Год 774. Период Варос, первая часть, день третий.
Фтария — Веста Большой двухэтажный дом почтительного возраста, отделанный снаружи крупными брёвнами, подобающего размера окнами, словно глазами, наблюдал за всем, что творится подле: и за проносившимися мимо пикарами, и за несносным мальчишкой, воинственно рубившим кусты неизвестно где найденной палкой, и за тем, что приближалось сюда — тем, что должно было непременно свершиться. Внутри дома царило безудержное веселье, о празднике в доме Вайло Киха — родного отца Хиро — знали многие, и потому заперлись в домах. Доброй половине живших в Весте, знавших его в лицо, этот человек был известен как большой любитель радостных празднеств и застолий, а другой половине — как самый гостеприимный из старожилов города. Ких с женой пировали в доме в честь приезда родственников, о которых Хиро, однако, ничего не знал доселе. Правда, как и обычно, мальчика выставили за дверь на некоторое время, пока его родители не обсудят все важные дела, знать о которых было можно только им самим. Поначалу, года три назад, Хиро обижался на это, даже доводил споры на эту тему до абсурдных ссор, и тогда отец, которому такие конфликты порядком надоели, тщательно растолковал сыну, почему не стоило присутствовать на его беседах. Сейчас, когда Хиро вспоминал о том разговоре, его пробирала кратковременная дрожь — он и представить не мог, что кто-то способен скрывать своё настоящее лицо так же хорошо, как это делал его отец. Но с годами, к счастью или к несчастью, разговор становился всё более размытым, всё больше искажался и улетучивался из памяти мальчика. В последнее время он вспоминал о нём не больше двух раз за Период. Вот и сейчас Хиро, совершенно счастливый и беззаботный, носился по двору своего дома, а из окон слышался грубый бас его отца, Ких спорил о чём-то с гостями. Пробежав еще пару кругов, изрубив еще несколько кустов, юноша вдруг почувствовал усталость — резкий удар сонливости обрушился, как лавина, на его мозг и тело. Мальчик, разумеется, не собирался засыпать на улице, но также знал, что в дом ему не попасть, поэтому единственным выходом для него было ждать. Собрав небольшую кучку из сухих листьев, Хиро на неё уселся и принялся глядеть на небо, которое заметно почернело за прошедшие полчаса, и дело было не только в сумерках: тучи окружили и затмили два светила, словно мошки лампу. Глаза мальчика слипались, и силы его были уже на исходе, как внезапно голоса в доме утихли. Хиро грустно уставился на дверь — скоро его должны были позвать. Отец, как обычно, прикажет не заходить на кухню, где царил полный бедлам, вместо того отправит мальчика в комнату, а наутро скажет, что гости уехали. Гости-грабители. Веста исстари была городом воров, мошенников и обезумевших вышибал, местом, где все преступники могли спокойно жить, каждый день перебивая себе подобных, а люди, которые по несчастью забрели сюда или родились в одной из здешних семей, — выживать, спасаясь как от чужаков, так и от своих родственников. Одной из последних была и семья Хиро. — Пойдём, сын! — прогремел басовитый, низкий голос отца Хиро. — Ты, наверное, очень устал? Хиро кивнул и попытался встать, однако внезапно обнаружил, что не может этого сделать. Сославшись поначалу на усталость, он попытался еще раз, но, потерпев наудачу, мальчик сообразил, что творится что-то странное. Сердце его тревожно забилось. Тело не было парализовано, Хиро чувствовал свои конечности и мог напрягать их. Его просто словно кто-то держал, и говорить он тоже не мог. Отец, заметив, что с его сыном что-то происходит, нахмурился и поспешил к мальчику. Но, стоило ему подойти на десять шагов, нестерпимая боль пронзила его голову, и высокий, толстый, сильный, как буйвол мужчина издал низкий горловой звук и тяжело упал на спину. Ужас заполнил сознание мальчика, он хотел завопить, и его лицо исказилось в гримасе, но ни одного звука не породила высохшая глотка. Только глаза, черные как смоль, распахнутые так широко, что были похожи на ровные круги, и зрачки, от страха сузившиеся в несколько раз, вопили громче любых связок. С тем же неугасимым страхом осознав, что его старания бесполезны, Хиро зажмурился, но успел заметить, как вокруг посветлело. Это было настолько странно — небо озарилось так, словно все тучи исчезли, а Алиос и Гибиус одновременно показались на небе — что, на секунду забыв обо всем остальном, мальчик взглянул наверх. Небосвод рассекала короткая линия — след от чего-то светящегося невероятно ярко, движущегося прямо к Весте. Слишком поздно Хиро догадался, что это прекрасное нечто — последнее, что суждено было ему увидеть в этой жизни. На следующий день каждый житель Фтарии знал: из-за не успешного испытания оружия массового поражения, взрыв разрушил всю Весту, а для поисков выживших и проведения экспертизы был отправлен отряд волшебников.***
Год 774. Цветочный период, первая часть, день седьмой.
