martin garrix — in the name of love
pov Taehyung
Красный. Бордовый. Алый. Багряный. Пугающий. Неизвестный. Цвета боли и крови. Таким был закат. Красивый. Загадочный. Шоколадного аромата клубники с молоком. Мой. Таким был он. Странный. Опасный. Непредсказуемый. Похититель чужого счастья. Мягкого поведения к нему… Таким был я. Моя комната насквозь пропахла тем, в кого влюбляться нельзя. Я лежу на кровати, на которой сегодня уснул тот, в кого влюбиться — значит добровольно шагнуть в пропасть. Я не шагнул. Не успел. Не мог. Не должен был, потому что тогда уйти он не сможет. Невозможно не думать о Чонгуке. Он слишком глубоко засел в моей голове. В нём ведь нет ничего такого. Он обычный. Или всё-таки нет? Да, наверное, слово “обычный” сюда не подходит, потому что он особенный. Неповторимый.Прохожие оборачиваются на двух молодых людей, идущих слишком близко, настолько, что соприкасались плечами; смеющихся слишком искренне; выглядящих слишком красивыми – они были слишком, слишком, слишком. Просто созданы друг для друга. Один дополнял другого. Взрослый мужчина со светлыми волосами и бездонными голубыми глазами с плохоскрываемой нежностью смотрит на невероятной красоты парня двадцати лет, который, в свою очередь, старательно давит улыбку. Они идут в багровых лучах заходящего солнца, держа в руках маленькие коробочки из ресторана на вынос. Они садятся на скамейку, распечатывают упаковку с палочками для лапши и начинают драться на них, подделывая эмоции, притворяясь напуганными, поражёнными или проигравшими, но выглядели совершенно не фальшиво. Мужчина и парнишка смотрелись так, будто были Истинными. Один был частью другого. И это вызывало у всех зависть. Многие узнавали Ким Тэхёна, но никто не мог понять: кто это чудо рядом с ним, которому он дарит свои свободные минуты? Ненасытные журналисты делали один снимок за другим, предвкушая фурор, который произведут эти фотографии. Но мужчина и мальчишка были слишком заняты друг другом, чтобы обращать на такие мелочи своё внимание, потому что никто, кроме них, не имел никакого значения, даже время не так важно.
Я не знаю, как описать то, что я чувствую. Неужели я соскучился по нему? Интересно, будет очень странно, если я пойду к Чонгуку в комнату, потому что просто хочу посмотреть на его удивлённый взгляд? Он ведь не ожидает, что я приду, да? Интересно, думает ли он обо мне? По идее, должен, мы ведь хорошо провели время вместе, узнали друг друга получше. Это плохо, что я открылся, но всё же это случилось – значит, так и должно быть. И тут в мои мысли прорезается назойливый звук рингтона. Кто и зачем звонит мне так поздно? Если это Чхве, который будет заливать мне, что должен встретиться с Намджуном, я прямо сейчас возьму ружьё и не поленюсь ехать 29 километров до его дома, чтобы выстрелить. Ну как можно быть таким тупым? И всё-таки все мои предположения оказались неверными.Чон Хосок
— Нет, ну хули тебе надо, — хныча поднимаюсь я с кровати, но всё же отвечаю на звонок. А куда деваться? Если игнорировать звонки людей брата, тот сотрет меня из жизни, даже не задумываясь о причинах и последствиях. — Привет, Тэ-Тэ, — в своей бодрой манере здоровается Хоуп. — Ага, так я и поверил твоему счастью. Если ты набрал мой номер, значит, что-то случилось, поэтому я не рад тебя слышать, чувак. — Верно мыслишь, приятель, — смеётся он в трубку. — Не буду тянуть резину и сразу скажу, что ты нужен мне на задании. Никакие отмазки не принимаются, это срочное дело, один я не справлюсь. Не сдерживаюсь и обречённо вздыхаю. Ну почему я? Есть же Чимин, он вовсе не плох, на моём уровне даже работает, пусть и не в моём стиле, и более изощрённо, но нет, давайте впутывать в это Тэхёна. Не то что бы я не хочу, я хочу, мне нравится, но сегодня не тот день, когда есть желание бросать всё, брать пистолет и выходить на задание. Потому что мои мысли заняты совершенно другими вещами. — Когда и где? — от раздражения сжимаю кулаки и прикрываю глаза. — Прямо сейчас. Адрес вышлю тебе на почту. — отвечает Хосок. — И да, — слышу странные нотки в голосе, будто он ухмыляется, — советую тебе меньше на людях появляться со своей симпатичной прислугой. Слишком много шума поднялось. Что? — Ты о чём? — спрашиваю я. — Держу пари, ты хотел сказать «мать твою, как этот сукин сын узнал?», — слышится смех с другого конца провода, — В любом случае, я тебя предупредил, любитель мальчиков-подростков. Он бросил трубку, оставив меня в самых противоречивых чувствах. Что это было? Откуда он знает? Через пару минут, выйдя из ступора, решаю проверить почту. Включаю ноутбук, открываю браузер и на первой же вкладке, где нередко высвечиваются горячие новости жёлтой прессы, вижу заголовок.Новая одержимость или очень странный пиар-ход компании?
Недолго думая, жму мышкой на ссылку. Статья опубликовалась несколько минут назад. Как раз тогда, когда мне позвонил Чон. Теперь картинка в моей голове становится ярче.Ким Тэхён, директор компании «Pacific International», был замечен на набережной, мило беседуя, играя и улыбаясь с очень симпатичным молодым человеком. Никто не знает ни его имени, ни кем он приходится господину Киму, но вот несколько снимков, которые помогут вам сделать свои собственные «голубые» выводы.
Я тупо пялюсь в экран, перечитывая снова и снова то, что там написано.советую тебе меньше на людях появляться со своей симпатичной прислугой. Слишком много шума поднялось.
Чёрт. Внизу, под текстом статьи, было прикреплено несколько изображений. Когда я нажимаю на первую фотографию, на экран выводится баннер.Ошибка. Файл не существует или был удалён.
