philipp glass – metamorphosis: metamorphosis two
pov Taehyung
день первый после похищения
— Я не собираюсь ничего с этим делать, — заявляет Намджун, откидываясь на спинку кресла. — То есть как это? Мне нужна твоя помощь, без тебя мне ни за что не выйти на Чонгука! — срываюсь я, со всей силы стукнув кулаками по столу. — Да вот так это, Ви, — он смотрит мне прямо в глаза, — Мне плевать, что твоего мальчишку украли, плевать, что он тебе был дорог, плевать, плевать, плевать. А знаешь почему? Потому что он стал твоим слабым местом! — брат подрывается с места и начинает кричать. — Ты же, блять, самый аккуратный, загадочный и осторожный, так как же наш Сокджин смог узнать абсолютно всё о твоём любовнике? Он же явно следил не один день, Тэ-Тэ! Ты слепой? Или гормоны в твои почти тридцать шалят?! Я тебе с того самого дня, как забрал из отцовского притона, всегда говорил: нельзя влюбляться, нельзя показывать своих слабых сторон, но ты разве слушал? Твои нелепые амбиции сыграли с тобой очень злую шутку, так что смерть Чона станет уроком для тебя. Я закрываю глаза и делаю вдох. Затем выдох. Нужно держать себя в руках. — Да ты просто боишься, — шиплю в ответ я, — Боишься, что шестнадцать лет назад всё пошло через жопу, и наш старший брат не умер. Ты сидишь тут, в главном офисе PIICP, сдерживая животный страх перед неизбежным, сваливая ёбаную вину на меня. Это ты не смог убить его. Из-за тебя похитили дорого мне человека и прострелили ему ногу, — сглатываю, — Я даже не знаю, что с ним, потому что уговор один. Джину нужен ты. Не я, не Чонгук, только ты, твою мать, лишь ты один. Но ты же нихуя не можешь, потому что боишься. — Заткнись, — он трёт переносицу. — Ты трус с раздутым самомнением. — Кто из нас ещё трус? Не я сейчас трясусь перед тобой, как осиновый лист. Я только здраво мыслю, а ты мешаешь, как и всегда, сделать верный выбор. — Да кем бы ты был без меня? — окончательно выходя из себя, ору я. — Это я продумываю стратегию, я езжу на переговоры и затыкаю всем рты, чтобы не терять хватку на мировом рынке. Разуй глаза, ты не сделал для компании ничего! Даже сейчас, после всего, что сделал для тебя я, ты не можешь просто блять вытащить Чонгука из плена старшего брата! Ты слабак! Намджун подходит ко мне и, не жалея силы, бьёт в нос. Алая жидкость струйками стекает на белую рубашку, окрашивая её в багровые разводы, но я не обращаю внимание на разбитый нос. Сейчас просто не до этого. Перед глазами сразу встаёт образ Гукки, лежащего на асфальте, стонущего от боли в собственной крови. Его тело дрожит и конвульсирует от невообразимой боли. Он не заслужил этого. Не заслужил. Нет. Нет. Нет. На его месте должен был оказаться я. — Кто ещё из нас слабак? — спрашивает старший брат. Я улыбаюсь, поднося руку к ноздрям. — И это всё, на что ты способен? — ухмыляюсь, глядя на пальцы, вымазанные в кровь. — Даже семилетка бьёт сильнее, чем ты, в свои сорок два. — Я не хочу марать руки о такую тряпку, как ты. Ты жалок. Ты допустил ошибку, был не осторожен. Теперь плати по полной. Это твоя вина и только. Чонгук в заложниках из-за твоих проколов. — Но его похитил тот, кого не смог убить ты, — съязвил я, пропуская мимо ушей все его слова, эхом отдающиеся в голове. Это твоя вина и только. Ты жалок. Чонгук в заложниках из-за твоих проколов. — Какие условия предложил Сокджин? — внезапно спрашивает Намджун спустя несколько минут. — Ты должен переписать компанию на него и явиться с договором под расписку в место, которое Джин назначит через меня. Он долго ходит по кабинету, раздумывая над моими словами. — Мне нужно время, чтобы всё обдумать. — У нас нет времени! — снова закипаю я. — Неизвестно, выживет ли Чонгук, пока мы тут думаем, нужно дать ответ сейчас, пока не поздно! — Хватит вести себя, как малолетняя истеричка. Я не могу так просто взять и переписать всё на него. Это не просто сложно, это невозможно. Весь карточный домик рухнет, если он сделает неправильный шаг. Вся пирамида, что мы с тобой построили, может разрушиться в мгновение ока. Ты вообще понимаешь, чем это обернётся? Нас всех могут посадить. Все козыри вскроются и пути назад не будет. — Если это будет ценой за жизнь Чонгука, я готов расплатится таким способом. Лучше в тюрьме, чем в могиле. — В любом случае, Тэхён, мне нужно время. Да, у тебя его нет, но оно просто необходимо мне, хочешь ты того, или нет. Нам нужен запасной план. — Ладно.***
