***
Лабиринт Вокруг была сплошная тьма. Жанн даже не видел своих рук, поэтому решил, что лучше вообще не двигаться. Но, по крайней мере, он был жив. Возможно, план провалиться в Тартар был хоть немного разумен. Возможно, он был даже единственным осуществимым, как и сказал Тион. И, как обычно бывает с планами, что-то пошло не так. Как только гаргас пробил огромную брешь в полу Лабиринта, все пятеро свалились вниз, как и предполагалось. Однако, то место, где сейчас они оказались, явно не было Тартаром хотя бы потому, что отовсюду не раздалось ни одного стона, вопля или воя чудовищ. Что было силы, Жанн крикнул: — Эй, есть здесь кто-нибудь? Рядом с ним, примерно в полуметре, раздался чей-то недовольный голос: — Ну что же так кричать, Хаос тебя побери! Если я оглох, то это на твоей совести! Жанн воспрянул духом, быстро скинул с себя все обломки камней, стряхнул зловонную землю и отыскал Клина. Что может быть лучше, чем знать, что твой друг жив? Знать, что и остальные друзья живы. Нужно было срочно найти Барда, Мистера Нэо и Тиона, пожалуй. Хотя, будь на то воля Жанна, друзья преспокойно бы обошлись и без гаргаса, придумали бы что-нибудь. — Где это мы оказались, черт возьми? Тион! Если мы доберемся до Тартара, клянусь, ты там и останешься! — Я бы не заглядывал так далеко вперёд, во имя Виссера! — раздался где-то неподалеку приглушенный голос гаргаса. — Совсем забыл, с кем имеем дело? Будет чудом, если мы вообще сдвинемся с этого места. — Но это ты нас сюда приволок! Помнишь? Или напомнить?.. Как ты там сказал… «Отсюда есть один самый быстрый выход», так, кажется? Сейчас уже поздно что-то менять, конечно! Но давай как-нибудь без ухудшения ситуации! — воскликнул Жанн так злобно, что даже смутился. Но дела и правда становились с каждой секундой всё хуже и хуже. Если бы он знал, что Тион заведет их в такие дебри Септерры, то, наверное, лучше уж помер бы от рук Бездны. Но вот как быть с его друзьями? — Хех, постой. Ты плохо понимаешь! — продолжал Тион, тем временем. — Лабиринт не даст нам так просто уйти! Сейчас он достроил себя вглубь, и, чем больше мы будем стараться его разрушить, тем больше он будет себя совершенствовать. Чем-то он похож на вирус. — Прекрасная новость! А теперь давайте найдем остальных, — предложил Клин. Он тут же отвернулся и завопил в темноту: — Эй, Мистер Нэо! Бард! Где вы все? В ответ раздалось слабое «здесь!» откуда-то из темноты. Идти туда хотелось ещё меньше, чем оставаться здесь: оттуда исходил намного более отвратный запах, сам воздух будто сгущался и становился темным, а земля, судя по всему, смягчалась, походя на болото. Жанн, зажав нос, чтобы не начать паниковать, принялся искать что-нибудь, что могло издавать хоть малейшее свечение, однако в голову ничего не лезло. Тишина, всё больше и больше поглощающая здравый смысл и разум, давила на мозг, словно он опустились на дно океана. Даже рыболюди не в силах пережить такое давление. Рыбочеловек выдохнул и двинулся вперед, в темноту. Клин тут же пустился за ним. — Ты ведь… Ищешь что-нибудь светящееся, да-а? — меланхолично протянул Тион, явно не собираясь следовать их примеру. — И как ты только догадался? — съязвил тот, но тут же смутился от концентрации желчи в своих словах и поспешно добавил, — Хм… Раньше я создавал только оружие… Насмешливый взгляд гаргаса заставил тут же мысленно отругать себя за тупоумие. Жанну даже не приходила в голову мысль, что он мог создавать не только оружие, но и вообще все, на что хватит воображения. Например, ту же свечу… Если подобрать правильные чувства (как бы криво это не звучало), то можно добиться многого. — Попробуй, — пожал плечами Клин. Жанн остановился закрыл глаза — хотя толку от этого было ничтожно мало (ведь вокруг и без того царила чернильная темнота) — и сконцентрировался. Он представил у себя в руках лампу, похожую на те, что стояли в каждых городах на улицах, только без длинного шеста. Странное чувство — чувство уюта, оно настигает в самые неподходящие моменты, например, когда находишься в Лабиринте, и шансов выжить — ноль. Жанн открыл глаза и увидел у себя в руках светильник, созданный словно из самого света, желтого и слегка мерцающего. — Ух ты! — Брови Клина взмыли вверх. — А ты еду не мог бы сделать так же? Того и гляди, ты станешь более-менее полезным. Жанн никак не отреагировал, потому что усталость в момент похоронила все и так немногочисленные запасы сил, навалилась подобно мешку с песком на плечи. Рыбочеловек только про себя обозвал друга и оперся на стену, чтобы не упасть и перевести дух. — К сожалению, действие Лабиринта дает о себе знать, — проговорил Тион поучительным тоном. — Он будет всеми способами стараться сломить нас, пока не добьется цели. — Можно вставить этому человеку-мотиватору кляп? — проворчал Клин. Итак, возникла хоть одна хорошая новость: у отряда появился свет. В противовес донимали жажда, голод и усталость. Теперь оставалось только найти Мистера Нэо и Барда. Поднявшись на ноги, Жанн отыскал сначала двух не терявшихся друзей, а затем они втроем продолжили поиски оставшихся. Тщательно обследовав