Год 788. Яркий Период, третья часть, день десятый.
Фтария — Вайтлиф Жанн с тремя спутниками, имен которых Спатиум не знал, сидели на скамье на улице, в двадцати метрах от ратуши. Небо глядело на происходящее хмуро, пряча голубизну и блестящие светила за серой пеленой даже не туч, а какой-то сплошной сизой ткани. Оно как будто не желало, чтобы его кто-нибудь видел ярким и живописным, и потому предоставляло взору Спатиума этот скучный тусклый бульон. Примерно то же творилось внутри самого мужчины. Народ волнами брёл от ратуши, очевидно, кто-то из охранников постарался, а может и сам Аквилон решил в каком-то смысле в качестве благодарности решил избавить «спасителей» от всеобщего внимания. Стёр всем память или просто заставил идти домой усилием воли — Спатиум не сомневался, что такое уж точно было под силу правителю Фтарии. «Невероятно! Недаром он король, в конце концов, да ещё и сильнейший среди всех! Одолел ведь Хаоса, и ещё раз одолеет. Только бы Фирион не лез на рожон! Опять мне его спасать, только Силы-то нет больше!» Спатиум тяжело вздохнул. Никто не понимал Фириона лучше него, потому он и дорожил другом. Народ сыпался и сыпался, как зерно из мешка, и юноше стало вдруг не по себе. «Анн… Аннавет… Кажется, так звали ту несчастную девушку… Где же она? Я даже её не утешил… Чем тут утешишь?» — Спатиум взволнованно огляделся, но взгляд снова остановился только на Жанне — тот, как ни странно, тоже глядел в упор на Спатиума. Они что-то бурно обсуждали. «Наверное, Аннавет уже ушла…» Юноша подозвал Чу — тот сидел на большом камне возле ратуши и забвенно наблюдал за карахутами — и направился к Жанну. Четверо друзей перестали беседовать, когда Спатиум и Чу подошли, тем самым обстановка погрузилась в неловкую тишину. — Меня зовут Спатиум, — Спат поклонился. Следом он представил древочеловека: — А это — Чу. Давайте знакомиться, йеф? Ему резко сделалось очень неловко. «Дурацкая затея, конечно», — прокомментировал он ситуацию, но, решив, что делать уже нечего, подошёл к Жанну и протянул руку. Тот поглядел суровым, но вполне себе спокойным взглядом, так что Спатиум даже почти убедился, что обойдется без рукоприкладства. Он отказывался почему-то принимать, что сидящим перед ним просто стыдно и из-за того они смущены. — Жанн, я так понимаю? — Верно. Мы очень рады, что ты с нами разговариваешь, — рыбочеловек поднялся на ноги и слабо пожал руку. «Хоть Аквилон и привел их вид в порядок, усталость, кажется, не снял», — Спатиум осмотрел Жанна с головы до ног. Вслед за рыбочеловеком поднялись и остальные три. Чу немного наклонился и помахал рукой, и на губах Жанна мелькнула улыбка. Позади тоже кто-то хмыкнул. — Я думал, древолюди — это сказки, я о них книги читал, — воодушевленно проговорил тот же, кто и усмехнулся. — Они живут в такой глуши, что, вероятно, думают, что люди — тоже сказки, йеф, — Спатиум ехидно поглядел на Чу. Тот скрестил руки на груди и подвигал своей маленькой кроной, и шуршание, должно быть, означало какую-нибудь саркастичную шутку. Юноша не мог перестать думать, что Чу комментирует на своем языке каждое его слово. — Для кого-то и рыболюди — мифы, — многозначительно, но как бы невзначай уронил Жанн. — Мои друзья, — он распростер руки, глядя сначала на одного друга, а затем на другого, — Клин и Бард. Они прошли все передряги со мной… Я надеюсь, вы ещё продолжаете считать меня друзьями? Клин приподнял брови и бросил, протягивая попутно руку Спатиуму: — Смотря, сколько ты ещё раз рассчитываешь нас отправлять в Тартар. Жанн виновато потупился. Бард молча обменялся с пораженным Спатиумом рукопожатием. — В Тартар? Вы действительно туда… Опустились, йеф? Или что вообще делают, чтобы туда попасть? — затараторил тот. — Обычно — умирают! Человек, с которым Спатиум почему-то не поздоровался, захохотал. «Что-то он мне не нравится», — сощурился тот. — Но мы не умирали, к счастью, Тион, — встрял Клин с ухмылкой. Его заплетенные в пучок очень светлые волосы навевали болезненные воспоминания. Спатиуму снова пришёл на ум весёлый, улыбающийся Спайд (Теперь называть его иначе язык не поворачивался) — его он помнил так четко, картинка из памяти была такой свежей и до того подробной, живой, что юноша приуныл. Печаль ещё возросла, стоило вспомнить об Аннавет. — Я до сих пор не верю, что жив, — тихо признался Бард. — Но я рад, что мне не придется с вами драться! Жанн громко откашлялся, Клин покраснел, а Тион хмыкнул. Очевидно, на прическе сходство Спайда и Клина заканчивалось, и так даже лучше. — О да, я тоже! — Спатиум улыбнулся. Про себя он с недоумением отметил: «Бард совсем юн… Не знаю, как там у рыболюдей, но у людей он бы ещё в школу ходил, наверное. Зачем его было тащить с собой? В Тартар, тем более… Вообще вся их и история, и компания, и мотивы престранные». Спатиум тщательнее пригляделся к Тиону. Тот не был похож ни на рыбочеловека, ни на человека, ни на кого-то ещё с Септерры: его кожа казалась твердой, как стансал (юноша верил, что так оно и было), прочной, как доспехи или панцирь, ноги и руки были несколько длиннее, чем надо, а грудь — шире, на совершенно лысой голове красовалось слово или несколько слов на непонятном языке, глаза смотрели прямо и с одним и всегда тем же выражением равнодушия. — Не расскажете подробнее, как вы умудрились в гостях у Хаоса оказаться? — Оторвавшись от Тиона, попросил Спатиум. Жанн и Клин переглянулись, что выглядело забавно из-за их разницы в росте, а Тион поднял руки, словно говоря: «Я сдаюсь!» и отстранился: — Не-е… Это вы без меня, хе-хе. Хватит мне сегодня страданий, ещё от прошлого раза не отошел! — Иди, Тион. — Сухо отозвался Жанн, даже не посмотрев в его сторону. Тот радостно поспешил скрыться в неизвестном направлении. Спатиум провожал его взглядом вплоть до того, пока глаза не начали болеть от пристального слежения за точкой. — Он откуда? — Мы и сами не знаем, — развел руками Клин, — я вообще, если честно не понимаю, зачем с нами везде ходит гаргас. Он же… Гаргас. Бард кивнул и взглянул на Жанна. «Да что ж за сборище тут… Я начинаю себя чувствовать самым обычным из всех, как бы дико не звучало!» Спатиум изумленно вскинул брови. — Он нас спас, Клин… Не знаю, как ему теперь отплатить, — Жанн грустно вздохнул. — Мы понятия не имеем, зачем! — Пылко возразил Клин. «Чего это он так горячится? Да, Тион — тип не из приятных, но он ведь его едва ли не выдворить хочет…» — Спатиум нахмурился. Его всё больше и больше мучило желание узнать всё об этих ребятах. И о загадочном остряке Тионе, и о взволнованном Клине, и о мальчишке Барде, и в особенности об измученном Жанне. Неосознанно он проводил параллели между ними и погибшими друзьями. «Хочешь заменить старых знакомых новыми? — отругал себя юноша. — Бессовестный!» И всё же Жанн продолжал в его мозгу походить на Хиро, Бард — на Коннара, а Клин — на Спайдера и Картера одновременно. — И не будем узнавать, — покачал головой Жанн. Клин вскинул руками и обреченно покивал, не оставляя себе права говорить дальше. — Предупреждаю, рассказывать придется, вероятно, дольше, чем ты думаешь, — он скрестил руки на груди и почесал подбородок. «Точно как Картер, — с досадой подметил Спатиум, — как от этого избавиться, йеф?» — Ничего, времени у меня, кажется, много. Он поднял глаза наверх. Небо ещё почернело, но ни холодного ветра, ни крупных капель не было. Из-за этого вокруг, несмотря на то, что день только-только подходил к завершению, начали загораться фонари, а в домах — лампы и люстры. Пространство, прежде исключительно серое, окрасилось в теплые оранжевые цвета. — Я и о себе расскажу, если вы хотите. Мне очень любопытно, йеф! Жанн прочистил горло. — Ну… Что ж. Вставайте