Я возвращаюсь в пустой дом без него. Открываю входную дверь, заранее зная, что в пустом доме никто не ждёт. Невыносимо одиноко. Мне не нравится это чувство. Я жил с ним слишком долго, очевидно, привыкнув, но после Чонгука я отвык. Его забрали слишком резко и быстро, так что мерзкое чувство одиночества больно бьёт по грудной клетке изнутри. Бам. Бам. Бам. Или это отголоски разбитого стука сердца? Когда я стал так зависим от какой-то омеги? Когда я успел стать такой тряпкой? Мне так стыдно, что по моей вине Чонгук сейчас страдает. Мне так стыдно, что я ничего не могу сделать, чтобы помочь. Звук рингтона прорезает тишину, и я достаю мобильник из заднего кармана брюк.Неизвестный номер
Недолго думая, отвечаю на звонок. — Ким Тэхён слушает. — Привет, братец. Я мгновенно напрягаюсь. — Где Чон? — Ох, дорогой, не беспокойся о нём, с ним всё хорошо. Пока что. — Если с его головы упадёт хоть один волос, я тебя из-под земли достану, мудак. — Ну, тише, тише... Зачем же так грубо, — слышу смех на другом конце провода, — Я просто хочу спросить по поводу сделки. Намджун дал ответ? — Ему нужно время. — Время – это роскошь, Тэхён-и, роскошь, стоящая дороже золота и платины, дороже даже человеческой жизни. Потому что его никогда не бывает много. Тик-так. Тик-так. Оно течёт так быстро, что никому не под силу взять контроль над ним... — Переходи к сути, хватит мне голову морочить. — Чем дольше вы заставляете меня ждать, тем страшнее будут последствия, Ви. — В каком смысле? — нервно спрашиваю я. — Ах, ты ещё не понял... Что же, пускай тебе это всё озвучит Гукки, ты же хочешь услышать его голос, да? В динамике слышны звуки шагов и отрывающейся клейкой ленты. — Давай, Чон, расскажи, что я с тобой буду делать, если твои друзья будут заставлять ждать. — Тэхён... — слышу ослабший голос парнишки. На глаза наворачиваются слёзы. — Да, Гукки, я здесь, я тебя слышу... Не бойся, я скоро тебя вытащу оттуда, я обещаю! — Тэхён... — тихо повторяет омега. — Если вы будете тянуть время господина Сокджина... Он... Сначала он... Вырежет мне на лице стрелку часов... — Он не сделает этого, я клянусь тебе... — Затем он позовёт мужчин... Много мужчин... — И они будут трахать его до посинения, — слышу хладнокровный голос Джина, который вырвал трубку у Чонгука, — Поскольку вы заставили меня ждать, я исполню то, что обещал. Надеюсь, его лицо будет таким же прекрасным, когда я закончу играться с ножом. Он сбрасывает звонок, а я обречённо падаю на колени. Непрошенные слёзы отчаяния текут по щекам вниз, а всхлипы разрывают грудь, заполняя тихое одиночество пустого дома. — Прости меня, Чонгук, — шепчу я, — Я был слишком глуп, слишком счастлив с тобой, чтобы быть бдительным. На ватных ногах поднимаюсь с пола и, шатаясь, бреду к лестнице. Шаг. Ступень. Перед глазами Чонгук в брызгах крови. Шаг. Ступень. В голове его крики боли и ужаса. Ещё несколько шагов и однотипных ступеней. Я на втором этаже. Иду совершенно не в свою комнату. Толкаю дверь его комнаты, вдыхаю воздух, пропитанный его запахом. Обессиленно падаю на его кровать, зарываясь лицом в подушку, по-прежнему плача. Почему всё так сложно? Разве я должен так горевать по нему? Из-за чего я лью слёзы? Неужели так сильно люблю? Телефон оповестил о новом сообщении от неизвестного номера. Снимаю блокировку экрана и открываю MMS. Чонгук с окровавленным лицом. На левой щеке красуется глубокий разрез, из которого струится тёмно-алая субстанция, оставляющая кривые следы на белоснежной коже. Глаза завязаны чёрной тканью, а рот заклеен изолентой. Он сидит на стуле, весь в верёвках и собственной крови, в кожаных джинсах без одной штанины, отсутствие которой открывает взору посиневшее пятно огромных размеров. В нём виднеются белые нитки и куски криво сшитой плоти. Это ты виноват. Это всё из-за тебя. Он страдает потому, что ты был не осторожен. С этими мыслями и не засохшими слезами я засыпаю, вдыхая последнее, что осталось от него.will be continued...