всю территорию, Жанн сделал вывод, что находился в небольшом помещении, площадью примерно десять на десять метров, с высоким потолком и кирпичными стенами. Удивительно, что дыры от удара Тиона в потолке как не бывало — сплошная каменная кладка. «Значит, Лабиринт и правда регенерирует?» Хорошенько размяв все части тела и потянувшись, гаргас соизволил наконец присоединиться. Подобравшись поближе, он оглядел двух друзей и протянул: — Да-а-а… Видок у вас неважнецкий, конечно. — Помоги найти Барда, — сурово ответил Жанн. — Ты и сам не лучше выглядишь. Тион посмотрел на себя, наклонившись, и хмыкнул, вынужденный согласиться. Некогда красивые серые штаны с золотыми нашивками были изорваны в клочья, растянуты и, в целом, напоминали скорее старый мешок, нежели дорогую одежду. Обувь, то есть сандалии, пострадали меньше, но выглядели так, словно их хозяин бродил по горам десять лет. А футболка… Она попросту отсутствовала. Бледный торс гаргаса заполнили ссадины, царапины и порезы. Бард и Мистер Нэо оказались в куда более незавидном положении. Их придавило килограммами двадцатью земли, практически закопало и похоронило бы, если бы руки не торчали — об них Жанн и споткнулся, полетел лицом вперед и «соприкоснулся с окружающим миром», как подметил Клин. Юного рыбочеловека, едва не задохнувшегося, откопали и как могли очистили: отряхнули, дали тряпку вытереть лицо и руки. Несмотря на это, Бард остался похожим на трубочиста, несколько периодов не покидавшего свой «пост». Жанн догадывался, что выглядел ничуть не лучше. — Какая противная здесь земля, — Бард скривился от отвращения. Жанн, вспомнив болотистую почву, к которой недавно припал лицом, поежился. Ему наконец вспомнилось, что она напоминала — чистый перегной. От догадки желудок рыбочеловека взбунтовался, заставив согнуться и упасть на колени, но был, к счастью, пуст. — Какой ты… Не могу подобрать слово, чтобы не обидеть, — съехидничал Тион. Жанн не ответил, а только пригрозил про себя: «Смейся-смейся, проклятый шутник!» Клин помог ему подняться. — Как нам отсюда выбираться? Давайте лучше об этом подумаем, а не будем остроумно измываться друг над другом! — проворчал он. — Я уже пытаюсь найти вены Лабиринта, — Тион пожал плечами. — Не все балду пинают. — Ты точно с катушек съехал от удара, — покачал головой Клин. — Откуда у… Постройки, скажем так, могут быть вены? Может, ты и органы у него найдешь? — Естественно. Уверяю, он сейчас нас слышит и чувствует. Лабиринт — не просто постройка, он — живой организм, как мы с вами… — Тион огляделся вокруг, будто проверяя, не подслушивают ли их, и добавил шепотом. — Только намного более продвинутый и умный. — Хм… Но ты знаешь, как это нам поможет? — пробурчал Жанн, справляясь с тошнотой. — Понятия не имею. Спросить не у кого — никто не выжил, — улыбнулся гаргас. Рыбочеловеку невероятно осточертело доминирование плохих новостей над хорошими. Кровь стыла в жилах Жанна и рьяно пульсировала в висках. В глубине души он всё еще не верил в то, место, где он с друзьями сейчас находится — живой организм. И вот, мгновение назад ему пришлось в это поверить. — Ну, вообще-то, был такой… Знакомый голос раздался так неожиданно, что рыбочеловек вздрогнул, а Бард вскрикнул и выронил книгу, из которой исходил звук. Мистер Нэо обратился обратно в человека-книгу и продолжил: — Этим человеком был великий маг из Фтарии… — Я думал, это легенда! — восторженно перебил его Бард. — Отнюдь нет! Аквилон действительно выбрался из Лабиринта. Для этого он нашел его артерию, и по ней отправился к самому его сердцу. — То есть, нам тоже можно так сделать? — с надеждой пролепетал Бард. — Отнюдь нет, — Мистер Нэо развел руками и грустно вздохнул. — Так и знал! — проворчал Жанн. — Всё просто бывает лишь в легендах. — Всё потому, что там главным героем является всемогущий волшебник, а не два рыбочеловека, человек, гаргас и я. — последнее слово Мистер Нэо выделил тоном. — Во-первых, мы не сможем найти артерию. Во-вторых, даже если мы бы нашли её, мы не смогли бы по ней переправиться. В-третьих, даже если бы мы смогли по ней переправиться, мы бы не смогли уничтожить сердце Лабиринта. И, наконец, в-четвертых, если бы мы сумели выполнить последний пункт, мы бы не выжили после обрушения Лабиринта. — То есть, надо действовать по моему плану? — спросил Тион и хихикнул. — Похоже, что так. — с неудовольствием согласился Мистер Нэо. — Но мы, по всей видимости, не можем разрушить стены Лабиринта? — Для этого я и искал вены Лабиринта, — ответил ему Тион. — Разрушив её, мы высвободим огромное количество энергии… Сильно насолим, словом. На восстановление Лабиринту потребуются все силы, и ему будет не до нас, поверьте. — Откуда ты всё это знаешь? — удивленно спросил Бард. — Не важно, — отмахнулся гаргас. Жанн заподозрил неладное, но не мог прочесть выражение его лица, сколько не пытался. — Но есть еще одно небольшое «но». — Сколько же их там? — вздохнул Бард. — Чтобы разрушить вену, мы должны подобраться как можно ближе к ней. То есть, найти место, где расстояние до неё будет минимальным. — И, предвидя последующие