поудобнее, — он устало огляделся, но скамьи не обнаружил, — Так. С чего бы начать лучше? — Только не с рождения, оно у нас выдалось скучным, — предупредил Клин. — Да… Верно, мы — сироты, — согласился Жанн. «Судьба, если я тебя найду… Серьезно поговорим», — мысленно пообещал Спатиум. — Мы ходили в школу, потом в университет, жили в крошечных домиках. Ели, играли, немного учились вместе. Но не слишком долго — Клин просто невыносимым становится, если побыть с ним больше трех часов! — Жанн хмыкнул. — Я тоже, наверное. Мы собирались уехать из Микасы куда-нибудь в Соил, там здорово. Там не так шарахаются от рыболюдей, во всяком случае. Вот… Мы роились, как и все, разумеется, в море, но даже так не помним родителей — скорее всего, они тут же сбежали или чего похуже… — Жанн пнул хихикнувшего Клина. Спатиум заметил, что Бард слушал и поглощал каждое слово с такой жадностью и пытливостью, что казалось, будто он учит наизусть этот рассказ. «Похоже, он его тоже впервые слышит… Откуда же ты, юноша?» Тут Спатиуму стало не по себе, потому что он и сам-то был юношей — хоть и седым, но максимум двадцатилетним, и его покоробило от таких мыслей. — …Но в один хороший день на нас напали… Что такое? — Всполошился Жанн, заметив, что Спатиум болезненно поморщился. — Всё хорошо, ничего, йеф, — затараторил тот, — продолжай! Клин как-то странно на него посмотрел, но промолчал. Наверное, его порядком раздражали косые взгляды, которыми щедро одаривал Спатиум. Но мозг как будто бунтовал. — Ладно, — Жанн, громко втянув воздух, продолжил. — Так вот, на нас напал Бард, — он осторожно покосился на смутившегося юного рыбочеловека, — но мы его связали. Оказалось, что у него была печать против магии… Здесь начинается самое сложное… Для понимания, гм… В общем, всё, что я тебе только что рассказал — это наша, как бы сказать, вторая жизнь. Ты не пугайся, мы не мертвые или что-то в этом роде. И у тебя тоже вторая жизнь… Её нет только у тех, у кого есть печать против магии, то есть у волшебников из Дворца Аквилона и Барда. Так вот… В первой жизни я был всегда один, мать умерла, а отец пытался меня продать кому-то, ну я и сбежал. Я выбрался на сушу и там работал кем попало, пока меня не нашел Клин. Он уговорил меня пойти в армию, и мы там какое-то время пробыли. Пока не настал день экзамена… Я его завалил, потому что увидел кое-что очень странное, и генерал хотел на меня напасть… — Жанн говорил так взволнованно, что его голос немного подрагивал, а слова он проглатывал. — Я его убил… И тогда на нас ринулись все, кто там были. Клин заслонил меня собой и погиб… Тогда я не выдержал и крикнул: «Умрите», и полсотни человек упали замертво. Но Клина я не спас, он умер на моих руках. Ещё я помню, что генерал очень странно себя вёл перед смертью: извивался, покраснел, зашипел, забулькал… Он ещё крикнул: «Смерть передаёт привет!» Спатиум озадаченно сдвинул брови. Очень странное пожелание. «Смерть? Смерть была на Септерре, если верить легендам, при Одене, а потом её изгнали… Чертовщина, йеф!» Жанн немного оправился и продолжил, избегая взгляда Клина — тонкие губы последнего, а точнее верхняя, странно изогнулась, придав хозяину недовольный вид. — Потом появился Хаос. Точнее, я не знал, что-то был Хаос — он сказал, что он призрак и что ему нужно совершить перемещение во времени, а мне пообещал, что Клин будет живым. И я согласился. Но Клин, как оказалось, выжил каким-то чудом… Было, однако, поздно. Я думаю, Хаосу вообще было всё равно на разрешение, это он придумал для убедительности. И он отмотал время… Но я всё помнил… Наверное потому что я — ключ к этому. Вот тут и началась моя вторая жизнь, о которой я говорил в начале. И она мне нравилась, признаться. Но Бард на нас напал и я узнал, что он тоже всё помнит… И что мою родную деревню разрушили, когда я сбежал. Бард спасся и искал меня, чтоб убить. Я быстренько сообразил, что тут дело нечисто и под предлогом путешествия поскорее вытолкал Клина и Барда за дверь. Я был уверен, что Хаос его будет искать, и оказался прав. Самого Барда он найти не мог, опять же, из-за печати, но за мной скорее всего он следил. Нам пришлось путешествовать, чтобы не наткнуться на какого-нибудь его приспешника. Жанн остановился и посмотрел на друзей. Те слушали серьезно и немного грустно. Что ещё может чувствовать тот, чье прошлое начинают ворошить, а тем более такое темное. Спатиум уже немного жалел, что заставил их всё рассказывать. — Но мы немного не рассчитали, с кем имеем дело. Хаос послал своего сына, чтобы он нас размазал по камням Фтарии, но появился Тион и спас нас… Гм… Мы прыгнули в лабиринт… В огромные трещины, которые вели в него. Из лабиринта выход был только один — через Тартар… — Жанн немного смутился. И повод для этого был. Клин презрительно плюнул на землю, а Бард поежился. — Ты сам себя слышишь? Он нас и затащил туда! — Вполголоса, но оттого не менее громко и негодующе проговорил Клин. — Я не знаю! — Воскликнул Жанн. — И не хочу узнавать. Я продолжу, если ты не против? — Он исподлобья посмотрел на Клина, и тот немного раздраженно кивнул, а затем, чтобы никто не видел, закатил глаза. — Хаос взял в плен нашего друга, Мистера Нэо, и сказал, что отдаст его, когда мы приведем к нему Фириона. — А почему он сам его не забрал, если знал, где он? — Спатиум почесал затылок. — Без понятия, — развел руками Жанн. Клин был совершенно расстроенным, в его синих глазах светились отчаяние и злость. Наверное, он задавался вопросом, почему Тион всё ещё тут, весь день, и был убежден, что все вокруг — слепцы. «Так думал бы Картер! Почему он должен так мыслить?» — Разозлился Спатиум. Жанн невесело воззрился на него, и понять, что означает этот взгляд, было невозможно. В зеленых глазах отражалось темное небо, в них читалась и грусть, и усталость, и понятное беспокойство. Но чем они были вызваны, Спатиум не мог и предположить сразу. — Ты смотришь на нас как на призраков, — проворчал Клин. — Это из-за рассказа? — Вовсе нет! — Поспешно бросился разубеждать его Спатиум. — Я вас не считаю какими-то ненормальными, не мне на вас вешать ярлыки — поверьте! Вы мне очень напоминаете друзей, которые погибли… Недавно. — Они умерли? — Поразился Клин. — Мы, я, Фирион и Чу, узнали об этом вчера… Едва-едва успели доползти сюда. А сегодня к нам пришла Аннавет, она — сестра одного из моих друзей… Хотя не уверен, стоит ли называть их друзьями. Мы были знакомы всего полдня и ночь. Жанн с сочувствием посмотрел на Спатиума. Клин потупился. — Хм… Думаю, не стоит сейчас о них рассказывать. Пусть твои раны заживут, а я буду думать, что они были героями. Обещаю, — Жанн положил руку на сердце. — Я тоже обещаю, — подхватил Клин. — И я обещаю, — твердо кивнул Бард и повторил жест Жанна. Спатиум пораженно и с восхищением глядел на них. «Я бы мог рассказать… Но они так беспокоятся о моих чувствах? Должно быть, они не в первые сталкиваются с подобным» — он кивнул. Он невольно вспомнил о последнем и единственном дне, который провел с погибшими друзьями.***
