Зимний солдат: разморозка

24 дня до суда

Для себя Барнс сформулировал это ощущение пустоты как «желание видеть». Шел третий день, который Сандра проводила дома, соблюдая назначенный врачом режим, и давала знать о себе и делами своего пациента интересовалась исключительно по телефону. Джеймс, который не единожды спрашивал, можно ли ее навестить, натыкался на вежливую, но вполне однозначную просьбу этого не делать. И это вызывало раздражение. Ощущение, как признавался себе Баки, неожиданное, болезненное и отдающее какой-то безнадежностью. Всего за месяц с небольшим он привык к обществу девушки слишком сильно, больше, чем должен был бы. «Над подготовкой к судебному разбирательству она вполне может работать и из дома» – сказал Стив. И ведь не то, чтобы это не было правдой, но… но все равно! Собственно, сформулировать, что именно было не так, Барнс тоже не мог, однако когда Сэм на вопрос, навещает ли он Сандру, ответил: «да, естественно, каждый день захожу» – ситуация стала бесить сильнее. Гораздо, гораздо сильнее. То есть персоной нон-грата в доме психотерапевта был именно он. – Она прислала запрос, чтобы ты мог на пару дней покинуть базу. – Зачем? – Барнс очнулся от размышлений и замер, так и не взяв гирю, за которой потянулся. Разговор в очередной раз состоялся в тренировочном зале базы. Похоже, это стало любимым местом Роджерса, чтобы сообщать новости. – Кажется, речь про экскурсию. Она обеспечит нам транспорт и передвижение. Баки отвернулся и начал нанизывать «блины» на гриф штанги. – Больше она ничего не сказала? – Нет, – Стив внимательно посмотрел на друга. – А должна была? – Понятия не имею, просто хочу знать, куда меня потащат на этот раз. – Если бы он еще сам знал, что именно хотел услышать! Барнс начать поднимать штангу от груди. Это должно было помочь не думать. На какое-то время, по крайне мере. А ему нужно было перестать думать, потому что в своих мыслях он снова и снова подходил к черте, которую сам себе запретил переступать. И к тем самым словам, что бросил ему Сокол три дня назад. А знает ли она, что в нее влюблен ты? Знает ли она… А знает ли он? Какого черта, как он вообще допустил даже такую возможность? Но его внутренний голос лишь подтверждал – допустил, да. Уже допустил. Потому что именно это слово все время вертится в голове: влюблен. Нужно перестать отрицать это хотя бы перед сами собой. Да, похоже, он правда влюбился, вот только что из этого?

*** Неизвестно сколько времени спустя штанга наконец легла на стойку. Стива в зале не было, и Джеймс понятия не имел, давно ли тот ушел. Он устало провел ладонями по лицу. Надо ж было так глубоко погрузиться в свои мысли, чтобы не заметить ухода друга. И это ведь наверняка сказало Стиву многое. Потянулся за водой. Он должен решить, что делать. И делать ли. На что в принципе он рассчитывает, если признается не только самому себе в том, что чувствует к Сандре, но и самой девушке? Кому это нужно, чтобы он обременял ее лишними эмоциями? Эмоциями, которые она не сможет принять, которые – Баки точно был в этом уверен – вызовут у нее лишь чувство вины, за то, что невольно вызвала их, и жалости к нему. Он не в праве так поступать. Жалость. Мужчина содрогнулся. Нет, за более чем месяц работы, даже зная его историю, Сандра ни разу не выказывала к нему жалости, и это точно последнее, что он хотел бы увидеть в ее глазах. А то, что он испытывает к ней… что ж, это чувства, по сути, приговоренного смертника. И если уж ему суждено прожить чуть больше двадцати дней, то этот остаток он обязан провести так, чтобы у Сандры не было возможности о них догадаться. Пусть она просто будет рядом.