+++
— Я не вижу папарацци. Шерлок подаёт голос тут же, когда с этапом приветствий, наконец, покончено и все гости разбредаются по залу, разбиваясь на небольшие группы. Майкрофт, как обычно, впрочем, не принадлежа ни к одной из групп, оказывается выброшен за пределы устоявшейся системы, но на этот раз у него есть компания, так что они с братом остаются наедине. Насколько это возможно на мероприятии, насчитывающем около трёхсот гостей, конечно. — Они, очевидно, не приглашены, — любопытство Шерлока, естественно, должно быть удовлетворено. — Как ты вообще узнал про этот бал? — У меня есть свои методы, знаешь ли, — тогда как его любопытство, естественно, нет. Шерлок самодовольно улыбается, делая глоток шампанского из тонкостенного фужера, тут же крайне… мило, всё же уступает Майкрофт и произносит слово про себя, это было именно «крайне мило» — морща нос. — Знаю, Шерлок. Не налегай на спиртное. — Алкоголь не входит в число моих пороков, — чтобы это доказать, видимо, одним глотком опустошённый бокал отправляется на поднос, а его место в пальцах брата занимает новый. Конечно, Майкрофт знает, слова вырвались по привычке, не то чтобы он на самом деле беспокоился по этому поводу — с него хватает и других тревог. Да, некоторые из них, стараниями Шерлока, почти что улеглись, но их место уже заняли другие и теперь уже сам он занят отслеживанием чужих взглядов, направленных в их сторону, занят тем, чтобы вести себя «как обычно», несмотря на всю необычность ситуации… — Раз уж я настолько «привлекателен в чужих глазах», ты мог бы быть ко мне хотя бы немного теплей, — в то время, когда большее внимание следовало уделить взгляду Шерлока, направленному на нежно воркующих на диванчике, едва скрытом от чужих глаз мягкой драпировкой, молодожёнов Уайткасл. — Мы братья, Шерлок, — говоря это, он успешно держит ровный поучительный тон, но едва может сдержать полную горечи гримасу, уголки губ сами собой ползут вниз. — Едва ли мы можем позволить себе что-то подобное где угодно за пределами моего дома. — Ничто не мешает тебе хотя бы встать рядом, вместо того, чтобы отгораживаться от меня столом. Или для того, чтобы это случилось, мне сначала нужно выпить всё, что на нём стоит? Чёрт, он даже и не заметил! Точнее — не подумал, что это хоть сколь-либо важно, заняв позицию, в которой можно было, немного сместившись, максимально естественно закрыть Шерлока от не в меру любопытных глаз, но раз это важно… Майкрофт огибает столик, неотрывно глядя прямо на Шерлока, накрывает его руку своей, перенимая очередной бокал с шампанским, и отпивает от него, повернув незаметно для окружающих, но однозначно заметно для его расстроенного младшего брата к себе перед глотком именно той стороной, что касались чужие губы. И, должно быть, этот жест тоже немного странен для братьев, но не слишком странен для той их части, что действительно близка. — Дома, так дома, — слышит он, занимая своё место рядом и чувствуя прикосновение к своему плечу чужого, явственно тёплого даже через все слои ткани между ними, не в силах оторвать глаз от того, как новоиспечённый лорд Уайткасл отводит кудрявую смоляную прядь от лица своей жены, склоняется и что-то шепчет ей на ухо, вызывая на пухлых ярких губах смущённую улыбку, ловит тонкопалую изящную ладонь и прикасается к ней своими губами. — Мне нужна компенсация за то, что я так хорошо справляюсь. Я же хорошо справляюсь, Майкрофт? — Хорошо, — мягко выдыхает он, одновременно отвечая на вопрос и соглашаясь компенсировать всё, что угодно, на самом деле. И это странно, но, чем больше и большего Шерлок просит от него, тем менее возможным становится отказ. Возможно, потому, что Шерлок никогда и не просил у него так ничего, чего бы сам Майкрофт не хотел, несмотря на всю разумную невозможность, столь отчаянно.+++
— К чему всё это? Надолго отвлечь Шерлока привычной игрой «кто есть кто?» не выходит, но даже такой интерес к происходящему со стороны брата кажется почти немыслимым, и Майкрофт легко подхватывает тему. — Ты имеешь в виду социальное взаимодействие? — Я имею в виду, к чему вообще было называть это «балом», если никто и не думает танцевать? — Не всё так быстро, Шерлок. Особенно на подобном балу. Видишь ли, — попав в свою сферу, а именно в сферу пояснений к чему-либо, в чём он разбирается досконально, Майкрофт чувствует себя абсолютно уверенно и слова будто сами льются с языка, сменяя недавнюю молчаливость — зная всех гостей поимённо и ясно представляя, кто есть кто, ему, по большому счёту, оставалось только не мешать, чтобы не испортить Шерлоку игру, — даже если в названии этого мероприятия есть слова «благотворительный» и «бал», приглашён был определённый круг людей и большинство из них пришли сюда не за тем, чтобы помочь каким-то бедным