Из огня, да ...

      Мусаши открыла глаза. Незнакомая каюта, незнакомая обстановка, незнакомый корабль. Девочка понежилась немного на удивительно мягкой и какой-то комфортной кровати. Странно, темницу Мусаши представляла себе как-то иначе. Где, спрашивается, решётки на окнах и грязный холодный пол? Где страшные тюремщики и ещё более страшные учёные — вивисекторы? Где кандалы и ошейники? Надо сказать, что все эти ужасы Мусаши себе представляла только со слов Бисмарк — та любила рассказывать о том, что ждёт попавших в плен к людям Туманниц. Правда, нужно отметить, что на вопросы, откуда она всё это знает, раз уж в плен к этим самым человекам никто не попадал, Бисмарк туманно намекала на какие-то свои источники. У Отца же Мусаши спрашивать почему-то боялась. Вот теперь ей предстоит всё это испытать на себе.       Иллюзий у неё не было — девочка прекрасно помнила, что случилось во время того, последнего боя, и что было потом. Зрелище Отца, рассыпающегося серебристой пылью, снова встало перед глазами. Мусаши зажмурилась и отчаянно потрясла головой. Надёжно похороненные в глубинах памяти воспоминания назойливо лезли наружу. Ведь Туманница не может забыть по-настоящему, даже если очень-очень хочется…       Тело человека в военно-морской форме, беспомощно распластавшееся на палубе. Лужа красной жидкости, быстро увеличивающаяся в размерах под телом. Сейчас Мусаши точно знает, что это кровь, но тогда… А когда — тогда? Память беспощадно докладывает: 2046 год. Что же было потом, когда же появился Шизуо? В 2054-м, опять услужливо подсказывает память. А что было между этими датами? Нет, не хочется вспоминать, девушка тряхнула головой и села на кровати.       — Очнулась? Чай пить будешь?       А вот этот голос и его обладатель был Мусаши хорошо знаком. Как тут можно забыть того самоуверенного наглеца, который её посмел поучать, причём таким тоном, как будто с маленькой девочкой говорил. Она резко повернулась к обладателю голоса. Парень удобно развалился в удобном даже на вид кожаном кресле возле массивного стола. В центре стола на почётном месте гордо возвышался здоровенный металлический бак на ножках с небольшим краном на сияющем полировкой боку. Вокруг громоздились небольшие тарелочки со всевозможными сладостями. За столом кроме уже знакомого парня присутствовало ещё два человека. Один, круглолицый очкарик особого интереса не вызывал. Другой же, с хитрой физиономией, был в странной одежде, чёрной, словно мокрой на вид и тоже очень знакомой. Именно так были одеты те люди-тараканы, что захватывали её корпус. Мусаши поёжилась, воспоминания были ещё слишком живыми и очень неприятными, чего уж там. Разговаривать с людьми очень не хотелось, но оставаться в постели было бы и вовсе глупо, да к тому же, хоть девочка и не призналась бы даже себе, но отчаянно хотелось попробовать вкусности на столе. Мусаши со старательно демонстрируемой неохотой слезла с кровати и гордо прошествовала к столу. Судя по улыбкам, мелькнувшим на лицах человеков, вышло не очень убедительно.       — Доброе утро, — приветствовали её сидевшие за столом.       — Позволь представить, — непринуждённо сказал Павел, — вот этот очкарик — это Толик, вторая Ментальная модель тяжёлого ракетного крейсера «Адмирал Нахимов», на борту которого ты сейчас и находишься. А вот этот с хитрой рожей — старшо́й спецгруппы диверсантов, самозакрепившейся у нас на борту. Не смотри что он такой простой на вид, он как таракан: один раз на борт пустил — теперь уже и не знаю, как вывести. Зовётся он мичман Седых, Владимир Павлович, но как оказалось, откликается на позывной «боцман».       Обсуждаемая личность самодовольно заулыбалась, ни капли не обидевшись за такой, в общем-то, нелицеприятный комментарий о своей особе. Заметив недоуменный взгляд девочки, он пояснил:       — А на что обижаться-то? На правду? Так ведь и есть. А сравнение с тараканом — так тож чуть ли не комплимент. Тараканы, они знаешь какие живучие и шустрые? Даже на заражённой радиацией территории выжить могут. Для диверсанта оно самое оно — прыткость и живучесть. Пока боец двигается — он жив, вот так-то, — Седых ехидно улыбнулся. — Ну, да что я тебе-то рассказываю, сама знаешь на собственном, так сказать, примере.       Вот тут возразить было нечего. Мусаши вновь вспомнила стремительно растекающиеся по линкору чёрные тени, молниеносно сметающие заслоны сервис-ботов, и согласно кивнула. Сказать тут и правда было нечего.       — Ну вот, познакомились, давай к столу присаживайся, — я подвинул девочке кружку с чаем и блюдечко с вишнёвым вареньем.       