вопросы, Тион быстро продолжил. — Для этого нам потребуется особый дар, чтобы услышать сердце Лабиринта. Хе-хе, не верится, что я говорю это с таким серьезным лицом. Гаргас выразительно взглянул на Жанна. Все взгляды устремились на него же, а тот, в свою очередь, закрыл глаза и тяжело вздохнул. «Только-только отошел, а тут — опять нужна помощь волшебника Жанна! Всемогущего и всесильного!» — Весьма предсказуемо. Дай-ка угадаю, мне поможет Воля? То есть, услышать сердцебиение Лабиринта? Легче легкого! — Съязвил Жанн. — Что ж, если все готовы, мы двинемся в путь! Клин грустно посмотрел на него, но даже это разозлило Жанна, а не успокоило. Он так рассердился, что просто ринулся вперёд, в неизвестном направлении, не обращая внимания на смешки Тиона и предостережения Мистера Нэо. Друзья молчали — и на том спасибо, только гениальных советов под руку ему не хватало. Единственное, в чем все были солидарны — в нежелании проводить лишние минуты в Лабиринте. Выйдя из комнаты, друзья обнаружили узкий тоннель, стены которого были выложены чем-то вроде больших кирпичей. Здесь было сыро, на полу проросли мох, плесень и грибы, а по потолку бродили, шурша, жуки, червяки, пауки и другая весьма неприятная живность. Впереди всех шел Жанн, за ним — Клин, затем Бард, Мистер Нэо, а замыкал цепочку Тион. Если Лабиринт захочет расправиться с друзьями, то непременно начнет с последнего. Эта мысль энтузиазма не придавала, но Жанн, надеясь на лучшее, продолжал движение. Друзья шли в абсолютной тишине, поэтому был слышен каждый шорох, каждый шажок таракана или шуршание ящерицы. Скоро Жанн потерял счет времени, поэтому как можно тише произнес: — Кто знает, сколько мы уже идем? — Триста метров, девятнадцать минут, — намного громче выпалил Мистер Нэо, словно только и ждал, пока кто-нибудь его спросит. — Спасибо. Больше разговоров не было. Все шли, прислушиваясь к каждому звуку, надеясь услышать хоть что-нибудь напоминающее сердцебиение. Прошло еще где-то полчаса, и Жанн наконец услышал что-то ритмичное, совсем слабый, но различимый звук. Хотя, звуком это было назвать сложно — скорее какие-то вибрации, которые, разумеется, ощутить мог только он, ведь он «обладатель великого дара, бе-бе-бе!» Жанн невероятно обозлился на самого себя, поэтому скрестил руки на груди, надулся и состроил такую кислую мину, что даже немного обрадовался, что лицо его скрыто во тьме. Звук, тем временем, всё усиливался и усиливался, хоть и не был похожим на стук сердца. Жанн украдкой бросил взгляд на Клина, перепуганного, взволнованного и усталого, и вдруг заметил, что верхняя из его тонких розовых губ слегка выгнулась, приподнялась. Он оторопел, но сумел скрыть прорыв эмоций. «Должно быть, его мозг стал прежним… Вернулись и привычки… Хотя я не уверен…» — Жанн ещё раз трепетно взглянул на губы друга, чтоб удостовериться, что не ошибся, и возликовал, отчего тут же смутился — те действительно исказились в том родном жесте, к которому рыбочеловек привык давно. Еще через пять минут ритм стал просто невыносимо резким и раздражающим, отчего у рыбочеловека жутко разболелась голова, а картинка перед глазами начала немного двоиться. Жанну захотелось разом уничтожить все способности, Силы, Хаоса со Смертью и всю им подобную чушь, испортившим ему и многим другим мирным жителям Септерры жизнь, но всё, что он мог сделать — идти во главе кучки существ, прямо в лапы злобного Владыки Тартара, обреченный на гибель и страдать от беспомощности. Сетования рыбочеловека прервал появившийся вдалеке свет. Жанн так обрадовался ему, что тут же позабыл о всех бедах, лишь самой отдаленной частью сознания осознавая грозящую опасность. — Там, впереди — свет! — невесело сообщил он друзьям. — Браво, хе-хе! Мы на верном пути, — ответил Тион, придвинувшись к нему и сощурив глаза. — В таком случае — идем туда! — Жанн ринулся вперед, ободренный этими словами. — Как будто мы пошли бы куда-нибудь еще. Разве что сквозь стену, — проворчал Клин. Через несколько секунд передвижения пятеро друзей очутились в новой, нетипичной для здешних мест обстановке. Они осматривали большую круглую комнату. И больше всего не нравилось Жанну то, что на другом её конце было целых семь дверей, и издалека все они выглядели совершенно одинаковыми. Подойдя же поближе, рыбочеловек всё-таки заметил некоторые различия: — Это — верная смерть! — проговорил он, указав на самую левую. — Почему? Мне она больше всех нравилась, — огорчился Бард. — Посмотри вниз. Нижняя часть двери проросла сплошным мхом и прилипла к земле, то есть, её очень давно никто не открывал. — Дедукция всегда была моей слабостью, — хмыкнул Тион. — В следующей видны, напротив, совсем новые бруски, вырезанные из дерева буквально период назад, значит, пытались что-то спрятать… Или я чересчур мнительный. Но лучше уж так, верно? На третьей — капли крови, правда, они уже почернели, поэтому похожи на плесень. Четвертая самая холодная на ощупь, а значит… Жанн обернулся к Клину, но договорить не успел. Тот лишь посмотрел вниз, и зрачки его синих глаз уменьшились до размера песчинки от ужаса. Раздался