сиротам или потанцевать. Шерлок вопросительно вскидывает бровь, что Майкрофт тут же невозмутимо парирует: — Не говори мне, что на самом деле думал, будто благотворительные фонды занимаются исключительно благотворительностью. — Тогда что насчёт танцев? Ты согласился только потому что это лишь предлог и вряд ли случится? — взгляд Шерлока, в тот же момент утратив томную мягкую алкогольную беспорядочность, острый, словно сталь, скользит по его лицу и Майкрофт вынужден отступить: — Нет, Шерлок, именно сегодня танцы как раз важный аспект. Обычно на подобных вечерах не принято обсуждать «дела», но именно этот вечер — без лишних лиц и прессы, но с благовидным предлогом, устроен как раз для того, чтобы люди, редко пересекающиеся, но тесно сплетённые в более крупных масштабах, могли договориться и заручиться поддержкой. Когда со всеми предварительными церемониями будет покончено, начнется аукцион на танцы и если кто-то решит выкупить себе партнёра — это будет означать, что достигнутое ранее соглашение в силе. Взгляд Шерлока меняет выражение, становясь более спокойным и внимательным. — К тебе никто не подходит, хотя ты мог бы повлиять на судьбу любого в этом зале. — Кто бы посмел? — усмехается Майкрофт. — То есть, ты здесь затем, чтобы узнать о новых союзах. И чтобы не обижать отказом на пустом месте Алисию, конечно, — думает Майкрофт, но произносит лишь: — По большому счёту, да. — И этот ящик рядом с музыкантами?.. — Гости кидают туда свои имена, что впоследствии и станут лотами на аукционе, — подтверждает Майкрофт. — А если я кину туда листок со своим именем? Взгляд, которым он одаривает Шерлока после этих слов, должно быть, похож на взгляд уличного бродячего пса, смотрящего на кусок вырезки в витрине бакалеи: — Если это хоть немного тебя развлечёт — делай, что хочешь. Независимо от цены, ты всё равно будешь моим, — и это, Майкрофт уверен, первый раз, когда он настолько прямо заявляет брату о своих желаниях. От глупых запинок и густой краски на щеках спасает лишь контекст, даже если сама фраза далеко выходит за его рамки. В ответ Шерлок лишь улыбается ему, как-то… Странно… Удовлетво… Умиротворё?.. Улыбается так, смотря прямо в его глаза, что перехватывает дыхание. — Ну теперь я просто обязан поучаствовать в этом, — бросает Шерлок, легко срываясь с места, пока Майкрофт душит в себе порыв пойти следом, ловя яркие блики своего кольца на чужой руке, проваливаясь всё глубже, хотя, казалось бы, разве он уже не достиг самого дна? Он хочет покрыть эти руки, придерживающие отрезной прямоугольник шершавой бумаги и выводящие на нём своё имя, поцелуями, так же бесстыдно и на виду у всех, как мог это позволить себе лорд Уайткасл! И его некому удержать от этих мыслей, потому что Шерлок только дразнит, вместо того, чтобы останавливать, а Ройс в кои-то веки решил задержаться. Майкрофт не сомневался, что увидит сегодня Ройса — раз сам он тут и появление Джерарда неизбежно. Куда больше его интересуют реакция и сумма, которую тот готов выложить, чтобы забрать танец с Шерлоком себе, ведь, по сути, Джерард был здесь единственным человеком, способным подметить и сделать соответствующие выводы, основываясь лишь на том, что Майкрофт Холмс внезапно лишился своего кольца, в то время как Шерлок Холмс так же внезапно обзавёлся абсолютно таким же. Тогда. Скрывшись за дверью в ванную, Шерлок тут же включает оба крана, отгораживаясь от всего мира шумом воды и стремительно заполняющим небольшое помещение паром. Сердце всё ещё бьётся так, будто не желает и дальше находиться в пределах его грудной клетки, а кровь толчками пульсирует в висках, словно ей тесно в его теле. Шерлок протирает вмиг запотевшее зеркало, и не узнаёт отражения — разве этот взлохмаченный, с припухшими от укусов губами, ярко-розовыми щеками и бликующими восторгом, вперемешку со страхом, глазами, человек — на самом деле он? Это — Шерлок Холмс? Разница между тем, что он обычно видит в зеркале и тем, кто смотрит на него оттуда сейчас, слишком велика и уже ясно, что короткого душа — Майкрофт же прекрасно знает, сколько обычно у него занимает подобное — будет недостаточно, чтобы переварить то, что только что произошло, Майкрофт… Стоит имени брата искрой осветить его мысли, как все они замирают и вянут, осыпаясь хрупкими осенними листьями, и ничего, кроме этого самого имени, не остаётся. Он не может даже подобраться к анализу, чувствуя, как к щекам и не только снова приливает кровь от одной лишь мысли об имени (!), боже, не может определиться, откуда начать разматывать клубок, что именно «Майкрофт»?! Резко мотнув головой, он торопливо избавляется от ставших тесными брюк и всего прочего, забирается в ванную, опускаясь на дно, нервозным движением крутанув красную ручку крана назад почти