Нужно было обсудить очень многое. Друзья развели костер, смастерив что-то вроде печи из осколков глыб, огородились от холодных порывов ветра огромными простынями, которые откопали в не менее огромных походных рюкзаках, и расположились на одеялах. Фириону и Спатиуму выделили несколько полотенец, которые они свернули и использовали в качестве подстилки. Хиро сидел напротив Фириона, на расстоянии в полтора метра, справа от него уселись Картер и Спайдер, а слева — Коннар. Спатиум занял место между Коннаром и Фирионом, приготовившись слушать. Атмосфера была напряженной. Спайдер, то лучезарно улыбаясь, то в один миг становясь серьезным, ерзал на своем месте, донимал Картера самыми нелепыми просьбами — изо всех сил старался разрядить обстановку. Картер наигранно злобно его ругал, посылал к чертям и панически искал поддержки в Коннаре — но последний не видел этого, смотрел немигающим взглядом на костер. Спатиум видел, что бородач как будто прятался от Хиро и совсем не хотел разговаривать. Тот, в свою очередь, сверлил собеседника взглядом. Долго это продолжаться не могло — не для того Хиро остался, и Спатиум завел разговор. Периодически поглядывая то на Фириона, то на Хиро, он изумлялся и ухмылялся, сам точно не понимая, чему. «Ну, я в общем-то умер. Лет пятьдесят назад», — Спатиум потер руки. Картер ошеломленно уставился на него, Спайдер подавился слюной и зашелся кашлем. Хиро и Фирион заинтересованными взглядами осмотрели Спатиума с двух сторон. «А ты не пробовал… Стареть? — широко улыбнулся Спайдер. — Обычно так делают люди после сорока!» Хиро тоже слабо улыбнулся, обнажив целый ряд металлических зубов — они сверкнули, отразив желтые языки пламени, так же ярко, как рука Картера. Картер деловито заметил: «Только вот поседел ты всё-таки». «С вами день проживешь — не только седым станешь», — криво усмехнулся Хиро. «А как ты ожил?» — Пробасил немного смущенно Фирион. Он напоминал Спатиуму маленького ребенка, впервые появившегося в новой компании — робкого, непонятно отчего зажатого и замкнутого, для которого вставить слово — уже подвиг. «Та самая Сила, которая сейчас сидит в тебе, сказала, что вселилась в меня, и поэтому я вроде как воскрес». Хиро как-то неоднозначно фыркнул. «А потом я ворвался в дом, который стоял возле кладбища, где меня похоронили. Оказалось, что это был дом Аргоса и Алхис… Знаете вы их?» В ответ Фирион, помрачнев, кивнул, Хиро пожал плечами, а Спайдер, насупившись, очевидно, напрягая изо всех сил память, задумался. «Быть их врагами — очень сомнительное дело, скажу… Я не специально, правда, но всё же. Оказалось, что я на них напал очень давно, и Аргос меня убил… Так я и умер, собственно. А потом он заставил меня, обещая сохранить жизнь, помочь вам, но и тут Фирион мне помог… Кхм. Вот и всё, в принципе… Знаете, проживать это всё было намного красочнее, чем рассказывать». Картер хмыкнул и осторожно дотронулся до шрама на подбородке, как будто проверял, есть он там ещё. Спайдер беспокойно ерзал на месте, наверное, в его голове скопилось, пусть даже за такой маленький рассказ, очень много вопросов. Его шарик на цепочке, висевший на шее, блестел, как и глаза — зеленым огоньком. Он пригладил курчавые волосы, собранные сзади в пучок, и расслабленно оперся на руки. Картер, напротив, оперся руками на колени и напряженно следил за рассказчиком. Хиро то пугал своим равнодушным взглядом, то ухмылялся, и этой переменчивости Спатиум удивлялся больше всего. Только Коннар ничего не говорил, хотя иногда встречался взглядом со Спатиумом. Фириона что-то терзало, но он никак не решался начать говорить. Огонь понемногу утихал. «А ты как сюда вообще попал? Ты спас нас всех, но как нашел? Ты же не случайный прохожий, верно?» — Как можно дружелюбнее обратился Спатиум к бородачу. «Да, верно… — неуверенно согласился тот. — Меня привёл Тересо». «Кто он вообще такой?» — поморщился Хиро. «Я знаю не больше вас. Но он вроде говорит правду… Ну, то, что он показал на своём ПГ-устройстве, разруха, тюрьма, битва — это правда». «Действительно», — сухо согласился Хиро. Разговор сам собой зашел в тупик. Все неловко молчали. Спасителем стал тот, от кого меньше всего Спатиум это ожидал — Коннар. Он достал откуда-то из-за рюкзака дрова и швырнул их в костер. Сухое дерево принялось чернеть, трескаться, а трещины — светиться красным, попутно издавая приятный треск. «Хиро, а ты помнишь что-то до того, как умер?» — Он воззрился на Хиро. Тот облизал губы и нахмурился. «Нет… Очень смутно. Помню только момент, когда увидел вспышку. Больше ничего не помню», — он призадумался, вопрос его явно озадачил. «Что за вспышка? Ты тоже умер?» — Спатиума одолевало любопытство и радость, что разговор продолжался. Хиро почесал руку, оставив на предплечье пять полос. «Когда я был маленьким, Веста была разрушена… А я там жил. Но меня спасли волшебники и оживили… Наверное, я тоже лет пятьдесят лежал там, если бы они меня не вытащили. Но я, так или иначе, скоро сбежал… А потом ещё раз. И так много раз, пока не встретил Спайдера, Картера и Коннара…» «А потом — меня, — закончил за него Фирион. — Я разрушил Весту». Спатиум пораженно уставился на него. Картер и Спайдер грустно переглянулись, а Коннар пытливым взглядом впился в бородача. Хиро был необычайно равнодушным, но Спатиум не сомневался, что внутри этого черноглазого юноши, как в тлеющих дровах, всё ярко-красное и пылает и трещит. «Я родился в Сии, но сбежал от родителей в раннем возрасте. Я пешком дошел до Фтарии, стер ноги и похудел неимоверно. Меня хотели забрать в больницу, но я убежал от охранников дома, хотя получил палками и остался с синяками. Потом я нашел ферму и там наелся из кормушки для скота, а на следующий день меня, полумертвого из-за отправления, не способного двигаться, нашел фермер. Сейчас я вспоминаю его и поражаюсь: что за невероятно сердобольный человек мне попался! Он мог меня выкинуть, где-нибудь похоронить на крайний случай, не искать себе проблем. Но вместо того пошел в самый Дворец Аквилона… Я этого не помню, я был без сознания, на последнем издыхании. Меня вылечила Алхис и оставила при себе. Так я и остался во дворце. Там обучился какой-никакой науке, узнал интересного о волшебниках, словом — жил и радовался. Но однажды кое-что… Кхм… Натворил. И я из-за страха быть наказанным сбежал. В Весту. Не знаю, почему именно туда, меня не смутили и слухи о семье карателей. Я жил там долго, даже подумывал остаться навсегда, представлял себе жизнь там, но… Я шел в один из обычных дней по улице, и на меня набросился какой-то безумец. Я ему хорошенько врезал и заставил рассказать, кто он и что ему надо. Его звали Гекк. Он сказал, что хотел завербовать меня в «Стоун», который находился неподалеку… Поверил ли я? Разумеется, нет. Но это тоже было неверным решением. Надо было просто уносить ноги оттуда, а я… Я возомнил себя героем и решил избавить Весту от этих душегубов. Какое-то время я выполнял их задания, даже прошел проверку на преданность… Сейчас я понимаю, что не они были идиотами, а я. И я знаю, кто всё это задумал — Хаос. Не знаю только, зачем. В общем, я подслушал разговор Гекка с кем-то, и они говорили, что собираются убить всех жителей на следующий день. Я понял, что медлить нельзя, и подорвал базу… Но взрыв получился таким мощным, что меня подбросило в воздух, а потом как будто кто-то шарахнул мной об землю. Весты больше не было. Не было бы и меня, но Велес нашел меня и помог кое-как… — Фирион постучал металлическим кулаком по металлической голени. — И дал мне указание спасти двадцать тысяч жизней. Я спас где-то шестнадцать тысяч. А потом встретился с Хиро… Судьба любит играть, видно. А дальше — вы знаете». В ту секунду краем глаза Спатиум заметил, что Хиро, воспользовавшись тем, что все сосредоточены на Фирионе, отвернулся и быстро смахнул слезу. Послышалось шуршание веток, Спатиум оглянулся и увидел Чу, колыхающего кроной и показывавшего куда-то налево, куда вела каменистая дорожка. Марко сидел на скамейке в том самом парке, где впервые встретился с Аннавет и хотел её ограбить, погрузившись в себя. Девушка дремала, уткнувшись ему в плечо. Её глаза были красными и опухшими от слез, а на щеках красовались разводы из-за пыли. Волосы растрепались, и прическа «веер» теперь превратилась в прическу «стог сена», но для Марко