Фтария — Дворец Аквилона Во Фтарии, на западе от Весты, расположен Дворец Аквилона — огромное, величественное и, пожалуй, самое прекрасное здание Нонезы. Здесь ежегодно проходили собрания всех магов, вождей стран и правителей Септерры. На последнем из них как раз обсуждался вопрос о взрыве в Весте. К сожалению, наслаждаться видами приехавшим правителям и местным волшебникам было некогда. Все до единого, Аквилон, его помощники — Филис и Велес, Мистер Смерть — главнокомандующий Армии Королевства Соил, вместе со своим новоиспеченным главным помощником, Глоцедаром, Кизир Селин — правитель самого Соила, даже Шео и Кинивар, короли Ноксии и Иссиля, все были в шоке. Никто не мог даже предположить, что что-то подобное произойдет, как и с уверенностью сказать, что такое не повторится. Подозревали всех, кого могли вспомнить: фтарийцы — соседей рыболюлей и ноксианцев, ноксианцы же яро отнекивались и пытались спихнуть вину на кентавров; соилианцы мнительно напоминали о гиперборейцах, а самые дерзкие из них даже осмеливались высказывать догадки о «Стоуне» и «Орионе». Последние просто игнорировали подобный «вздор», а вот стоуновцы сдержанностью на этот раз не отличились. — Ни один из моих метеорологов и астрономов не может сказать, что это было, — признавался растерянно Кизир, разводя руками. Все остальные так же растерянно забубнили, соглашаясь с соилианцем. — Честно говоря, я сомневаюсь, что они могли что-то поделать, — осторожно проговорил Аквилон. — О, как страшно жить! — горестно пожаловался один из жирных вельмож, сгруппировавшихся возле Кизира. По слухам, они были сказочно богаты и обладали такой властью, что даже имели при себе рабов. При виде этих заплывших жиром лицемерных рож, соизволивших жаловаться на жизнь, Велес скрипнул зубами. Тот, что подал голос, Жиспер, одним только видом, взволнованным из-за риска лишиться хоть миллионной части своего обожаемого богатства, выводил волшебника из себя. — О нет, господин Жирпес, жить вовсе не страшно! — проскрежетал последний. — Выживать страшно. Или вы про то, что в еде сейчас всё больше жира и сахара? — Велес! — шикнул на него Аквилон. Правитель Фтарии был меньше всех похож на политика из присутствующих. Пожилой, довольно дряхлый мужчина лет шестидесяти, с длинными волосами, заплетенными в тонюсенькую косичку и такой же длинной бородой, слегка тронутыми сединой, немного впалыми щеками и окруженными синими кругами глазами — признаком бессонницы, — со слегка дрожащими руками, постоянно занятыми чем-нибудь, в очень простой белой тоге, был похож на библиотекаря, но не короля. Справа от Аквилона стоял, положив руку на эфес меча, серьезный молодой человек лет двадцати, в полном боевом облачении, сверкавшем на лучах Алиоса, пробивавшихся в распахнутые ставни огромных окон, с черными волосами и горящим, но суровым взглядом зеленых глаз — Филис. По левую руку от правителя Фтарии находился его чуть менее близкий советник — Велес, внешне очень походивший на своего господина, но заметно более благородного происхождения и утонченных нравов, при этом он был куда менее спокойным и сдержанным, из-за чего Аквилону постоянно приходилось прикрикивать на помощника. Мастер Ноа расположился со скучающим видом, ещё левее — ему, как главнокомандующему «Ориона», тут делать было решительно нечего. Вот и сейчас, когда разговор зашел о разведке, Велес раздраженно проворчал какое-то оскорбление, нарочно погромче, чтобы его услышали все, в результате чего нарвался на скептичную реплику Мистера Смерть, раздавшуюся резко и прямо, как гром среди ясного неба: — Подобные глупости нести, вы, должно быть, долго учились! Прямолинейность главнокомандующего ни раз служила поводом для конфликтов и недопониманий, ровно как и сейчас. Велес немного оторопел от такой наглости, тем более, что он давно недолюбливал главнокомандующего соилианской Армии, потому, покраснев, как помидор, тут же принялся в ответную поливать того грязью, не внимая ни умоляющим взглядам Аквилона, ни сдержанным просьбам Филиса, ни даже пораженным взглядам всего Совета. — Вы же знаете, что результат не изменится, если туда отправятся ваши идиоты! Зачем вашим подчинённым продолжать бессмысленную работу? — гневно обращался волшебник к представителям Соила. — Не легче ли было послать туда магов? — Велес, пожалуйста… — взмолился Аквилон. — Ты же и сам прекрасно понимаешь, что спорить бесполезно! Эти два мага были друзьями с незапамятных времен, вместе они участвовали во многих легендарных битвах, но гнев Велеса мог остановить, разве что, прямой приказ Аквилона, на что последний, разумеется, не пошел бы при всех. — Мне абсолютно всё равно, друг мой! — не унимался Велес. — За это время могут погибнуть десятки, сотни людей! И ответственность лежит на ваших солдатах-обалдуях! — Я советую вам тщательнее подбирать выражения, мистер маг, — гневно воззрился на Велеса Мистер Смерть. — За время, пока вы разглагольствуете и так яростно, непонятно зачем кричите, погибнет куда больше народу. — Это угрозы? — сощурился Велес. — Или вы забыли, благодаря кому одержали победу во время прошлого восстания Ноксии? — главнокомандующий, не придав значения вопросу, метнул взгляд на представителя ноксианской цивилизации, тоже, по-видимому, желавшему протестовать, и тот мгновенно поник. Велес открыл было рот, явно намереваясь осыпать генерала кучей эпитетов, но Аквилон его наконец-таки опередил: — Не стоит, Мистер Смерть. Проблем с памятью у нас нет. Так ведь, Велес? — он выразительно посмотрел на старого друга. Велес тяжело вздохнул, покачав головой. Он понимал, что был единственным, кто ясно догадывался, чьих рук делом был взрыв в Весте. Но авторитет Аквилона не позволял ему пикнуть ещё хоть раз — даже, если бы сам того не хотел, Правитель Фтарии был бы вынужден выставить друга за дверь. — Да, — стиснув зубы, пробормотал Велес, нарочито игнорируя благодарный взгляд Аквилона. — Прекрасно, — подвел итог главнокомандующий. — Итак, план действий всем ясен? Двадцать голов одновременно кивнули, двадцать ртов одновременно пробубнили что-то вроде «конечно». Через пару минут зал был уже пуст, остались только Аквилон, грустным взглядом провожавший Кизира, с которым ему так и не удалось поговорить наедине, Филис, рассматривавший свой меч, и Велес. «Наверняка они что-то там нашли! — размышлял он с досадой. — Но мой долг — удостовериться». Он собирался лично отправиться в Весту, вернее в то, что от неё осталось, и выяснить, зачем Мистер Смерть устроил весь этот цирк. Сомнений в том, что главнокомандующий в этом был замешан, у волшебника не оставалось, то же касалось и скользкого Глоцедара, под сомнением оставался лишь Кизир.***
— Как мог один-единственный человек разрушить целое отделение и город? — вскричал Мистер Смерть и пинком разломал стол с подносом. — С-с-сэр… Я не знаю… — заикаясь, пытался оправдаться Глоцедар. Но главнокомандующего уже невозможно было остановить. Разделавшись со столом, он подошел к барной стойке, опрокинул её и принялся крушить ногами. Дерево с треском и скрипом разлеталось на мелкие щепки. «Вот ведь дерьмо!» — генерал, как загнанный в угол пикар, ждал расправы над собой, не смея ничего предпринять. — Повтори, как зовут его? — рявкнул Мистер Смерть и окинул подчиненного бешеным взглядом. Глоцедар выдохнул, надеясь, что сегодня он не отдаст концы в баре. Раз с ним заговорили, значит, не все потеряно. — Ну?! — Я… Я не могу, сэр. Нас могут подслушивать. Мистер Смерть запрокинул голову и схватился за неё руками. «Безнадежен! Ты безнадежен!» — он сжал кулаки и с хрустом раздавил железной подошвой уцелевшую ножку стола, на полу остались только щепки. На его лице, тут же обратившемуся к подчинённому, мелькнула тень злости. Глоцедар с опаской наблюдал за всем этим действом, вытянувшись по струнке и приготовившись к худшему. Лицо генерала исказилось, сделавшись как раз тем, за которое его ненавидел суеверный народ — заостренным, с изогнутыми дугой бровями, свирепым оскалом и пробиравшими насквозь из раза в раз зелеными мутными глазами, такой же острой формы. — Не мне бояться лазутчиков! — прохрипел он, тяжело дыша. — Это Аквилону их нужно бояться! Глоцедар про себя согласился с ним. «Народ его никогда не простит… Люди такого не забывают, сколько ты не бейся! Сотвори ты хоть тысячу добрых дел, построй миллионы школ и лечебниц, уничтожь всех вредителей, подари каждому благополучие… Всё полетит к чертям, стоит хоть раз сделать что-то недостойное!.. Как же мне это нравится… Но сегодня об этом никто не узнает… Ещё слишком рано. Я подожду, пока у него появится что-то действительно ценное».***
Год 774. Цветочный период, первая часть, день восьмой.
