Если действовать по правилу «Око за око», То мы все ослепнем. Разве это сложно понять?
Год 777.
Фтария — Дворец Аквилона «Кхм… Что ж, дочка, я очень давно не вспоминал об этом. Для нас, магов, а в особенности верховных, эта тема довольно… Странная для нас. Многие думают, что это — то, о чем я тебе расскажу — просто-напросто выдумки. Я так, разумеется, не считаю». Полная рыжая девчонка завороженно, с завидной любознательностью заглядывала в рот отцу, ожидая каждого слова как чего-то неописуемо важного и, несомненно, интересного. Отец же, по обыкновению, делал вид, что не замечает этого, говорил с нарочитой таинственностью и иногда останавливался, отворачивался, делая вид, что смотрит на двери, на самом деле затем, чтобы скрыть умиленную улыбку. Этот наполовину седой, с рубцами на грубом, обветренном лице и шрамами на руках, лишь изредка не сжимавшими посох, с таким подлинным увлечением беседовал с крохотной, чудесно внимательной к его рассказу дочкой, что каждое его слово наполнялось искренней, невероятно нежной любовью — кажется, совсем не подходившим ему «по положению» чувством. Об этих прекрасных чувствах, как бы то ни было, утверждали абсолютно все, кто хоть раз заставал мага за этим делом, а тот всё время отмахивался. Даже молодой помощник Филис, слыша этот разговор из-за двери, довольно усмехнулся и почесал затылок: «Как же будет счастлива девчонка в этом дворце!». Бывалый маг, напустив достаточно, по его мнению, загадочности, продолжал: «Очень-очень давно, когда ещё царила первозданная пустота, когда не было привычной ныне материи, из ничего появился Хаос. Хаос не был разумным или чем-то материальным, он просто постепенно заполонял собой всё сущее, то есть всю ту пустоту, где вскоре появились космическая пыль, звёзды, огромные скопления, а затем и целые галактики, в которых, помимо тех самых звезд, находились и куда более прекрасные и грандиозные творения. Хаос Первый, как его называют, обрел самосознание, или, как говорят сейчас, понимание своей сущности и сущности всего вокруг. Это очень сложно понять… Как рождается сознание. Да и не нужно оно тебе, пока что — уж точно. Вот, значит… Хаос Первый… Слушай, как не нравится мне это имя! Пускай он будет, скажем, Голопупом!» Девочка, до сих пор внимательно и совершенно серьезно вникавшая в речь отца, была застигнута врасплох этой неуклюжей хохмой и залилась звонким смехом и упала назад, на подушку. Маг счастливо ухмыльнулся, но тут же сделал серьезное лицо: «Смеешься над Голопупом? А он тебя как возьмёт… — он сделал страшную рожицу и навис над дочкой. — Да как укусит! Вхам-м!» Дочка зашлась ещё более задорным, неудержимым смехом, видя перед собой эту не столько страшную, сколько смешную несуразную гримасу. «Ну всё-всё, Ироина. Позволь продолжить повесть!» Ироина как ни в чем не бывало выпрямилась, уселась на кровати, положила голову на кулаки и вопросительно посмотрела на отца. «Голопуп приспособился к выживанию в той Вселенной, стал понимать, что да как устроено. И ему стало скучно. Он понял, что одинок, и потому заскучал — сообразил, что гораздо лучше было бы делиться с кем-то своими наблюдениями, кому-то рассказывать свои мысли! Очень важно делиться своими чувствами. Вселенная продолжала развиваться, и в какой-то момент Хаос понял, что если такой темп мироздания сохранится, то ничего хорошего из этого не выйдет. Он решил попробовать создать что-то, но не знал как… Что ж, ему ничего не оставалось, кроме как пытаться много раз. Он пробовал очень много всего, но вышло только тогда, когда он догадался создать время… Тут начинается очень сложная часть, которую я никогда не понимал, и мы её опустим. Но благодаря времени появилось кое-что новое… Это была другая «половина» всего сущего, «обратная сторона монеты». Она была чем-то вроде противоположности Хаосу она уничтожала самые древние скопление звезд и даже целые галактики, чтобы давать развиваться новым. Тогда во Вселенной и возник самый главный принцип существования — цикл бытия и небытия, рождения и смерти, процесс постоянной смены старого новым. Я выучил это из книги, когда был совсем маленьким… А что это значит? Если говорить очень-очень простым языком… В существовании появился смысл, которого прежде никогда не было… Да и само понятие «смысл». И жизнь стала нужной, важной и ценной». Маг на секунду умолк, чтобы осмыслить то, что только что сказал. «Такую историю