***
Год 787. Яркий Период, третья часть, день третий.
Королевство Вуд Словно нарочно, путь Жанна, Клина и Барда лежал через самую темную дорогу, которую можно было встретить на Септерре — через леса Королевства Вуд. Но его чернота не означала мрачность или какую-то враждебность: оно было просто скрытым в темноте под гигантскими листьями маракатуков, как под щитом природы. Бродить по тропинке было довольно опасно, выходить за тропинку — ещё опаснее, а продвигаться вглубь леса — сумасшествием. Узкие полоски земли промеж рядов толстых, крепких стволов, вытягивавшихся в небо так близко друг к другу, что получалась почти что стена, были к тому же заколдованы магами так, чтобы отпугивать зверей, а их здесь было немало. В глуши, в самой пучине этого стихийного чуда можно было оставить надежды выжить или выбраться; никому, по подсчету правительства, еще это не удавалось. Но если не терять голову и помнить обо всём этом, можно снискать незабываемые впечатления и воспоминания на всю жизнь. Этим и хотели довольствоваться Жанн с Клином, когда впервые обсуждали план. Теперь же к нему добавилась пара значительных проблем: за Жанном по пятам шагал Бард, испуганно вглядываясь в промежутки между стволами (непонятно, зачем, ведь он больше всего боялся увидеть там кого-нибудь), а где-то в Тартаре точил зуб Хаос. Королевство хранило за своими границами поистине много прекрасного, но всё оно меркло в глазах Жанна, стоило ему вспомнить о всех притаившихся, как звери за стволами маракатуков, бедах. И ни о чем, кроме них, он не думал, оттого брел, брел и брел по тропинке, не ускоряясь и не замедляясь, не глядя никуда, кроме как вперед, сдвинув брови и громко дыша через нос. Довольно скоро Судьба решила, что их жизнь слишком спокойна. Друзья пришли к большой, если её так можно назвать, поляне. Она была очень известна, но редко кто из суеверных людей мог бы рискнуть оказаться здесь: огромные камни хранили под собой множество деревьев, человеческих тел и всего, им принадлежавшего. Сейчас, должно быть, всё уже сгнило, растворилось в почве, но людям и это не мешало придумывать истории. Например, о том, что когда гиперборейцы бросали эти камни в людей, то те пробивали в земле огромные дыры, ведшие прямиком в Тартар, и попавшие под эти глыбы туда и попадали, а потом становились демонами. Друзей, по крайней мере Жанна, такие истории не слишком воодушевляли, поэтому они поскорее зашагали к одному из камней, чтобы недолго отдохнуть и двинуться дальше. — Я, конечно, всё понимаю, война и всё прочее… но эти гиперборейцы… — Клин скривился. — Они, во времена войны с Королевством, знали только один способ атаки — метание огромных камней. И разрушили огромные территории леса… Ужас. Бард молча кивнул, поддерживая его. — Как хорошо, что они ушли подальше от Нонезы, — произнес Жанн. — И всё же, это ужасно. — Не спорю. Друзья прошли еще пару сотен шагов, а затем сделали привал около большого булыжника. На землю грохнулись три небольшие, но необычайно тяжелые сумки. Жанн достал из своей три кружки и бутыль с соком. Клин и Бард оперативно расстелили какое-то одеяло и поставили стулья. Все трое с облегчением уселись и расслабились. Все, кроме Жанна, разумеется, который не мог отделаться от дурных мыслей и предчувствия. «Где же нас ждут? Когда нам ждать нападения? Хорошо бы было, если бы мы все были настороже…» Вдруг его мысли оборвал хрустящий шум позади. Друзья подорвались, отбросив кружки, переглянулись, Жанн медленно потянулся к сумке за ножом, Клин и Бард схватились за стулья. Послышались короткие, звонкие шаги. — Извините, — раздался странный голос из-за камня. Тут же оказался его обладатель, поднимая вверх две руки. Клин присвистнул, Бард распахнул глаза. Это было самое странное существо из всех, которые видел Жанн. Оно представляло собой книгу, немного светящуюся, с высеченными золотистыми буквами на неизвестном языке, с человеческими руками и ногами, росшими из переплета. Голубые глаза, расположившиеся там же, глядели пристыженно и любопытно. Ростом это несуразное создание не превышало те же стулья, за которые, как за щиты, прятались рыболюди. — Я просто очень давно ничего не ел… — виновато пробормотала Книга и опустила глаза. — Кстати, меня зовут Мистер Нэо. Первым очнулся Жанн. В его голове что-то очень отчаянно скрипело и тарахтело, не давая успокоиться. Он тут же представил, как эта «книга» расправится с ними, стоит хоть немного ослабить бдительность, по приказу Хаоса. Клин поставил стул и скрестил руки на груди. — Не понимаю, зачем так пугать? — Прошу простить, я отнюдь не нарочно, уверяю вас, — продолжил бормотать Мистер Нэо. — А вы кто? — полюбопытствовал