Как только я сворачиваю картинку, вкладка закрывается. Статьи больше нет. Так вот что за дело у Хосока для меня. Проверив электронную почту, запоминаю адрес, на который надо отправляться. Главный офис журнала «The Most», где и была опубликована статья. Спускаюсь вниз по лестнице, направляясь к машине, еле сдерживая улыбку, больше смахивающую на звериный оскал. Начинается то, что мне нравится, хотя я предпочел бы посидеть в компании Чонгука, особенно когда он такой милый и доступный. Сегодня будет очень весёлая ночь. И меня даже не смущает тот факт, что я только что увидел мужчину, наблюдающего за моим домом. Мужчину, похожего на моего мёртвого – вот уже шестнадцать лет как – брата.***
pov Jimin
Чувство пустоты внутри очень часто съедает одиноких людей изнутри. Откуда оно появляется? Как от него избавиться? Почему кто-то вообще заслуживает этот противный сгусток, ком, узел – называйте, как хотите – в своей груди? На такие вопросы нет точного ответа, потому что всем, в большинстве своём, плевать на чьи-то страдания, но только до того момента, когда пустота начинает убивать и их самих. Всем плевать только до того момента, пока не приходит осознание всего ужаса человеческого безразличия, причём если отвечать на первый вопрос, – откуда появляется это чувство – становится понятно, что причиной становится, в первую очередь, неразделённая любовь, смерть родного человека, изнасилование, расизм или осознание того, что на планете всего лишь сорок процентов от всего населения владеют грамотой. Все из проблем этого перечня по своей сути, по факту, что вообще существуют – омерзительны. А вот если отвечать на вопрос «как избавиться от чувства пустоты?», то можно искать правду, искать то, что больше всего объясняет это, столько времени, что бесконечность покажется ещё больше, даже несмотря на то, что она априори не имеет конца. Как избавиться от чувства пустоты из-за разбитого сердца? Абстрагироваться сможет не каждый, а заставить собрать разбитое по кусочкам или уговорить полюбить – невозможно. Смириться со смертью родного человека – нелегко. С изнасилованием – непросто. Так что я рад, что чувство пустоты не гложет меня, потому что пустота и есть я.За окном с такой силой льёт дождь, что настроение куда-либо идти – отсутствует. Да идти-то, в принципе, и некуда, потому что у маленького мальчика нет друзей, потому что все высмеивают его за то, что он необычный мальчик. Высмеивают за то, что он – маленькая омежка, чей запах проявился в семь лет. Все ровесники высмеивали его, бросали пошлые шутки по поводу его необычности, от которых волей-неволей челюсть отвисает, ведь откуда семилетние дети могут знать такое? И только его родители, единственная семья, друзья и близкие относились к нему, как к человечку, которого любили. — Малыш, может, хочешь переключить канал? — ласково спрашивает женщина у мальчика. — Нет, спасибо, мамуль, мне и этот нравится, — улыбается рыжеволосый мальчик в ответ. — Ты уверен? — включается в разговор мужчина. — Да, пап, уверен, я хочу досмотреть этот мультик, — ещё шире улыбается малыш, показывая всем свои уже выпавшие молочные зубки, отчего выглядит настолько мило, что любому защемило бы сердце от такого. — Но ведь тебе завтра исполняется восемь, ты совсем взрослый, а взрослые не смотрят мультики, — настаивает женщина, беря пульт в свои руки. — Взрослые смотрят фильмы, которые должны смотреть взрослые люди, — поддакивает отец. Когда мама переключает канал, мальчик непонимающе-ошарашенно смотрит на экран телевизора, потому что в первом же кадре крупным планом показывается женская грудь. Далее изображение смещается ниже по женскому телу и на выпирающей косточке таза видно татуировку. Бабочка. Прямо как у матери мальчика. Он уже хотел было удивлённо воскликнуть, но сразу передумал, потому что на экране высветились женские гениталии. Ему просто не хватило сил что-либо сказать. — Только что ты увидел половые органы у женщины, — мягко и как-то завороженно подтверждает опасения малыша отец. — А если точнее, то твоей мамы. Прекрасно, правда? Чимин растерянно смотрит на мелькающие картинки, потеряв дар речи. Он не понимает, что происходит. Не хочет понимать. В следующее мгновение в телевизоре показался уже голый мужчина. — А это твой папа, милый, — с благоговением сообщает мать, пока мальчик сидит, в шоке рассматривая то, что ему показывают родители. Следующие пятнадцать минут крупным планом показывается соитие, снятое на любительскую камеру, и мальчик понимает по стонам и голосам, что это его родители. Его семья, которая всегда была добра к нему. Его близкие, которые при своём сыне и слова некультурного сказать раньше не могли. А теперь эти же люди показывают ему то, что не должен видеть семилетний ребенок. То, что никто кроме них, по сути, видеть не должен. — Сынок, теперь ты знаешь о нас всё, что должен знать взрослый мужчина, — как в гипнозе говорят родители в один голос. — Ты видел то, что мы скрывали, пока ты был ребёнком. Теперь твоя очередь открыться нам. — Я… Я н…не по-понимаю… — заикаясь, отвечает рыжик и отодвигается по дивану дальше. — Как же, милый, ты боишься? — Тебе нечего бояться, ты ведь уже взрослый. — Покажи нам то, что ты скрываешь, это ведь неплохо, зайчик. Родители подходят к нему ближе, а Чимин отодвигается всё дальше и дальше, пока отодвигаться становится некуда, с грохотом сваливаясь на пол. Женщина держит в руках камеру, а мужчина, улыбаясь, протягивает руки к сыну, чтобы стянуть с него футболку. — Ты такой красивый, Чимин-и, — говорит мать. — Уже совсем взрослый, прямо как твой папа. Когда отец пытается стащить с мальчика штаны, тот с силой отталкивает его руку. — Не… н-надо… — всхлипывает малыш. Но мужчина не слушает и снова пытается снять брюки, мерзко улыбаясь. Когда его руки достигают ширинки, Чимин зубами вцепляется в предплечье отца. — Я СКАЗАЛ НЕ НАДО!!! — так громко верещит мальчик, что его голос срывается на последнем слове. И это стало его ошибкой. В следующую секунду его щёку охватывает огонь и неприятная тянущая боль. Пощёчина. Затем вторая и третья. — И так будет каждый раз, если ты будешь кусаться и кричать, — ласково пояснил мужчина свои действия. Когда штаны отлетели в сторону, женщина попросила Чимина самому снять нижнее бельё. — Я-я… н-н-не буд-ду этого д-делать, — захлёбываясь в собственных всхлипах, говорит мальчик, отползая подальше. И его снова бьют по лицу. — Если будешь сопротивляться, мы будем тебя наказывать, ты ведь понимаешь это? — Не надо, п-п-пожалуйс-ста… — Тогда сам сними трусики. — Н-нет… — Ты очень-очень плохой мальчик, — с этими словами мужчина пинает Чимина в живот, отчего тот подгибает колени под себя, трясясь от ужаса, ожидая нового удара. И его пинают ногами до тех пор, пока он не становится неспособным даже плакать от пронзающей боли по всему телу. Отец наклоняется и сам стаскивает нижнее бельё с сына. За каждый всхлип мальчика бьют по лицу до тех пор, пока тот не замолчит. За любое сопротивление его шею сдавливали, пока тот не отключался на несколько секунд от нехватки кислорода в лёгких. Слезы сами текли по его пухлым щёчкам, пока родной отец толкался в него с такой силой, что боль от пощёчин и пинков в живот не казалась такой сильной. Стыд. Отчаянье. Безысходность. Чувство пустоты. Всё из этого он чувствовал, когда родители относили его наверх, в комнату, чтобы уложить после этого ужаса спать. «Мне не нравится это чувство пустоты, — говорит Чимин сам себе, спуская свои маленькие ножки с кровати на ламинат. — Я не хочу плакать из-за разочарования, боли и разбитого сердца, — утирает он слёзы трясущимися ладошками. — Мне это не нравится». Он в трансе спускается по лестнице дома вниз, на кухню, еле сдерживая стоны боли от каждого шага. Слишком тихо, слишком несправедливо спокойно, учитывая всё, что произошло сегодня. Слёз больше нет. Есть только пустота в груди семилетнего крохи, в чьих руках сверкает в ночном свете лезвие ножа. Рыжеволосый мальчик поднимается наверх, направляясь в спальню родителей, единственных людей, которые от него не отвернулись. Единственных людей, способных на такое зверство. Он останавливается у кровати, смотря на их удовлетворенные лица. Стаскивает одеяло с их тел и улыбается, не сдерживая истеричный смех, будто кто-то очень забавно пошутил. — Что случилось, Чимин? — сонно спрашивает женщина, проснувшаяся от резких движений. Малыш ничего не отвечает и замахивается ножом над грудью мужчины. Под крики матери он снова и снова бьёт ножом в одно и то же место, пока кровь не забрызгивает простыни, пол, пижаму, кожу, пятнами оставаясь на белоснежных страницах раскрытой книги на прикроватной тумбе. — Теперь и мне хорошо, — улыбается Чимин. — Теперь и мне нравится, папочка, — повторяет он снова и снова, смотря прямо в глаза человеку, сотворившего отвратительные вещи с ним. Когда два израненных человека лежали на постели, ожидая смерти, рыжий мальчик спустился вниз и вышел на улицу, встречая холодный ветер и дождь, смывающий кровь с лица, ладоней, шеи и кухонного лезвия. Он закрывает глаза и с наслаждением поднимает голову, встречая частые капли воды, струйками стекающими по его телу. И он улыбался. Потому что пустота в груди исчезла. Больше нет этого противного сгустка внутри из-за разбитого детского сердца и поломанной психики, а всё благодаря смерти близких людей, которых по праву можно называть уродами. Больше не было слёз. Так он и встречает кровавый рассвет своей новой жизни – полностью промокший, в алых разводах и с ножом в руке. И он счастлив.