— Древний Виссер, зачем ты его принёс сюда? — воскликнул Аквилон, покраснев, словно помидор из Иссиля. Велес с несдерживаемым ликованием смотрел на то, что «добыл» в Весте, и этот трофей был для него куда большей заботой, чем даже угроза войны Соила и Фтарии. По-настоящему загадочная находка могла раз и навсегда изменить судьбу Септерры. С другой стороны, его до глубины поражала одна только мысль о том, что предзнаменовало его появление — все условия оказались выполненными. Три Безмерных Силы из Пяти только что были найдены, а значит, скоро во второй раз случится оно. Прямо перед ним на кровати лежал совсем ещё юный молодой человек, не старше шести лет на вид. Глаза парнишки были плотно закрыты, а нос с ссадиной, одаренный веснушками, впалые щеки, и потемневшие скулы — всё это говорило о том, что мальчик умер довольно недавно. Но если он являлся жителем разрушенной Весты… То его давно уже вступило бы в процесс разложения. Чёрные прямые волосы, очень давно не стриженные, обрамляли высокий лоб, и, если бы не щеки и глаза, можно было бы запросто спутать погибшего с вполне живым человеком. …Аквилон дотронулся до лба мальчика и побледнел: — Ты же не хочешь сказать, что Прибытие… начинается? — Похоже на то, друг мой. И если это так, то нам надо немедленно что-то предпринять. Это уже третья Сила, которую мы обнаружили. Филис с интересом и какой-то тайной грустью, которую мог разделить только Аквилон, наблюдал за суетившимися престарелыми волшебниками. «Ещё один, — горестно глядел он на черноволосого, совсем еще маленького мальчишку, — ещё один несчастный… Прямо как и Бэзил». — Мы д-должны задержать это… — лихорадочно пытался придумать, что делать, Аквилон. — Здесь, во Дворце Магов, м-мы сможем остановить… Его оживление! З-здесь с-сила, заключенная в нём, не попадет в плохие руки… М-мы её защитим! О, Виссер! — Но повелитель, разве это правильно? — поражался Велес. — В конце концов, он всё равно очнётся, через пятьдесят лет, или же через сто, и это будет очень эгоистично — оставить потомкам… это. Нам нужен порядок. Тот «порядок»… Аквилон колебался. Велес и Филис прекрасно понимали, почему он не хочет дать Прибытию начаться: Ироина, дочь правителя Фтарии, была вторым из тех владельцев Сил, которых обнаружили волшебники. — Более того, хоть мне и не хочется этого допускать, — Велес с сомнением потер руки, — не думаю, что Хаос просто так возьмет и разрешит нам замедлить всё на полвека… Или, того хуже, он придумает что-нибудь, что ускорит процесс, сделает всё так, чтобы нам было невозможно бороться. В наших руках сейчас есть две Силы, и мы не должны упустить эту возможность. Аквилон, расстроенный, думал очень долго. Велес и Филис, чтобы не нервировать повелителя, отошли в сторону и молча занимались своими делами: первый — разглядыванием штор, а второй — чисткой меча. Минут через десять раздался голос Аквилона: — Хорошо, мы воскресим мальчика, ради наших и их детей. «Но не ради вашей дочери, — с досадой и сожалением заметил про себя Филис. — Простите нас, Аквилон». Правитель Фтарии взглянул на молодого мага с такой горечью и одновременной непонятной благодарностью, что тот испугался, не прочел ли престарелый волшебник его мысли. — Давайте начинать обряд, — позвал Велес, — Филис, отойди, а еще лучше — выйди из комнаты. — Клянусь всеми королями, мы ещё пожалеем, — замогильно уронил Аквилон. Когда дверь, открывающая путь в зал Совета Магов, захлопнулась, два волшебника встали друг напротив друга, сомкнув веки. Велес этому даже обрадовался, потому что не мог сейчас видеть подавленный взгляд своего старого друга, зная, что отчасти виноват в его горе и зная, что этот ритуал приближает страшную беду. Все окна и двери в комнате захлопнулись, толстые бордовые шторы плотно прилегали друг к другу. В образовавшейся темноте было едва заметно синее свечение, словно щит, окутавшее волшебников. Аквилон начал тихо читать заклинание на древнем фтарийском, а Велес создавать этакую сферу из энергии, сверкающую калейдоскопическими узорами, над Хиро. Через мгновение два волшебника одновременно прикоснулись руками к этой сфере. Свечение усилилось, теперь вся комната была озарена ярким светом. Неожиданно окна распахнулись, и ворвался мощный поток ветра. Всё вокруг падало, воцарился настоящий хаос. Сквозь шум Велес крикнул: — Друг мой, может, нам следует остановиться? — Нет, только не сейчас! Мы зашли слишком далеко! — прохрипел в ответ Аквилон. Оба волшебника еле держались на ногах, а тем временем в комнате уже образовался миниатюрный смерч. Позади Велеса что-то упало и разбилось. Заклинание, которое читал Аквилон, было запрещено Советом. А причина этому — Прибытие, страшное и ужасное событие, как волна накрывшее пять королевств, до сих пор численность погибших тогда была неизвестна, потому что все они просто исчезли. «Возвращайся», — громко произнёс Аквилон последнее слово обряда. Глаза Хиро в тот же момент распахнулись, юноша принялся жадно глотать воздух — наверное, он умер от удушья, раз воздуха в его легких почти не было. — Как тебя зовут, мальчик? — Аквилон присел на край кровати осторожно, не делая резких движений. — Хиро, — спустя какое-то время, ответил юноша, по всей видимости, он еще не до конца понял, что произошло. — А вы кто? — Мы — волшебники из Фтарии, — Велес, стоявший в стороне, слегка преклонил голову. — Я — Аквилон, а это — Велес, мой… Огромная дверь, в которую недавно вышел Филис, распахнулась с шумом, и молодой маг поспешно подошел к ожившему. — …А это — Филис, — представил своего второго помощника Аквилон. — Мой отец, — Хиро, не обратив никакого внимания на появившегося волшебника, уставился на свои руки, — он умер. Я видел, как он погиб. Слезы не спешили появляться в его глазах, чему Аквилон был немало удивлён, но предположил, что это всё из-за шока. Минутная тишина воцарилась в комнате, все трое с сочувствием глядели на мальчика, стараясь придумать, как его ободрить, но вряд ли можно было как-то утешить ребенка, который потерял родителей. Из глаз Хиро, видимо, из-за нависшего напряжения, начали по одной капать слёзы. — Почему вы не спасли их? — Мы не можем этого сделать. — Но меня же как-то смогли! Чем я лучше них? — В тебе находится такая сила, осознать которую ты пока не можешь! — пытался вразумить мальчика Аквилон, сам при этом переживая, словно ребенок. Этому всегда и поражался Филис: как мог такой отчужденный, столько переживший, столько перенесший старик оставаться настолько чувствительным, как у него получалось так сострадать, так сопереживать людям? Как ему удавалось быть таким… живым? — Нет! Я вас не слушаю! — мальчик закрыл ладонями уши, хрипло выкрикивая слова песенки, которую мать пела ему в