***
Дрожащие пальцы совсем не слушаются, баночка с таблетками выпадает из рук, рассыпая содержимое по всей кухне и закатываясь куда-то под батарею. Шипя ругательства, Тэхён опускается на колени и принимается собирать белые капсулы. У него и раньше были проблемы с нервами, но в последнее время ситуация достигла критической точки. Успокоительное давно не помогает, лишь вызывает сонливость и повышенную чувствительность, отчего внутри дерёт раздражение. В голове почти постоянно стоят шум и гам, словно целый оркестр струнных решил проверить, как будет звучать их диссонанс. Но голова болит не столько от бьющих по ударным тяжёлых мрачных мыслей, сколько от недосыпа. Когда в последний раз Тэхён высыпался? Сколько дней он не может надолго закрыть глаза из-за внутренней тревоги, не позволяющей даже усидеть на одном месте? В глаза словно песка насыпали, и хочется закрыть их хотя бы ненадолго, но Тэхён упрямо садится перед телевизором каждый раз, когда крутят новости. Остальное время он проводит стоя у окна и ожидая, что из-за углового дома покажется полицейская машина с мигающей сиреной, которая затормозит перед его подъездом. Ему страшно, очень страшно, и он раз за разом прерывает своё наблюдение, хватаясь то за тряпку, чтобы в очередной раз вытереть полки, на которых ещё никогда так чисто не было, то за пылесос, чтобы в который раз пройтись по коврам. Идеальный порядок - вот, что царит в доме. Тэхён бы хотел, чтобы подобная чистота была и у него в голове, но там внутренний маленький мальчик бегает по запертой комнате, пачкая пол слезами и кровью с разбитых коленей, оставляет отпечатки грязных ладошек, перепачканных землёй, на стенах. Тэхён ничего не может поделать с этим мальчиком, но зато может навести порядок в доме. Он собирает и выбрасывает весь хлам, следом собирает в мешки поношенную одежду, в которой так часто бывал там, где кроме него больше никого никогда не должно быть, и наконец-то находит силы избавиться от любимых, но протекающих кроссовок. Всё, что имеет хоть какое-то отношение к его кровавым историям, отправляется в мусорный бак или корзину рабочего стола компьютера, программа на котором стирает данные безвозвратно. Чисто и проветрено, холодно и пусто. Одиноко. Тэхён рассматривает квартиру и видит вместо неё всё тот же ледяной куб, только теперь стены и пол его отшлифованы до блеска, грани искрятся и сверкают, избавленные от намёрзшего снега. Вот только снег хоть как-то защищал от колючих игл, впивающихся под кожу, а теперь защиты нет, и холод почти достаёт до самого сердца, заставляя раз за разом прикладывать ладонь к груди. А вдруг не бьётся? Лишь когда в гости по расписанию в очередной раз приезжает Бэкхён, Тэхён чувствует, что живёт. Брат приносит с собой тепло и свет, позволяет ненадолго согреться, насладиться общением. В этот раз Тэхён себе не отказывает, не запирается изнутри и не играет. Впервые он не просто улыбается и слушает, а задаёт вопросы, интересуется, любопытствует. Он расспрашивает брата о работе и семье, просит передавать приветы любимым племянникам и отдаёт заготовленный яркий пакет, набитый ирисками, прося передать шалопаям и извиниться, что дядя Тэхён снова не навестил их на выходных. Бэкхён сетует на то, что у них жопки слипнутся, и Тэхён впервые за долгое время улыбается искренне, потому что знает, половина пакета до детей не доберётся, ведь брат так любит сладкие тянучки. - Знаешь, мама на тебя здорово обиделась, - замечает Бэкхён, по-детски оттягивая впалую щёку брата. - Она уже забыла, как ты выглядишь. Тебе не совестно? Пора бы уже родителей-то навестить. - Я навещу, - кивает головой Тэхён. - Обязательно навещу. И по лицу Бэкхёна видно, что не верит, но Тэхён навещает. Не сразу, конечно. Пару дней он тратит на то, чтобы привести себя в порядок. Идёт в парикмахерскую, где отрезают лишнее и укорачивают чёлку, срезая её чуть на бок, чтобы даже если отрастёт, то не лезла в глаза. После поход в торговый центр, из которого Тэхён выходит совершенно другим человеком, попутно выкидывая старые вещи в ближайший мусорный контейнер. Новые вещи были надеты сразу в одной из примерочных, туго зашнурованы тёплые ярко-красные конверсы, на лице новая маска с забавной мордочкой красной панды вместо старой, настолько пропитавшейся запахом гари и палёного пластика, что пришлось выкинуть. Купленный по дороге букет пионов, большая