Репетиторство

Тони не был знаком с семьёй Кэтрин, хотя сам и оказался ее частью. В документах были указаны имена, какие-то факты из жизни, но это было настолько несущественно, когда узнаешь о наличии у себя дочери и даже внука, что он не вчитывался. Смерть Билли Роя никак бы не подкосила Тони, даже будь он с ним знаком. Какой-то старик, дед недавно найденной дочери, отец давнишней влюблённости. Но так было бы, если бы Тони не позвонил Стив прямо из аэропорта и не потребовал немедленно прислать за ними машину и отвезти в морг. На этом вызов завершился, и значить на тот момент это могло все что угодно. Например, что что-то случилось с Джимом. Тони тогда отправился в аэропорт лично. И вот уже почти час он созерцает монотонную церемонию погружения гроба в могилу. Наверное, самая неприятная часть всего этого дня. Даже прощаться с покойником в церкви кажется Тони не таким уж жутким делом. Там все ещё теплится мысль, что родственник попросту спит, отдыхает после тяжёлого дня или дремлет в послеобеденной сладкой неге, наслаждаясь тем, что никуда не нужно торопиться. Но когда на закрытую крышку одна за другой летят горсти земли… надежда увядает, сдыхает, как жалкая чумная крыса где-то в колодце, отравляя собой всю воду, всю душу, угнетая и причиняя боль всем тем, кому человек был дорог. Со стороны Всевышнего, если он все же есть, это довольно подло — поступать с людьми подобным образом. И тут уж не оправдаешься тем, что это очередное испытание. Ни в какие ворота скидывать столько испытаний на бедную девчонку за какой-то месяц. Что ей со всем этим делать? Как разгребать? Тони вздрагивает, когда его ладони касается чья-то небольшая рука и тут же обхватывает средний и безымянный пальцы, будучи не в состоянии ухватиться иначе. — Дедушка Тони, а дедушка Билли теперь смотрит на нас с неба? Тони хочется рассмеяться, хочется растоптать эту глупую веру в клочья. Потому что «нет». Никто ни от куда не смотрит. Близкие люди просто умирают. Либо же кто-то убивает их. И ты не можешь сделать с этим абсолютно ничего. Твой мир рассыпается прахом людей, которых ты всем сердцем любишь, и повезёт ещё, если останется хоть кто-то, готовый поддержать тебя в эту минуту. — Конечно. Он теперь всегда будет приглядывать за тобой. И ему бы точно не понравилсь, что ты плачешь сейчас. Пора становиться взрослым, Джим. Теперь тебе нужно заботиться о твоей маме.

***

Кафе-мороженое приходит на ум неожиданно, но вместе с тем идея кажется единственно-верной. Это же шестилетка, куда ещё его повести, чтобы отвлечь от плохих мыслей? — Ты уверен, что сможешь съесть все это? — О, ещё бы! Спасибо большое, дедушка! Это так круто! Мама никогда бы не дала мне столько мороженого за раз. — Джим сидит на высоком стуле, приканчивая уже третью вазочку с клубничным мороженым, щедро залитым сиропом той милой девушкой за прилавком, которая во все глаза разглядывала Старка, пока делала заказ. — И сколько же ты съел мороженого, если спросит мама? — маленькая проверка на вшивость, как называет это Старк. Любопытно, что ответит парнишка. — Один большой рожок шоколадного. — глаза у мальца хитрые просто до ужаса. Тони кажется просто невозможным, что эти глаза могут принадлежать какому-то мужику, изменившему своей жене, едва та отлучилась из дома больше чем на день. До чего же сука судьба. Какие только фокусы не проворачивает. Но стоит отдать ей должное, Джим растёт совсем не похожим на своего никчёмного родителя. Впрочем, возможно, за это стоит хвалить скорее Кэтрин. — Дедушка? — А? — А ты приедешь к нам на мой день рождения? — Знаешь, Джим, нет, я не приеду. Лучше вы приезжайте ко мне. И я устрою тебе столько мороженого, сколько ты в жизни не видел. Идет? — Идет!