неприятный сухой хруст, Жанн проследил за взглядом друга, и у него перехватило дыхание — только так и сумел отреагировать мозг. Ногу Клина тут же схватила чья-то рука, а через мгновение его уже не было на месте. Остался только его звонкий крик, будто бы не поспевавший за хозяином. Жанн побледнел и бросился вперед, к дыре в месте, где только что стоял Клин, но увидел лишь силуэт вопящего друга уже глубоко внизу. Плохо соображая, в порыве безумного отчаяния, он хотел было броситься вслед за другом, но его остановил Тион. — Остановись! Смотри! Эй, стой же ты! — гаргас насилу оттащил рыбочеловека от пропасти. Жанн намеревался врезать ему, чтобы броситься за другом, но неожиданно вся комната озарилась красным светом. Липкий, кислый воздух наполнился знакомыми гадкими звуками, но на сей раз гораздо более отчетливыми, приближавшимися каждое мгновение. «Западня!» Как будто все тошнотворные, мерзкие гады увеличились в размерах раз в двадцать и мчались сюда. «Привет, гости дорогие», — прогромыхал голос Лабиринта в голове Жанна. — Это ловушка! — крикнул Бард, и тут же исчез. На его месте зияла такая же трещина, какая была под Клином. Жанн, охваченный ужасом, оттолкнул Тиона и бросился к месту, где еще мгновение назад стоял, испуганно озираясь по сторонам, его друг. Но когда он добежал до неё, то не обнаружил ничего: ровный пол, безо всяких признаков огромных трещин. Он метнулся к той, куда попал Клин, но тоже не нашел ничего. От безысходности Жанн упал на колени и схватился за голову. — Эй, не время! Голос гаргаса, к сожалению, не был способен вернуть рыбочеловека в реальность — тот продолжил тупо пялиться на землю и бормотать что-то, непонятное самому себе. Со всех сторон наступало войско неизвестных монстров, ревущих, скрежещущих оружием, и Тиону удавалось кое-как сдерживать его. Но было очевидно, что под таким натиском даже гаргас долго бы не продержался. Отступив к стоящему на коленях Жанну, он прокричал: — Без сомнения, это козни Хаоса! — Тогда мы знаем, что делать. Жанн посмотрел ему в глаза, и этот взгляд ужаснул даже гаргаса: в нём было невероятное количество жажды мести и злобы. — Хорошо. Приготовься, — он схватил валявшуюся на полу книгу — Мистера Нэо. Жанн и Тион одновременно бросились в атаку. Вокруг рыбочеловека вспыхнула, постепенно становясь всё ярче и ярче, красная аура, а обе руки окутала энергия, создав что-то вроде огромных рукавиц. Гаргасу такие махинации были совершенно ни к чему, его кожа итак была почти такой же прочной, как стансал. Они одновременно подпрыгнули, замахнулись и обрушили удар, но не на врага, уже успевшего от страха убежать подальше, а по… Полу. По каменной кладке тут пробежали огромные трещины. — Еще раз! — рявкнул Жанн и, превозмогая боль, впечатал кулак в пол, а за ним еще раз и еще. Тион не отставал: через секунду пол оказался разрушен, и друзья с грохотом рухнули вниз, однако падение оказалось недолгим. Под этим слоем пола оказался еще один, на вид куда более прочный Гаргас и рыбочеловек продолжили беспрерывно молотить камень, пока не опустились еще на один уровень, а затем еще на один, и так они проделали путь вниз, наверное, на добрую сотню метров, по крайней мере, ощущения были примерно такими. Но Лабиринт и не думал сдаваться. Руки Жанна уже почти онемели от усталости, но он крикнул: — Продолжаем! Мы не сдадимся! — в его зажатых в кулак кистях материализовались кинжалы красного цвета. — Что ты… — Глаза Тиона расширились, но помешать рыбочеловеку он уже не смог. Жанн со всей силы вонзил кинжалы себе в грудь и закричал, но не от боли, а от ярости. Глаза рыбочеловека пылали красным огнем, сам он превратился в машину для убийства… ну или крушения пола, в данном случае. «Да это прям наркотик какой-то», — вздрогнул Тион. Рыбочеловек продолжил работу, не чувствуя усталости, ведь чувство ненависти заглушало все остальные. Жанн так бы и умер, упав с высоты в несколько километров, и даже этого не заметив из-за затмившей всё красной пелены перед глазами, если бы еле поспевающий за ним Тион не успел схватить его за руку. Гаргас подтянул рыбочеловека наверх, чтобы тот сам смог зацепиться за утес, и упал на выступ. — Я не чувствую рук. Наверное, это и есть усталость. — Пробормотал он. — Верно, — прошептал Жанн. Сам он чувствовал себя ничуть не лучше. Кисти рук превратились в какое-то кровавое месиво, и рассматривать его желания не было. Дальше количество порезов уменьшалось, вздутые вены паутиной окутали предплечья и плечи. На теле не осталось живого места: ушибы, синяки, порезы и кровоточащие раны заняли всё пространство на коже. — Мы найдем их, поверь. — Тион осмотрел Жанна. — И я уверен, что Хаос сам этого хочет. Скорее всего, он захватил Клина и Барда для совершения сделки, так как знает, что ты пойдешь на всё ради их свободы. Это в каком-то смысле твоя слабость. Под ногами рыбочеловека расположилась пещера таких размеров, что здесь вполне можно было уместить все города Септерры, да и для жителей место бы нашлось. В воздухе пахло мертвечиной и тухлыми яйцами, да и вообще вещество, которым дышал Жанн, лишь отдаленно