коробка любимых маминых конфет и бутыль коньяка для отца в честь выхода на пенсию. - Тэхён? Тэхён, сынок! Мама плакала и обнимала очень долго, так крепко, что трещали рёбра. Сетовала на то, каким стал худым, на то, что щёки впали, а об скулы можно порезаться. Вдыхая аромат любимых цветов, улыбалась сквозь слёзы и сновала по кухне, чтобы достать давно пылящуюся где-то в тумбах вазу. Раньше эта ваза всегда красовалась в центре стола со свежими цветами, ведь Тэхён, зная о любви матери к цветам, постоянно дарил ей букеты, а теперь пылится за дверцами. Отец был рад видеть сына даже больше матери, ведь переживал за младшего всегда чуть больше, чем за старшего из двух братьев. Они долго сидели в гостиной и говорили обо всём и ни о чём, пока мать не позвала к столу. Аромат домашней еды и цветов, маминого крема для рук и одеколона отца. Тэхён давил в себе проснувшуюся сентиментальность, не желая уподобляться матери и пускать слёзы, которые комом встали где-то в горле и уходить не собирались. То был долгий, очень долгий вечер, наполненный светом, теплом и яркими воспоминаниями, и так не хотелось уходить домой, туда, где тьма вновь поглотит без остатка, но выбора не было. Прощаясь, Тэхён слишком долго держал мать в объятиях, слишком сильно сжимал руку отца. Они спросили в сотый и последний раз, всё ли в порядке, и Тэхён широко улыбнулся им, кивая. А после вышел на улицу и побрёл в сторону метро, чувствуя, как внутри всё вновь покрывается коркой льда, в которой смешались страх, смирение и осознание того, что если чему-то суждено случиться, этого не избежать. И Тэхён не избежит смерти.***
Ничего. Это слово успело уже порядком надоесть, выбесить, прижиться и вновь надоесть и выбесить. Вторая неделя заканчивается, а по делу так ничего нового и не появилось. Все анализы были завершены, результаты экспертизы заверены подписями и печатями, прикреплены к материалам дела. Тела по истечению срока были выданы семьям погибших, дабы быть оплаканными и похороненными. Семьи эти были опрошены по второму кругу, по этому же кругу были ещё раз опрошены многочисленные друзья и подруги. Чонгук перерыл все социальные сети, но не нашёл ничего интересного. Глупая болтовня, множество ванильных статусов и глупых картинок с чем-то ярким или, наоборот, с чем-то мрачным и депрессивным. Фотографии с семьёй и друзьями, фотографии самих жертв, среди которых многочисленные селфи с разной степенью вытянутых губ. Бесполезно потраченное время. У Хосока тоже ничего. Все записи просмотрены, но ничего подозрительного. Никаких тормозящих джипов или развалюх, никаких подозрительных лиц, отлучающихся в лес, никаких парочек, скрывающихся в чаще вместе. Все машины, которые камеры зафиксировали сворачивающими в лес, были найдены, владельцы опрошены. Большинство имеют дома в посёлках, пути до которого сокращают через лес. Кто-то ехал навестить семью, кто-то - на встречу с друзьями, один из опрашиваемых, краснея и заикаясь, признался в свидании с любовницей, которая живёт в своём загородном доме. Обычные люди, направляющиеся по своим делам и не имеющие никакого отношения к найденным трупам. Даже Намджун сник. Он до последнего цеплялся за девушку, которая погибла в огне. Изначально и Чонгук возлагал надежды именно на неё, потому что найдена она была рядом с санаторием. Хотелось верить, что она окажется дочкой какой-нибудь фифы, которая захотела посорить деньгами за грязевые ванны, или молоденькой женой очередного папика, которая приехала посорить деньгами сама, но нет. Девушка была из обычной среднестатистической семьи, которая к тому же находилась в Сувоне. Девушка приехала покорять большой город, давняя мечта. Съёмная чистенькая однушка, несколько подруг, общение с которыми брало начало в интернете, Чонгук видел историю, но ничего более. Тупик. Нет ничего хуже, когда какой-то случай возникает впервые, и нет никакого примера, чтобы узнать, как решить проблему. Нет ничего хуже убийцы, который выбирает своих жертв рандомно. Кто-то во имя добра убивает освободившихся преступников, во имя нравственности - проституток, кто-то охотится за школьницами, но таких можно поймать, достаточно подключить мозгоправов и быть чуточку внимательнее. Вот только невозможно поймать человека, который идёт в магазин за продуктами, а в следующий момент что-то щёлкает в голове, он выхватывает нож, хватает одиноко