детстве, постоянно прерываясь и пытаясь подавить рыдания. Аквилон тяжело вздохнул и опустил руки. «Даже не вздумай сдаваться!» — возмутился Велес, увидев это, но вслух тихо сказал: — Пойдем, друг мой. Нам нужно оставить бедного мальчика одного. Три волшебника, расстроенные и пораженные, удалились, а охранники Хиро отвели в другую комнату. Это было огромное помещение, изобилующее всевозможными искусными украшениями, вроде портретов знаменитых магов и правителей, всевозможных мозаик, богатых расписных штор, декорированных ламп и светильников, аристократического постельного белья и мебели, уставленной белоснежной посудой. Такие помещения мать Хиро описывала в сказках, и мальчик всегда мечтал побывать там. А сейчас, когда мечта свершилась… сирота не обращал внимания на обстановку, внутри него была кромешная, беспроглядная пустота, затянутая пеленой страха и отчаяния. Не произнося ни слова мысленно, не раздеваясь, Хиро грохнулся на кровать и уткнулся лицом в подушку. Нет, он уже не плакал, он ещё не мучился от осознания утраты, а пока что был на предварительном этапе этого осознания — в состоянии шока. Конечно же, Хиро ни за что не остался бы во Дворце Аквилона, где на него до конца дней будут смотреть с сочувствием. Именно эти сочувствия — самое тяжкое, что приходится пережить после утраты, ведь они служат постоянным напоминанием о случившемся, не давая заживать ранам в душе. «Я убегу! — на глазах мальчика начали наворачиваться слезы, тут же впитывающиеся в подушку. — Я буду жить один! Я узнаю, кто это сделал с моей семьей и отомщу!» Неожиданно в его голове раздался голос, низкий и грубый: «Вытри слёзы, Хиро!» Мальчик побледнел. Осмотревшись, он понял, что в комнате никого нет. Получается, кто-то проник в его мозг? — Кто… ты такой? — вслух произнес Хиро. «Можно не говорить вслух, я слышу твои мысли. Ведь я — часть тебя, твой… Внутренний голос, если можно так выразиться. Но не только голос, я еще кое-что умею. Такого больше ни у кого нет. И говорю с тобой, чтобы помочь сбежать из дворца. Такое будет происходить очень нечасто, только в экстренных ситуациях». «Ты хочешь мне помочь?» — с надеждой про себя спросил мальчик. «Не совсем, но ты вырвешься отсюда… Это ведь будет настоящая помощь? Тебе нужно разрешить мне это сделать. И заснуть, на всякий случай… Тебе лучше не видеть ничего». Хиро побледнел ещё сильнее. Его била крупная дрожь, холодный пот струился градом по шее, стекал по лбу — страх перед неизведанным был велик как никогда прежде. Но ещё сердце мальчика разрывала безнадежная ненависть ко всему вокруг: к волшебникам, дворцу, комнате, даже к самому себе. Что он, никчемный и ненужный, слабый, беспомощный мальчишка, теперь будет делать? Жить во Дворце Аквилона, делать только то, что велено? Сбежать отсюда казалось Хиро куда более заманчивой идеей, и та сила обещала с этим помочь.***
Наступила ночь. В окно всё ещё ярко светил Алиос, мешая многим магам-ученикам, что живут в простеньких комнатах без штор, спать спокойно. Хиро тоже так и не смог уснуть. Охранники, что стояли за дверью, ведущую в апартаменты мальчика, ежеминутно сообщали Аквилону: «Всё в порядке, мальчик так и не вставал с кровати. Но он жив, не беспокойтесь». Наконец, спустя почти час, Алиос скрылся с небосвода. Дворец поглотила ночь. Не было слышно ни одного звука. И, порой, из-за такой тишины сдавали нервы даже у самых крепких охранников. Но те, что охраняли комнату Хиро, благоразумно расставили по всему периметру фонари. Один из них, повыше и явно старше, рассматривал изображение своей семьи на ПГ-устройстве: престарелой жены, почти взрослой дочери с её мужем и сыном. Другой, что был моложе, повернувшись к товарищу, спросил: — Скоро ты домой? — Уже завтра, — улыбнулся охранник и протянул руку, чтобы коснуться лица любимой жены, но почему-то одернул. Оба снова замолчали. Каждый из них думал о чем-то своем. И вдруг обстановку нарушил резкий и громкий звук, словно что-то большое упало на мраморный пол. Молодой охранник подал знак своему напарнику, словно говоря: «Я посмотрю». Он потихоньку отворил дверь и вошел в комнату. Здесь всё было в полном порядке. Все вещи — на местах, кровать даже не расправлена, словно никого здесь и не было… «Стоп!» — опешил охранник. Позади, за дверью, раздался крик его напарника. Что-то ещё раз громыхнуло, и молодой человек бросился к выходу. Перед ним лежал престарелый охранник. Узкая полосочка крови сползала по его щеке, а на груди зияла небольшая дыра. Лужа крови медленно растекалась и теперь доставала до обуви молодого охранника. Он задрожал, прикрыл глаза мёртвого товарища ладонью и обернулся. В конце коридора, там, где света почти не было, стоял огромный черный силуэт. Молодой человек от страха упал на колени, а силуэт, не сказав ни слова, развернулся и исчез. Только сейчас охранник догадался рубануть по красной кнопке над его головой. Раздался звук сирены, в миг вокруг убитого и живого охранников собралась толпа из магов, впереди всех стоял Аквилон. Все кричали, задавали вопросы, и только правитель Фтарии молчал. Он медленно вышел из толпы и пошёл в конец коридора. «Что же ты наделал, Хиро?» — сетовал волшебник, разглядывая след на полу, где ещё недавно находился силуэт огромного чудовища.***
Земля Кентавров — Что произошло? — мысленно произнес Хиро. «Я вывел твое тело из Дворца Акивилона», — спокойно ответил мужской голос. — Спасибо, — выговорил мальчик. — А где я сейчас? «Это место называется Земля Кентавров. А сейчас ты — посреди Безымянного города, окружен его жителями». — Да, я заметил, — буркнул Хиро. Он был окружен огромной толпой неизвестных людей. Эти люди молча глазели на мальчика, как на что-то сверхъестественное. И, надо заметить, небезосновательно. Вся одежда Хиро куда-то исчезла, от неё осталась только пара клочков ткани. Чёрные ногти, которые не стриглись года эдак два, на вид, сильно вытянулись и теперь напоминали когти какого-нибудь хищника. В немного раздутых ногах бушевала энергия, словно мышцы получили огромную дозу адреналина. Волосы на голове отросли до плеч, от мягких черных локонов остались только воспоминания. Но все эти изменения померкли, когда Хиро посмотрел в лужу перед собой. Оттуда, из-под слоев воды, на него глазело огромное существо с черными глазами, покрытое шерстью, с огромными когтями и зубами. Хиро было подумал, что это фтарийский медведь, но хищник явно не дотягивал до размеров этого мутанта. Мальчик отпрянул от поверхности жидкости. Толпа нервно встрепенулась. И вдруг какой-то мужчина, еле-еле продравшись через плечи людей, воскликнул, с улыбкой глядя на мальчика: — Эй, малец, пойдем, я тебя отмою у себя дома! А то ты словно два дня в овраге с волками сражался! — мужчина