многие считают ложью… Но, согласись, знают её все! Очень забавные люди. Но это, конечно, не вся история. Я не хотел бы тебе рассказывать, но ты не простишь меня, верно? Так что слушай. Дальше началось очень мрачное время. Абсолютная энергия, бесконечный поток ауры и вездесущее излучение, наделённое огромной силой… Да, это наш Голопуп. Он, вскоре после своего первого творения, решил, что надо создать ещё кого-то, тем более появившаяся так называемая «жизнь» на планетах развивалась, как в свое время и Вселенная, слишком бурно. Тогда Хаос Первый отделил одну половину от себя и разделил её на три части, создав Гисара, Моруса и Мессию… Тоже отвратительные имена, кто их только придумывает! Но лучше мы их менять не будем. Эти существа были живыми и слабыми, в отличие от Долгопупа. Но у каждого из них были задания. Они замедляли развитие жизни, чтобы она снова не обесценилась. Как они это делали? Я не знаю, честное слово, даже представить это сложно! А на Септерре Гисар, Морус и Мессия появились примерно полторы тысячи лет назад… Тогда Септерра была совсем-совсем другая! Не было ни людей, ни ноксианцев. Только гиперборейцы, огромные великаны… И здесь везде был снег. Септерра была белая. Морус и Мессия решили, что нашей планете и без них досталось, и потому ушли. А вот Гисар остался и подарил один подарок жителям. Страх. Если ты боишься Велеса, то знай: это дло рук Гисара! Он всячески пытался насолить септеррианцам, запугать их, эх… Но он передумал, когда узнал, что та самая «обратная сторона монеты», надеюсь, ты её помнишь, очень любила Септерру. Я понятия не имею, что ей нравилось в огромном снежном шаре… Но такие они — эти существа, неподвластные нашим меркам красоты! Потом, конечно она догадалась создать нас, людей! Представляешь? Та, что должна была разрушать, оказывается, могла и создавать… Это невероятная пища для размышлений, дочка! А Гисар возжелал обладать этой созидательницей. Он прекрасно знал, всё знал: что Смерть — очень могущественное создание, притом очень гордое и своенравное, и добиться её будет очень сложно. Но он не собирался отступать, хоть и знал, что шансы на успех малы… Он даже прозвал её Принцессой Вселенной. Люди тоже назвали свою создательницу… Сембиакрасториалин. Именно так мы, самые разумные существа, решили расправиться со своими языками! Благо потом имя принцессы значительно сократили! От прежней кучи звуков осталось только «Смерть»… И это очень странно, потому что ни в одной книге никто не использовал это имя. Выходит, что народ сам его придумал… Как я говорил, люди — очень забавные. Не сказать, что такое имя сильно обрадовало Принцессу, но она и сама порой забывала настоящее, потому и согласилась. Но Гисар не сидел без дела… Хотя нет, сидел. Лет семьсот. Готовился, собирался с силами, а потом придумал! Кое-что очень глупое: уничтожить Голопупа, а точнее, разрушить его связь с этой Вселенной, лишить власти. Он решил, что так он ослабит и Смерть, и не ошибся. Прибегнув к магии и уловкам, Гисар сумел добиться того, что Хаос Первый заснул на веки вечные, тем самым сделав Смерть примерно равной самому себе. Но, оказалось, Гисару было мало полученного могущества, и он решил не только уничтожить прародителя, но и заменить его, взяв себе имя «Хаос»… Ты, наверное, много видела о нём книг. Знай же, что в них говорили не о Голопупе, а о Гисаре, и что он — самый настоящий злодей! Морус и Мессия получили свои владения в самых дальних частях Вселенной, но спорить с братом не хотели. Однажды, как мне рассказывали, Гисар попал на планету, где жили люди и свято верили в Бога и Дьявола. Бог, по мнению жителей планеты, был чем-то вроде их защитника, а вот Дьявол — вытворяющим всё, что душе угодно, всемогущим созданием. Последнее имя приглянулось Хаосу, и он записал его в свою записную книжку как псевдоним. Позже он вносил в свой «список лучших имён для повелителя Вселенной» ещё несколько строк: Аселиар, Рисокоха, Альбурберодур, Иосиф и несколько десятков других, которые мы не можем произнести. Да-а, я ещё говорил, что люди странные… Позже Гисар еще узнал, что Дьявол — Владыка Тартара, подземного мира, темного и страшного, который ему запал в душу. «Пожалуй, я устрою свой собственный Тартар на Септерре», — размышлял Хаос, самодовольно воображая себя на троне… Ну, это я уже, разумеется, привираю. А Смерть, всем сердцем… Хотя нет, сердце у неё точно нет. Она любила