Бард, скручивая край футболки в трубочку. — Если вы про мой вид… — растерялся тот. — Я был человеком. Когда-то давно. Но я провинился и был превращен в книгу… Словом, я прочел то, что читать было нельзя. С тех пор меня выгнали из дома… И я хожу по Септерре, в основном, правда, по Вуду. Жанн изучил Мистера Нэо подозрительным взглядом. «Что-то мне совсем не верится в твою историю!» По правде говоря, это было как минимум нечестно, ведь ничего странного в рассказе, не считая самого наказания превращением в книгу, не было. Но страх затмил здравый смысл. — Кхм… А что за книгу вы прочли? — Я почти уверен, что название вам ничего не даст… Но вот оно: Парлехтой Изо Ув Уовроса. Если на досептеррианском… А на септу эти слова не переводятся, потому что получится бессмыслица… Как и сама книга. Для нас в ней нет смысла. Она только для магов. Жанну пришлось, скрипя зубами, признать, что ответ исчерпывающий. Хоть он и не спускал злобного взгляда с Мистера Нэо, предложил ему стул и сок, а сам остался стоять. Клин странно посмотрел на друга, вопросительно кивнул, поглаживая волосы, мол, всё хорошо? Жанн утвердительно отрицательно покачал головой. Клин покраснел, растерявшись, и напрягся. — Кстати, а вы тут почему ходите? Вы не местные? — Нет, — ответил Клин и пылко продолжил, — мы просто смотрим на природу… Она тут прекрасна! И вообще мы любим путешествия. — О-о, это здорово… И вы, насколько я понял, отнюдь не сильны в легендах… — Мы знаем! — перебил его Жанн. — Поверьте, мы всё знаем. Не стоит сейчас нагнетать. Клин поднялся на ноги и встал напротив Жанна, посмотрев на него сверху вниз. — С тобой всё в порядке? — поинтересовался он, немного сощурившись. — Нет, не очень, — пробурчал Жанн. Бард исподлобья глядел на них, порываясь встрять в разговор. Мистер Нэо печально следил за друзьями. Еще немного, и между ними бы сверкнула молния — такое сильное напряжение витало в полуметре, их разделявшем. Непонятно было, то ли они готовы вцепиться друг в друга, то ли просто Клин беспокоился о Жанне, они просто стояли и смотрели друг на друга, возможно, общаясь на своём собственном, беззвучном языке. — Может быть, вам лучше сесть? — тихо спросил Бард. — Нет! — одновременно отрезали те. — Знаете, что?! — возмутился юный рыбочеловек. — Жанн, ты всю дорогу портишь настроение! А ты, Клин, делаешь вид, что это не так! Вот сейчас вы ещё сцепитесь, для полного счастья! Вы как будто не в поход пошли, чтобы отдохнуть… А вас как будто заставили сюда идти, а вы — не друзья, а враги! И я — ваш враг, сами заставили меня сюда тащиться! Достали! Подеритесь и успокойтесь, если по-другому не можете! Он подскочил на ноги и пулей убежал, заметив краем глаза, как понурились друзья. Бард, тяжело дыша, отирая потный лоб, сел на землю за тем же камнем, только с противоположной стороны. Отсюда он не слышал ни звука, но был даже рад этому. Всё, что он выплеснул на Жанна и Клина, было чистосердечным признанием и всплеском самых правдивых эмоций. Только вот он сомневался, не слишком ли жесткой вышло у него эта «правда». Должно быть, Бард выпустил пар в самый неподходящий момент, когда этого меньше всего от него ожидали, а потому поразил друзей до самых затаенных дебрей души. Это было… подло? Бард стиснул зубы. «Ты — величайший из всех просчетов высших сил! — говорил ему недавно Шики. — И ты, может быть, нарушишь планы этих сил». Бард ни на секунду не забывал об этих словах. Это его и угнетало больше всего: может быть, Жанн тоже знал что-то такое? Что-то очень паршивое, но о чем нельзя было говорить. «Говорить Клину… Он боится, что Клин всё узнает, — сообразил Бард. — Мне совсем не нравится, как это звучит — «разрушишь»… Никто не любит разрушителей. И «древние силы», скорее всего, тоже… А что, если Жанн — тоже разрушитель?» Какие древние силы знал Бард? «Аквилон?» Да, магу уже больше сотни лет, но вряд ли его можно считать древним. Должно быть что-то невероятно могущественное и старое, разумеется. Есть ли такие существа на Септерре? Если и да, то встречи с ними Бард явно не хотел. Нарушители планов обычно хорошо не заканчивают. Он сидел и пытался отдышаться, но одышка не проходила. Напротив, она даже усилилась. Как такое могло происходить, в голове не укладывалось, но казалось, что с каждой секундой дышать становится всё тяжелее и тяжелее. Сердце колотилось учащенно. Бард что было мочи рванул к столу, но упал, сделав только три шага. Как мог он закричал друзьям, но те не услышали его крика из-за грохота и шума. Сначала Бард подумал, что в глазах начинает темнеть, но позже догадался, что это темнота сгущалась вокруг, но просто исчезал свет, как обычно, а чернота, как