залился чистым, звонким, совершенно детским смехом и протянул руку Хиро. В толпе послышались недовольные бормотания, но никто открыто не возразил. Хиро вдруг почувствовал, что с его души словно сняли кандалы. Впервые за два дня он дал своим чувствам волю. Слезы скатывались по его щекам, одна за одной, оставляя грязные полоски. Мальчик шел и утирал глаза кулаками, оставляя еще большие разводы и заставляя мужчину улыбаться всё шире. Постепенно толпа разошлась, облегченно вздохнув и обсуждая произошедшее. Мужчина, присев на корточки, положил ладонь на голову Хиро и спросил: — Откуда ты, малец? Почему ты здесь один? Ты точно не отсюда, я всех знаю в этом городе! — Я из Фтарии, — пробормотал мальчик. — Мои родные умерли, и я остался один. — Во имя Виссера, как же ты добрался сюда? — изумился мужчина. — Сюда почти пять дней пешком топать! — Не знаю, — признался Хиро. Он не знал, как объяснить произошедшее, и, к тому же, боялся, что этот мужчина отвернется, решив, что Хиро — поехавший шизофреник. Мужчина рассмеялся тем же детским смехом, который заставляет смеяться и других, от всей души и с облегчением. — Пойдем ко мне… Как тебя зовут, кстати? — Хиро, — радостно ответил мальчик. — А меня никак не зовут! — мужчина широко улыбнулся. — Мне никто не давал имени. Называй меня «учитель», это будет замечательно! А теперь, Хиро, побежали в мой дом! — Хорошо! — кивнул Хиро и бодро побежал следом за учителем. Дом учителя был самым что ни на есть обычным. Деревянная коробка, обшитая кое-где полосками из кировока, с одним окном на каждой стене. — Скромное обиталище… — мужчина, словно швейцар, снял шляпу, отворил дверь перед Хиро и пригласил мальчика пройти. — Оно прекрасно! — зачарованно выдохнул мальчик. Внутри дома не было почти никакой мебели, кроме современной морозильной камеры, по всей видимости, украденной, и матраса, закиданного горой вещей и тряпок. А на одной из стен висел огромный экран, такой, что обычно вешают на улицах в Фтарии. — А теперь, — объявил учитель, — быстро в душ! — Есть, сэр! — отчеканил Хиро и строевым шагом направился в небольшое отделение в углу дома. Мальчик очень удивился и обрадовался, когда, вместо душа, обнаружил там современный «фивар», кои можно встретить только в доме зажиточных людей. Не прошло и секунды, как «фивар» очистил тело Хиро от грязи, пыли и всевозможных маленьких иголочек — листьев молодых сантий, кустарников, коих во Фтарии было множество. Когда процедура чистки закончилась, Хиро вышел из неприметного уголка и обнаружил учителя, держащего в руках новенькую одежду — шорты, футболку и пояс. — По этому городу нельзя ходить голым! — заявил мужчина и протянул мальчику вещи. — Быстрее одевайся, пойдем изучать это захолустье! Хиро был счастлив. В школу, как оказалось, здесь ходить не надо было: учебных заведений попросту не было в Безымянном городе. Мальчик проходил домашнее обучение у учителя, который, говоря по правде, и сам-то не учился. Хиро несказанно нравились эти уроки, ведь они могли в любой момент смениться на подвижную игру. Каждый день, по вечерам, они с учителем отправлялись на холм, что находился недалеко от Безымянного города, чтобы увидеть закат Гибиуса. Раньше это зрелище ничуть не привлекало мальчика, но учитель рассказывал невероятные истории из своей жизни, из истории и просто придуманные, и делал это очень умело. Хиро был в восторге от учителя, и порой задумывался, как же могло получиться, что он так внезапно обрел настоящего друга, и не мог найти ответ, да и не терзался особо — просто убегал куда-нибудь, спасаясь от назойливых мыслей: носиться в поле с высоченной белой травой, покрывавшей его полностью, играя с учителем в прятки или догонялки до боли в животе, ногах и горле; промокнуть насквозь и расчесать искусанные и исколотые худые руки едва не до крови; из последних сил лететь наперегонки к озеру, спасительной холодной воде, удивительным образом очищавшей тело; лежать на горячей земле или камнях, ждать, пока вещи высохнут и о чем-то болтать, глядя на Алиос и Гибиус, пока не появятся разноцветные разводы, так забавно уходящие к краям глаза, если моргать. Это было жизнью Хиро, такой, какую он всем сердцем обожал. Еда, что готовил учитель, была просто отвратительна, об этом знали абсолютно все, и поэтому друзья приспособились работать у одного богатого человека, взамен на обед. «Так себе выход из положения, но уж лучше, чем питаться стряпней учителя!» — говорил себе мальчик каждый раз после рабочих часов. Уже очень скоро все жители приветливо здоровались с Хиро, расспрашивали обо всем и со снисходительным одобрением поглядывали на учителя. Никто, вопреки тайным страхам мальчика, не смотрел на него искоса, шепча о том, что он — чужак и лишний в деревне. Так было недолго. За три года, проведенных в Земле Кентавров, Хиро потрясающе изменился. Он вытянулся, пропала болезненная худоба, которая, кстати говоря, держалась целых полтора года, а кожа так и осталась бледной, почти белой. Нос выровнялся, принял совершенно благородный вид, как у многих знатных людей из Соила, веснушек и след простыл, скулы выделились, а щеки перестали быть впалыми, остались лишь черные круги под глазами, которые не исчезали вообще никогда с тех пор, как юноша сбежал из Дворца Аквилона, и глаза — всё такие глубокие, кромешные, черные. Взгляд же, точно олицетворявший характер Хиро, потерпел куда более серьезные изменения. Прежде радостный, подвижный и даже чересчур активный мальчишка с каждым днём превращался во всё более и более спокойного молодого человека: его рассудительность, порой перераставшая в излишнюю придирчивость, всё время раздражала учителя, да и всех, кто общался с юношей. Хиро становился всё более и более замкнутым, всё меньше сам рассказывал о чем-то или вообще начинал говорить первым, но при этом в спорах оставался невероятно упрямым. Добиться цели любыми средствами было вполне в духе Хиро, но всё же он прекрасно различал разумные пределы «средств». Страннее всего было то, что мальчик самостоятельно всёэто оценивал и догадывался, что так быть не должно было. Будто из него, как из вода из стакана, испарялось всё, что ему раньше нравилось в себе, но поделать ничего было нельзя. Обращение не говорил, что происходящее — его вина. Он вообще ничего не говорил. Несмотря на все появившиеся привычки, юноша старался изо всех сил оставаться дружелюбным с теми, кто был ему действительно дорог, и, сколько бы интересных книг ему не принесли, разговор с учителем был всё равно в приоритете, да и сам учитель не слишком сетовал на отчужденность Хиро. К сожалению, судьба не была милосердной с этим мальчиком слишком долго.***
Год 777. Период Варос, третья часть, день девятнадцатый.