напоминало воздух — оно разъедало кожу на руках, порезы щипало. Перед глазами уже начали мелькать черные пятнышки. Жанн кинул камень вниз. Звука его приземления слышно не было — так себе новость. Скорее всего, до дна огромной пещеры было не меньше пары километров. — У нас есть сейчас проблемы важнее. Например, как спуститься отсюда. — Задумчиво произнес рыбочеловек. — Это проблема. Даже если использовать меня как живой щит, отдача убьет тебя, а мне переломает все кости. — Что бы вы делали без меня, — Мистер Нэо, как всегда, появлялся из ниоткуда в нужный момент. — Это же элементарно. Достаточно просто знать законы аэродинамики! — Конечно, я ж их в детстве все вызубрил, вроде бы в пять лет! — съязвил Жанн с хилой улыбкой. — Хе-хе. Что-то ты поздновато. Моими первыми словами в полгода были «Законы аэродинамики», — хмыкнул Тион. — Смейтесь, смейтесь, — проворчал Мистер Нэо. — Вот бы ещё ваше чувство юмора как-то нам помогало!***
Жанн сделал для себя заметку на будущее: никогда, никогда не слушать советов Мистера Нэо. А уж его советов в области физики — и подавно. Во время полета рыбочеловек пару раз трогал себя за лицо, дабы убедиться, что кожа все еще при нем. Скорость была просто сумасшедшей, и Жанн уже через секунду понял: этот полет — последний в его жизни. Однако, несмотря на весь здравый смысл, трое друзей выжили. Как? Хотелось бы Жанну знать. Просто летательный аппарат, то бишь строение из тряпок и огромного переплета книги, перед самой землей неизвестным образом замедлился, самым учтивым образом отложив смерть Жанна. Мистер Нэо с залихватским видом поправлял закладку меж страниц, постоянно приговаривая: «Эх, вы! Трусы, да и только!» Тион был настроен куда менее позитивно. Он побледнел, щеки впали, и вообще гаргас теперь был похож больше на скелета, нежели на человека. Но хорошие новости всё-таки были. Друзья приземлились прямо перед огромным разноцветным дворцом. Увидев его впервые, Жанн подумал, что это розыгрыш, или что у него начались галлюцинации. Строение было похоже на замок принцессы, на дворец какого-нибудь радужного короля, но никак на обитель Хаоса — Владыки здешних мест. Создавался определенный контраст между красной пустыней, свисающими сталактитами, истошными ужасными криками, шныряющими тут и там странными существами и игрушечным домиком. — Это он серьезно? — не веря своим глазам, пробормотал Жанн. — Может, он так пытается улучшить здешнюю обстановку? Внутри он, поверьте, совсем не такой нарядный. Тион был спокоен, и не скажешь, что с ним произошло то же самое, что и с Жанном. «Откуда только ты знаешь всё это, гаргас?» — с подозрением решил рыбочеловек. Но он был слишком занят другими вещами, чтобы придавать значение подобным вещам. Мистер Нэо, внимательно посмотрев на сооружение, тихо произнес: — Пойдемте, что ли? Не нравится мне здесь. Как и предполагал Тион, Хаос уже поджидал трех друзей. Они достигли тронного зала, не встретив ни одного слуги, охранника или вообще кого-нибудь. Словно перед встречей Владыка Тартара решил отправить всех подданных по делам. Хаос оказался высоким, чуть повыше Тиона, в брюках, белой рубашке, черной мантии поверх неё и серебряной цепочкой на шее — ровно как и всегда. Он стоял спиной к гостям. И, самое главное, он был неописуемо страшен. Жанн не знал, каким образом ему это удавалось, но Владыка Тартара одним взглядом поселял в нём такой страх, что хотелось зарыться хоть в ту ужасную землю Лабиринта, чтобы спрятаться. — Приветствую вас в своем прекрасном царстве, — тихо проговорил Хаос, отвернувшись. — Очень рад снова видеть тебя, Жанн. Глубоко посаженные глаза смотрели спокойно, с какой-то едва заметной искоркой любопытства и толикой лукавства. Но когда синие губы искривились в улыбке, рыбочеловек рассвирепел и сжал свои кровавые кулаки, хотя ужас не отступал ни на мгновение. — Отдавай моих друзей! — крикнул он, хотя на деле скорее пропищал. — Ох, какие вы прямолинейные! Даже «пожа-а-алуйста» не будет? — с издевкой протянул Хаос. Жанн был готов на кусочки порвать его, но вместе с тем — броситься на колени и молить о прощении. Из-за него в жизни рыбочеловека произошло то, что и «несчастьем» назвать язык не поворачивался: ложная смерть Клина, еще одна «чуть-не-смерть» от рук Бездны, сынка Хаоса, и теперь Жанн стоял лицом к лицу с виновником. И не мог ничего сделать. Потому что друзья рыбочеловека у Владыки Тартара, и оставалось только надеяться, что с ними всё хорошо. Но это и было единственной весомой ниточкой, спасающей от панического остолбенения и подчинения. — Твои условия сделки? — неожиданно встрял Тион, пока Жанн переваривал обстановку своим разгорячившимся умом. — А ты мне нравишься, — усмехнулся Владыка Тартара и подмигнул гаргасу. — Они очень просты! Жанн ровно в тот миг очутились в каком-то новом месте. Живот тут же скрутило, ноги подкосились, сильный рвотный позыв заставил согнуться пополам, упасть на колени и опустошить желудок. Только после этого рыбочеловеку немного полегчало. Он огляделся, заметил, что Тион тоже позеленел, но по крайней мере держался на ногах. Жанн