туман, заполняла всё. Рыбочеловек зажмурился, зарычал от боли и вцепился руками в землю. Он толкался ногами, хватался за кусты и траву, всё тело болело и ныло, как будто опущенное в чан с кипятком, пот лился рекой, а вместо слюны приходилось сплевывать кровь. Бард елозил лицом и всем телом по земле с закрытыми глазами, страшными усилиями превозмогая себя и преодолевая сантиметр за сантиметром, надеясь, что двигается в правильном направлении. Что-то огромное и очень злобное приближалось со страшным свистом. Над Бардом, где-то в сотне метрах над землей, в ночном показался силуэт. Огромное человекоподобное существо, никак не меньше гиперборейца, со всей силы врезалось ногами в землю. Ударная волна подбросила Барда в воздух, но тут же вернула его, практически мертвого, к жизни. Он поднялся на ноги и ринулся к Жанну и Клину и застал ужасное появления чудовища. Из тьмы виднелись светящиеся фиолетовым глаза новоприбывшего. Давящий на уши, необычайно низкий голос проревел: — Во имя Хаоса! Я вас уничтожу! — Чтобы ты сдох! — прорычал Жанн, поднимаясь на ноги и избавляясь от накопившейся во рту крови. Позади него синхронно простонали Клин и Бард. Мистер Нэо поднялся рядом с ними. Тьма ослепляла. Единственное, что было видно вдалеке — фиолетовые глаза чудовища, вилявшие влево-вправо. Грохот оглушал. Единственное, что отчетливо слышал Жанн — своё сердце, стучавшее в груди быстро и интенсивно. Клин, словно завороженный, пялился на Бездну, Бард дрожал позади, и все, что оставалось делать Жанну, — ждать, что сделает тот, кто собирался всех убить. Бездна возвышался горой — пятиметровый берсерк в черном плаще и окруженный очень сильной, но практически бесцветной аурой. Доспехи представляли собой отполированные осколки обсидиана. Шлем покрывал только голову сына Хаоса, выставляя напоказ далеко не прекрасное лицо его обладателя. Бездна по очереди изучал Жанна, Клина, Мистера Нэо и, наконец, упершись взглядом в Барда и обнаружив заветное увечье на левой руке рыбочеловека, зло оскалился — его зубы-клыки тоже слегка засветились в темноте, как белые мазки краски на черном полотне. Этот мимический жест заставил побледнеть Жанна, а его друга и вовсе довел до холодного пота. Бард озирался по сторонам, предпринимая бесконечные безуспешные попытки сконцентрировать взгляд на чем-либо, мял в руке рукав футболки и переминался с ноги на ногу. Из уголков его губ стекали тонкие засохшие красные полоски. Жанну нужно было срочно придумать план. И, желательно, не с близкой к нулю вероятностью выполнения. Но его, хоть он и беспокоился за Клина больше, чем за самого себя, пугал еще один факт. Ему совершенно не нравился тон Бездны. Он был каким-то… чересчур наигранным, с нарочитым пафосом и полнейшим отсутствием правдоподобия. Но то были только предрассудки, так предпочитал думать сам Жанн, и потому он отмахнулся от доводов. Рыбочеловек еще раз взглянул на Клина и сжал кулаки. «Сегодня мы не умрём!» Его друг совершенно растерянно смотрел в пустоту, как будто без сознания. — Клин! Клин обернулся, сурово взглянул в глаза Жанна и скрестил руки на груди. — Он, кажется, сын Хаоса? — Нам конец! — обреченно прохныкал Бард. Жанн бешено соображал, что делать. Судя по тряске и периодически повторявшемуся грохоту, Бездна приближался. — Я не хочу умирать! — воскликнул Бард, схватившись руками за голову. Клин отвесил ему подзатыльник, тот негодующе оглянулся. — Что, зачем ты это сделал? — Никто и не собирается, идиот! Никто здесь не собирается помирать! «Совершенно верно», — кивнул Жанн. Бард умолк и взял себя в руки. Общее желание — дело хорошее, но что они могли сейчас сделать, чтобы остановить огромную, безумную тварь, пришедшую с одной целью — разорвать друзей. Грохот постепенно сменился на странные звуки, напоминавшие пение птицы и шум, с которым ломаются деревья одновременно. Такого звука Жанн никогда прежде не слышал, но менее страшно от этого не становилось. Тут Мистер Нэо стукнул себя по переплету, наверное, по когда-то лбу. Он широко раскрыл глаза и сообщил: — Я наконец-таки понял, в чем заключается его сила! Звук, который вы сейчас слышите, — это её образование из материи… Ну, всё это — говоря очень примитивным языком… Через несколько секунд здесь всё исчезнет, так как бурно пойдет процесс аннигиляции! — Именно об этом я и хотел узнать в последние мгновения своей жизни, — проворчал Клин и закатил глаза. Что-то громыхнуло, и по головам друзей будто кто-то ударил. Все трое, за исключением Нэо, упали на колени. Конечности сына Хаоса почему-то начали светиться, с каждой секундой все ярче и ярче, а вокруг шумело всё громче и громче. Вместе с тем, растягивались в