открыла рот, ойкая. Рот опалил холодный вишневый ликер, устремляясь внутрь, обжигая своей спиртовой частью горло. Вязкий кисловатый вкус вишни осел на рецепторах языка. Простой глоток воды решил бы все проблемы, но вместо этого спасительно глотка, Кагура ощутила очередной поцелуй. Окита немного развернул ее к себе лицом, впиваясь в губы, ощущая, как податлив его материал нынче вечером. Совсем не такой поцелуй, как тогда в самый первый раз. По его мнению Кагура успешно усваивала то, чему он учил ее невзначай. Она не подозревала о том, что проделывая это каждый раз Окита проверял усвоенное. Он — то жаждал, чтобы его жена могла удовлетворить его полностью, но в итоге сам покорялся её настойчивости, теряя главное — свою лидирующую позицию. Кагура сходила с ума; тело горело огнем, но лёд острыми шипами колол внутри ее артерий и вен. Нет, пьянил сейчас не ликер, а этот поцелуй, эти губы, которые то лгут, то обнажают правду. Стрела тока прошлась вдоль позвоночника, заставляя Кагуру прервать поцелуй. Слабая тень ее целомудрия пробилась сквозь пелену порока, взывая к ее голове и сердцу. — Что не так? — Сого потянулся вперёд, желая продолжать, но она отвернулась от него. — Уходи. Лучше уходи, пока ещё возможно. — В чем проблема Ято? Ты в последнее время бегаешь от меня, как от огня. — Да ни в чем собственно, — девушка устало выдохнула, ощущая, что тело покинуло это странное ощущение жажды близости. — Не хочу говорить об этом. — Правильно, — он отпил из бутылки, возвращая ее на столик, — не для разговоров я сюда пришел. — Что? — паника медленно поднялась в глубине ее естества. — О чем ты? Но ответов как обычно никто не оставил; не оставил и подсказок к тому что будет происходить далее. Сого слишком увлекся ею, забывая о том, что ее стоило бы проучить за то что опозорила его на их же вечеринке по случаю помолвки. Он не хотел разбираться в женской драке, хоть и знал теперь, что он был тому причиной. Девушки пускай сами разбираются, а его голове стоит думать о другом, в частности о самом себе. В последнее время возбуждение, которое охватывало его тело при виде Ято слишком долго не отпускало. С каждым днём гнать мысли о близости с ней становилось все труднее. А сейчас ему просто развязали руки, пригласив, пускай и не специально, но принять эту ванну вместе. — Да так, ни о чем, — внимательно взглянул на неё, — правда. Кагура сидела напротив него, до сих пор прикрываясь этим шелковым халатом, даже не подозревая, что ткань все просвечивает к тому, что и облегает. Сого никак не мог принять того факта, что она слишком невинна и наивна. Не такие ему попадались на жизненном пути, и поэтому действовать в соответствии с ее статусом он просто-напросто не знал как. Никто ранее не дрожал от одного простого поцелуя, не смущался от того, что предварительные ласки переходили в секс. А здесь… Здесь для них обоих это все в новинку. Кагура не отводила от него взгляда, боясь упустить тот момент, когда нужно будет обороняться от нападения. Окита молчал, просто наблюдая, как та была напряжена. Хотелось сорваться пересечь черту, но что-то сдерживало его. Словно цепями сковали его жажду, позволяя росткам этого чувства слегка пробиться сквозь ограждение. Он вновь ухватил бутылку, выпивая очередную порцию, и затем подался вперёд к ней. Кагуре некуда было бежать — спиной она уже упёрлась в спинку ванной; бежать можно было только из комнаты, но она вряд ли успеет добраться до двери. Он склонился к ней, но поцелуя не последовало. Кагура нахмурилась не понимая какую игру он затеял. — Послушай, — его шепот сейчас звенел внутри у Кагуры, как самый громкий крик, — если ты… Если ты будешь, — он замолчал, подбирая нужное слово, — умницей, то я отдам тебе письмо от твоего отца. — Что? — сердце внутри у нее заколотилось как сумасшедшее. Всего два слова: письмо и отец, а она уже полностью потеряла контроль. — Что ты сказал? Она не видела перед собой ничего, ни ванну, ни Сого. Ято и не надеялась получить такую весть от папы. Она отчего-то была убеждена, что никто в этом доме не позволит ей общаться с отцом. Но получилось все иначе. Окита мог умолчать о письме, но зачем-то рассказал. Почему именно сейчас решил? Был ли в этом какой-то подвох? Или может быть, в Сого были ещё капли благородства, которые не поработились его бесславным поведением? — …ра? Она очнулась от своих мыслей, что унесли ее далеко отсюда. Он был так близко, а она… Сколько она провела в раздумьях? Его взгляд показался Ято вовсе не безопасным, источающим угрозу, которая была нацелена лишь на неё. Окита вновь отпил из бутылки и потянулся к ней губами, желая поцеловать. Вместо того, чтобы дать отпор она застыла, словно слилась с ванной единым целым, являясь ее продолжением. Поцелуй