Септерру, не догадываясь о планах коварного сына Хаоса Первого. Двести лет назад, именно в этот день, Смерть, ничего не подозревая, странствовала здесь. Она была дружна с магами, люди уже не были варварами и понимали, что не стоит нападать на создательницу, чтобы принести в жертву… А именно так они и делали! Причем в жертву Смерти! Кхе-кхе, ну да ладно. Это был Дворец, в котором мы сейчас с тобой сидим и разговариваем, Ироина. Тогда он еще назывался Дворцом Одена и был, как и сейчас, главнейшим и важнейшим здание на Септерре… Оден был очень мудрым правителем. Он гулял неподалеку вместе со свитой и Смертью, расспрашивая её об очень сложных и важных вещах и покорно принимая отмашки вместо ответов. Смерть рассматривала прекрасные цветущие клумбы с удивительно пахнущими, одурманивающими цветками, и их здесь были тысячи. У нас и сейчас сады прекрасны. Самые разные деревья причудливых, порой даже смешных форм, окружённые светлячками и другой живностью, журчащие ручейки, поблескивавшие на лучах Алиоса и Гибиуса, настолько впечатлили принцессу, что она даже решила про себя: «Остаться здесь было бы пределом моих мечтаний!» Ну, это я тоже немного приврал. Гисар же, в свою очередь, следил за Смертью, затаившись. И когда он дождался, что принцесса окончательно потеряла бдительность, то смекнул: пора действовать. Это очень грустная история о доброй принцессе и любви к живому, из-за которой она и страдала, дочка. Оден рассказывал мне её, ровно как я тебе сейчас. Принцесса неожиданно заметила красивое животное в другой стороне леса: гордого лесного оленя с серебристой шерстью, сверкающей подобно звёздам, раскидистыми могучими рогами. Она поманила его, но рогатый просто отвернулся, пренебрежительно фыркнув. Смерть возмутилась такой наглости, встала и пошла прямо к животному. Бедная принцесса совсем позабыла об осторожности. Тем временем погода странно изменилась: небо заволокло тучами, порывы северного ветра сдували волосы с обиженного лица Смерти. Но от обиды она ничего не замечала и, только приблизившись к оленю на расстояние в несколько метров, почувствовала неладное. Глаза принцессы наполнились ужасом, и Смерть бросилась бежать. Но, сделав несколько шагов, она упала, не в силах двигаться. Прямо перед ней возник из тени Хаос в чёрной мантии, с уложенными волосами, он поглаживал рукой знакомого оленя. Даже её белый свет затмила его тьма. Гисар забрал Смерть к себе в Тартар… На этом, в общем-то, всё». Удивленно похлопав ресницами, Ироина покраснела, как помидор, и прошептала: — А что, они не любили друг друга? — Я не знаю, могут ли такие существа что-то чувствовать… Вряд ли, — пожал плечами маг. — Это грустно! — скривилась Ироина, сдвинув брови. — Но ты… Замечательно её рассказал, папочка! Ты как будто настоящий… Сказочник! Маг улыбнулся и поцеловал её в лоб, в очередной раз поблагодарив высшие силы за чудо, которое наполняло его жизнь теплыми эмоциями и самыми крепкими, светлыми чувствами. Проведя несколько минут в обнимку с дочерью, он наконец отстранился, помахал рукой, пообещав скоро вернуться, и вышел за дверь. Ровно в тот миг, когда створки хлопнули перед носом, его лицо омрачилось и осунулось. Ему предстояло пройти такое испытание, что и врагу не пожелаешь. — Аквилон… Господин, — позвал Филис. «На самом деле та встреча была куда более жестокой, — Аквилон вздохнул, горестно глядя на двери. — Тогда Септерра потеряла множество отличных магов… Да и просто хороших людей!» Он разозлился, стиснул зубы и стукнул кулаком по колену, потеряв самообладание, и весь дом, вместе с округой, вздрогнули. С потолка посыпалась труха. Где-то в гостиной заохали и засуетились слуги. «Оден рассказывал, что тогда встретили свою смерть двести человек! И всё из-за того, что Хаос решил поиграть в любовь?» Аквилон так проклинал Хаоса уже бесчисленное количество раз, хоть и понимал, что Владыке Тартара, гордо сидящему на своём троне в своём дворце, это вряд ли как-нибудь навредит. «Как же я жалок! Отвлекаю себя, чтобы отодвинуть приговор… Эванна не заслуживала такого мужа!» Молодой, даже скорее юный волшебник вытянулся по струнке. Аквилон тяжело повернулся к нему, переваливаясь с ноги на ногу, оперся на стену и поднял затуманенные глаза. Филис нервно сглотнул и пробормотал: — Мы не нашли её… Умоляю, казните меня! Аквилон поднял руку, чтобы предупредить эти наивные, глупые, способные родиться лишь в детском