улыбке потресканные черные губы Бездны, делая его и без того ужасное лицо ещё и отвратительным. Посмотрев назад, Жанн увидел, что стволы гигантских маракатуков накренились в сторону, противоположную от друзей. Вряд ли даже самый сильный ветер мог такое сотворить. А посмотрев снова на Бездну, рыбочеловек заметил точно такой же наклон деревьев, только уже в противоположную сторону. Сын Хаоса, можно сказать, создал собственное гравитационное поле, от которого всё отталкивалось, словно какая-то сила, исходящая от него, пыталась смести все вокруг и вдобавок давила на мозг мощнее, чем если бы прямо в ухо кто-то орал во весь голос. Неописуемая паника рвала грудь и ослепляла Жанна. Кто-то положил руку ему на плечо, и ее кожа оказалась горячей, как кипящая вода — это был Клин, умирающим и безнадежным взглядом снизу вверх смотря в глаза друга. Бард подошел с другой стороны и пролепетал дрожащим голосом что-то невнятное, а потом шмыгнул и утер глаза руками. — Бард? — позвал Жанн, не на шутку встревожившись. — Кто здесь? — рыбочеловек вместо ответа принялся озираться по сторонам. — Вроде бы, никого… Жанн нахмурился. Бездна продолжал отталкивать от себя всё сущее, закрыв глаза и светясь. Трава и часть почвы под его ногами уже исчезла, образовав небольшой кратер в форме идеальной окружности. Даже тьма немного рассеялась, открыв завесу и показав сына Бездны немного отчетливее. — Он сказал, что отложит нашу смерть… — Капелька пота сползла по лбу Барда и попала прямо в глаз, заставив его на секунду отвлечься, зажмуриться и выругаться. — Да кто «он», черт побери? — Неистово воскликнул Жанн, прервав процедуру очистки глаза. Бард уставился на него с несчастным видом. — Я не знаю! «Это уже заходит слишком далеко! — яростно принялся осматриваться по сторонам Жанн, глубоко вдыхая странный воздух, как пикар. — Меньше всего мне сейчас хочется, чтобы Бард сошел с ума!» — И что же ты стоишь? — Пронесся рядом с его ухом чей-то голос. Рыбочеловек рывком обернулся, однако всё, что он успел заметить — черную удаляющуюся тень. Всё, что произошло дальше, удивило четырех друзей не меньше, чем удивило бы моментальное появление здесь, скажем, Таракано-сколопендры. Какой-то человек, по крайней мере, это существо имело пропорции и телосложение мужчины и было антропоморфным, со скоростью молнии пробежал мимо них, обежал вокруг Бездну и моментально скрылся из виду. Бездна тут же оторвался от своего важного дела. Он уже не улыбался столько же лучезарно. Уголки его губ опустились, а глаза вспыхнули. Тьма снова, как ливень, рухнула на землю. — Что за фокусы? — воскликнул сын Хаоса. Неизвестный появился в ту же десятую долю секунды, и так же быстро сокрушительный удар в живот. Бездна покачнулся, его глаза едва из орбит не вылезли, но кое-как удержался на ногах. Однако, судя по дальнейшим выражениям лица и мимике, он не собирался просто так стоять и смотреть, как его избивают. С еще большей скоростью он вынул меч и рассек воздух. Показалась та же вспышка, и сын Хаоса ещё раз резко рубанул куда-то в сторону. Жанн совершенно не понимал, что можно было разглядеть или предугадать в такой тьме, но клинок опустился точно на «вспышку». При соприкосновении с телом незнакомца, оружие Бездны взорвалось, и покусившийся на жизнь гиганта очутился на земле, придавленный лезвием меча. Почему-то обоюдоострый клинок не нанес никакого вреда телу незнакомца. Жанн присмотрелся — «вспышка» сжимал в руках клинок, удерживая над собой и не давай лезвию разрубить себя пополам. — А-а-а! — проревел Бездна и надавил на меч, похоронив «вспышку» в земле. — Н-нет! — вырвалось у Жанна. Клин грустно похлопал его по плечу. Но мимо них снова пронесся, оставляя за собой черную полосу, тот, кто продлил их жизнь уже на целых три минуты. Рабочеловеку удалось его рассмотреть: невысокий человек с черными по локоть, как будто из угля, руками. — Ты уже и похоронить меня собрался, хех? — прошептал голос у самого уха Жанна. Доля секунды — и меч с оглушительным «ЗВЯК!» раскололся надвое, отлетел на добрые три десятка метров. — Да покажись же ты, трус! — Заорал сын Хаоса и со всего размаху ударил кулаком по земле. Дюжина маракатуков по диаметру, вокруг Бездны, подпрыгнули, покинув землю с корнями, накренились и со скрипом рухнули, повалив еще две дюжины за ними стоящих. Он поднялся на ноги и принялся шептать с закрытыми глазами, наверное, особо мощное заклинание, убивающее всех, кто сломал его меч. «Вспышка» появился около Жанна в ту же секунду, тяжело дыша, согнувшись пополам и кашляя собственной кровью. — Ти… Он… — прохрипел он и упал на колени. «Тион? Это имя?» Жанн подхватил его на руки и попытался привести