Хиро со своим учителем прятались в трактире, за барным столом. Там они сидели, слыша крики людей на улице и выстрелы. Учитель, как заведенный, бормотал одно и то же слово: «Зарнуллы», иногда поднимая голову с колен и диким взглядом окидывая всё вокруг, изредка подавленно и изнеможенно шипя: «Кентавров убили! Это они!» Это было правдой, судя по шипению, вкрадчиво заползавшем в душу Хиро с каждой секундой, заставляя сердце бешено колотиться о ребра. На глазах юноши, так же широко раскрытых, как у учителя, белели уже высохшие следы от слез. Он недавно видел, как убивали всех его знакомых кентавры, через щель в дряхлой стене, пока учитель силой не заставил его отстраниться. Теперь Хиро готовился к смерти. — Выходи, ч-ч-человек, я тебя ч-чую! Учитель побледнел, а Хиро вжался в стену. Противный голос, полушипение-полухрипение, раздавался над головой учителя. Шею заклинило от страха, и Хиро не мог повернуть голову — мышцы словно судорогой свело, как в ледяной реке. Учитель тяжело дышал и глядел на юношу. Раздался треск и душераздирающий всхлип. «Беги, Хиро!» Хиро приглушенно вскрикнул. Из головы учителя торчал длинный черный штырь, заостренный и с шипами, а в следующее мгновение оттуда хлынула волна крови. Юноша завопил и забылся. Он выпрыгнул из-за стойки, оттолкнул чудовище, не успев его разглядеть, и бросился бежать. Хиро летел между домов, краем глаза замечая мертвых знакомых и чудовищ, но заставляя себя смотреть вперед и двигать ногами. Он выбрался из деревни и за холмом упал на колени, тяжело дыша. Его руки, должно быть, прежде покрытые черной шерстью, избавлялись от неё, ногти втягивались, и вместе с тем глубокая тоска затмевала эту непривычную и не слишком приятную злость, из-за которой он был готов расправиться со всеми чудовищами. Хиро с горечью глядел на ладони, понимая, что они — то, из-за чего ему предстоит страдать всю оставшуюся жизнь, и ещё долго плакал, до хрипоты и рези в горле.***
Хиро справлялся с желанием погибнуть очень долго после того, как унёс ноги из Земли Кентавров. Его останавливали только слова Аквилона — даже если сейчас юноша умрет, всё равно воскреснет через какое-то время. Но Хиро не собирался продолжать жить точно так же. Ему приходилось усердно искать себе новую цель в жизни, как бы не хотелось просто сдаться. Ему приходилось жить назло всем и себе. Уже дважды судьба наносила ему подлый удар, дважды лишала смысла существования — она упрямо продолжала уничтожать жизнь мальчика. Что ж, Хиро был готов поспорить, что он куда упрямее. Юноша бродил по Септерре уже много лет. Понять, насколько это грандиозный отрезок времени, у него получалось не всегда и не сразу, ведь, сам об этом размышляя, он понимал, что почти не заметил этих прожитых лет, как бы банально это ни звучало. Если бы у него отобрали все часы, и сам юноша не считал бы, сколько дней прошло с того момента, как он покинул Землю Кентавров, а затем спросили, сколько времени прошло, он бы, наверное, ответил, что около года. За десять лет Обращение ни разу не напомнил о себе, что в целом было хорошим знаком — по словам Силы, она будет просыпаться только когда дела будут очень плохи. Всё это время Хиро зарабатывал на жизнь помогая кому-то из жителей деревень и городов, в которых он бывал. Например, на пару дней задержался на чьей-нибудь ферме, разровнял землю, удобрения рассыпал, посадил деревья, помог починить что-то, или помог грузчикам разгрузить судно: перетащил мешки, уложил их и отправился дальше, в магазин, чтобы купить новую одежду или еду — штаны изнашивались не быстро, Периода за три-четыре, но вот футболки и кофты приходилось менять почти по три раза за Период, раз в год ему приходилось покупать новую обувь и теплые вещи. С едой всё обстояло сложнее: обычно, после покупок, Хиро оставался, чтобы помочь магазину и, получив за это деньги, купить еду «на черный день», ведь часть той, что у него уже была, юноша съедал в тот же день. Но магазины часто отказывались платить за работу, и тогда уставшему юноше приходилось искать, кому ещё можно помочь. И всё равно Хиро регулярно голодал, как минимум один раз за Период ближайшим на пути городом оказывался очень бедный или, напротив, слишком современный, где ручной труд был не нужен вовсе. Хиро прошагал пешком через пять королевств, истратив на это, без малого, двадцать с лишним пар обуви, огромную кучу одежды и, самое обидное, невероятно много времени. Да, юноша очень жалел о потерянных годах, но пытался успокоить себя тем, что делает это ради своей цели, а успех, как известно, требует усилий. Выйдя из Земли Кентавров, кое-как преодолев границу, где велись боевые действия, юноша отправился на запад, В Иссиль, зацепив маленький клочок земель Ноксии, затем, пройдя всё Королевство Фермеров, отправился чуть севернее, чтобы увидеть хоть какую-то часть Соила, постепенно разворачивал курс, пока он не оказался противоположным тому, что был выбран изначально, и оказался в Королевстве Вуд. Здесь-то Хиро и проболтался три года, пытаясь с разных сторон обойти лес, но в конце-концов плюнув на всё и решив идти напролом, прямо через столицу. Наконец юноша снова оказался в родной Фтарии, которая, однако, не собиралась встречать его радушно.***
Год 787. Яркий период, вторая часть, день семнадцатый.