разуме просьбы. Они сейчас были совсем ни к чему. — Не начинай, Филис. Так и должно было быть… А не иначе. Вины твоей в этом — меньше всего. Моя жена не сбежала, её выкрали. — он ещё раз поднял руку, опережая пылкие речи помощника. — И вы никак не могли этому помешать. Никто, даже я не мог… Я просто знал, что это должно случиться, но не знал, когда и где, поэтому… Моя жена просто жила, ходила без усиленной охраны, порой даже без обычной… И ни о чем не подозревала… — голос подвел мага, и он замолчал, прикусывая губы и всеми силами сдерживая слёзы. — Я, только я виноват в том, что Эванны не стало… И что моя дочь будет расти без матери! Филис, бледный, но разгорячившийся, мучился, не зная что делать. Но Аквилон будто прочитал его мысли: — Ничего не говори, Филис. Я знаю, что тебе нечего сказать. Лучше пойдем в библиотеку. Имя Эванны Арцесс должно быть занесено в книгу «Самых влиятельных политиков, самых бравых полководцев, отважных героев, умнейших ученых, изобретателей и деятелей»… Хоть она и не рассчитана на тех, кто ценой всех благ счастливой, беззаботной жизни установил порядок в Нонезе, выйдя замуж за простолюдина, грязного, безродного, обреченного на презрение со стороны народа и старейших династий. Думаю, это будет то самое исключение.***
«Ты точно знаешь, ученик, но я тебе это расскажу в очередной раз… Тем более скоро ты займешь моё место на троне, и тебе необходимо это знать… У Гисара было пять сыновей от Смерти: Бездна, Стаон, Вормос, Хорид и Тирис. Смерть откровенно ненавидела отца этих существ, могущественных, сильных, способных вместе на невероятные свершения, но вот своих детей она не могла ненавидеть, хоть и пыталась бесконечно много раз. Ведь это были просто дети, и каждый раз, когда Смерть смотрела на них, её сердце сжималось от тоски. Однако и предназначение детей Хаоса было отнюдь не безвинным, Хаос был одержим идеей сделать их машинами для убийств всех непокорных, и поэтому подготавливал к уничтожению Септерры в качестве тренировки. И принцесса прекрасно понимала и не хотела, чтобы эта планета пострадала, потому и решилась на кое-что очень опасное и, возможно, погубившее бы её мужа и детей. В один прекрасный день, когда Хаос не грозил внезапным появлением, она собрала всю свою волю в кулак и решилась на создание Сил. Это были не существа, но обладающие разумом сгустки энергии, с одной целью — избавить мир от Хаоса и его детей. Силы, названные Пятью Безмерными Силами на Септерре, едва появившись на свет, услышали слова создательницы: «Вы — мои создания, создания Смерти, единственные и уникальные, бессмертные, как и я сама! Ваша цель, которую вы должны выполнить, несмотря ни на что, — защитить Септерру от Хаоса… И его сыновей!» Мы должны были спасать детей Хаоса… Я очень долго считал Смерть эгоисткой и безжалостной убийцей, что перекинула на нас ответственность за смерть сыновей. Я был уверен, что она создала Силы, чтобы самой не решать проблемы. И сейчас я жалею об этом. Всё это, Аквилон, началось двести лет назад… По вине всех, абсолютно всех! Разве виновата Смерть в том, что Хаос решил сделать детей чудовищами? Виновата в том, что полюбила Септерру? Но не виновата ли в том, что создала Силы? Что пробудила еще большую ненависть в своем муже? Повинен ли сам Хаос в том, что был вынужден продолжить делать из сыновей монстров, чтобы они выжили?.. Мы не знаем, что творится в их разуме. Даже мотивы для нас очень смутны… Знаешь, почему я тебе это говорю? Чтобы ты не горел ненавистью, не рубил сгоряча, а был рассудительным и дотошным в самом сложном деле своей жизни — в управлении чужими жизнями! Оно не потерпит халатности, ученик! И я знаю, ты это понимаешь». Аквилон часто прокручивал этот рассказ в голове в последнее время. Ужасно было то, что вспомнил эти слова он лишь когда нарушил обещание, когда поддался порыву эмоций и сглупил, как никогда в жизни. «И за это мне суждено страдать». Сначала преданность древних династий, следом — уважение народа, а теперь и семья — со всем этим правителю пришлось попрощаться буквально подряд, но по неизвестным причинам он еще держался, даже более того — стоял у престола. Оден рассказывал, что у каждого короля было свое проклятие: у кого-то — постоянные мятежи и бунты, у кого-то — предательство самых близких. Аквилону думалось, что его участь была квинтэссенцией несчастий всех его предшественников — преследования Хаоса.