Аннавет всё равно была самой прекрасной девушкой. Юноша не знал, как можно утешить человека, потерявшего родственника. Он и сам прошел через такое, но ему было некому рассказать о своем несчастье. Аннавет же, безусловно, рассчитывала на поддержку Марко. Вот только он не знал, как эту поддержку оказать, и эта мысль его угнетала. Марко настолько задумался, что не увидел, как к паре подошли их недавние знакомые. Юноша подорвался с места и заслонил собой Аннавет, готовый защищать её до последнего вздоха. — Убирайтесь! — дико, но громко процедил он сквозь зубы. — Марко? — вяло прошептала Аннавет, разбуженная этим криком. «Неужели они справились с Фирионом, Спатом и Чу?» Но тут он заметил, что и Спатиум, и Чу, целые и невредимые, шагали среди них. «В плен взяли?» — ещё рьянее завелся юноша. — Все нормально, Марко! Мы не будем драться! — воскликнул издалека Спатиум. Руки Марко опустились. Он сощурился: — А где Фирион? — Он вместе с Аквилоном, во дворце… Да… — Что? — Марко опешил. «Аквилон? Дворец?» Эта новость совершенно не была способна уложиться в голове вот так легко. Юноша тяжело вздохнул и сел на скамью, соображая. Семь человек подошли к нему. Часть из них, то есть вся компания Жанна, отделилась. Спатиум сел рядом с Марко, а Чу — около Аннавет. Марко украдкой взглянул на девушку — по её щекам вновь начали скатываться слезы. Юноша горестно заламывал руки. Чу потихоньку обвивал веточками Аннавет, словно обнимая. Вокруг них образовался небольшой купол из веточек, внутри которого летали светлячки — древочеловек всеми силами постарался создать как можно более уютную атмосферу. Аннавет сильнее прижалась к плечу Марко, отчего юноше стало только хуже. — Иногда, друзья — наше единственное утешение в жизни. — Мягко произнес Спатиум. — Я прошу вас, живите обычной жизнью и не ввязывайтесь в дела, предназначенные не вам, йеф. «Легко тебе говорить», — зло смекнул Марко, хоть он и был благодарен за внимание этих двоих. Аннавет шмыгнула носом и что-то прошептала, но юноша не расслышал. Спатиум и Чу медленно встали и удалились, оставив после себя «купол» и светлячков. — Спатиум! — Воскликнул Бард, выскочив из-за угла и напугав всех. — Смотри! Его голос был возбужденным и взволнованным. Спат бросился туда, куда указывал рыбочеловек — к Жанну. Он был чем-то очень обеспокоен. — Что-то случилось? — проговорил Спатиум. Клин, Бард и Тион окружили Жанна со всех сторон. Тот был бледным, как мел, а в руках держал странное ПГ-устройство. — Мое ПГ-устройство, оставшееся у меня после службы в Армии в Ноксии… — он поглядел на часы. — Оно работает! И показывает… Точнее — передает сообщение… Так… Оил… Соил… Восстание в Соиле, повторяю… Вызываем подкрепление… Хоть какую-то помощь… Умоляем… Всё, — Жанн поднял пустые глаза. — …То есть, в Королевстве Соил, в самой столице — Асонии — сейчас вооруженное восстание «Стоуна»? — Спатиум с недоумением посмотрел на него. — Ничего неизвестно? — Выходит, что так. — Ответил тот. — Видимо, тот парень не успел договорить… Гм. Или забыл, побежал в бой, надеясь на помощь. Эти последние три слова он произносил расстроенно и устало, даже Клин нахмурился, увидев такого понуренного друга. Спатиум тяжело вздохнул и приложил пальцы к вискам. Он понимал, что команде нужно было отправиться в Соил, чтобы помочь Армии. Судя по последним новостям, войско Ноксии сейчас находилось далеко не в лучшем положении — сказывались последствия войны в с коренными жителями. — Итак йеф, — начал монолог Спатиум, — мы отправимся в Соил, который находится в десяти тысячах километров отсюда… — Верно, — крутил в руке зеленый энергетический нож Жанн. — …Чтобы помочь Армии Ноксии сразиться с огромнейшей и сильнейшей армией «Стоуна»? — Именно. Жанн поднялся на ноги: — Поторопитесь, мы скоро отправимся. Все застыли в нерешительности. Если данные — правда, то обдумывать решения нужно было тщательнее. Сражаться с целой армией всемером — дело сомнительное. Жанн нервно выстукивал ногой какую-то мелодию. — Друзья, — обратился он ко всем, — от нас, может быть, зависит огромное количество жизней! Вы готовы? — Не легче ли предоставить дело «Ориону»? — задумался Клин. — Мы им поможем! — Воскликнул Жанн. — Мы поможем спасти людей! — Постой, но чем мы, черт возьми, им поможем? Ладно бы у нас всех была… Сила. Но мы — люди не лучше, даже хуже солдат из Армии Ноксии, чего уж говорить об «Орионе», йеф. Разве от нас будет толк?.. — Спатиум потер ладони, подбирая слова. — Не хочу казаться трусом или бесчувственным… Я просто мыслю здраво, по крайней мере, пытаюсь. Вы ведь это понимаете? Жанн смотрел на него с неописуемыми эмоциями: отчасти с недовольством, раздраженностью, должно быть, из-за вмешательства в его планы, а может и из-за неодобрения такого поведения и таких слов, показавшихся ему как раз тем малодушием; но отчасти — с жалостью и каким-то даже благоговением, немой просьбой еще немного поднажать и разубедить его. Спатиум нервно соображал, как ему поступить. «Подвиг — это, разумеется, прекрасно… Но разве подвигом будет то, что нас просто убьют? Разве мы не найдем себе применения полезнее, чем пушечное мясо?» — Честное слово, — говорил он вслух, — я не боюсь смерти. Я уже однажды умер, йеф. Но я боюсь бесполезной траты наших с вами возможностей. Да, мы можем пойти и умереть, как настоящие герои, а может и не как они. Но мы умрем и помочь больше не сможем, даже если очень захотим… Вы ведь понимаете? — он с надеждой посмотрел в глаза каждого из здесь стоящих. — Мы можем соорудить что-то такое, от чего будет многократно больше толку, чем от семи трупов… Машина, которая будет следить за врагом… Я не знаю. В конце концов, мы можем защитить мирное население — увести их куда-нибудь в безопасность, во Фтарию! Разве это плохо — выжить ради защиты других? Последние слова с хрипом вылетали, казалось, из самого его разгорячившегося сердца, а не спрятанного за седой головой мозга. — Но что же нам тогда делать? — растерянно развел руками Жанн. — Я думаю, первым делом — проверить, что творится в Соиле… Не вступать в бой, а просто посмотреть, что там да как… Может, спасти кого-то из раненых… Не знаю. — Неуверенно пробормотал Клин. Он наклонился и начал протирать ботинки, наверное, чтобы избежать взглядов друзей. — Да! А потом вернемся сюда, к Фараону! — Радостно подхватил Бард. — Кхм-кхм, — откашлялся Спатиум, — Фириону, йеф. — Ой, точно… Фириону! — Всё с той же радостью исправился Бард. — В принципе, почему бы и нет? — пожал плечами Жанн. Спатиум пытался отчаянно осознать всё происходящее, обозначить цели, шансы, риски — все, что делают нормальные умные люди. Только мозг почему-то не хотел признавать, что Спат — нормальный, умный человек. Тут сзади раздался звонкий девичий голос: — Мы с вами! — О-о-о, ну уж нет! — Спатиум закатил глаза и так резко обернулся, что чуть не врезался в Марко. Сегодня ему везло встречать людей с манией героизма. «Как можно быть такими безмозглыми, йеф?!» Он навис над парочкой, прожигая их ненавистным взглядом. — Почему? — Возмутился Марко. — Мы тоже хотим вам помочь! У меня есть Сострадание! — Исключено! — прикрикнул Спатиум. — Мы все здесь — провинившихся в чем-нибудь, видавшие виды воины! Вы же — ни в чем не повинные дети, и если вы погибнете, никто из нас себе этого не простит! Вы что, идиоты, скажите мне? — Но мы можем помочь! — Отчаянно пропищала Аннавет. — Как же бесит этот ваш геройский моральный принцип! — Закатил глаза Спатиум. — Поймите же, куда лучше жить спокойно и счастливо, чем сражаться! Вот ты, Аннавет, смогла бы просто так отнять жизнь? — Но ведь они — преступники! — насупился Марко. — Им просто промыли мозги, либо управляют за счёт