Фтария — Сара Хиро остановился под навесом отдохнуть, так как на улице господствовала страшная жара. По улице мирно бродили бездомные пикары, которых отовсюду прогоняли, стоило животным взглянуть на выставленную иду, и караваны верблюдов, которые, ожидая своих хозяев, натворили уже кучу гадостей: перевернули десяток столов, съели несколько штор и кого-то даже лягнули, а люди сидели под зонтами, попивая чай и кофе, не решаясь выйти из тени. «Хороший день», — Хиро радовался мирной смене обстановки. Леса и темнота ему настолько надоели, что теперь снились в кошмарах; ясное небо юноша видел в последний раз аж в Соиле, больше пяти лет назад. Яркий Период становился всё более и более любимым. На нём были новенькие серые штаны, немного грубоватые, с потертыми штанинами, но очень удобные, белая футболка и старая легкая куртка поверх, которая сейчас, по идее, уже была не нужна, но настолько прижилась в инвентаре Хиро, что он решил её оставить. Также юноша поспешил запастись маленькими ножницами, чтобы состричь очень длинные волосы (которые вырастут до такой же длины уже через две части этого Периода) и черные ногти, дабы не пугать прохожих. Рюкзак средних размеров покоился рядом с лавочкой. Юноша радовался своему новому прикиду и выглядел довольным, хотя всё же сдерживал радостную улыбку. Скамьи тянулись рядком вдоль всей улицы — сзади Хиро стеной вырастали жилые и торговые дома, гостиницы и постоялые дворы, цирюльни и магазины, а прямо перед ним, за узкой улочкой, ведшей куда-то вглубь города и постепенно расширявшейся (вместе со слоем идущих прохожих), открывался какой-то невнятный, но совершенно обычный для Фтарии пейзаж из зелено-коричневых ветвей, темных стволов, вонзавшихся толстыми корнями в серую землю, и просвечивавшихся сквозь кроны бледно-бежевых облаков, лениво ползавших по серо-голубой низкой тверди. Хиро воодушевленно рассматривал этот знакомый пейзаж, хотя в то же время в душе возникало отторжение, не совсем явное, но понятное, и картина навевала тоску. Занявшие соседние скамьи болтали поначалу шепотом — Хиро не обращал на них внимания и даже толком не разглядывал их — но вскоре ребенок лет шести, наверное чем-то взволнованный, воскликнул громким тоненьким, но из-за этого не менее возмущенным девичьим голосом: — А почему волшебник ничего не сделал? Хиро повернул голову направо, стараясь как можно незаметнее разглядеть нетерпеливую девчонку — белокурую, веснушчатую, лет пяти-шести, с пытливыми большими глазами и озадаченно раскрытым ртом. Мать захлопнула книжку, обеспокоенно огляделась и шикнула на дочь, приложив палец к губам: — Тише, глупенькая! Людей напугаешь. Девочка виновато опустила взгляд, и Хиро нашел забавным то, что эта сообразительная девчонка с умными серыми глазами и правда раскаялась, и ухмыльнулся. Она вновь заговорила тише, но юноша прислушивался, поэтому всё расслышал: — Мама, почему волшебник не расправился с чудовищем? Оно же было ужасно! Мать улыбнулась с тенью грусти и провела рукой по её щеке, разглядывая, должно быть, веснушки. — Потому что волшебник был добрым. Если бы он расправился с чудищем, то этот поступок бы омрачил его душу, и он бы не был больше добрым. Убивать — это самое плохое, что может сделать человек. Девчонка насупилась. Хиро отвернулся и почесал шею. «Ты скажи это зарнуллам!» — с досадой и горечью пробормотал он про себя. Тяжелые воспоминания иногда приходили и уходили легко, почти не задерживаясь, но иногда надолго оставались в голове. Юноша тут же попытался отвлечься, надеясь, что сможет быстро избавиться от навязчивой тоски, сморщил лоб, уперся взглядом в ребристый ствол напротив и сидел так, не шелохнувшись, несколько минут. Пока до его уха не донесся снова голос, теперь уже взрослый и скрипучий. Какой-то неряшливо одетый пожилой мужчина, видимо, рабочий, поглядывал на любопытную девочку так презрительно, будто та была виновна во всех его бедах и несчастьях в жизни. Его собеседник, чуть более доброжелательного вида, но точно такой же неопрятный, в затасканных пыльных вещах, слушал его и выражал полнейшую солидарность всем своим видом. — Ишь ты, чему дура учит дочь! Такой же вырастет глупой, небось… Как будто нам тут не хватает таких! — роптал первый. — И то правда, — кивал его товарищ, — что будет-то со страной, подумать страшно… Уйдут те, кто работать умеет, останутся сплошные полемисты, языком трепать будут, а делать — ни за что… И все — из-за таких вот родителей, язык еле повернулся. — Под стать нашему великому королю, побери его Тартар, — первый покраснел и заскрежетал зубами. — Тише, тише, не кричи. У него тут повсюду шпионы. Второй с подозрением посмотрел по сторонам, одарив каждого прохожего своим взглядом, полным злости. К счастью, Хиро успел отвернуться и напустить непричастный, скучающий вид. — Да, ты прав… Аквилон только и умеет, что собирать зевак и говорить о доброте… Каждый раз, когда кто-нибудь сдохнет! Как десять лет назад — собрал целую армию, которая ходила выпрашивала денег у людей! Как будто у нас есть лишние! Дома — ни шиша, а тут ещё и на восстановление государственных потерь подавай! Ловко! — Рассерженный рабочий так разгорячился, что уже дева ли не кричал на всю улицу. — Почему мне никто не дает деньги? Я ради них пашу всю жизнь, а потом ещё и отдавать должен тем, кто сдох? А потом ещё слушать, как важно быть добрым? Да какая доброта, мне деньги сначала дайте, и я буду тогда добрым! Буду ползать среди народа с протянутыми руками и говорить, как важно оставаться человеком! А потом все деньги себе забирать!.. Тут один из многочисленных его соседей не выдержал и, вскинувшись, закричал: — Да что ты несешь, сумасброд? Наш правитель — это всё, что у нас есть! Если не хочешь жить во Фтарии — убирайся, нам таких не надо! А то вы еще секту создадите и бунты устраивать будете! Из-за таких, как ты, будут страдать все! И тогда не будет у нас ни работы, ни домов! Катись в Ноксию и будь там рабом, живи в ящике и жри помои, а ещё лучше — беги в Землю Кентавров. На корм пойдешь! Краем глаза Хиро заметил, что мама и дочка ушли. Он и сам бы так сделал, но что-то останавливало. Хотелось послушать. — И пойду! Всяко лучше, чем быть слепым идиотом и подлизываться к твоему обожаемому королю из грязи! Ты сдохнешь, работая, а он будет из-за этого жить во дворце и думать, какой же ты идиот! — Аквилон делает всё ради нас! Он всё делает правильно и думает только о нас! Как ты смеешь его оскорблять? Тут вступившийся за Аквилона вскочил с места, схватил крикливого рабочего за шиворот и швырнул на землю — тот отлетел, как будто весил не больше пикара, поднялся и припустил неизвестно куда. Его подорвался и бросился