в чувство, Клин похлопал по щекам, Бард не знал, что делать. Багратион слабо встал на ноги и пошатнулся. Бездна прокричал: — Вы обманули меня! Затаить где-то своего сотоварища — весьма умно! Но теперь вы не умрёте быстрой смертью! Друзей снова отбросило назад. Каждый из друзей лишился миллиметра кожи, из-за чего боль теперь доставляло каждое движение и прикосновение. Жанн застонал и поднялся на ноги, Клин и Бард тоже остались в сознании, и это радовало, правда, их тон кожи стал на порядок темнее. — Зачем ты вмешался, гаргас? — проворчал Бездна, появившись за спиной Жанна. — Какое тебе дело до этих людей? Теперь глаза сына Хаоса светились намного слабее, почти незаметно. «Зачем он тогда что-то шептал? Только чтобы ослабить Тиона?» — нахмурился Жанн. — Я люблю… Портить планы! — кашляя кровью, прохрипел в ответ Тион. Лицо гаргаса побагровело, на лбу, щеках и скулах сквозь кожу просвечивались синие вены. Кое-как он сумел подняться на ноги и, пошатываясь, опереться на плечо Жанна. Его даже трясло, зато ядовитая улыбка с лица не сходила. «Да он, черт, родился такой физиономией?!» — А вы уже знаете, зачем он здесь? — обратился к трём друзьям Бездна. — Пока что — спасает нас! — воскликнул Клин. — Во-первых, он спас вас ненадолго! Во-вторых, даже если бы спас, то только с той целью, чтобы забрать! Он же гаргас, а они не знакомы с такими понятиями, как «чувства» и «эмоции». Для него вы — средство достижения цели! — Захохотал Бездна. — К тому же, не думаете ли вы, что он оставит вас в живых? Вы же свидетели! Какая-то часть Жанна понимала, что сын Хаоса прав. Если они и спасутся сейчас, то неизвестно, что им придется делать потом — вдруг Тион просто сам хотел их убить. Четверо друзей вопросительно воззрились на того. — Хотите, я расскажу вам кое-что о нём? Багратион, взревев не хуже соперника, бросился в атаку на Бездну, но был повержен одним-единственным ударом кулака. По всей видимости, сын Хаоса отправил гаргаса — единственный шанс друзей на спасение — в тяжелый и долгий нокаут. — Так-то лучше! — хмыкнул Бездна. — Тион прибыл на Септерру из Гаргассии… Это далеко отсюда. И для того, чтобы убить! Знаете, какое испытание у гаргасов, когда они становятся воинами? Убить и принести тело убитого! Но надо убить того, у кого есть сознание — того, кто может убедить его не делать так! Жанн с презрением посмотрел на лежавшего неподалёку Тиона. Правда его не то чтобы удивила, ведь рыбочеловек догадывался о том, что что-то не так в нем. Он скорее разочаровался. «Ни за что не верить этому лицемеру, — приказал себе Жанн. — И, по возможности, надо будет его где-нибудь выкинуть по пути. Или убить, в крайнем случае. Если мы, конечно, доживем до того момента». Тион, уже пустивший красную слюну, начал немного ворочаться и что-то бормотать. — А сейчас, — увидев это, сказал Бездна, — я исполню своё обещание, наконец-то! Он раскинул руки, и земля вокруг задрожала, камешки, пылинки и кусочки почвы начали медленно подниматься. По земле пошли трещины, с каждой секундой становясь всё шире и шире. И тут Бездна переключил своё внимание на Тиона: — А для тебя у меня особое наказание, — он стал медленно подходить к гаргасу. — Сначала я заживо сдеру с тебя всю кожу. А потом… Дальше его слов было не слышно из-за шума рушащейся земли. Но, в принципе, суть была ясна. Обезглавить, сжечь, пытать — все это было не чуждо сыну Хаоса. Трещины, тем временем, уже достигали пары метров в ширину и увеличивались с каждой секундой. Жанн яростно соображал, что можно сделать. Пока на ум приходило только одно — ждать. Но они ждали и так уже слишком долго, второй Тион вряд ли появится, а если и появится, то не факт, что не такой же мерзкий лицемер. «Но… Он ведь спас нас?» — вдруг кольнула совесть. — Попрощайся с жизнью, жалкий гаргас! — воскликнул Бездна так, что его на этот раз было слышно и занёс кулак над Тионом. «Черт тебя раздери!» — выругался рыбочеловек, предоставляя самому себе одну за одной причины просто наблюдать за происходящим. Он взглянул еще раз на беззащитного Тиона и кровожадного, пылающего желанием разрушить всё Бездну. «Что за идиотское имя — Бездна!» — обессиленно рявкнул Жанн. Больше он терпеть не мог. Выше его сил было наблюдать за тем, как умирает человек и ничего не делать, зная, что есть возможность его спасти. Жанн сорвался с места и ринулся к сыну Хаоса. Зачем? Кто его знает! Просто Жанн знал, что гаргас — их единственный шанс… И, возможно, он не мог позволить умереть этому паршивцу так просто. — Куда ты? Стой! — кричали ему вслед Бард и Клин, но юноша их не слышал. Он подбежал к краю обрыва и прыгнул на Бездну, вонзив огромный красный меч ему в спину. Тот закричал и выгнулся, а Жанн быстренько сгрёб Тиона в охапку и крикнул друзьям, показывая на трещины: — Прыгаем! — Что?! Ты с ума сошел! — воскликнул Бард. — Возможно! На счёт три! — он загнул палец, — Раз! Бездна, вытащив меч, воскликнул: — Не-е-ет! — Три! — крикнул Жанн и прыгнул в разлом. Отдаляясь от тьмы и погружаясь в ещё большую, ещё более холодную и пугающую, он на миг ощутил, как волна, испущенная сыном Хаоса, задела волоски на его голове. Затем до его ушей донесся последний вопль Бездны.***