стиснул зубы и, напрягая ноги до дрожи, поднялся. Это была пустыня, и, кажется, та самая, где друзья были еще несколько минут назад. Ничего, кроме красного песка, видно не было, только кое-где торчащие из-под песка острые камни нарушали полное доминирование красного цвета. Хаоса не было, но его голос раздавался отовсюду: — Не бойтесь, это всего лишь иллюзия. Итак, что вы знаете о Пяти Безмерных Силах? — Нет, — ответил Жанн, однако Тион промолчал. — Я так и думал. Хорошо, я вам расскажу. Над головами трех друзей замелькали разные абстрактные кусочки энергии. Красный, Черный, Желтый, Белый, Серый. Разделившись, они полетели в разных направлениях. Тем временем, Хаос продолжал: — Эфир, Обращение, Гравитация, Пустота и Предвидение. Это — воплощения первобытной энергии, они представляют собой всю её сущность, они — дети моей возлюбленной, Смерти. Хорошо, что этой дамочки уже нету на Септерре — волшебники славно постарались. Но сами по себе Силы существовать не могут, поэтому вселяются в людей… Перед Жаннам, Тионом и Мистером Нэо возникли образы людей: Юноша с черными волосами и длинными когтями, девушка с яркими каштановыми волосами и шрамом на ноге, парень с зелеными волосами и юноша с механизированными протезами руки и ноги. — …Но они существуют в этом мире незаконно. И моя задача — их поймать, чтобы не дать свершиться Прибытию. Видение исчезло. Жанн первым задал вопрос: — Так чего ты хочешь? — Кое-чего захватывающего, — Владыка Тартара мечтательно улыбнулся. — Вы должны поймать и принести мне одну из этих Сил. В обмен на это я отдам вам Клина и Барда прямо сейчас. Воздух задрожал, и, в буквальном смысле, из ниоткуда «вывалились» юноша и рыбочеловек с рыбьим хвостом. Вид у них был довольно потрепанный, футболки и штаны порваны, прожжены, руки и ноги все в синяках, однако друзья были очень даже живыми, что не могло не радовать. — Клин, Бард! Жанн облегченно выдохнул и бросился в объятия друзей, а Тион, тем временем, сурово посмотрел на Хаоса и выразительно приподнял брови. «Наверное, это здорово — что-то чувствовать… Но даже сейчас, если бы все присутствующие умерли, я бы и глазом не моргнул… — гаргас тяжело вздохнул. — Интересно, когда они узнают? А еще интереснее, как долго я с ними пробуду». — Но это ведь не всё, верно? — осторожно, привлекая внимание рыболюдей, произнес он. Хаос засмеялся: — Ты мне определенно нравишься, гаргас. Хорошо, что я не уничтожил твою расу до конца! — Ближе к делу, — Тион побледнел. Жанн, Мистер Нэо, Клин и Бард присоединились к разговору. Все они одинаково улыбались, беззаботно и радостно, словно говоря: «сейчас нам — всё нипочем!» — Ты абсолютно прав, просто так я вас не отпущу, — улыбка соскользнула с лица Хаоса. — Вы должны оставить залог, то есть одного из присутствующих здесь людей. Но, как только вы выполните задание, он вернется к вам, целый и невредимый. — Нет! Как же мы будем ловить одного из этих чертовых Сил? — запротестовал Жанн. — Вас четверых вполне хватит. Ну, если с вами будет гаргас, конечно! — улыбнулся Хаос. — Сегодня он был в прекрасном настроении. Тут Жанн понял, что должно было произойти. Он посмотрел в глаза Клину, а затем медленно принялся подниматься. Клин широко раскрыл глаза и хотел было броситься на него, закрыть рот, но они оба остановились, услышав голос позади себя: — Я остаюсь. Три рыбочеловека синхронно обернулись. Мистер Нэо твердо стоял на своих тонких ножках, полный решимости. — Мистер Нэо! — ошеломленно воскликнул Бард. — Я… Я здесь не самый важный… Отнюдь. — Прекрасно. Я в тебе не сомневался! — громко объявил Хаос и расплылся в широкой улыбке. — Решено! Книжка будет вашим залогом. В голове Тиона прозвучал уже опротивевший ему голос Хаоса: «Хорошая работа». Мистер Нэо посмотрел на своих друзей и сказал, стараясь, чтобы его тон был как можно оптимистичнее, но не вышло, и тоненький голосок дребезжал: — Скор-ро увидим-мся, р-ребята! Хаос монотонно вознёс руку и опустил, как он, должно быть, повторял изо дня в день, отправляя кого-то в тюрьмы Тартара, наполненные приевшимися стонами, стенаниями и страданиями — те, которые в тайне ненавидел всем сердцем. Затем он всё так же обыденно и немного устало схватил за шиворот обездвиженных Жанна, Клина и Барда с остекленевшими глазами и выбросил в появившуюся волшебную воронку, как наглых пикаров. Тион удивленно моргнул и осмотрел себя, проверяя, действительно ли всё ещё стоит во дворце. Убедившись в этом, он недовольно пробурчал: — А я? — И ты скоро, Тион, — отозвался Хаос. Он подошел к трону и не сел, а упал на него, как если бы потерял равновесие или поскользнулся. Тион про себя злорадно посмеялся. Но вместе с тем его не отпускала тревога. «Чего это он от меня хочет? — гаргас с неудовольствием огляделся. — Где Шира? Если он…» В этот миг ядовитая догадка отравила его. Он покраснел, затем сгорбился, взмок и со страхом посмотрел на Хаоса — тот, спокойный, немного унылый, смотрел прямо на него. — Ну, гаргас, как думаешь, что мне осталось? Тион выругался в мыслях, но продолжал как-то убеждать себя, что Владыка Тартара ему ничего не сделает