туда же, приговаривая что-то про шпионов Аквилона. «А он правда боготворит Аквилона», — Хиро хмуро оглядел тяжело дышавшего хулигана. Это был мужчина лет тридцати, с неровно подстриженной головой и в грязных ботинках — по всей видимости, какой-нибудь строитель или фермер среднего слоя. Таких юноша встречал много на своем пути. Мужчина огляделся, успокоился, пригладил голову и быстрым шагом удалился. Совсем скоро Хиро уже позабыл и думать о произошедшем, продолжив довольствоваться мирной обстановкой, вновь захватившей улицу. Всё предвещало обычный, ленивый день, вплоть до того момента, как внезапно на юношу с неба в прямом смысле свалились два человека. Они возникли из ниоткуда, как понял Хиро позже — из окна дома, под которым он сам сидел, и двое сумасшедших, прокричав что-то похожее на извинения, бросились бежать. Юношу они не ушибли, так как приземлились рядом с ним, на скамейку, но вот рюкзаку и его содержимому повезло меньше: один из парней упал прямо на него и превратил в лепешку. Ничего особо важного или ценного там не было, да и сам рюкзак стоил меньше, чем чашка кофе, но почему-то Хиро, обычно спокойный, так осерчал, увидев, что его вещь испортили, что подорвался со скамейки, схватил камень и бросил вдогонку двум вредителям. «Ненормальные», — подумал он, насупившись и скрестив руки на груди, уже готов был вынести вердикт: день испорчен. Но вдруг увидел огромного, толстого человека в форме, видимо, охранника того дома, около которого сидел юноша. Грузный гигант указывал двумя руками на Хиро и до смешного высоким голосом вопил: «Вон он, вор! Ловите его!» Теперь улица уже не была такой спокойной: почти десять человек с невероятной быстротой поверили словам охранника и начали приближаться к Хиро. Но догнать его, всё же, были не в силах, за пять, проведенных в Королевстве Вуд, ноги юноши окрепли донельзя. Через некоторое время он догнал двоих виновников суматохи, узнав одного из них по зеленому колориту одежды. Схватив их за шиворот, Хиро резко вошел в поворот и оказался в каком-то пустынном переулке, шириной не более метра. Он начал расспрашивать двух парней и выяснять, на каком основании они падают с неба на невинных людей и ломают их вещи. Те наперебой начали: — Да там это! Как его! — Затараторил тот, что был одет во всё зеленое. — Продавец, — закатил глаза другой. — Спасибо, Картер! Дак вот! Продавец, он это… — Мошенничает. — Верно! И мы его решили «наэтовать», как его… — Проучить. — Да! В общем, как-то так! Один из них, тот, что подсказывал зеленому, был довольно высоким блондином, с благородными чертами лица, являлся обладателем небольшого носа с горбинкой, больших зеленых, по-детски цепляющихся за все подряд глаз, правильных и плавных черт лица. Только рука, похоже, была протезом, хоть юноша тщательно пытался это скрыть: постоянно натягивал рукав или прятал руку за спину, но этим только больше привлекал внимание внимательных глаз Хиро. На нем была надета синяя рубашка, красный галстук, зеленый пиджак и черные джинсы — прямо олицетворение красочности. Создавалось впечатление, будто он никак не мог выбрать, какой цвет ему больше нравится, и решил попробовать сразу все. Другой же был пониже, где-то на полголовы, пропорции его лица, да и всего тела были неправильными. Очки в старомодном стиле покоились над полями зеленой шляпы, да и сам парень был наряжен в зеленые вещи. Темно-коричневые волосы выглядывали из-под головного убора, немного вздернутый нос, никогда не исчезающая озорная улыбка и блеск в карих глазах придавали парнишке вид хитрого ученика начальной школы и безумного ученого одновременно. «Хоть этот определился с цветом», — подумал Хиро. Мало чего поняв из красноречивого рассказа, Хиро решил отпустить мошенников и попытался расспросить еще раз: — Вы здесь местные? — Нет, мы путешествуем… А здесь остановились для пополнения запасов воды и продовольствия, — ответил тот, что выглядел старше, и потрогал небольшой шрам на подбородке, попутно поморщившись. Вроде бы, его звали Картер. — Отлично! — радостно вскинул руки Хиро, но вдруг осекся. Он раздумывал о том, стоит ли напрашиваться к ним в компанию, но его размышления перебил Картер с настолько подозрительным выражением лица, что вполне себе мог считаться эталоном слова «подозрение»: — Что отличного-то? — Ну, в общем… Можно мне отправиться с вами? — Конечно! — выпалил Спайдер. — Ты что?! — вспыхнул Картер. — А если он хочет нас ограбить? Хиро слегка задели такие слова, но ему пришлось признать, что правда на стороне Картера. — Зато он сильный! — видимо, о предостережениях Спайдер ничего не слышал и слышать не желал. — Он нам помочь сможет! Картер скривился, посмотрев на Хиро, и, поколебавшись еще немного, вяло согласился: — Ну ла-адно… Только сначала расскажи о себе. Хиро неловко огляделся и почесал руку, на ней осталось пять красных полос. Брови Спайдера и Картера взмыли вверх. Первый присвистнул и пробормотал: «Маникюрчик», а последний просто раскрыл рот от удивления. — Это у меня с рождения, — смутившись, соврал Хиро. — Ты точно не какой-то монстр? — озадаченно поинтересовался Картер. — Гм… Думаю, да. — Тогда — рассказывай! — воскликнул Спайдер. Хиро вздохнул и кое-как, местами запинаясь, местами привирая, а местами болтая лишнего, рассказал двум друзьям свою историю, начиная с побега из Дворца Аквилона, и заканчивая визитом в Сару. К счастью, она задела как впечатлительного Спайдера, так и скептичного Картера. Новообретенные друзья слушали, разинув рты, хотя, Хиро сомневался, что они ни разу не бывали в каких-нибудь приключениях. Тому свидетельствовали, как минимум, механизированная рука. Когда же Хиро упомянул в своем рассказе имя «Стоун», Картер и Спайдер как-то странно напряглись, переглянулись и почти синхронно объявили: — Ты с нами! — Откуда такая решимость? — удивленно моргнул Хиро. — «Стоун» — та организация, где мы торчали почти полгода… та, которая разрушила нашу жизнь, — опустил взгляд Картер. Над компанией нависла напряженная тишина. — Хорошо, я понял, — кивнул юноша, понимая, что прошлое этих ребят — дело очень и очень непростое. — Так вы отправитесь со мной? — То есть ты хочешь отправиться с нами? — усмехнулся Спайдер. — Ну… Или так, — пожал плечами Хиро. — Путешествовать неделями без еды, душа и игр? — с нарастающим энтузиазмом продолжал давить Спайдер. — Именно, — Хиро почувствовал себя немного неловко. — И без… нормальной кровати? — Похоже, что так, — развел руками юноша. — Отлично, мы согласны, — обрадовался Спайдер. — Когда выходим? — Прямо сейчас, — улыбаясь, сказал Хиро. Ему определенно нравились эти две странные, но интересные личности. Картер только тяжко вздохнул.