Тартар «Падение длится около тридцати секунд. То есть, примерно четыре километра вниз. Вполне достаточно, чтобы умереть, превратившись в лепёшку по имени Клин», — думал Клин, пока падал вниз. Вдруг он увидел место, куда должен был приземлиться — выложенный из камня… лабиринт. То есть, не всем знакомый детский, разноцветный лабиринт, площадью в десять квадратных метров — похожий был в Микасе. Этот же покрывал всё пространство, которое только мог увидеть глаз. И на выход намёка не было. Внутри рыбочеловека как-то всё сжалось при мысли, что туда он и свалится. Клин приготовился к смерти. Краем глаза он заметил недалеко Жанна и Тиона. Однако, когда до земли оставалось не больше двадцати метров, его обвили веревки и резко потянули вверх, так что, грохнувшись на каменистый пол, он не расшибся насмерть, а только потерял сознание. — Жанн, ты здесь? — крикнул Бард. — Да, мы здесь! — послышался знакомый голос. — Мы за стеной! — Отлично! — выдохнул Бард. — Слава Виссеру! — согласился Мистер Нэо. — Отойди от стены, я сейчас её уберу! Бард отпрянул, а стену через мгновение раздробил красный молот. Когда столб пыли исчез, Клин наконец смог разглядеть друга: Жанн, хоть и ошарашенный, стоял крепко и смотрел уверенно. «Ну и занесло нас, старик…» — Как ты сделал эти веревки? — восторгался Бард. — Да… У меня вроде как есть сила… Я поклялся её не применять, но, кажется, скоро я много раз нарушу этот обет. Он говорил с такой тоской, что сердце сжималось. Вокруг не было ничего видно, но хоть слышно, и Бард уловил треск камней, а затем стон. Тион выругался, а потом кое-как, хромая, добрался до друзей. Никто не был ему рад. — То, что сказал нам Бездна, — правда? — резко буркнул Жанн. — Да-а… Некоторое, — вздохнул тот. Жанн стиснул зубы. — Что конкретно правда? Бездна сказал, что ты пришел нас сдать своей братии! Чтобы что-то там доказать! Это — правда? — Что ты должен нас убить, а потом притащить в Гаргасию, — скривился Клин. — Хех… Мою братию истребили, как мусор. Много лет назад. Папочка Бездны постарался тут. — Так тебе все и поверили, — вставил Клин. — Вы думаете, я бы стал рисковать жизнью ради этого задания? Да-а… — Тион пожал плечами. — Сын Хаоса — это вовсе не шутки, чтоб вы знали. Я, скорее всего, умер бы, ха! Странно это говорить. Если бы я хотел найти того, кто сможет вызвать во мне жалость, то не стал бы отбирать его у отпрыска того, кто управляет Тартаром. Жанн немного приостыл, слова звучали вполне убедительно. Остальные напряженно глядели то на него в ожидании решения, то на гаргаса, скорее всего, последнего в своём роде. Клин презрительно качал головой. — А что насчёт использования? Мы — инструмент. — Увы, в каком-то смысле. Для чего — не скажу, хоть убейте. Даже не потому что вам это не понравится. — Так тобой движет благородная цель? — спросил Жанн. — Нет, скорее что-то вроде безвыходности. — Тион усмехнулся. — Но зачем ты меня спас? Бард что-то пробормотал, наверное, задал себе тот же вопрос. Жанн задумался сначала не о вопросе гаргаса, а о чем-то другом. Бард держался на удивление бойко, и это добивало Жанна — ведь он самолично приволок сюда этого почти что мальчика. Пускай он не мог поступить иначе, пускай Бард оказался сиротой, может быть, тогда всё было плохо, однако сейчас, очевидно, многократно хуже. Юный рыбочеловек нервно чесал руку, осматривался и старался ухватиться за что-нибудь взглядом, но останавливался только на, должно быть, мучительно грустных взглядах Жанна, и тогда растерянно опускал взгляд. «Я хотел как лучше… Я не хотел, чтобы так произошло, я хотел, чтобы Клин просто жил нормальной жизнью! — терзался тот, — Ох как бы я хотел тебе это сказать, Бард. Я бы хотел извиниться, но не могу. Не сейчас». Ему было тяжело тащить на своих плечах три жизни и печься о них больше чем о своих, но иначе он не мог. Ровно как и не мог не спасти Тиона. — Я не мог поступить по-другому, к сожалению или счастью, — Жанн поморщился. Эти слова не были лукавством. Когда рыбочеловек только допустил мысль, что стоит оставить гаргаса помирать, в его груди тут же жалобно заныло сердце. Оно как будто не было способно принять