Когда утром меня нашёл сосед, я был изнеможён. Я был в шоковом состоянии после всего, что успело произойти за одни сутки, но улыбка по-прежнему была на моём лице. Он спросил, что случилось, а я лишь истерично засмеялся в ответ и потерял сознание. Очнулся в больничной койке в окружении сотрудников полиции, врачей и людей из службы опеки. Я провёл своё детство в детдоме, пока меня не забрал оттуда старший брат Тэхёна. Если я не ошибаюсь, мне тогда было тринадцать, до него дошли слухи, что это я убил своих родителей, вот он и решил меня взять под своё крыло. А что? У меня никого нет, я хладнокровен и беспощаден. Это хороший шанс, чтобы воспитать человека, который будет в твоей банде выполнять особо жестокие поручения. Только мне это не нравится. Я не люблю то, что я делаю. Ненавижу отнимать жизни у людей, которые лично мне ничего плохого не сделали. Но я не могу уйти, потому что мне некуда уходить. Я никому не нужен и меня никто не ждёт. Поэтому я и напиваюсь до состояния, когда ничего не соображаешь. Безусловно, алкоголь – самый лучший растворитель. Он растворяет отношения, дружбу, семью, брак, наличные в кошельке, мозг и печень. Но только не проблемы. Каждый прожигает жизнь по-своему. Вот если вас попросить представить человека, у которого семь пятниц на неделе, чей образ всплывёт в ваших мыслях? Мне неважно, кого вы представили, ответ в любом случае должен звучать так: «твой образ, Пак Чимин, бесстыжий рыжий лис». Потому что он единственный будет верным. Первые гудки и вибрации будильника явно дают понять мне, что я должен заканчивать акт воспоминаний и просто обязан засунуть свои пиздострадания как можно глубже в задницу, которая после бурной ночи нещадно ноет, а ещё, что я должен за полтора часа сборов на работу избавиться от перегара, вполне ожидаемых мешков под глазами, боли в голове и, конечно же, в самом дорогом месте, которое у меня есть и которое я упомянул ранее. Поэтому я открываю глаза и обречённо вздыхаю, потому что знаю, что увижу, когда поднимусь с постели: куча одежды на полу, следы смазки, несметное количество бутылок из-под спиртного и одно из множеств главных разочарований моей длинной самостоятельной жизни. Я уже привык, что каждый день одно и то же, всё та же старая песня на повторе: та же мелодия, только в словах падежи перепутаны. Изо дня в день я просыпаюсь и смотрю направо. Каждое утро там всегда кто-то лежит и пялится на меня спящего, или дрыхнет без задних ног. Это утомляет. У всех, всех этих мужчин, подростков, случайно подцепленных в баре, на тусовке или в ресторане, одинаковые лица. Никогда их не запоминал, потому что не видел в этом смысла. Всё равно всё их очарование задерживается в моей голове только на одну ночь. После секса и сна я уже ничего не помню. Возможно, я просто не хочу вспоминать, возможно, я слишком много пью алкоголя, что на утро аж все образы стираются, но суть одна – все, кто клюнул на меня, лежат на моей кровати, в моей квартире, рядом со мной, нелепой биомассой распластавшись на матово-алых простынях. Всё это вертится вокруг меня настолько давно, настолько регулярно повторяясь, что я уже стал считать это частью своей жизни. Можно смело называть меня шлюхой, потому что это будет пусть и не совсем правдой, но очень близким понятием к ней. Поворачивая голову вправо, я, как и ожидал, увидел человека. Ничего удивительного. Но единственное странное выделяющееся, что я стал замечать последние недели три, так это то, что волосы у альф-на-одну-ночь-я-согласен-трахнуть-тебя-ты-же-красавчик-и-омега-в-одном-флаконе рыжие. Видимо, я настолько нарцисс, что начал представлять, как сам себя имею во всех позах. «На самом деле, причина не в этом, и ты это знаешь», — шепчет мой внутренний голос, но я предпочитаю проигнорировать его. Потому что тот рыжий тип не заинтересован во мне. — Подъём, — трясу я альфу. — Поднимайся, тебе пора уходить. Уже семь утра, если ты не в состоянии просыпаться после пьянки в такую рань, то нужно понимать, что пить не надо, иначе зачем тебе извилины в мозгу? — Отъебись, — он отталкивает меня своей рукой, накрываясь одеялом с головой. — Наверное, ты хотел сказать, что у тебя нет мозга, если такое вытворяешь, находясь у меня дома, — злюсь я и ногами пинаю его в бок. Тот с грохотом падает на пол, — А теперь поднимай свои шмотки и уёбывай, умник, после такого пробуждения даже завтрак тебе готовить не хочется, мудила. — Не больно-то и хотелось, — ухмыляется альфа-имени-которого-я-не-знаю, пока надевает боксёры. — Кстати, а твой Юнги знает, что ты после бокала-другого становишься подстилкой? — Что за херню ты мелешь? –закатываю в раздражении глаза. — Вот ты вчера так же глаза закатывал, когда я втрахивал тебя в кровать. Интересно, твой Юнги настолько плох, что ты с первым встречным такое вытворяешь? — он снова ухмыляется и натягивает джинсы. — Что ты за бред несёшь, откуда ты вообще Юнги-то взял? Так или иначе, от твоих речей каждый в этой комнате становится счастливым обладателем сорок седьмой хромосомы, даже если родился нормальным, — я поднимаюсь с кровати, чтобы отправиться на поиски собственного нижнего белья. — Откуда я его взял? Ты смеёшься что ли? Да ты вчера чуть ли не на каждый мой толчок выкрикивал его имя, — он удивлённо смотрит мне в глаза. — А когда кончил, то вообще пропищал «ОХ, ДА, ЮНГИИИИ», — альфа спародировал мой тонкий голос. Получилось отвратительно, но отвратительнее этой пародии стали всплывающие воспоминания о ночи. — Господи, я правда стонал его имя чуть ли не каждую секунду, — от стыда хватаюсь за голову, взглядом пытаясь разыскать второй носок. Так и проходит это утро: парень стебёт меня по поводу Юнги, я в это время готовлю нам завтрак, потом выставляю альфача за дверь, а сам иду в душ, в надежде смыть весь позор со своего тела перед работой.***
Вокруг слишком много людей. Каждый торопится на работу, каждый хочет реализоваться в жизни, каждый похерил своё счастье и только я стою напротив дверей «Старбакса», не решаясь зайти внутрь, чтобы как и всегда увидеть мальчишку, чьё имя я стонал вот уже третий раз во время бурного траха с другими альфами. — Почему я вообще это делаю? — вздыхаю и закрываю лицо ладонями. — Я опаздываю на работу, но, тем не менее, почему-то торчу здесь, как влюблённая школьница! Подхожу к окну витрины и прислоняюсь носом к стеклу, высматривая рыжую макушку Юнги. — Почему тебя не видно, маленький засранец, мне же просто надо тебя увидеть, и всё, я уйд… — ЭЙ, ТЫ, ПОЧЕМУ ПРИЛИП СВОИМИ ГРЯЗНЫМИ ЛАПАМИ К ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ?! Я ошарашенно поворачиваюсь на злобный бас мужчины, находясь в полном ужасе, и вижу перед собой… — Юнги, мать твою, что ты… Что ты тут делаешь?! — от страха мой голос поднимается на несколько октав, так что будет совсем не удивительно, если у Мина пойдет кровь из ушей. Зачем он так пугает? Как он вообще оказался на улице? Загадка человечества номер один в мире. — Тот же вопрос хочу задать тебе, Чимин, — он ухмыляется и подходит ближе, — Не каждый день увидишь креативного директора PIICP, облизывающего прилавок Старбакса, так что за такое зрелище могу угостить тебя фирменным кофе от Шуги. — Это то самое, в которое ты крысиный яд в кубиках кидаешь? — В твоём случае это будет лисиная отрава, — Юнги подходит ещё ближе ко мне и крепко обнимает. — Я по тебе скучал, если честно. От такой нежности с