угроз и страха! Для них вы — преступники, и они вас убьют. Но надо ли им уподобляться? Все они — обычные, вовсе не факт, что злые, люди, у них жизнь, семья, у кого-то — дети. И ты смогла бы просто так оборвать эту нить? Быть может, он станет великим ученым или архитектором! С чего ты взяла, что имеешь право лишать кого-то жизни? Клин, Бард и Тион суетливо засобирались. Спату тоже не хотелось распространяться на темы морали, но отговорить двух юных глупцов было его долгом. — А вы имеете? — Тихо спросила Аннавет. — Хм… Я готов платить за это. — Сурово ответил Жанн, подойдя к ним, смерив парочку строгим взглядом. — Очень высокую цену, я уверен. А вы? Зачем? Юноша и девушка опустили носы. Чу, Клин и Бард, весело болтая, шагали уже далеко и махали руками, призывая друзей поторопиться. Спатиум взглядом поблагодарил Жанна. — Поверьте, самые несчастные люди в этом мире — герои, йеф. — Он положил руки на плечи Аннавет и Марко. — Пойдёмте скорее. — Поторопил Жанн. — А то они без нас спасут Асонию. Прощайте, Аннавет, Марко. Скоро увидимся! Он побежал вслед за друзьями. Спатиум остался в компании Тиона и снова перевел взгляд на Марко и Аннавет. Те стояли все так же, с опущенными взглядами. Спат, тяжело вздохнув, проговорил: — Хотя, герои — еще и счастливые люди. Они счастливы, когда знают, что делают что-то хорошее, что-то достойное, самоотверженное. Жаль только, не все это понимают йеф. До свидания, друзья. Он протянул руку Марко — тот неуверенно её пожал, затем — Аннавет. — Прощай, — прошептала девушка. Её услышал только Марко.***
— То есть как это, провалился, черт тебя раздери?! — Громыхал голос Хаоса в голове Тиона. — Тебе было сказано: помоги Жанну и его приятелям-придуркам привести мне чертову Силу! Что могло вообще пойти не так?! — Повелитель… — Тион попытался прервать яростный поток оскорблений. — Не смей оправдываться, проклятый гаргас! Ты умрешь мучительно! Тион тяжело вздохнул. Эта угроза точно не была пустым блефом. «Да пошло оно всё к черту!» — Мысленно воскликнул в сердцах гаргас и переключился на более важные проблемы. Тион «работал» на Хаоса с незапамятных времен и с тех самых пор, что такой день наступит. Делал он это, разумеется, не по собственной воле, но ради близкого человека. Его, конечно, часто кололи мысли о том, что, возможно, неправильно было лгать Жанну, Клину и Барду о своих намерениях, даже в тот раз, когда Бездне было приказано поймать эту жалкую кучку рыболюдей. Но гаргасы были лишены каких-либо эмоций очень давно, так что ничего особенного в разуме Тиона не вспыхивало и не сверкало. Хотя, не совсем правильно было бы сказать, что представители его расы бесчувственные. Они всё же проявляют чувства, но только к одному-единственному существу, к тому, с которым было предначертана их совместная жизнь. Он украдкой, чтобы никто не заметил, достал из кармана небольшой металлический кулон в форме шестиугольника — очень дорогую вещь, что у него была. Повертев две половинки в руках, Тион еще более осторожно разъединил их и, вздохнув, грустно окинул взглядом маленький портрет девушки, который находился в одной из половинок. Черноволосая, с немного зауженным разрезом глаз, с едва заметной горбинкой на носу и выступающими во время красивой улыбки скулами. Эта девушка не была красавицей, но завораживала Тиона в ней совсем другое — сообразительность. Это она надоумила Хаоса привести его к Состраданию. Ключ к победе был найден.Год 788. Период Варос, третья часть, день восьмой.
Фтария. Дворец Аквилона.
Фирион ожидал увидеть какое-нибудь сражение, бойню или хоть какое-то волнение во дворце. Но ничего из вышеперечисленного здесь не было, напротив, царила полусонная и скучная атмосфера, кое-где слышались разговоры волшебников или звуки животных в саду. У юноши возникло ощущение, будто он попал не во дворец Аквилона, то бишь центр Фтарии, а в этакую огромную библиотеку, с садом в качестве бонуса и пристройками со статуями. Аквилона не было рядом. Юноша растерялся. «Неужели это действительно была ловушка?» — Мелькнула мысль в голове у Фириона. Но в тот же момент, словно нарочно эту теорию опровергая, все присутствующие маги встали и посмотрели в сторону лестницы, по которой шел старик. — Аквилон? — Он недоуменно открыл рот. Правитель Фтарии опирался на трость. Мужчине показалось, что он отсутствовал десять лет: миг назад Аквилон был пожилым, но крепким и бойким, а сейчас — настоящим слабым стариком, медлительным и сморщенным. В ответ на оклик Фириона старый маг грозно взглянул на него и яростно «тщ-щ-щикнул». «Почему вы там?» — Немного обиженно подумал и погладил бороду. — Ты что же, впервые меня видишь, Фирион? — Всё так же грозно взглянул на него Аквилон. Вокруг них послышалось недовольное перешёптывание магов. Аквилон тяжко вздохнул: — Пойдем. — и, развернувшись, медленно пошел к лестнице. Пожалуй, даже слишком медленно. Фирион его моментально догнал и двинулся следом, поскрипывая механизированной ногой. Где-то на третьем пролете нервы Фириона начали сдавать: — Господин? — Да? — Не могли бы вы… Немного быстрее подниматься? — О чем это ты? — Ай, ладно, забудьте. И они продолжили восхождение. Как ни странно, волшебники продолжали стоять, провожая взглядом Аквилона. Оглянувшись, Фирион увидел, что один из них, седой, покрасневший, присел на скамейку. — Совсем нет никакого уважения. — Проворчал Аквилон. — Кто ж виноват в том, что глупцы-архитекторы построили такие неудобные ступеньки? — А почему вы так постарели? — решился он, разозленный, на дерзость. — Чтобы все меня жалели! — колко отозвался волшебник. — Не порть сложившееся о тебе хорошее впечатление, Фирион. Это маскировка, разумеется. Я понятия не имею, кто вокруг меня сейчас скопился! Друзья или предатели? Черт их разберет! Я уже не понимаю, кого вообще можно назвать другом. Все так или иначе связаны с древними династиями, а им только и надо, чтобы я сгинул! Так пусть думают, что это произойдет скоро. Хотя, может, они и не ошибаются… Фирион растеряно слушал эти слова. Ему стало немного жаль волшебника. «В такой западне и рехнуться можно!» Только последняя фраза его беспокоила. Кое-как преодолев половину пути, Шот не выдержал и пустился бегом вверх по лестнице, с ликованием приближаясь к последней ступеньке. Но когда остался лишь один шаг, одно движение, он застыл. Его тело не двигалось, несмотря на ярое рвение. — Никакого уважения, — Презрительно глядя в глаза юноши, грациозно прошел мимо него Аквилон. Лишь после этого Фирион снова получил способность двигаться. Недостающий воздух с хрипом врезался в горло. Шот согнулся пополам и со злостью поглядел вслед магу, но злость та была совсем не из-за заклятия. Грудь мужчины щемила боль давно зажившего и больше не опасного, как думал он, увечья на сердце. Больше всего его сейчас мучил совсем другой, никак не относящийся к происходившему в последние несколько лет вопрос. Он вертелся на языке, норовя вот-вот сорваться, но Шот держался, потому что знал: не время. Конечно, он имел полное, неоспоримое право спросить сейчас, но не мог себе позволить это сделать, потому что иначе бы проиграл самому себе. Он поклялся не держать зла на того, кто не виноват в его бедах, да и без того чувствовал себя премерзко, раз позволил ненависти так расшатать себя, стоило только увидеть Аквилона. «Их больше не спасти». Фирион проследовал за правителем Фтарии, которого всем сердцем ненавидели его родители и родной город, чтобы выслушать и помочь. В комнате их ждала девушка. Увидев Аквилона, она встала и произнесла: — Отец, это что, все кто есть? — Еще есть время, доченька. — Хотя, судя по тону, Аквилон и сам в этом сомневался. — Не думаю, что