сейчас. «Только вот Шира…» — Хех. Вам осталось атаковать Септерру, повелитель! — он попытался оскалиться, но вышло хило. — Не-а, — Хаос пожал плечами. — Как это? — если бы гаргасам было свойственно волнение, сердце Тиона уже, скорее всего, разорвалось бы. — Люблю я создавать сам себе проблемы, Тион. Прямо не могу что-то сделать и не напортачить! — Хаос ненавистно огляделся, как будто ища виновника этому. — Это всё Смерть с её балансом! Даже здесь меня умудряется доставать! Мог бы — разделался с ней! — Но что случилось, повелитель? — Тион, кажется, догадывался, о чем сетует Владыка Тартара. — Баланс… Равновесие! Сделал шаг влево — делай и вправо! Хочешь взлететь? Будешь столько же падать! Так устроена Вселенная, гаргас. И пытаться обойти эти её принципы — всё равно что искать верх и низ у шара… Помнишь пророчество?.. Наверняка тебе его Шира пересказала! Можешь не отнекиваться, я знаю. Да, Смерть и туда всунула свои мерзкие пальчики, и там она наследила! Я нашёл Волю и Ненависть, и они мне помогли. Я их создал, чтобы они мне сослужили службу! Я знал кто… Они всё сделали. Но когда я выхлестнул всю свою ненависть, то породил ещё одно Могущество! Законы Вселенной, будь они прокляты! В противовес моим помощникам появился другой, который мешает мне! Припоминаешь пророчество? Хаос стукнул кулаком по колену, из-за чего весь дворец содрогнулся. Тион проговорил: — Куда мне теперь идти? Владыка Тартара разочарованно и пренебрежительно махнул рукой, и гаргас растворился в воздухе. Никто из четырех друзей не успел толком сообразить, что произошло. Просто картинка перед глазами поменялась, обстановка тронного зала сменилась на вид вечереющего поселения. Жанн сразу узнал этот город и в очередной раз проклял Хаоса. Надпись на знаке на обочине гласила: «Вайтлиф». — Нам… сюда идти? — Устало, тихо спросил Клин. — Очевидно, — так же тихо пробормотал Бард.***
Бездна был готов голыми руками разорвать своего отца на части, испепелить его, вывернуть наизнанку, раздавить череп! О, как влекла его эта идея, сколько раз он уже представлял себя над трупом Хаоса, но этим грёзам было суждено остаться лишь грёзами. Сын Владыки Тартара изнеможенно вздохнул и опустился на кровать. «Где там бродит Стаон? Такое чувство, что мне приходится отдуваться за всех!» — Бездна сжал кулак, приготовившись сделать новую трещину в стене справа. Бугорки мышц и вены потихоньку усеяли его шею, затем плечо и предплечье. В тусклом мрачноватом свете фонарика, что располагался над дверью у входа, сын Хаоса выглядел еще страшнее, чем обычно, а на скрытом в тени худом лице время от времени проступали жилки, когда Бездна представлял себе, как избивает отца. Хаос всегда относился к детям как к подручным средствам, «необходимым помехам», которые изредка могли сделать что-то полезное. И, несмотря на то, что Бездна с рождения искренне верил в собственную значимость и хоть какую-то важную роль в жизни отца, заслуживал ничуть не больше внимания, чем Шира, а иногда даже меньше. О Смерти, своей матери, сын Хаоса ничего знать не мог, спасибо за это волшебникам из Совета Магов. Быть может, она проявлялся бы хоть мизерную долю чувств к сыну, но утверждать наверняка было нельзя. Зато когда Бездна обрел какое-никакое могущество, причем самым первым среди братьев, отец неожиданно вспомнил о нём. Хаос с большим энтузиазмом принялся обучать сына тому, что знал сам в магии, и тот уже обрадовался такому повороту событий, однако счастье было недолгоим. Почему-то никто не предупредил Бездну, что «платой» за внимание будут постоянные задания, которые и обучающими-то с трудом можно назвать: украсть жезл Велеса, подслушать разговор Аквилона, узнать о планах Совета Магов, и еще множество чертовски опасных поручений. Неизвестно, на что надеялся Хаос, но продолжал в таком духе до тех пор, пока братья Бездны не подросли, тогда старший сын смог с облегчением вздохнуть: на его плечах осталась всего половина работы. БУМ! Бездна наконец не выдержал и треснул по стене. Трещина разрезала каменную покрашенную поверхность, но моментально исчезла, ведь дворец обладал удивительной и порой жутко раздражающей способностью саморегенерации, как Лабиринт и некоторые другие создания Хаоса. Внезапно в комнате посветлело. Сын Хаоса настолько глубоко задумался, что заметил это только когда его ослепила вспышка белого цвета. Бездна подорвался с места, но тут же, не рассчитав силы, ослепленный светом, врезался в недавно пораженную стену. — Аккуратнее! — воскликнул обеспокоенный женский голос перед ним. «Что?» — возмутился сын Хаоса. — Ты такой неуклюжий, — хмыкнула вторгнувшаяся женщина. Наконец, звездочки перед глазами исчезли, и Бездна смог разглядеть незваную гостью. Она была вполне обычной женщиной с виду, одетой в белое свободное платье, босоножки на босу ногу и с браслетом на левой руке. Красивые черные брови были сдвинуты, карие, слегка впалые глаза смотрели мягко, даже с небольшой, едва заметной нежностью. Маленький прямой нос почему-то показался сыну Хаоса очень знакомым, а дерзкая, смелая улыбка его заставила взволноваться и взбеситься