его стороны, я в наслаждении прикрываю глаза, полностью растворяясь в его объятиях. Но чудес не бывает. Ищите подвох везде, наивные сучки. Потому что внезапно я чувствую, как он что-то клеит мне на спину. — Эй, — отталкиваю его. — Что за хурму ты делаешь? — отлепляю записку от кожаной куртки и вслух читаю надпись. — Серьёзно? «Пни меня»? А на что-то поумнее мозгов малолетки не хватило? — с обидой смотрю ему в глаза. — А я думал, ты правда скучал по мне, даже поверил бы, если бы не твой непрофессионализм. — Ну ладно, ладно, иди сюда, — он снова притягивает меня к себе. — Только не плачь, хорошо? Твоё личико слишком милое, чтобы уродовать его слезами и красными пятнами на щеках. — Ничего ты не понимаешь, — хмыкаю я. — Моё лицо даже после истерики смотрится превосходно. — Пиздишь, как дышишь. Следующие несколько часов я работаю по удалёнке в Старбаксе, наблюдая за тем, как рыжий официант обслуживает посетителей. Иногда мы встречаемся взглядами и я либо кокетливо улыбаюсь ему, либо просто подмигиваю, отпивая действительно вкусный кофе из стаканчика, на что он забавно смущается и краснеет. Через ещё несколько минут он подходит ко мне, как-то странно переминаясь с ноги на ногу. — У меня смена заканчивается через полчаса, — тараторит Шуга. — Не хочешь погулять… со мной? — отводит глаза в сторону, становясь от этого ещё более милым и смущённым. Как это няшно, в моём холодном сердце тает лёд. Сначала я хитро улыбаюсь, облизывая губы в своей манере и делаю расчеты по работе. В принципе, я уже всё, что мог, всё сделал. Думаю, Намджун простит один прогул. — Конечно, Мин, я хочу прогуляться с тобой. Его лицо сразу загорается счастьем. — Только я ничего не обещаю, особых изысков не будет, у меня зарплата только через три недели, но я постараюсь придумать то, что будет тебе по душе, так что на пару бутылочек соджу должно хватить и на вок какой-нибудь… — Стоп, — я хватаю мальчишку за руку и заглядываю прямиком в его карие глаза. — Мы с тобой идём гулять, а тот факт, что ты будешь со мной, автоматически причисляется к пункту «по душе Пак Чимину». И вообще, — резко тяну его за ладонь, отчего тот поневоле наклоняется ко мне так, что мои губы находятся рядом с его ухом, — буду платить я, потому что я старше. — Н-ну… Т-тогда договорились… — сбивчиво дыша и заикаясь, отвечает Шуга, после чего скрывается на кухне заведения, не забыв при этом споткнуться, чудом не упав. — Ох уж эти подростки, — смеюсь сам с собой я, делая последний глоток из чашки.***
justin bieber — 2U
Честно говоря, я никогда не любил привязываться к людям. Это одна сплошная морока, серьёзно. Сначала человек рядом, всегда дарит улыбки и драгоценные минуты своей жизни, он даёт тебе частичку своей души, и ты просто тонешь. Тонешь в этом человеке, влюбляешься полностью: в лёгких нет кислорода, по венам больше не течёт кровь – везде только он, он и ещё раз он. Вызывает привыкание. Делает тебя зависимым. А когда уходит, или что-то идет не так – тебе больно. Поэтому, влюбляясь, или ища себе новых близких друзей, помните о главном… Это на ваш страх и риск. Вы можете позволить человеку причинить боль, но только если действительно начали им дорожить. Что касается меня? Я позволил ему завладеть моим сердцем. Он мирно шагает рядом со мной, немного прикусив нижнюю губу. Сквозь паутинку рыжих прядок волос проникают лучи солнца и от этого он кажется каким-то нереальным, слишком чудесным. При нём по-прежнему эта чёрная широкополая шляпа, прямо как тогда, в день выставки. Вспомнив о том, как я пытался его выловить вместе с Гуком, мне стало трудно сдерживать улыбку. — Что смешного? — с подозрением покосился на меня Юнги. — Совсем одичал, что шутишь у себя в голове сам с собой? — Нет, ничего смешного, — вру я, ухмыляясь ещё сильнее. — Просто кое-что вспомнил. — Да, конечно, так я тебе и поверил, — Шуга резко поворачивается ко мне, глядя в глаза. — Признавайся, решил отомстить мне за бумажку на спине? — Ничего я не мстил, ты о чём? — НУ ТЫ, — он тщетно пытается дотянуться руками до спины, где, как предполагал, находится вымышленная записка, — ЕЩЁ И НАЛЕПИЛ ТУДА, КУДА МНЕ НЕ ДОСТАТЬ!!! — Да Господи, — я закатываю в раздражении глаза. — Ты прямо как ребёнок. Просто поверь на слово, что на твоей спине всё чисто. Мин задумчиво смотрит на меня, в его взгляде мелькает то недоверие, то полнейшая обречённость и смирение. — Сфотографируй на свой телефон мою спину сзади, — мямлит он. — Тогда я смогу тебе поверить точно. Я хмыкаю. — Давай заключим спор, — облизываю губы и хитро улыбаюсь. — Если там действительно что-то есть, я исполню любое твоё желание, а если там ничего нет, то… — То… Что? — …Ты исполнишь любое моё. Какое-то время он просто пялится на меня и молчит, а я… Я коварно улыбаюсь и держу ладонь для скрепления договора о пари. Просто интересно, он правда настолько уверен в себе, что готов пойти на такой шаг? Просто он же меня, по сути, не очень-то и хорошо знает. Мне двадцать шесть, ему восемнадцать, мало ли, что у меня в голове. Может, сейчас заведу в подворотню и… — По рукам, — Юнги смачно плюёт на ладонь и пожимает ею мою, вырывая из заманчивых мыслей. Я подмигиваю ему и достаю телефон. Как только нахожу камеру, понимаю, что у меня слишком много потенциальных желаний для него. Он же проиграет в споре. Очень глупо. Но мне это даже нравится. Ну, то, что он так уверен в себе. Медленно захожу к нему за спину и еле сдерживаю победный клич. Щелчок объектива. Открываю фотогалерею и возвращаюсь обратно на место, разворачивая экран смартфона к его лицу, на котором красовалась какая-то странная улыбка. Вот засранец. — Ты ведь изначально знал, что там ничего нет, — я снисходительно смотрю на него, пытаясь испепелить своим взглядом, полным злости и осуждения с капелькой скептизма. — Но всё равно решил выставить меня дебилом. — С меня одно выполнение твоего желания, — Мин подмигивает мне, оглядывает сверху вниз и обратно, задерживаясь на ширинке джинс. Затем он улыбается ещё шире и идёт дальше. «Что это только что, блять, было? — думаю я возмущённо. — Да этот мелкий меня одним взглядом нагнул!». Достаю ключи от машины и догоняю Мина, который остановился у моего автомобиля, с широкими глазами рассматривая его. — Чего вылупился, — обнимаю его сзади и кладу подбородок ему на плечо. — Не хочешь мне сказать что-то по типу «вау, мы что, поедем в ней»? Он поворачивает голову ко мне, обжигая кожу сладостным ароматом ананасового киви. — Я не верю, что эта феррари твоя, — хмыкает рыжий. — Две недели назад ты был на другой тачке. — Так, мелкий, тачкой будешь называть тележку, на которой лом всякий таскают, а это – машина, чтобы купить которую, тебе придётся продать два квадратных сантиметра своей нежной кожи и ещё одну почку в наборе с печенью, — я нагло хватаю его за подбородок и притягиваю ближе, облизывая губы. — А та машина была рабочей, на которой товар возят, так что… — отпускаю его лицо и звеню ключами от авто, — завидуй молча. Когда разблокировал двери автомобиля и открыл одну для Шуги, заметил, что он стоит на месте и ухмыляется, с хитрым прищуром глядя прямо в мою душу. От такого флирта (или угрозы?) даже мне стало не по себе, но я лишь в очередной раз подмигнул подростку. — Может пошевелишь своими сахарными булками и сядешь в салон? — саркастично спрашиваю я. — Твои булки выглядят намного слаще, чем мои, когда ты наклоняешься… — шепчет