совсем невесомый без лишнего напора, даже без языка. Кагура сжала бортик ванной, страшась реального продолжения. — Ка-гу-ра, — прошептал ей в самые губы, — ну же… — Что? — тихо сказала она, понимая что дальнейшие действия могут повлечь за собой тяжёлые последствия. И каждое ее слово лишь оттягивает кульминацию его игры. — Я так долго жду тебя, понимаешь? — Он вновь отпил из бутылки, оставляя ликера совсем чуть-чуть на дне. Она шумно сглотнула, ощущая, как ток от ее напряжения иголками впился в ноги и руки, заставляя тело самовольно вздрогнуть. — Не понимаю о чем ты, — она глупо улыбнулась и отвернулась в сторону. Вода медленно начала остывать и это вовсе не приносило никакого приятного ощущения, как в самом начале. Определенно он испортил ей весь прием ванной, и никак не желал исчезнуть, позволяя сделать то, зачем она сюда пришла. «Мерзавец…» — Она мысленно обозвала его, и тут же ощутила как его рука ухватила ее за подбородок, поворачивая лицом к себе. — Я помню, что ты просила не трогать тебя до свадьбы, и знаешь, — Сого оказался совсем близко к ней, так что губами прикоснулся к ямке между ключицами, — я исполняю твою просьбу. Но знаешь помимо этого, — Ято отчётливо ощутила, что губы сменились языком, — существует много других способов доставить удовольствие… — Нет, — она наконец нашла в себе силы оттолкнула его от себя, резко возвращая расстояние между ними. — И знать не желаю! — Письмо Кагура… — учтиво напомнил ей о своем главном козыре. — Будь ты проклят! — зло прошипела Ято, понимая, что в этой войне она пала от шальной пули. — Чего ты хочешь? — Тебя. — Но? — Тшшш, — приложил указательный палец к губам, протянул ей бутылку, — держи. Она взглянула на эту несчастную бутылку, понимая, что реальной опасности та порция, что осталась внутри ей не принесет и решилась выпить, как он того требовал. Лучше ей уступить ему, — хоть это и было очень страшно. Упускать возможности получить письмо Кагура не могла. Последние капли соскользнули со стеклянного горлышка ей на язык и Ято не задумываясь перекинула бутылку через плечо, так что та разбилась вдребезги. Так лучше — чем меньше в этом доме будет посуды из которой он сможет выпивать, тем лучше для него и Кагуры. Сого выпрямился смотря на бесчисленное количество осколков перед дверью в ванную комнату, а затем улыбнулся. Кагура не сразу сообразила, что тот начал расстёгивать брюки. Едва ее взгляд упал на его руки, Окита отвлек ее поцелуем, ныне вовсе не невинным: грубым, наглым, властным. Поцелуй требующий отдачи, которую Ято не могла ему обеспечить. В его крови градус был уже давно, а поэтому терять рассудок у Сого выходило гораздо быстрее, чем Кагура соображала как дать тому отпор. Он схватил ее за запястье, не обращая внимания, что Кагура попыталась прервать этот поцелуй и вернуть свободу своим рукам. Он был и так довольно близко, но всего за долю секунды оказался возле неё, ощущая как её грудь упирается в его тело. Пора снять ограничения в их отношениях — это единственное чего Сого хотел на данный момент. Играть на грани приличия — это все что ему оставалось в такой ситуации. Сохранить право на первую брачную ночь, где она не сможет ему отказать было теперь довольно заманчиво. Но вот огорчаться из-за её неопытности ему хотелось меньше всего, а потому стоило помочь ей освоиться с ним. Окита потянул ее руки вниз к своему телу, желая лишь покорного подчинения. — Что ты дела… Кагура не успела договорить свой вопрос, как под настойчивым напором руки Сого в ее ладони оказался его член. Она замерла и время для Ято остановилось в рамках этой комнаты. Противное чувство страха оживилось внутри ее груди, стягивая лёгкие своими тугими ветвями, сдавливая их, лишая возможности вздохнуть. Но для Окиты в происходящем не было никакого новшества, и он не обращая внимания на неё, повел их руками вниз, шумно выдыхая Кагуре в плечо. Ее била мелкая дрожь и Кагура не могла никак сообразить что же ей сделать, а тем временем под его руководством ладонь пошла наверх, а затем нарочито медленно вновь вниз. Кагура не заметила блуждающие губы по ее плечу, не заметила, что он отпустил ее руку и она сама на автомате повторяла эти движения — ни ускоряясь, не замедляясь и не отпуская доверенное ей. Личная мета вселенная Сого на своих задворках дрожала от подкатывающего большого взрыва; едва этот разряд пульсаром ударит по груди, расходясь волнами по всему телу все будет кончено. Но монотонность движений никак не могла помочь ему испытать оргазм. Он вновь схватил Кагуру за руку, сжимая до боли. Выпрямился, смотря ей в глаза, оценивая ее состояние. А во взгляде напротив почти не было жизни — бледный голубой оттенок, погасший, взирал на него. Капля за каплей из нее ускользала любовь