одновременно. — А ведь я тебя совсем не помню, — с огорчением произнесла женщина. — И ты меня, видимо? «Кажется, я не жалею», — про себя подумал Бездна, но вслух ответил: — А должен? — Нет, — вздохнула гостья. Очевидно, нападать она не собиралась, в этом сын Хаоса был уверен почти на шестьдесят процентов, но чего тогда хотела? Незнание раздражало даже больше, чем улыбка этой женщины. Правда, улыбка раздражала только лишь тем, что заставляла волноваться. — Ну, думаю, тянуть нечего, — пожала плечами последняя. Бездна нахмурился и напрягся, приготовившись к чему-то очень плохому, хотя догадывался, что женщина просто хочет представиться… — Твоя мама, — лучезарно улыбнулась она. — Смерть! Бездна раскрыл рот и пораженно уставился на Смерть. «Мама? Мама?!» Он её не вспомнил, сколько не напрягал память. «Должно быть… Отец постарался!» Бездна с опаской осознал, что мгновенно поверил женщине перед собой. Не хотелось даже допускать мысли, что она может обманывать. «Ты просто хочешь, чтобы это было правдой! Протри глаза и избавься от пелены! — Приказал он себе. — Ты не можешь верить первой встречной больше, чем отцу! Но… Мои ли это мысли? Мои ли слова? Разве это не говорит во мне навязанное послушание и долг?» Бездна терзался и терялся в догадках. Смерть, не отрываясь, смотрела на него без улыбки, но с непонятной, невидимой, только ощущаемой радостью. — Сынок? — она шагнула вперёд, — ты меня совсем-совсем не помнишь? — Нет… — Бездна чуть не добавил: «…Мама», но спохватился. Смерть грустно улыбнулась и присела на кровать, позвав его присоединиться. Бездна без раздумий сел рядом. «Неужели ты и вправду самый близкий мне человек? И я тебя не помню?» — Он посмотрел в глаза Смерти — те оказались карими, тёплыми, мягкими, противоположностью почти чёрных блестящих глаз Хаоса. У Бездны глаза были светлее, чем у отца, но немного темнее, чем у матери. «Матери? Ты уже нарек её матерью?» — возмутился он, отругав самого себя. Но выходило, что так оно и было. Смерть подняла свои большие глаза, и Бездна поразился тому, насколько они были грустными. — Я пыталась ворваться сюда снова двадцать лет… — Смерть отвернулась и шмыгнула носом. — Это так мало!.. Но тогда двадцать лет казались мне вечностью… Я как будто стала человеком в тот момент. Меня мучили тоска и гнев, но я ничего поделать не могла. К тому же, ты был тогда мертв, а затем ожил… Как это сложно — уже смириться, а потом получить надежду! — Смерть поморщилась и тяжело вздохнула. Бездна всем сердцем хотел её утешить, но не позволял себе. — Я перестала пытаться сюда вернуться, когда появилось пророчество. Я поняла, что мне нужно просто ждать, и я ждала ещё много лет, пока меня не вернули. И вот… — А почему Хаос… Это же из-за него я тебя не помню? — Не знаю, правда. Но я уверена, что он способен на такое. Он ненавидел меня и ненавидит сейчас. Я хотела, чтобы вы были детьми, а он видел в вас только воинов и убийц. Я пыталась… Ох, как часто я сегодня говорю это слово, — Смерть ещё раз шмыгнула. — Я пыталась убедить его, но вот результат. — То есть, ты просто ничего не могла поделать? — с широко раскрытыми глазами, словно маленький ребенок, глядел на мать Бездна. Смерть печально покачала головой. Они сидели на кровати, друг напротив друга, освещаемые её белой аурой. Бездна слушал так внимательно, словно пытался запомнить каждое слово и боялся хоть что-то упустить. — Но как же отец теперь… Ты с ним же сейчас не виделась? — лицо Бездны омрачилось, стоило ему вспомнить об отце. — Нет, я здесь чтобы встреться с тобой и кое-что предложить, — Смерть тоже помрачнела. — Он тебя не найдет? — Будем надеяться, что нет… — поморщилась Смерть. — Отношения у нас, в общем, мягко говоря, напряженные. Но ты с ним ладишь? — Как бы ни так, — фыркнул сын Хаоса. — Честно говоря, сомневаюсь, что он сейчас вообще вспоминает обо мне, если не надо что-нибудь сделать. Смерть опустила взгляд. Бездна был так рад видеть свою мать, что еле-еле сдерживал желание броситься ей в объятия. Даже его руки слегка дрожали от волнения, а взгляд перескакивал с предмета на предмет, боясь останавливаться на матери, словно это могло ей навредить, он боялся, что одно неловкое движение — и Смерть исчезнет. — У меня есть предложение, — осторожно, тише чем раньше произнесла женщина. — Мы можем… Избавиться от Хаоса. Вопрос только в том, хочешь ли ты этого. — Да! — горячо воскликнул Бездна, сам поразившись своему решению. Да, Хаос был ужасным отцом. Да, он относился ко всем, как к вещам. Но заслуживает ли смерти? Словно прочитав мысли сына, Смерть проговорила: — Ты хорошо подумай, а завтра скажешь. Кажется, мне пора уходить, сынок. Прощай! Она отвернулась и тихо всхлипнула, так что никто не заметил. — Да, ты права, — печально согласился её сын. — До завтра. Смерть исчезла во вспышке света. Ошеломлённая Шира медленно отстранилась от двери. Сердце, минуту назад колотившееся с неимоверной скоростью, успокоилось, живот перестал болеть, а голова — кружиться. Девушка глубоко вдохнула и побежала прочь от комнаты Бездны, чтобы рассказать об услышанном. Рассказать Тиону.