Хаосу удалось заполучить троих. — Я на это очень надеюсь, — Ироина опустила голову. Она была довольно блеклой: темно-рыжие волосы ниспадали на открытые плечи, заплетенные белой лентой; большие карие глаза, точь-в-точь как у Аквилона, глядели строго и немного удивленно; небольшой ровный нос со слегка задранным кончиком придавал девушке вид боевой и гордый; пухлые губы и небольшие скулы делали её лицо благородным, но в то же время каким-то совсем не притягивающим, даже не слишком привлекательным — не возникало желания, как бывало часто раньше, смотреть на лик, не отрываясь, и любоваться им. Она была худой, но крепкой, и эта мужественность чувствовалась через особенную манеру стоять прямо, широко расставив ноги, сжимать кулаки и хмуриться. Была ли она рада знакомству, Фирион понять не мог, несмотря на откровенно богатый опыт в общении с самыми разными существами и прочтении их эмоций. — Я — Рина. Фирион обменялся с ней крепким рукопожатием. — Мне очень приятно, — пожал руку мужчина. — А что, нас должно было быть пятеро? — Да, сил ведь пять. — Удивленно посмотрела Ироина в ответ. — Ты не знал? — Нет… То есть да, но… — Тем временем Фирион разглядывал себя. Да уж, в сравнении с Ироиной он был не просто каким-то нищим бродягой, но еще и невежей. Это его очень смущало. Белая футболка была скрыта под черной кофтой, на предплечьях — повязки, одна из которых на самом деле была стабилизатором напряжения, а другая — надета для вида. Обычные, чуть большие и прожженные в некоторых местах штаны, обнажающие механизированный протез ноги, обстановки не улучшали. И всё было вымазано в крови. Времени переодеться у него, конечно же, не было — как с небес на него, в буквальном смысле, свалились Аннавет и Марко, за ними — Тирис, а там и Жанн, Клин, Бард, и так далее… «И с чего вообще меня это заботит? Отшельника, несколько лет бродившего по миру в тряпье?» — А сейчас, — тем временем, начал свой рассказ Аквилон, — я расскажу, что за угроза нависла над нами. Устраивайтесь поудобнее. Маг пригласил юношу и девушку к огромному кожаному бежевому креслу, а сам сел на небольшой стул, напротив. — Итак, с чего бы начать? — Он почесал затылок. — Всё началось двести лет назад. В тот день Принцесса Смерть… — Что? То есть, сама Смерть? — Опешил Фирион. Ироина ткнула его локтем, а Аквилон неодобрительно покачал головой. — Да, именно она. Так вот, Смерть прогуливалась по прекрасным садам Септерры, примерно там, где сейчас находится Фтария. Она очень любила нашу планету, так как последняя была одной из прекраснейших из существующих. Принцесса Смерть рассматривала прекрасные клумбы, богатые сады и играла с дикими животными. И вот, она увидела необычное животное, коих раньше не встречала. Это был олень с огромными золотыми рогами и красивой, переливающейся на солнце, красной шерстью. Принцесса поманила к себе прекрасного зверя, но тот никак не отреагировал, а только отвернулся. Смерть, конечно же, возмутилась такой наглости и дерзости, но любопытство взяло верх. Она встала и пошла к оленю. Это была роковая ошибка для принцессы. Как только она приблизилась к зверю, тот обратился в Хаоса. — Того самого Хаоса? — На этот раз Фирион был награжден злобным взглядом и отца и дочери. — Да, именно его, невежда, — проворчал Аквилон. — Хаос уже очень давно влюбился в принцессу, поэтому желал заполучить ее любой ценой. Смерть пыталась сопротивляться, но не могла противостоять самому Хаосу. Последний схватил свою жертву, словно паук муху, и отправился восвояси… А Смерть родила пять детей. Тириса, Хорида, Вормоса, Стаона и Бездну. — Я ведь победил Стаона! Ну, точнее, Хиро… — Фирион, вспомнив о погибшем друге, запнулся. — И Тириса. — Да. И Бэзил… — Аквилон вдруг изменился, словно вспомнил что-то очень неприятное. — Он убил Вормоса давным-давно. — Это его статуя в саду? — Спросила Ироина. В ответ отец кивнул. — Эти ужасные создания были невероятно могущественными и сильными, и противостоять им не мог ни кто, на тот момент. Пять сыновей Хаоса и Смерти собирались захватить власть на Земле и править людьми. Но, в отместку Хаосу, Смерть создала еще пять созданий. Это были Силы, дарующие своему носителю великое могущество, делая его способным победить сыновей Хаоса. Обращение, Эфир, Гравитация, Пустота и Предвидение — вот имена этих Сил. Их столкновение с сыновьями Хаоса, а значит, их появление на Земле назвали «Прибытие». И вы здесь, потому что они находятся в вас. И мы должны победить Хаоса и его сыновей во второй раз… В первый раз у меня был отряд волшебников и армия «Ориона». Сейчас есть только мы. «Просто великолепно! — В сердцах воскликнул Фирион про себя. — У нас точно всё получится!» Это возмущение, должно быть, заметила дочь Аквилона: — Силы сейчас могущественнее, чем были в последний раз. Не знаю, почему именно. Эфир — одна из сил, и я его… сосуд, так скажем. Обладатель. — Ироина повернулась к Фириону. — А ты? — Я — обладатель Пустоты, насколько я понял. Ну, он так представился. — мужчина задумался, поглаживая бороду. — А в Хиро, выходит, было Обращение. Слова девушки его не очень-то воодушевили, но успокоили. «Теперь я умру спокойным», — передразнил сам себя мужчина. — А где сейчас Хиро? — Нахмурилась Ироина. Было непонятно, кому конкретно она задала вопрос, но, к счастью, ответил Аквилон: — Мы не знаем. Он пробрался в тюрьму на Гораме тайно, даже не знаю, как он вообще о ней узнал… Хотя догадываюсь. У Хаоса везде есть свои люди… Нельзя было дать мальчишке уйти ещё когда он сюда попал. Это я виноват. — И что мы будем делать? — С подозрением спросил Фирион. — Ждать, ведь нападать втроем — это безумие! — Воскликнула Ироина. Аквилон молчал, но через мгновение очнулся и пролепетал: — Да-да, разумеется, разумеется. Мы будем ждать, пока можем… Но если придется, то мы будем вынуждены действовать. Будем ждать остальным на поле боя. «Да вы сами-то хоть немного рассчитываете на успех? — Поразился мужчина. — Известное дело, что такие бойцы хуже врагов!» Он тут же заметил, что стал непомерно вспыльчивым в последнее время, и успокоил себя. — Отец, — позвала вдруг Ироина. — Да, доченька? — Мне пришла в голову мысль… — Она нахмурилась. — Помнишь, как ты сказал, что я упала с обрыва и потеряла память? Аквилон почему-то побледнел, но ответил: — Конечно, Рина, я помню. — Тогда ты выглядел куда моложе, чем сейчас. Почему-то раньше я этого не замечала… — Голос девушки в миг наполнился горечью, слова давались ей с большим трудом. — Точнее, не придавала значения. Волшебник тяжело вздохнул. Фирион наблюдал за происходящим с пугающим спокойствием. Наверное, его запасы эмоций исчерпались за сегодня, и мозг сказал: «Я спать!» Но он мгновенно сообразил: что-то здесь нечисто. Аквилон явно что-то скрывал, скорее всего, что-то очень важное, непонятное и страшное, например, пророчество. Юноша слышал, что первозданные существа очень любят подобного рода вещи. — Я уверена, что встречалась с Хаосом, — упрямо проговорила Ироина. — Я помню его… Думаю, такое легко не забывается. Но почему так смутно? Старый волшебник ещё раз вздохнул. «Да что ты вообще умеешь, кроме как вздыхать?» — Неожиданно взбесился Фирион. Он посмотрел на старого, почти что немощного правителя Фтарии. Где-то двадцать лет назад он был совсем другим. — Надо бы рассказать вам еще кое-что. Мало кто знает, но в молодости я путешествовал по миру. Более того, я был обычным, ничем не выделяющимся учеником Одена. Никто не знал, почему великий маг и правитель Фтарии уделял столько внимания мне — юноше, подающему крайне скромные надежды в магии. Несомненно, никто и представить не мог, что во мне скрыт величайший потенциал. Я был способен