он что-то невнятное, так что я не расслышал, что он сказал и просто пропускаю мимо ушей это непонятное бурчание. — Давай, садись. — Можно я пошучу про наездников бутылок, которым ты тоже предлагаешь присесть? — Только если хочешь быть выброшенным из машины на полном ходу куда-нибудь в сторону обочины. — Пожалуй, я просто сяду, — он в примирении поднимает руки и идёт в сторону авто. Юнги залезает в салон, и я закрываю его дверь. Когда сажусь на водительское место, непроизвольно смотрю на выражение лица мальчишки: в его глазах горит восторг и счастье, а у меня горит в штанах, когда он так близко… Впрочем, что-то я отклонился от главного. Он с таким восхищением всё рассматривает. И ручник, и магнитолу, и зеркала заднего вида, даже трётся своей тощей пятой точкой о кресло, как бы понимая, что оно мягкое и надо запомнить такие редкие ощущения. Всё-таки не каждый день сидишь в салоне феррари с таким красавчиком, как я. Нет, я правда не нарцисс. Ну, или нарцисс… Какая разница, это ведь всё равно ничего не меняет. — Куда поедем? — с интересом спрашивает Мин, когда я завожу мотор. — Как куда? — удивлённо поворачиваюсь и показательно блокирую замки на дверях. — Мы же с тобой не гулять едем. — В смысле? — А ты думал, что у меня деньги на свидание есть? — Это не свидан… — Мы сейчас поедем на панель. В сексуальное рабство тебя отдам, как раз денег заработаем на прогулку. — Но… Я в голос засмеялся, полностью потеряв контроль над собой. — Ну, чего ты смеёшься, дебил, — еле сдерживая улыбку, проговорил Мин. — Как дурачок, над своей же шуткой, серьёзно? — я хохочу ещё сильнее, забавно дергая коленями и держась за живот. — Кому из нас тут двадцать шесть, алло? — поняв, что я его динамлю, Юнги тоже начинает смеяться. Но внезапно я замолчал и сделал серьёзное лицо. — А я разве шутил? Улыбка на лице Шуги меркнет. — Да ладно-ладно, мы просто заедем ко мне домой, — махнул рукой я. — Переоденемся, покушаем, может, фильм посмотрим, а потом я устрою тебе сюрприз, — с этими словами кладу руку ему на колено и сладко облизываюсь. — Уверяю, тебе понравится… Судя по опущенным глазам в пол и положением ног – одна закинута на другую, – его фантазия сыграла злую шутку с ним. Но руку он не убрал. Так что мы так и поехали: моя ладонь гладит бедро Мина, а он внимательно наблюдает за пейзажем в окне, явно не возражая. Даже когда я поднимаюсь выше и слегка сжимаю ляжку непосредственно близко к паху, он только прикрывает глаза и судорожно выдыхает, но не отталкивает. Значит ему нравится то, что я делаю. И я просто не могу не улыбнуться этой мысли.sia — bird set free
Мы несёмся по эстакадам, автострадам и улочкам Сеула. Я не хочу просто привезти нас ко мне домой, в обыкновенную квартиру в центре, я хочу, чтобы рыжеволосый парень, сидящий по правую руку от меня, запомнил этот день, эту прогулку-свидание-или-не-свидание-хер-с-ним надолго. Пусть не навсегда, но хотя бы на время, которое течёт слишком скоротечно для меня, но не для него. Он молод, младше меня, у него впереди тяжёлые времена, через которые даже мне было нелегко пройти, так что ему просто необходим некий якорь, держащий его на месте, в той колеи, которая поможет ему не упасть, а остаться несломленным. Почему бы не сделать этим якорем воспоминание обо мне? Мы несёмся по дорогам Сеула, навстречу багровому закату, – пятнами крови на белоснежных страницах оседающим в сердце, въедающемуся в душу и память – чтобы почувствовать себя свободными. Много ли человеку для счастья нужно? Вот она, свобода! Одни, сами по себе, как облака в небе.. Мы несёмся по самым красочным местам в столице. Я не хочу просто привезти нас в мою квартиру, я хочу, чтобы он понял, что я чувствую, когда он рядом. Можно ли влюбиться за месяц? «Очевидно, что да, Чимин», — шепчет мне внутренний голос. Юнги смотрит в окно и думает о чём-то своём. Его пока что не волную ни я, ни что-либо ещё. Только мелькающий пейзаж за стеклом, лучи заходящего солнца и птицы, летящие так красиво, так завораживающе и свободно, что сложно остановиться смотреть.no, i don’t care if i sing off key i find myself in my melodies i sing for love, i sing for me i’ll shout it out like a bird set free
На светофоре загорелся красный, и мне пришлось остановить машину. Через один квартал частная стоянка и комплекс, в котором находится моя квартира. Тэхён всегда поражался, почему я не купил себе дом, как он, где-нибудь в элитном районе для богачей, а взял просторную квартиру в обычном районе. На все его реплики я лишь хмыкал, потому что не понимал, куда девать столько места, сколько есть у него. Я не художник, не писатель, у меня нет ни семьи, ни котов или собак, я обычный креативный директор фирмы PIICP. И по совместительству наркодилер, киллер и много чего ещё, в общем, но это неважно. Мне просто незачем покупать дом, потому что я один, да, пускай одиночество и стало частью моей жизни, но я всё-таки не хочу чувствовать его везде. Это просто не очень приятно, когда пустует большое пространство, хочется его заполнить чем-то или кем-то, но в какой-то момент ты понимаешь, что сделать это некем и нечем, так что уныние дней моих обычных стало бы ещё более глубоким. Когда красный сменяется зелёным, я плавно жму на педаль газа, и машина двигается с места. — Ну, вот мы и приехали, — сообщаю я, заехав на стоянку и припарковав авто. — Из машины сам не выходи, я тебе открою дверь, а то не разберёшься в механизме. Юнги ухмыляется, но ничего не отвечает. Когда я убираю руку с его колена, он поднимает глаза на меня, какое-то время изучающе разглядывая. Не выдерживаю такого пристального внимания и выхожу из машины. — Господин Пак, вы такой вежливый, — хмыкает Шуга, когда я открываю дверь с его стороны, и выходит из салона, потягиваясь и зевая. — Неужели было настолько скучно? — хмыкаю в ответ я. — Нет, — говорит он, всё ещё держа руки над головой и вытягивая спину. — Просто долго сидел в одном положении. Спина и ноги немного затекли, — красноречиво добавляет Мин с явным намёком на массаж своего бедра, отчего я улыбаюсь. — Пойдём, Сахарок, — смеясь, легонько толкаю его в спину, направляя в сторону входа.***
Заходя в вестибюль квартирного комплекса, я обратил внимание, что рыжий идёт немного поодаль, разглядывая всё, что только можно: и огромные окна чуть ли не до самого пола; и разноцветные стеклянные статуэтки, переливающиеся в свете ламп; и бордовые шторы с бахромой – ни от чего из этого мальчишка не мог оторвать восхищённых глаз. Он подходил к предметам интерьера, даже тянул было свои ладони, чтобы прикоснуться к ним, но сразу же отдёргивал, как бы понимая, что этого делать нельзя. Охрана и администратор сейчас решат, что он не со мной и просто зашёл прогуляться. Одним словом, его выгонят. Стоило мне об этом подумать, как один из команды секьюрити твёрдо направился к парнишке, засмотревшемуся на люстру. Не теряя времени, подбегаю к нему и беру за руку. — Здравствуйте, этот человек с вами? — вежливо спрашивает мужчина, всё ещё подозрительно поглядывая на моего спутника. — Да, он со мной, просто в первый раз здесь и немного… ммм… немного отстал от меня, — отвечаю я и сплетаю наши с Юнги пальцы в замочек, демонстративно поднимая руки вверх, чтобы сотрудник комплекса точно поверил моим словам. — Ну, тогда извините за беспокойство, — пожимает плечами охранник. — Ничего страшного, это ведь ваша работа – следить за безопасностью. Он уходит, а я облегчённо вздыхаю. — Держись рядом, пожалуйста, а то тебя вышвырнут разом отсюда, — обращаюсь я к Мину и пытаюсь убрать свою ладонь, но он не даёт мне этого сделать. Вопросительно поворачиваю голову к нему и вижу, как тот смущённо улыбается. Это настолько мило, что я не могу не улыбнуться в ответ.***