бредущую впереди девушку и затаскивает в подворотню, перерезает нежное горло, а после оставляет тело и продолжает свой путь, словно ничего не произошло. И как найти убийцу, если девушки даже не похожи друг на друга? Они не знакомы, не учились когда-то давно вместе, имеют разные интересы и материальное положение, среду общения и характеры. Они никогда не пересекались в повседневной жизни, и нет ни одной ниточки, которая могла бы связать их, кроме возраста и пола, но и это ничего не даёт. Отпечатки, улики, следы крови, борьбы, даже найденный рядом с телом первой девушки брошенный складной нож. Множество следов и улик, но они не дают ничего. Пусто. Когда Чонгук почувствовал всеобщее мрачное настроение и проникся атмосферой уныния, он всё равно в глубине души не отчаивался, проводя своё маленькое тайное расследование. Вот только и оно зашло в тупик. Чонгук смог дозвониться до редактора, только толку от этого не было никакого, автора тот в лицо никогда не видел. Когда-то в самом начале они общались по телефону, но после автор просто начал писать ему в почте, прикрепляя туда же все файлы. Почта, данные которой мужчина соблаговолил найти и сообщить, принадлежала до взлома девчонке из Пусана. После неизвестный изменил пароль, удалил всех добавленных людей и чужие письма, стёр всю информацию, оставляя лишь имя и фамилию этой девочки. Зная о том, что поступает не по совести, Чонгук добрался до отдела по работе с электроникой и попросил умных парней вскрыть почту. В ней не обнаружилось ничего. Ни единого письма с файлами или обращением к редактору. Совершенно чистая почта с датой последней активности месячной давности. Последний момент немного напряг, потому что, если верить Сокджину, девушки были убиты чуть ли не в один и тот же день как раз примерно месяц назад. Тогда же, по словам редактора, он получил последнюю «рукопись» от автора, которая как раз только что была выпущена в свет. Чонгук не сообщил о том, что он из полиции, наврал с три короба про литературную критику и ещё какой-то бред. Якобы зацепили истории, хотелось бы пообщаться с автором по поводу его произведений. Редактор лишь поугукал и сообщил, что насладиться новой книгой «критик» может в любой момент, стоит только дойти до книжного магазина, и попросил также оставить свои данные, чтобы в том случае, если автор «Кровавой симфонии» позвонит или напишет, передать ему контакты и попросить связаться. Чонгук лукавить не стал, назвался своим именем и фамилией, предоставил номер мобильного телефона. Будет проще, если позвонят сразу ему. Можно будет тут же назначить встречу и, в случае чего, отследить, откуда шёл звонок, а также найти информацию о владельце номера. И надо бы обо всём рассказать Намджуну или поделиться своими соображениями с Хосоком, но Чонгук не решался. Что у него есть? Похожие книжные истории, безликий автор и стащенный кулон, по поводу которого всё ещё ноет совесть. Вот если бы удалось встретиться с автором, узнать, что он за человек, почему пишет подобную кровавую жуть, то был бы совершенно другой разговор. В СМИ уже просочилась информация о маньяке и убийствах. Если автор цикла не чурается телевизора, то он уже в курсе того, что творится, и понимает, как похожи произошедшие убийства на его истории. Он ведь должен что-то предпринять, верно? Должен нервничать или даже бояться, возможно, даже прийти в полицию, чтобы заявить своё искреннее громогласное «это не я!». Но откуда Чонгуку знать? Автор «Кровавой симфонии» - невидимка. Никто не видел его лица, редактор даже не помнит, как звучал чужой голос. Ни имени, ни фамилии, ни пола. Чонгук думает о том, что убийца - мужчина, но это стереотипы. Жертвы - молоденькие девушки, разумеется, первая мысль о том, что посягнул на них мужчина, но мало ли случаев, когда завистливые женщины проявляли жестокость? Чонгук помнит громкое дело о том, как одна полоумная спятившая после аварии бывшая модель слонялась вечерами по паркам и соляной кислотой обливала девушек направо и налево лишь потому, что она, такая вся изуродованная, не могла видеть красивых женских лиц. - Господа, неприятно это говорить, но мы в тупике, - говорит Намджун, наконец-то отрывая взгляд от карты и разворачиваясь лицом к подчинённым. Хосок хмурится и шумно вздыхает, потирая ноющие глаза. Чонгук пустым взглядом смотрит в окно. На улице снова дождь.to be continued...