недостойные поступки хозяина. «Совесть мучила бы меня до конца жизни», — в мыслях договорил рыбочеловек. — Доброта… Хех. Это понятие незнакомо никому на моей родине… У нас считается, что чувства делают существо слабее. Тион мог бы вызвать сожаление, если бы не его каменное, застывшее лицо — такая гримаса пугала. Эта физиономия искажалась только когда гаргаса мучила боль от ударов или, к примеру, его мозги посещала интересная мысль — тогда он отчасти злорадно ухмылялся — но не более. Прочитать эмоции было нельзя — лицо их попросту не проявляло. И Тиона это, в свою очередь, также не заботило. — Возможно. Я, конечно, не философ или демагог, но… — Жанн пожал плечами, — человек без чувств — всё равно что робот, как те, которые работают на фермах в Иссиле. В ответ Тион только вздохнул. Без единого признака солидарности. Скорее это было что-то в духе «да что вы понимаете, глупые?», но больше беседовать об этом рыбочеловек не намеревался. — А зачем тогда ты нас спас? — вдруг произнёс Бард. — Точнее, попытался. Жанн покосился на него — испуганного, примятого и ошарашенного, чуть не умершего трижды за день — и не мог отделаться от мысли, что виноват во всем этом. — Сложный вопрос… — помялся Тион. — Лучше уж спросить, от чего я вас спас… И спас ли. Видите ли, там перед вами стояла дилемма: остаться и быть убитыми, либо же прыгнуть и… Ну-у, вы знаете. Шансы, в общем-то, у нас едва больше, чем мозг гиперборейца. Повисла гробовая тишина. У Жанна словно опору из-под ног забрали. Он положил одну руку на висок и зажмурился. Клин и Бард непонимающе переводили взгляды с друга на гаргаса, и обратно. — Бездна собирался убить вас, — Тион ткнул пальцем в друзей. — Но не просто так… Вы, все, очень досадили ему… Перемещения во времени — очень опасная вещь! — ухмыльнулся Тион. — Верно, Клин? Тот поморщился, поглядев на гаргаса, как на сумасшедшего (и винить в этом его было сложно). Жанн запаниковал. «Что ты несешь, черт подери? Только попробуй вякнуть что-то о нем!» Видно, так оно и было. Но поделать рыбочеловек не мог ничего. — Я не понимаю, о чем ты! — возмутился Клин. — Хех! А вот твои друзья понимают! — Тион, сощурившись, обратил свой взор на друзей Клина. — Правда, Жанн, Бард? Те стояли, опустив взгляд. Клин совершенно ничего не понимал, судя по растерянному взгляду. «Начинается самый ужас… — горестно сказал про себя Жанн. — Точнее, начался он давно…» Он начался с самого появления Барда в жизни Жанна и Клина. До того момента друзья были самыми обычными людьми Микасе. Да, они были слегка отчаянными и жаждущими свободы людьми — тайком убежали из приюта, чтобы доказать всем и самим себе, что являются уже взрослыми и способными на великие решения рыболюдьми. Да, они те еще романтики и днями напролет мечтали о путешествиях, странствиях и даже авантюрах. Но то, что происходило сейчас, и то, что произошло той ночью, когда в их дом вломился Бард, — называлось началом конца. Сейчас, похоже, наступал сам «конец». Клин не выдержал. Миниатюрные жабры на его шее беспокойно подрагивали: — Что это всё значит, ребята? Почему вы молчите? О каких еще перемещениях во времени он говорит? — Клин переключился на Тиона. — С чего я вообще должен тебе верить? — Он говорит правду, Клин, — ответил Жанн. Он отвел взгляд. — Какую? — опустилось сердце у того. Клин чувствовал, как что-то мучает его друга. Какой-то секрет, который последний хранил уже много периодов, а может даже лет. Такое же выражение лица он видел у людей, совершивших когда-то преступление, и попавших под подозрение через много лет. Жанн тяжело вздохнул. Бездна все еще ничего не предпринимал, шепча что-то с закрытыми глазами, и это, надо признать, очень настораживало. — Если хочешь, я могу рассказать за тебя, — предложил Тион. — Всё равно я не прочь умереть и сейчас. — Нет, не надо, я сам. — сурово отмахнулся Жанн. — Я должен был рассказать об этом еще давно, но не мог. За это я прошу у тебя прощения, Клин, хоть и знаю, что не получу его. Тион пожал плечами и вообще выглядел так, будто уже забыл и думать, что мог вполне натурально отдать концы несколько минут назад. Жанн же рассказал всё, как было: и о том, как он попал на сушу, в Вайтлиф, и о том, как встретил Клина, и о том, как, отправившись в Армию Ноксии вместе с ним, напал на генерала, в результате чего они едва не погибли, и о том, как заключил сделку с Хаосом. Он рассказывал, чувствуя, что переживает все эти моменты снова, и оттого иногда останавливался, чтобы успокоиться и не разрыдаться. — И сколько же ты собирался это скрывать? — пробормотал Клин. — Столько, сколько было бы возможно! — горячо воскликнул Жанн. И я бы скрывал еще, если это