— Я не понял, ты что-то имеешь против нежно-розового цвета? Шуга с ужасом рассматривает своё отражение в зеркале. Два часа назад он сказал, что хочет чего-то новенького в своём стиле, так что я предложил покрасить его. Сначала краска просто не брала его волосы, приходилось наносить всё больше и больше осветлителя, а потом уже гель с пигментом. Так что краски осталось не очень много, перевели почти всю упаковку. — Ну не когда же он, блядь, на моих волосах! — в ужасе заявляет Мин, хватаясь за волосы. — Ты сам попросил меня покрасить тебе волосы, — пожимаю я плечами. — Тем более, смотрится очень даже неплохо. И я ведь столько усилий на это убил! Прояви уважение, мелкий. — Но ведь все посчитают меня пидором, — обречённо вздыхает Юнги. — Ладно рыжий цвет, допустим, это не так уж и плохо, но РОЗОВЫЙ, ТВОЮ МАТЬ… — Ну, если хочешь, можешь и меня покрасить, будем оба ходить с одним оттенком, — предлагаю я, не до конца осознавая весь ужас затеи. Честно говоря, Шуга с розовыми волосами... Это прямо как отдельный вид искусства. У него красивое лицо, милые щёчки и добрые глаза, а теперь ещё и не рыжий... Да, ему однозначно идёт. Я не могу остановиться рассматривать его. Он видит, что я пялюсь на него, и мягко улыбается. — Хорошая идея. Жаль, что тот тюбик, превративший меня в полноценного гея, почти закончился… — даже дураку понятно, как Мин зол. Из его глаз будто летят искры ненависти с каплей разочарования, несмотря на улыбку. — Но осветлитель-то остался, — я демонстративно трясу бутыльком с заветной жидкостью у его лица. Парнишка улыбается ещё шире и выхватывает из рук то, что испортит мой натуральный цвет волос. — Тогда давай, садись, я намочу тебе голову, — мгновенно подрывается с места и чуть ли не насильно сажает меня на стул. Когда мои волосы, благодаря усилиям Юнги, стали сырыми, он надел перчатки и начал выливать осветитель, не жалея и капли, от души прямо лил. Я уже предвкушаю удивления на лицах моих друзей и знакомых. Больше всех удивится Тэхён, которому я всю взрослую жизнь заливал, что свой натуральный рыжий цвет ни за что не испорчу, в отличие от него, мол, это же абсурд – краситься. Наблюдая за тем, как Мин наносит краску на волосы, я задумался о том, что же выйдет. И знаете, я пришел к выводу, что получится какая-то фигня. Шуга начал растушёвывать жидкую массу по поверхности моей головы, пальцами проникая между мокрыми прядками. О нет... Я покрылся мурашками. Такие приятные ощущения я давно не испытывал. Причём чем дольше он растушёвывал, тем крупнее они становились. Я даже глаза прикрыл от наслаждения. Заметив, что я балдею от его прикосновений, мальчишка довольно ухмыльнулся и продолжил массировать кожу ещё нежнее, ещё сильнее отдаваясь этому. Не удерживаюсь и с благоговейным стоном выдыхаю. — Господи, у тебя волшебные культяпки, — шепчу я в экстазе. Несмотря на то, что осветитель вперемешку с краской нужно держать (для полного эффекта) минут двадцать, я просидел с этой бурдой все сорок, довольствуясь тонкими пальцами Юнги в волосах. Ещё через четверть часа у меня была готова причёска, которую я мысленно назвал «От Сладенького». Предварительно, ещё перед тем, как закончить моё преображение, он повернул стул так, чтобы я сидел спиной к зеркалу, и самолично высушил меня феном, расчесал и немного уложил волосы на свой вкус. Он отошёл на пару шагов назад и оценивающе оглядел свою работу, присвистнув. — Почему у меня такое чувство, что получилась какая-то жесть? — невесело смеюсь я, изучая реакцию мелкого. — А ну-ка забери свои слова назад! — он упирает руки в бока. — Я так долго это всё делал, а ты сомневаешься в результате! Как же твои слова про волшебные культяпки? — Ладно, всё, я просто волнуюсь по поводу своего нового образа, – отшучиваюсь я. — На самом деле, — его голос становится ниже, — получилось неплохо, — он подходит ко мне и улыбается. — Насчёт три я тебя поверну к зеркалу. Раз… — Ты не поднимаешь мою тушу! — протестую я. Он криво ухмыляется. — ТРИ! Под мои вопли ужаса, Шуга, на моё удивление, с лёгкостью поднимает стул вместе со мной и ставит к зеркалу лицом. Было немного страшно, поэтому я зажмурился, но, осознав, что я всё ещё жив, а парнишка не упал в обморок, потянув спину, решился посмотреть на себя. На меня смотрел мужчина с пепельно-розовыми молочными волосами, аккуратно уложенными в красивую причёску. Я заинтересованно разглядываю своё отражение и поднимаю глаза на Юнги, который, в свою очередь, с полу-улыбкой разглядывал меня, положив руки мне на плечи, успокаивающе поглаживая сквозь рукава рубашки. — Ну, как тебе? — Так вот в чём сила твоих волшебных культяпок… — прыснул я. — Да нет, просто... это ты волшебный. Я знал, что ты будешь выглядеть прекрасно, — бездумно говорит он. — Очень красивый, мне нравится.cure drifter — give us a little love
Мы просто смотрим друг другу в глаза несколько минут, не отрываясь. И это выглядит странно со стороны, я уверен в этом на все сто, но ничего другого делать не получается, хотя я должен поблагодарить его за то, что он сделал такую необычно-классную штуку с моими волосами. Резко подрываюсь с места и легко обнимаю впавшего в ступор Мина за талию. — Спасибо, Сахарок, — выдыхаю я ему на ухо тихим шёпотом. — Ты тоже выглядишь… Притягательно. Красиво. А когда смущаешься, ещё и сексуально. Он делает рваный вдох, притягивая меня ближе, и ставит подбородок мне на плечо. — Выгляжу сексуально только когда стесняюсь? — чувствую его ухмылку и от этого тоже улыбаюсь, бесстыже залезая руками под футболку. Прижимаюсь к нему вплотную и вожу ладонями по коже на спине. Даже нет, не так, нежными массирующими движениями я гладил его, получая довольные полу-стоны Шуги, трущегося своей щекой о мою. Если бы я был котом, то определённо бы замурчал. Наглею и опускаю руки ему на ягодицы, грубо сжимая. Он обессиленно вдыхает и почти полностью заваливается на меня, но я не ощущаю тяжести его тела. Мне хочется ещё. Больше стонов. Больше рваных выдохов. Больше этого мальчишки с ананасовым киви в генетическом коде. Больше. Больше. Больше. Слишком грязно. Слишком некрасиво. give us a little love. Провожу языком по его шее. Очень не по возрасту. Очень желанно. give us a little love. Оставляю поцелуй за поцелуем в районе его кадыка. Пошло. Некультурно. we’d never had enough. Он поднимает мою голову за подбородок и заглядывает в глаза, радужку которых не видно за чернотой зрачков. Я толкаю его и бёдрами вдавливаю в холод стены. we’d never had enough. Что ты творишь? Слишком быстро? Он касается своими губами моих и сразу же проникает языком в рот. Я не сопротивляюсь. И это неправильно. Потому что никто из нас не останавливается. — Что ты делаешь со мной? — отрываясь от него, шепчу я, чувствуя явную проблему в штанах. Поверить не могу, что у меня встал только от детских шалостей с ним. Подумаешь, поцелуй. Подумаешь, руки скользят там, где запрещено. Неважно. — А ты? — лихорадочно хватая воздух, отвечает Мин. Он берет мою руку и опускает к паху, показывая своё возбуждение. — Я так хочу тебя, Мин Юнги… — сжимаю его член сквозь ткань джинс, срывая благодарный стон, полный желания и похоти, второй рукой забираясь к нему под кофту, к торсу. Как только он запускает свои ладони ко мне в волосы, чтобы притянуть для очередного поцелуя, на всю квартиру раздаётся звонок телефона. Сначала я его не слышу, но назойливая музыка проникает в уши, как бы намекая, что нужно остановиться, пока всё не зашло слишком далеко, и ответить на вызов. Блять… Скуля, я отпускаю Шугу и иду на звук рингтона. «Какая сволочь может звонить в такой момент вообще? Кто бы там ни был – уебу», — злобно думаю я. Поднимаю мобильник.Ви