копировать, смешивать и создавать комбинации из всех видов магии, которые видел. Однако, осознав свою силу, я стал крайне самонадеянным и опрометчивым. За это Судьба Меня и наказала. Однажды, путешествуя по Земле Гипербореев, я угодил в ловушку. Конечно же, я совершенно не беспокоился об этом, даже посмеивался. Это продолжалось до тех самых пор, пока в его голове не прозвучал голос Хаоса. Мне чудом удалось сбежать. К несчастью, Хаос — не тот, кто остановится после неудачной попытки, и я это прекрасно знал. Мне удавалось успешно скрываться почти двадцать лет. Но, в конце концов, я снова допустил ошибку. Хаос собирался меня убить, но я это предвидел, поэтому связал свое сердце с сердцами его сыновей. Если погибну я — погибнут и все они, однако, я умру, только если умрут все пятеро. — Выгодная связь. — Усмехнулась Ироина. — Узнаю тебя. — Это, надеюсь, объясняет, почему сейчас я так слаб? — вопросительно посмотрел Аквилон на Фириона. Тот только растерянно кивнул. — И погибнешь сам… — прошептала Ироина. — Доченька… Мы ведь уже разговаривали про это. — И что меняется?! Ничего! Мы бы могли что-то придумать, но ты не хочешь! В комнате воцарилась тишина. Фирион сразу почувствовал себя «третьим лишним», поэтому сделал вид, будто ему очень интересен узор на шторах. Мужчина успел тысячу пожалеть о том, что брякнул. Наверное, не стоило констатировать факт неизменной участи волшебника при его дочери. — Это наше преимущество. — волшебник поднялся на ноги. — У тебя есть человек, которому ты очень нужна. — грустно возразил Аквилон. Волшебник коснулся пальцем лба дочери. Ироина на секунду замерла, ее взгляд сделался отсутствующим, а спустя еще секунду по щеке скатилась первая капелька воды. Что-то подсказывало Фириону, что последней эта слеза сегодня не будет. — Филис… Так это был он? Тот, кто доставил меня сюда? — Да, — потупил взгляд старый волшебник. — Ещё у тебя были мать и сестра. Они… были. «Черт побери! — поразился Фирион. — Будь я на месте Ироины… Одними вопросами этот старик бы точно не отделался!» — Это все воспоминания которые ты стер? — вспылила девушка. — Или есть еще что-то, о чем я не знаю? — Есть. — Растерянно признался Аквилон. — Но, поверь, тебе лучше без них! — Расскажи мне! — не успокаивалась Ироина. — Я хочу знать, где моя мама и сестра! И почему у меня этот странный шрам на плече? Раньше Фирион и не обращал внимания, но, присмотревшись, понял, что это увечье действительно не похоже на шрам. Слишком ровная форма круга, внутри которого находился знак. Но его значение было неизвестно Фириону. В отличие от Аквилона: — Этот знак — печать Хаоса… Я пытался её стереть… В моей сделке было еще одно условие, — Аквилон окончательно поник. — Моя младшая дочь должна была стать ученицей Хаоса… Точнее не ученицей, он просто должен был увидеться с тобой единожды. Ему этого хватало, чтобы забрать у тебя Эфир. Сила поверхностного натяжения уже не могла сдерживать накопившиеся в глазах девушки слезы. Аквилон тоже, кажется, был готов зарыдать, но еще держался, очень часто моргая влажными морщинистыми веками и дергая бородой. Фирион испытывал чересчур неоднозначные чувства: он и невероятно злился на старика из-за эгоизма, и жалел его дочь, и отчасти понимал их обоих. Ироина взяла дряхлую ладонь отца, распрямила её и уткнулась щекой, затем медленно отогнула указательный палец и приложила ко лбу. — Почему Эфир все еще у меня? — пролепетала она. — Изменение времени. — почти шепотом произнес волшебник. — Кто-то нарушил его обычный ход, в результате чего из реальности исчез момент, в котором Хаос отнял у тебя Эфир. — Но кто… Звон в ушах Фириона стал нестерпимым. Он пытался его сдержать, не обращать внимания, но это было невозможно. Юноша закрыл глаза и сосредоточился на звуке, тот постепенно становился похожим на… Чей-то голос. «Пустота? Это ты?» — Изумился Фирион. — Слушайте… У нас проблема. — Позвал юноша, разомкнув веки. — Говори. — отозвался Аквилон. — Пустота, он говорит со мной… — Шот прервался, вслушиваясь в голос. Оказывается, он всё это время просто не позволял Пустоте разговаривать с собой, на уровне подсознания, а запретил еще во время битвы с Жанном. Сейчас же, чтобы достучаться до юноши, Сила решила давить на его мозг. — Не медли, Фирион! О чем он говорит? — Уже почти вскричал волшебник. По шее юноши пробежала капелька холодного пота. Он посмотрел в глаза Аквилону, затем Ироине. — Бездна здесь.***
Тартар. Дворец Хаоса.
— Итак, мой сын, ты готов? — Всегда готов, — хмыкнул Бездна. Хаос улыбнулся и похлопал по плечу своего отпрыска. Они стояли в тронном зале, друг напротив друга, в доспехах и во всеоружии. Черный нагрудник поверх кольчуги, белый плащ, длинный тонкий меч из стансала — Хаос был похож на древнего генерала. Его сын, напротив, был скорее простым воином: черный плащ, нагрудник, шлем, доспехи и меч. Ширы нигде не было. — Ты помнишь план? — спросил Владыка Тартара, поправляя плащ. — Сначала обезвредить волшебника. Затем… — Да, я все помню, отец! — Твердо заявил Бездна, его лицо исказилось в плотоядной улыбке. — Ну что, я уже могу отправляться? Хаос очень не любил, когда его перебивают, но сейчас его настроение было, пожалуй, выше, чем за любой день последней сотни лет. Он, сделав неглубокий вдох, мягко ответил: — Да, думаю, уже пора. Я тебя догоню через пару секунд. Владыка Хаоса положил обе руки на плечи сына, и тот растворился в воздухе, оставив после себя небольшое черное облачко. — Негодник, — усмехнулся Хаос и посмотрел на карту Септерры. В городе Новый Глит, что лежал чуть севернее Фтарии, появилось небольшое черное пятно. И вдруг весь город замер, словно вся жизнь, что была в нем, исчезла в один миг. Хаос довольно хмыкнул и принялся насвистывать какую-то мелодию, попутно поправляя сверкающий, словно зеркало, нагрудник. — Далеко собрался? — пропело женское нежное сопрано. Хаос выдохнул и расплылся в улыбке. Голос его возбуждал, даже после стольких лет ненависти. Пожалуй, голос был единственным, что Хаос обожал в принцессе и по сей день, ко всему же остальному он остыл. Ко всему в мире. Прямо перед ним стояла женщина, похожая на простую септеррианку, в бежевом платье, на босу ногу. Вот только септеррианцы не умели парить в воздухе, и их глаза не светились белым светом. — Без тебя ни одной смерти, как говорится, хех. — Нервно сглотнул Хаос. — Долго раздумывал, как ты пробилась в этот мирок, а додумалась Шира. Только не рассказала мне. — Она всегда была умнее тебя. Смерть опустила глаза. Жажда расплаты, никак не просвечивавшаяся на лице, терзала её, как пес, срывающийся с цепи. Цепь Смерти долго не протянет. — Пришла убить меня? Не хочешь еще подождать? Принцесса опустилась на землю. Она почти услышала звон лопнувшего звена. — Ни за что. Белые сверкающие копья вонзились вокруг Хаоса, образовав подобие клетки. Пространство между ними начало заполняться светом, образуя подобие кокона. Хаос стоял внутри, опустив голову и слегка подергиваясь, словно рыдая. Однако, стоило ему поднять голову, Смерть увидела сквозь свет пылающие красные глаза. «Прям как тогда», — подумала она и окружила себя сферой такого же белого света. Но и эта защита не смогла спасти принцессу. Хаос втянул воздух и выдохнул со страшным криком. Цепи сдуло, от них не осталось и следа. Владыка Тартара набросился на Смерть, обнажив черный клинок. Атака — защита, атака — защита, снова атака — и снова защита: никто не мог даже приблизиться к победе. Хаос постоянно создавал оружие и швырял его в Смерть, но та воздвигала щиты. Весь дворец содрогался из-за сражения, пол усеяли трещины, потолок потихоньку разрушался, чему Хаос был не очень рад. На строительство этого здания, в