к жизни, потому что: ломать, заставлять, подчинять — все это он делает когда вздумается совершенно не заботясь о ее чувствах. Но вот блеклый голубой в ее глазах озарился пламенем, которое успело выйти из-под ее контроля. — Ненавижу! — Она подскочила на ноги, забывая про все на свете. Сейчас уже не было важным, как она выглядела в его глазах. — Почему ты просто не можешь быть нормальным?! Зачем…? — Кагура? От того, что она резко поднялась на ноги, вода в ванной плескалась из стороны в сторону. Оторвать своего взора от неё он не мог: фарфоровая белая кожа, идеальные изгибы женского тела, ее распущенные волосы, прилипшие лепестки роз к ногам и животу. Нагло, по-собственнически откровенно пялился на неё, не замечая, что по ее щекам уже текли слезы. Как же Кагура ошибалась на его счёт. Всего несколько часов назад Ято едва не поддалась его очарованию на приеме, но теперь, когда зверь начал врезать свои клыки в ее плоть, то Кагура вспомнила кого пригласила к себе. Сого протянул руку, желая снять алый лепесток розы, но Кагура ударила его по руке и тут же покинула ванну, забрав полотенце, в конечном счёте оставила его одного. Катрин несла полотенца и теплый халат Кагуре, которая уже давно покинула ванную комнату. Перед самой дверью взгляд служанки упал на мокрые следы, ведущие к главному коридору. Она осмотрелась, но никого не обнаружила. Катрин постучала в дверь, однако ответа не последовало. Могла ли Кагура покинуть ванну раньше времени? Или это была вовсе не она? Служанка резко открыла дверь, боясь, что что-то случилось. Полотенца выпали из рук, а сама она застыла в проходе, уставившись на молодого господина. Сого стоял возле ширмы, мокрый и довольно злой. Одного его взгляда хватило, чтобы по спине девушки расползлись иголки от накатавшего чувства страха. Его не должно было быть здесь, но вот он — из плоти и крови. — П-простите, я не знала, что вы здесь, — Катрин необращая внимание на то, что почти все тело перестало двигаться, попыталась поднять упавшие халат и поленца. — Я зайду позже. — За мной, — Сого выдохнул и быстро пересёк комнату, сам подхватывая полотенце из ее рук, и вытирая голову по пути следования к своей спальне. Катрин послушно шла за его фигурой, не соображая ничего. Подчиняться его воле — это все, чему учили её. Она могла бы сказать, что знает своего господина всю сознательную жизнь, но каждый раз он открывался для неё с новой стороны. После появления Кагуры, Сого, в глазах Катрин изменился до неузнаваемости. Теперь его жестокость мирно соседствовала с обольщением и несвойственным ему спокойствием. В его взгляде были перемены и Катрин это видела. Она никогда не признавалась самой себе даже в мыслях, что несмотря на всю его чудовищную натуру — у нее к ее господину были нежные чувства. Катрин всем сердцем поддерживала Кагуру, и жалела её после всех тех рассказов о том, что делал Сого в Амое и на корабле. Но она не могла осуждать того в кого была слепо влюблена с юности. При всей распущенности, ее хозяин никогда не искал любви у прислуги, даже после смерти его невесты. Спустя столько времени страх осознания, что Сого мог приложить руку к тому, что Анна мертва утих. Хотя между собой прислуга нет-нет, да, судачит об этом инциденте. Она не считала его виноватым, потому что видела каковы были их отношения. И если бы можно было повернуть время вспять Катрин не поменяла бы ничего в собственной жизни. Дверь в его спальню открылась, и она прибывая в собственных мыслях перешагнула порог, не слыша, как за ее спиной щёлкнул замок. Взгляд устремился на светло-серые шторы, которые колыхались на ветру. Ночь уже вплотную подкралась к Лондону, погружая город в беспокойный сон. — Ты так и будешь там стоять? — Сого успел переодеть рубашку, видя, что служанка витала где-то явно не здесь. — Простите, — она склонилась в небольшом поклоне и неспешно подошла к кровати, где он сидел. — Больше этого не повторится. — Знаешь, — он поднял голову, чтобы взглянуть ей в глаза, — твоя покорность мне нравится, поэтому иди сюда. — Рукой похлопал по месту на кровати возле себя. — Вы уверены? — Катрин не могла поверить собственным ушам и глазам, решаясь переспросить. — Абсолютно. Занавески встрепенулись от сильного порыва, залетевшего с улицы, прерывая повисшую паузу. Лунная дорожка, которая лежала от окна к кровати исчезла под ногами служанки. Тихий скрип половиц. Учащенное сердцебиение. Комнату окутал мрак. Остались только звуки. Люди порочны в своих желаниях, какими бы они не были на первый взгляд невинными и чистыми. Они не бывают честны ни перед самими собой, ни перед кем-либо ещё. Катрин балансировала на грани, пытаясь быть честной, но если сейчас ей предстояло выбрать кого предать, то это будет точно Кагура.