Ладно, про уебать тут уже будет спорно... Просто так он никогда не набирает мой номер. Или позовёт бухать, или на задание. А может, произошло что-то нехорошее. «Чёрт, у Гукки же течка… Вдруг что-то случилось?», — с такими мыслями я отвечаю на звонок и готовлюсь к худшему, вспоминая понедельник, когда Тэхён поймал парнишку у себя в комнате. На том конце провода слышен мотив песни «Show me your bba sea», мощными басами отдававшийся в динамики, так что мне приходится убрать телефон от уха. — Хелло, рыжий, — счастливым голосом приветствует Тэ-Тэ. — Ты занят? — Хаю, бесстыжий. Ну, как тебе сказать, — я оглядываюсь на Мина, который медленными шагами приближается ко мне. — У меня тут дома парень, так что я даже не знаю, что тебе сказать. — Парень? О, заебись! — радуется ещё сильнее Тэхён. — Приезжайте в «Огненную Фею». Юнги подходит со спины и прижимается ко мне, целуя в шею и не спеша опускаясь руками к моему стояку. — Это же гей-клуб, — сдавленно отвечаю я, откидывая голову назад, на плечо Шуге. — Я думал, ты не из голубизны… — Тебя это колышет? — он смеётся. — Просто приезжай вместе со своим альфой, я всё оплачу. — Хорошо, мы скоро будем, — практически пищу я в трубку, неудачно сдерживая стоны из-за скользящей ладони Юнги по моему члену, отчего тот усмехается, ставя засос на моей ключице. — И у меня к тебе просьба, — неуверенно добавляет Ви. — Какая? Ммм… — снова не сдержав стон, спрашиваю я. — Позови Чонгука, пожалуйста. — А почему ты… не можешь сделать этого сам? — забираюсь рукой в штаны мальчишки, не знающего чувства стыда, и повторяю его движения, физически ощущая, как тот от наслаждения закатывает глаза, легонько прикусывая нижнюю губу. — Просто сделай это, ладно? — Не вопрос. — Я вам заказал уже такси, спускайтесь. — Что? — разочарованно реагирую я. — Ты когда успел, а? — Просто я знал, что ты не откажешь и всё сделал заранее. — Окей, чувак, ты хитрожопый, — усмехаюсь я. — Жди, батя скоро приедет. Сбрасываю звонок и поворачиваюсь к Мину, мокро целуя его с пошлыми хлюпающими звуками, про себя мечтая о горячем танце в клубе от этого бесстыдника. — Пойдём, переоденемся, сладенький, — отрываюсь от него и похотливо смотрю в глаза. — Мы едем в «Феечку». — Звучит заманчиво, — он ухмыляется. Не теряя времени зря, хватаю его на руки лицом к себе и иду в спальню, к гардеробу. Тот заливисто смеётся и обвивает ногами мою талию. — Ты лёгкий, как пушинка, — констатирую я. — Ты тоже только кажешься слоном. — Что? — возмущённо бросаю его на кровать. — Вообще-то, я выгляжу превосходно. — Сейчас мы это и увидим, — Юнги удобнее устраивается на постели и выжидающе смотрит на меня. — Раздевайся. — Приватный танец захотел? — невинно улыбаюсь я, расстёгивая первую пуговицу рубашки нарочито медленно, наблюдая за кривой усмешкой парня. — Да. — А не слишком ли ты мал, зайчик? — отбрасываю предмет одежды прочь и иду в сторону кровати, соблазнительно облизываясь. — В самый раз, — Мин оценивающе оглядывает моё тело. — На глаз выглядит очень круто, даже когда ты в одежде, а без неё… Просто идеально. Через пару минут я оделся в полосатую безразмерную водолазку и, конечно же, кожаные джинсы, а вот Шугу нарядил в обтягивающую серую футболку и такие же обтягивающие чёрные брюки. Садясь в машину, набрал Чона и сказал ему собираться.***
— Подожди, куда мы едем? — спрашивает Гук в десятый раз, оборачиваясь на меня с переднего сидения. — В гей-клуб, ты правильно всё понял, — отвечает Мин. — Очаровательно, — вздыхает младший из нас троих, не считая водителя в возрасте, ехавшего с лицом «блять, что за пидорасы на мою голову в полночь, одни сосутся на протяжении всей дороги, другой не понимает, куда они едут, помогите, за что?». — Сразу вижу, что моя школа, — перевожу тему я. — Кардиган на безрукавку с кожаными штанами. Тэхён-и оценит! Чон сразу залился краской. — Когда это ты успел завести новые отношения? — непонимающе спрашивает Шуга, недовольно приподняв бровь. — А ты? — копируя розововолосого, задаёт вопрос Гукки, кивая на меня. Я ухмыляюсь и, еле сдерживая смех от их перепалки, облизываю губы. Сегодняшний вечер просто огонь. Прибыв на пункт назначения, я бодро произнёс: — Ну, Чон Чонгук, всё, как ты и хотел! Вот тебе и клуб, вот тебе и я, и Сахарок, ты сам и, конечно же, Ви. Мечты – рано или поздно – всё же сбываются, я прав?***
Мы заходим в здание, пахнущее сексом, дымом сигарет и алкоголем. Прямо свет да любовь. Вокруг столько людей и самых разных комбинаций: тут и омега-бой плюс омега-бой обжимаются под громкую музыку, и полуголые альфы в блестящем нижнем белье, эротично двигающиеся в такт песне, даже нейтралы, лапающие других нейтралов… Столько грязи, что это затягивает. Невольно поворачиваю голову в сторону своих спутников и вижу, с каким восхищением они оглядывают происходящее рядом. Очевидно, им нравится. Встаю между этими двумя и кладу ладони им на задницы. — Ну что, мои сучки, давайте искать человека, проспонсировавшего этот разврат для нас. Долго искать не пришлось. Тэхён, без капли стеснения, танцевал на стойке, с наполовину расстёгнутыми брюками, в окружении двух «полицейских», которые прижимались к нему, медленно стаскивая рубашку, залезая руками в штаны, лапая его везде, где можно и нельзя, ведь тот разрешает, потому что ловит кайф от этого. Его рот беззвучно открывается, а глаза прикрыты. Выглядит возбуждающе, поэтому зрителей такой картины было немало. Надо что-то делать с этим***
Я довёл Тэхёна до барной стойки, где сидели Юнги и Гукки, причём если первый сидел с каменным лицом, то второй тотально балдел от музыки: он делал волну всем телом, находясь – ох, ебать, бог танцев – в сидячем положении, двигая головой в такт мелодии. Заметив нас, ребята сразу оживились, но от моего цепкого глаза не скрылось то, что младший, при виде Тэ-Тэ, смущённо улыбнулся, а тот подмигнул ему в ответ. Ну прямо искра, буря, безумие. — Кто что будет пить? — дружелюбно спрашивает Ви, глядя только на Чона, заинтересованно рассматривая его сверху вниз. Сто процентов в мыслях моего старого друга сейчас находится образ стоящего Чонгука на коленях, который... Ну, вы поняли, что он делает Тэхёну в мыслях самого Тэхёна. Не зря приучивал мелкого к неприлично обтягивающей одежде. — Всё, что угодно, кроме соджу, — заявляет Шуга, скривив личико в смешную мордашку. — Какой ты привередливый, — смеюсь я и подхожу к нему, приобнимая сзади, при этом не отрывая глаз от голубков. — Я буду мартини с ромом и тоником, не помню, как называется этот коктейль, — воодушевлённо говорит Гук. — А тебе не рано ли? — ухмыляется Юнги одновременно со мной. — Сейчас всё будет, сладкий, — улыбается Тэхён, по-прежнему глазея на одного только Чона, полностью игнорируя остальных, — А ты, Чим, что хочешь? — Мне возьми то же, что и себе. — Ты же ненавидишь «Мятное Облако», — удивлённо восклицает Ви. — Потому что оно пахнет, как ты, а так оно очень даже ничего, — усмехаюсь я, провоцируя голубоглазого. Тэ терпеть не может, когда кто-то говорит про его запах. Он его очень стесняется, говорит, что это банально и всё такое, поэтому пьёт подавляющие. Но лично мне наоборот нравится мята с мелиссой. Не считая киви с ананасом, это мой любимый запах. — Тогда я беру два «Облака» и два мартини с ромом и тоником, — бурчит Ви.***