свое время, он потратил прорву времени, сил и средств. Меч ему так и не довелось использовать, так что он выбросил его в сторону, как лишнюю формальность в схватке, которые очень любят люди. Краем глаза он заметил движение сбоку, но не подал виду — должно быть, Шира вернулась с задания. Принцесса не обратила внимания на это, либо же просто не увидела. — Я долго думала о мести, Гисар. — Пожала плечами Смерть. — Я даже попросила Месию научить меня кое-чему, ты же ее помнишь? — Как я могу забыть эту идиотку, — съязвил и покачал головой Владыка Тартара. Он наколдовал столько оружия, что хватило бы легиону, и направил в некогда возлюбленную. Смерти стоило лишь взмахнуть рукой, чтобы отразить мечи, пики, копья, ножи, но вот только за этим эшелоном сразу же следовал другой. Расслабляться она не могла. — Твою сестру. — заметила принцесса. — Да, она действительно мне помогла, и даже рассказала немного о тебе! И я долго не верила в это. Просто отказывалась верить. Но потом хорошенько подумала и поняла, что все очень даже логично! — она хлопнула в ладоши, озарив весь Тартар светом, которого он и разу за историю не видывал. — О чем это ты? — Хаос состроил удивленное выражение лица. — Ты… — веки принцессы, окруженные черными сетями вен, источали яростную энергию, — заключил сделку с Хаосом, Гисар? Хаос глухо посмеялся. Свет наконец ослаб, и Смерть увидела, что Владыка Тартара защитился от него тем самым черным мечом, как щитом — оказался в темной сфере, за пределы которой силы принцессы не могли попасть. — Даже если и так… Не беспокойся. Я сейчас слишком слаб, даже чтобы сбежать от тебя. Но это не значит, что я не попытаюсь! Он молниеносно взмахнул мечом, породив порыв магического ветра. Оглушительный грохот, черная волна сбила с ног принцессу, отбросила назад, впечатав в стену дворца. Хорошо еще, что Смерть успела кое-как создать щит, иначе исход мог бы стать более плачевным. Хаос неспешно приближался к сопернице. Его нагрудник все так же блестел, однако оказался помятым в нескольких местах, а плащ запылился и испачкался. Но, в целом, вид у Владыки Тартара был вполне себе сносным. Смерть ждала, пока Хаос приблизится. — Ты просто трус, — горько усмехнулась Смерть. — Я разумен, — парировал Владыка Хаоса. — А ты — нет, Смерть. Поэтому всё складывается не так, как ты хочешь. Ты закрываешь глаза на то, о чем не хочешь думать. Ты не веришь, что может случиться так, как тебе не понравится. До последнего мгновения не теряешь надежды. И, самое главное, думаешь, что тебе всё по силам! Он метнулся на принцессу с занесенным верным мечом. Смерть подняла руку, и она засветилась, поток белой энергии начал вращаться вокруг кисти, завиваться, вырисовывая круг — щит. Хаос взревел и, замахнувшись еще сильнее, взмыл в воздух, Смерть же осталась на земле. Владыка Тартара приближался со страшной скоростью и страшным боевым кличем, но принцесса, кажется, даже бровью не повела. За свою жизнь она повидала много вещей, куда более страшных, чем Гисар в бою. Клинок Хаоса рывком опустился и мягко прошел сквозь щит, вошел в него по рукоять и пронзил бок Смерти. Белая кровь стекала по раненой смертной плоти, однако своего принцесса добилась: Владыка Тартара оказался в ловушке. Она устояла, подавив боль, и сжала клинок — тот растворился в воздухе. Смерть медленно поднимала над собой Хаоса. Внезапно она вскричала, и этот крик до мурашек пробрал Владыку Тартара. Ее рука засветилась, поток света принял пикообразную форму — обоюдоострый клинок, точно такой же, как тот, что ранил её. Принцесса взглянула в красные пылающие глаза Хаоса, только на миг, чтобы убедиться в правильности своего выбора. Прямо перед ней стояло чудовище, подобных которому еще не было. Чудовище, которое несет за собой только разрушения. — Прощай. — Тихо прошептала Смерть, брови Хаоса взмыли вверх. Принцесса отвела руку назад, замахнулась и направила острие в грудь мужа. Но клинок не достиг своей цели, его схватила рука Хаоса — сжала с такой силой, что задрожала. Владыка Тартара оскалился. — А… Знаешь, чем я отличаюсь от тебя, Смерть? Принцесса в страшном смятении попыталась вырвать созданный ею меч, но тот не двигался и не исчезал. — Я не вечен, Смерть, и не всесилен… — Хаос отодвинул от себя острие белого меча, — но я это понимаю, а ты — нет! Он вырвал меч из рук своей жены. Смерть, поверженная, шагнула назад. — И поэтому. Я победил. Он поднял меч, поднял голову и посмотрел на него, ухмыльнулся и резко, со всего размаху вонзил его в свою грудь. Клинок вошел глубоко и вырвался сквозь доспехи на спине, под утробный рев Владыки Тартара. Смерть ошалело наблюдала за этим. — Отныне… — послышался предсмертный хрип из тех же уст. Смерть ничего не соображала, ничего не сказала. — …Мой сын, законный наследник, Бездна… Принцесса распахнула глаза. «Нет-нет-нет!» Она должна была побежать, чтобы немедленно прекратить происходящее, но тело не слушалось ее. — …Является законным правителем… — По рту и подбородку Хаоса черными волнами струилась кровь. — Остановись! Это же твой сын! — взмолилась Смерть, срываясь на плач. — …Тартара! — Взревел Хаос и замолчал на веки. Свое черное дело он сделал, ведь Бездна для него — не более, чем забавная безделушка. Да, возможно, самая удачная из всех, самая толковая, но все же игрушка. Наследник трона Тартара. Шира наблюдала за всем, спрятавшись за троном. Она совершенно не хотела попасть под горячую руку кого-нибудь из присутствующих, учитывая, что за последние полгода ей итак досталось. Когда, наконец, все утихло, и стали слышны лишь всхлипы Смерти, слуга Хаоса выбралась из убежища. Перед ней лежали два тела. Одно из них принадлежало умершему Гисару — худое, с развороченным нагрудником и дыркой в груди, в белом грязном плаще. Рядом с ним лежала Смерть. Шира так давно ее не видела, что уже и позабыла о существовании принцессы. «Интересно, есть ли теперь смысл в её существовании, после того, как проклятие Гиссара сбылось, и Бездна стал новым Хаосом, позабыв всё на свете?» За множество лет службы у Хаоса девушка усвоила одно: от первозданных существ ничего хорошего ждать не придется. Примерами тому может послужить Прибытие. — Привет, — Мрачно поздоровалась Шира, подойдя поближе к Смерти. Та не ответила. Она, наверное, как и Смерть, не ожидала такого поворота. «Пора бы уже было запомнить, что Гиссар — спец в таких аферах, принцесса». Шира подошла к трупу своего уже-не-повелителя и подобрала меч. Тонкое, длинное лезвие поблескивало красным во тьме. «Прости, принцесса», — подойдя к Смерти, мысленно произнесла девушка. Та закрыла глаза. Шира, чтобы окончательно не передумать, подняла меч и резко опустила. Кровь Смерти оросила пол дворца Хаоса, а в местах, где сталкивалась с черной кровью Хаоса, она начинала бурлить и пениться, оставляя «шрамы» на плитах. «Ну, вот и настал конец эпохи Гисара, — подвела итог Шира, настолько шокированная, что больше, чем просто наблюдать, открыв рот, не могла. — …И настала эпоха нового Хаоса — Бездны. Весело, что уж сказать!» Наконец кровь перестала хлестать из раны Смерти. Рана, засветившись, начала с ней заростать, и через минуту от неё осталась только окровавленная дырка в платье, в качестве напоминания. «Но ты, принцесса, вечна». Глаза Смерти распахнулись. — Надо ему помочь! — воскликнула она. — Бездне? — Удивилась Шира. — Он теперь вас не помнит, принцесса!.. А если и помнит, то, поверьте, не сможет отличить от врагов, с которыми сейчас сражается. — Я уверена, что это не так! — отрезала Смерть. Её голос прозвучал немного звонче, чем обычно. — Без меня, принцесса, — мрачно ответила Шира. — Я не хочу умереть от рук сына моего мертвого господина.