обеспечило бы тебе спокойную жизнь! Клин набросился на него, Жанн приготовился к худшему, но испытать на себе удар друга не пришлось — тот, разведя руки, заключил друга в крепкие объятия. Руки Клина слегка дрожали, дрожал и Жанн. Когда он начал осознавать, что произошло, то не мог сдержать слёз. — Спасибо… Тебе… — сквозь слёзы прошептал Клин. Сердце сентиментального Барда едва выдерживало. «Замечательно!» — в сердцах восклицал он про себя, не прекращая. Тион стоял и смотрел на это. Холодная улыбка не сходила с его лица. Но где-то в глубине его сознания, затменного самодовольством, звенел звоночек. Это были отголоски совести и жалости, которой лишены все гаргасы с начала своего существования, а также восхищения людьми. «Насколько же они лучше гаргасов?» Конечно, люди жили примерно в пять раз меньше, чем представители расы Тиона, да и в физических данных между людьми и гаргасами была целая пропасть… Однако, люди были куда лучше, ведь они могли чувствовать. Переживать радость, боль, восхищение и разочарование — все эти прекрасные эмоции, которые не дано познать Тиону. «Я лучше буду страдать от боли, чем не чувствовать ничего вообще… Так, вроде, говорил автор той книги?» — припоминал он. — Нам бы выбраться, а о чувствах можно и потом, — напомнил немного укоризненно Клин. Тогда сорвался с цепи тот, кто меньше всего заслуживал наказания. — Вы же в Лабиринте! — возразил дрожащим Бард. — Он же буквально создан, чтобы из него никто не мог выбраться! — Послушай, Бард… — начал было Жанн (хотя на деле понятия не имел, что говорить), но его перебил, к счастью, гаргас. — У меня есть предложение, — поднял руку Тион. — Но оно вам не понравится… Хочу предупредить, что здесь, что в Тартаре вас вообще мало что будет нравиться. «А может, хватит?» — Взмолился Жанн и умоляющим взглядом окинул друзей — он надеялся, что у них найдется идея. Жанн отчаянно топнул ногой. Даже если идея оказалась бы опаснее и безумнее, он бы согласился с куда большим энтузиазмом, чем если бы план предложил гаргас. Но Клин, очевидно, поняв это, отрицательно покачал головой, как и Мистер Нэо и Бард. — Ты что, с нами собираешься? — проворчал Клин. Жанн и Тион одновременно удивленно уставились на него, но рыбочеловек оказался быстрее и выпалил: — Он может быть очень полезен. Пока что у нас одна цель — выбраться отсюда. — Правда? Ты уверен? Теперь оба рыбочеловека недружелюбно глядели на гаргаса. — Я-я… Не могу это доказать. Но… Я могу вам помочь, это правда. Я-то знаю больше вас о Лабиринте, да и не только. Чтобы обдумать это, все умолкли на полминуты. Положение у друзей складывалось незавидное. Между ними вырастало небольшое дерево несогласия, а семена посеял Жанн, причем не только, когда собирался взять с собой Тиона, и не недавно, когда спас гаргаса, а давно, когда скрыл правду от Клина. Так или иначе, теперь приходилось справляться с сорняками прошлого. — Клин, он прав, — буркнул Жанн. Клин ошеломленно воззрился на него, но ничего не сказал. — Говори, — приказал Жанн гаргасу. Он посмотрел в глаза друга и с сожалением, словно прося прощения, кивнул. Тот вздохнул, отвернулся и принялся от нечего делать ковырять землю. Тион выдержал паузу, а потом продолжил: — Отсюда… Есть один самый быстрый выход. И-и-и… Он опасен. Смертельно, разумеется, хех. Мистер Нэо произнёс, неодобрительно покачивая головой: — Если это то, о чем я думаю, то мы покойники. Я на это отнюдь не соглашаюсь. Жанн с недоверием оглядел Тиона и мысленно уже подготавливался к тому, что, видимо, на этот раз придется противиться советам Мистера Нэо. — О-о-о, Книжка уже догадался! — глаза Тиона сверкнули, улыбка блеснула в полумраке, и рыбочеловек поежился от этой гримасы. Пока гаргас распространялся о том, что их окружало — каменной кладке, толстых скользких стенах-коже, переплетающихся проходах, образующих то, что и называлось лабиринтом, бесконечных ловушках, капканах и, что было ужаснее всего, здешних обитателях, Жанн немного поседел. «Ходят слухи, что здесь время совсем не течет, — вкрадчиво повествовал Тион глухим, зычным баритоном, который отскакивал от стен и бил по ушам многократным эхом — это давало рыбочеловеку повод для страха, что вот-вот их обнаружат. — И еще что здесь есть абсолютно все существа этой планеты. И процветающих рас… И вымерших. Кентавры и ноксианцы — это самые безобидные из всех». Гаргас постоянно усмехался, как будто рассказывал свою любимую уморительную историю. — Это просто вздор… Ты либо сумасшедший, либо… Сумасшедший. — покачал головой Жанн. Он с сожалением посмотрел на Мистера Нэо, Клина и Барда, застывших подобно истуканам, и извинился за то, что втянул в свои злоключения.