Громкая музыка. Сбивчивое дыхание. Алкоголь в крови. В глазах плывёт. Вокруг много мужчин. Но мне нужен только один. Тот, что сидит за столиком рядом с Тэхёном и битый час пялится на то, как я отжигаю с пьяным Чонгуком. Под неизвестную песню мы прыгаем, смотрим друг на друга и не видим никого, кроме себя и тех, к кому лежит сердце. В какой-то момент я притягиваю его спиной к себе. Тот, полностью отдаваясь музыке, поддаётся назад, запрокидывая голову мне на плечо, делая круговые движения бёдрами. Мои руки скользят по его талии вниз и обратно, а его руки вытянуты наверх. Очень горячо. Через полчаса я устал, а Чон сказал, что останется танцевать дальше. Еле волоча за собой ноги, я всё-таки дошёл до столика, где сидел уже только один пьяный в жопу Юнги. Не колеблясь и секунды, залезаю к нему на колени и опускаю голову на плечо, носом зарываясь куда-то в шею. Его руки находят мою задницу и спокойно гладят её. — Ты так танцевал-л… я аж начал было ревновать… — шепчет Мин, обдавая мою щёку сладостным ароматом алкоголя. — Это было зрелище для тебя, — отвечаю я ему, прикусывая мочку уха. — Ммм… Он сжимает мне ягодицы и тянет таз то ближе к себе, то немного от себя, как бы намекая, что хочет, чтобы я тёрся об него. Ухмыляюсь и выполняю его немую просьбу, оставляя багровые засосы на белоснежной коже. — Мои губы выше, — снова шепчет Шуга. Я повинуюсь и жадно целую его. Он залезает ко мне под водолазку и притягивает ещё ближе к себе. — Я хочу тебя, Пак Чимин, — выдыхает мальчишка мне в губы, и я чувствую его напряжение в джинсах. — А я хочу, чтобы ты исполнил моё желание, которое задолжал. Он недоумённо смотрит мне в глаза. — Какое жаление? Наклоняюсь к его уху. — Будь моим не только на одну ночь, Мин Юнги…***
общий pov
matt nash — know my love
Он сидит вдалеке от невообразимо красивого парня, похитившего всё его внимание и сердце без какого-либо остатка. Всё теперь принадлежит ему одному. Но наблюдатель не против, он сам захотел этого, он сам позволил завладеть собой. Разве это плохо?
Тэхён пьёт один стакан за другим, не замечая, как постепенно пьянеет всё сильнее и сильнее. После пятого коктейля он забывает, что находится в клубе. Его перестаёт волновать тот факт, что вокруг есть люди даже красивее Чонгука (разве такие вообще существуют?), для него перестаёт существовать весь мир, все и вся, кроме Чона, пахнущего клубничным йогуртом в шоколаде, такого лёгкого и нежного, доступного и желанного… Он танцует один, и все, чуть ли не со слюной изо рта, пытаются подмять его под себя, но тот разрешает сделать это только наполовину. Он податливый, но не заходит слишком далеко. Руки на его талии. I’d give anything to wrap you with my arms Они скользят на бёдра. Hold you after all is said and done Прижимают вплотную к чужому телу. Try my best to keep you safe from harm Это неправильно, только Тэхён может такое делать с Чонгуком. I just want for you to know my love Ви подрывается с места и идёт к похитителю своего сердца.pov Jungkook
Я всегда любил танцевать. Это один из лучших способов показать свои чувства, свои эмоции и виденье мира. По движениям можно узнать, что творится у человека в душе, счастлив он, или несчастен, что скрывает и что гложет его мысли. Этот тот случай, когда ошибочно сделать выводы почти невозможно. Иногда смотришь на того или иного танцующего в клубе и думаешь: «мне правда казалось, что я никогда не пойму, не пойму этого, мне просто не дано, но, посмотрев на него, я понял, что значит прожигать свою жизнь. Потому что он делает это в совершенстве». А ведь всё просто из-за движений в танце. Нужно уметь читать язык тела, если ты способен на это, значит, также способен и понимать остальных. Так что видеть чувства и эмоции по танцу – искусство, мастерство, которым владеть может не каждый. Я точно не помню, сколько выпил – судя по моим ватным ногам, алкоголя в крови много. Музыка бьёт в уши, а в глазах всё превращается в обычные плывущие пятна, но я не останавливаюсь. Меня даже не заботит тот факт, что действие подавляющих уже закончилось, и все липнут ко мне, как жевательная резинка к бумаге. Голова кругом, я скоро свалюсь. Мне нужно присесть. Я иду в сторону нашего столика. Шатаюсь, но иду. Где я вообще нахожусь? В штанах приятно жжёт и становится мокро. — О-о, ддааа... Самое вр-ремя потечь... — усмехаюсь я. Шоколад с клубничным йогуртом сразу приманивает нежелательных людей, но я не останавливаюсь и иду дальше. Внезапно кто-то хватает меня за руку и тащит к выходу. — Э-эй... От-т-пустии... — пытаюсь вырваться я. Мужчина лет сорока пяти грубо тянет меня на улицу. Выйдя на свет фонарей, я заметил, что его лицо прикрыто чёрной маской, а в свободной руке он держит камеру. — Вам чем-то пом-мочь? — спрашиваю я, еле шевеля губами. — Нет, — с холодными нотками в голосе отвечает мужчина. — Помощь понадобится здесь только тебе. С этими словами он направляет объектив в мою сторону и с ноги толкает меня так, что я спиной врезаюсь в стену. Я ударяюсь и падаю на землю, откашливаясь. Боль мгновенно пронзает всё моё тело, и я вижу яркие вспышки в глазах. — За... что? — спрашиваю я шёпотом. Мужчина подходит ко мне и садится на корточки, поднося камеру к моему лицу. — Я Ким Сокджин, — говорит он, — старший брат Ким Тэхёна и Ким Намджуна. В своё время они бросили меня истекать кровью, но я выжил и буду мстить. Они убили всю нашу семью, а я убью тебя, Чон Чонгук. Или просто заставлю тебя страдать, чтобы выйти через Тэхёна на Намджуна, — Джин поднимает камеру к своему лицу и спускает маску, мерзко улыбаясь. — Что, братец, не ожидал? Видишь этот лист? Здесь мои условия сделки, — он наводит объектив на бумажку. — А чтобы ты не расслаблялся, я для развлечения прострелю твоему любимому-ненаглядному ногу. Надеюсь, в артерию не попаду. Ким поворачивает камеру на меня и со всей силы бьёт в живот, так что я от новой волны боли сгибаюсь пополам. Он достаёт пистолет с глушителем и целится мне в ногу. Непрошенные слёзы покатились по щекам, но от ужаса я не могу произнести и слова. — Смотри, как страдает твой омежка, — Сокджин ухмыляется и нажимает на курок. Брызги крови летят во все стороны: в стену, в моего похитителя и на белоснежный листок бумаги, багровыми пятнами оседая на предметах. Трясущейся рукой тянусь к простреленной ноге, пытаясь остановить быстрые струйки алой жидкости, но не могу прикоснуться, потому что боль... Она везде. Течёт по венам. Циркулирует, благодаря сердцу. Проникает в самые глубокие участки моего организма. Я кричу, но не слышу своего голоса, потому что в ушах отдаётся довольный смех старшего брата Тэхёна. — Неприятно, правда, милый? — шепчет мужчина мне на ухо. — Минхо, передай эту камеру моему брату через официанта, прямо сейчас. И вот эту бумажку тоже. — Хорошо, босс, — безразлично отвечает незнакомец. — Шоу начинается...will be continued...