Откуда такое богатство? Ну так с разгрома Алого Флота почти сутки прошли. А сутки в армии — это, считай, месяц на гражданке. Военный народ, особенно наскипидаренный командованием и открывающимися перспективами, работал на износ. Дно залива разве что ситом не просеяли. Все что можно было — упёрли, что нельзя — тщательно пометили и разобрали до состояния «хз как, но упрём». Нашли несколько ядер Туманниц и даже три вполне уцелевшие Ментальные Модели. Говорят, когда водолазы в первый раз увидели спокойно бредущих по дну девочек лет восьми в лёгких платьях, то чуть кверху брюхом, как глушёная рыба, не всплыли. Впрочем, быстро опомнились и доставили «детвору» на берег, благо те и не сопротивлялись. Теперь с ними работали «спецы» и психологи. Вот удивления у них будет, подозреваю, вызнавать вообще-то и нечего — пара команд Адмиралтейского Кода и всё, что они ещё могут знать? Схемы патрулирования побережья? А то отцы-командиры их сами не знают. Тактические наработки? Так нет их — только что сами убедились, вся стратегия — переть голой силой, давя сопротивление превосходством в огневой мощи. Правда, в последнее время какие-то подвижки пошли, но вряд ли что-то конкретное есть. Ну да ладно, не о том сейчас.       Между тем Мусаши выслушала монолог Седых и присела за стол. Конечно, насчёт «не вывести» я откровенно соврал — такой ситуации, как с суперлинкором я допускать не собирался. В штурме помещений я и сам не одного Бобика съел, как это делается — прекрасно знаю. Поэтому, в коридорах, каютах, на палубе, да много где появились на потолках нашлёпки противоабордажных турелей. Седых, естественно, это дело просек сразу, заухмылялся, зараза, а потом посоветовал в паре мест ещё пулемёты воткнуть и объяснил почему. Что сказать — абордаж от штурма здания всё-таки отличается.       Так к чему это всё? Вот, сидим мы в моей каюте и решаем — что дальше делать. Что удивительно — командование ВС России нам не мешает: во-первых, своих дел по горло, никто ведь всерьёз не рассчитывал, что удастся отбиться, теперь же народ успешно «воскрес» и уже строит планы по дальнейшей обороне, во-вторых, видимо Верховный, а именно он назначил себя командующим обороной, что логично, в общем-то, решил не ломать то, что отлично работает и отдельным приказом закрепил «Дельфинов» за мной как десантное подразделение. При этом, наверно, белые медведи где-то сдохли, у меня даже поинтересовались — не против ли! Шок — это по-нашему, да.       Обстановка неопределённая, мы спешно мародёрим и пытаемся восстановить оборону. Кстати, потерь в ВС России почитай что и не было — несколько убитых и раненых. Потери в основном понесли автоматические системы. То ли здесь мир другой, то ли России наконец с Президентом повезло, но рубеж обороны был автоматизирован по самое «не хочу». Дистанционно управляемые системы, автоматы заряжания, системы наведения — в общем, сюда вбухали, видимо, вообще всё, что в стране было. Уважение моё к правительству резко возросло. Черт, вот никогда не думал, что такое скажу!       Алый Флот оттянулся поближе к Норвегии и, судя по всему, восстанавливается. Несколько раз его подлодки пытались войти в залив, но поняв, что обнаружены, тут же отходили. Наверно, просто вели разведку. Ситуация застыла в шатком равновесии — ТФ получил чувствительный удар, лишился нескольких кораблей и Флагмана, но оставался грозной силой, подавляющей в своём превосходстве. Мы победили, но оборона была настолько раскурочена, что отражение второй атаки было под огромным вопросом. Ну вот сидим мы за столом, ждём, пока её сонное высочество продерёт глазоньки, и пьём чай.       — Ну, как спалось? — в голосе Павла звучал искренний интерес.       — Хорошо, — а что ещё скажешь? Мусаши поскорее схватила кружку и уткнулась в неё носом. По крайней мере, пока пьёшь, можно не отвечать. Правда, отмалчиваться долго всё равно не получится, поэтому она всё-таки рискнула уточнить: — А в тюрьму когда? — по отваливающимся челюстям мужчин она тут же поняла, что сказала что-то не то.       — А зачем в тюрьму? — спросили, кажется, все трое одновременно.       — Ну, меня сажать, — Мусаши уже буквально всей кожей чувствовала, что она чего-то не понимает, но остановиться уже не могла, — я же пленная, правильно? Значит, меня нужно в тюрьму посадить и это… пытать, — последние слова девочка произнесла чуть ли не шёпотом. Переселяться из уютной каюты в неведомую, но заочно страшную тюрьму откровенно не хотелось.       — А надо? — этот вопрос задал уже Седых. — Нет, если ты настаиваешь…       — НЕТ! — прозвучало это как-то излишне торопливо и жалко, Мусаши отчаянно постаралась сохранить невозмутимое выражение на лице. — А можно без тюрьмы?       — Ну, смотря как себя вести будешь, — мичман откровенно угорал, на его счастье, Мусаши не была избалованна общением с людьми, поэтому не сообразила, что он слегка издевается.       — Не бойся, не пойдём мы в тюрьму, — пришлось срочно брать разговор в свои руки, пока этот приколист не наворочал такого, что потом бульдозером не разгребёшь. Вообще что-то он излишне расслабился, бой-то мы выиграли, но вот войну… это зависело как раз от того, что мы сейчас сможем вложить в одну маленькую белокурую головку. Именно поэтому была выбрана такая тёплая, уютная обстановка, поэтому не присутствовало никого в больших чинах — пусть кажется, что мы просто беседуем. На самом деле тут десять часов психологи свои дипломированные головы ломали, думали, как создать атмосферу доверия. А вы как думали, вербовка — дело тонкое, а уж вербовка такого уровня — ещё и крайне ответственное. Удастся всё — и Россия станет сильнейшей державой на планете с офигительными перспективами. Не удастся — весёлого мало будет. И шанс всего один. Вот вы спрашивали — откуда варенье? Вот оттуда. Перерыли всё, но нашли. Кстати, Мусаши явно понравилось, вон как ложкой мечет. — Хочешь с Флотом связаться? — дождавшись утвердительного кивка от Мусаши, я снял блокировку.       Да, это был тонкий момент, но мы решили, что информационная блокада Мусаши нам ничего хорошего не принесёт, наоборот, если дадим ей понять что доверяем, то процесс пойдёт легче. Забегая вперёд, скажу, так оно и получилось. Ну так вот, как только Мусаши переговорила с заменяющей её Бисмарк, взгляд её затуманился, девушка явно о чём-то задумалась.       Спросил в чём дело. Интересные новости узнал, оказывается, английские «друзья» уже вовсю бомбят Бисмарк предположениями о печальной участи Флагмана (пытки и вивисекторы в ассортименте) и не иначе как по доброте душевной советуют немедленно идти отбивать Мусаши, ну или то, что от неё осталось. К счастью, Бисмарк особа отнюдь не легковерная, да и не подумав решать не любит, чем сильно отличается от кое-кого из присутствующих. Поэтому советчики были посланы, а Флот начал ремонт. Надо ли говорить, что вызов от Мусаши стал для неё нехилым таким сюрпризом. Убедившись, что с Флагманом всё в порядке, фройляйн успокоилась окончательно и пообещала соблюдать перемирие.       Ну, а дальше началась политика. В ярко-чёрных красках мы наперебой рассказывали Мусаши, как её подставили «союзники». Негатива не жалели, чего уж скрывать, даже привирали кое-где. Правда, сильно не наглели, а вдруг потом проверит? Углубились в историю, вспомнили и пиратов, и Крымскую войну, и гражданскую, и Отечественную, в общем — мы с Седых вещали, Мусаши и Толик слушали, открыв рот. После получасовой лекции, прерываемой изредка глотком-другим чая, Мусаши задумчиво так протянула:       — Ну, а вы чем лучше?       Мы с мичманом переглянулись, и всё понеслось по новой. Теперь уже речь пошла по истории родной страны. Я, признаться, опасался, что в разных мирах, как ни крути, но история могла идти по-разному, но нет, различия начались где-то после 1945-го года, поэтому фигачил как по учебнику. Собственно, почему «как»? По учебнику и шпарил, его вместе с вареньем притащили, аналитики предсказывали, что и до такого дойдёт. Скажу коротко — ничего себе почаёвничали. Но самое главное — удалось достичь договорённостей о прекращении союза с Англией и начале переговоров с Россией. Ну, я ещё о предоставлении ремонта договорился, всё равно Мусаши тоже в заливе чинится, вот и меня заодно подлатают.       Самое главное — мы не выдвигали никаких ультиматумов, вот это удивило девочку больше всего. Она даже призналась, что совсем не так представляла себе русских. Когда Мусаши начала описывать сложившийся (не без помощи друзей явно) в голове образ, мы с Седых ушли под стол волчком. Скажу лишь три слова — медведь, водка, балалайка. Думаю, дальше продолжать не стоит. Ехидно поинтересовался, а как ей объяснили, что дикое нецивилизованное, дикарское государство с тупым неотёсанным населением уже который век занимает одну шестую поверхности всей планеты и почему цивилизованные и просвещённые европейцы ничего с этим поделать не в состоянии? Задумалась.       Оставил девочку задумчиво жевать ватрушку и вышел на мостик, мне предстоял ещё один разговор. Вздохнул и вышел в сеть. Уже знакомая белая комната, те же ряды колонн, тот же чайный столик. Изящная фигурка девушки неторопливо пьющей чай. Подошёл, встал рядом и спросил:       — Позволишь присоединиться, Конго?