до упора. Невольно ёжась от капель, попадающих на спину, Шерлок откидывает голову назад, подставляя под ставшие почти холодными струйки воды, позволяя им путаться в волосах и стекать на лицо. Ему, конечно, показалось, что пока Майкрофт стоял перед ним на коленях, прошли минимум пара вечностей, но на самом деле едва ли он смог превысить смехотворную планку чёртовых «трёх минут» и это до зубовного скрежета досадно! Конечно, после такого Майкрофт не захочет и дальше возиться с ним — было бы из-за чего! Но вот уже перед глазами всплывает лицо Майкрофта, это незнакомое, пробирающее до костей и выворачивающее наизнанку выражение, что брат ни разу до этого ему не показывал — словно тот видел перед собой не его, красного, как истошно орущий несколько часов подряд младенец, с искусанными почти до крови губами, а что-то… Чёрт, да он даже сейчас подобрать слов не может! Майкрофт смотрел на него, будто ничего и никого, кроме него, не существует и не существовало никогда, будто он — единственное, на что вообще стоит смотреть! И естественно, Шерлок не представляет собой абсолютно ничего, на что стоит смотреть так! Но всё же… Майкрофт смотрел. Именно на него. Только на него. Мягкий и податливый, послушный каждому прикосновению... И мысль о том, что он запоздало лишился невинности раньше, чем получил первый поцелуй, разбивает имя, мечущееся по переполненной черепной коробке, вспышками шальных молний.+++
— По работе? — поймав отсутствующий взгляд, Шерлок кивает на злополучный телефон, тут же понимая, что момент безвозвратно упущен и с поцелуем снова придётся подождать. Не зная, в силе ли ещё их соглашение провести вместе, что остаток ночи, что завтрашний день, Шерлок покинул ванную полностью одетым и, судя по резко принявшему максимально нейтральное выражение лицу брата, избегающему встречаться глазами после одного лишь мимолётного взгляда в его сторону, это было ошибкой. — Пустяки, Шерлок, ничего важного. Уже уходишь? — Майкрофт… — Высуши волосы хотя бы — на улице холодно, к тому же, это не займёт много времени — в ванной есть фен, всего пара минут и… — Майкрофт. В руках Майкрофта невесть как оказывается тонкий носовой платок, который тот начинает складывать, будто по линейке, и раскладывать назад: четыре сгиба и всё с начала. — Я знаю, тебя раздражает, когда я веду себя так, но это всего лишь пара минут и ты будешь в порядке, а мне не придётся переживать по пустякам, ты же знаешь, я не всегда могу это контролировать, так что, пожалуйста, сделай, как я прошу, не прощу себе, если ты заболе… — Майкрофт! — …ешь, — часто мелко моргая, будто очнулся от транса, Майкрофт вопросительно вскидывает голову, ловя его взгляд, и спустя пару мгновений поджимает губы с тенью понимающей улыбки на них. — Прости. Платок отправляется в карман, а руки за спину, пробуждая ну совсем неуместные сейчас воспоминания о том, что в последний раз тот делал, когда его руки так же были сложены за спиной, потому что видеть Майкрофта в такие моменты всегда было... тяжело, но злился он вовсе не на брата или его болезнь, а на собственную бесполезность. — Если это и правда, как ты утверждаешь, «пустяки» — я останусь здесь. — Хорошо, — улыбка становится чуть более искренней, но Майкрофт продолжает смотреть на него так же выжидательно, в ответ на что Шерлок вздыхает и, расстегнув пару верхних пуговиц и манжеты рубашки, стягивает её через голову, отправляя в полёт в сторону дивана, на котором они совсем недавно… Да уж. Отныне подражать брату и держать лицо невозмутимым, видимо, будет не так-то и просто… — Доволен? Я никуда не иду! — Шерлок разводит руками, тут же покрываясь гусиной кожей от прохладного воздуха. Майкрофт ни разу ещё не упустил случая упрекнуть его за незрелость, но при этом умудряется абсолютно не замечать, что порой сам ведёт себя, как настоящий ребёнок! — В этом доме есть лишняя пижама или ты всё же хочешь, чтобы я заболел? — Совсем не хочу, — пряча улыбку, Майкрофт, наконец, делает шаг по направлению к двери, за которой, судя по всему, скрывается спальня, бросая за спину мягкое: — Пойдём поищем что-нибудь, что может тебе подойти, — и Шерлок послушно идёт следом.+++
— У тебя в самом деле нет ничего моего размера? — не утруждаясь соблюдением приличий, плюхнувшись, совсем как у себя дома, на внушительных размеров кровать, Шерлок с интересом наблюдает, как Майкрофт возится в шкафу, перебирая стопку одинаковых пижам все, как одна, неизменно пастельных оттенков. — Не было повода думать, что однажды ты захочешь провести ночь здесь, — слышится в ответ слишком уж обыденное, и желание заполнить тишину хотя бы своей болтовнёй почти пропадает. Пару месяцев назад Шерлок воспринял бы эту фразу, как упрёк и сделал стартовой площадкой для новой ссоры, но на самом деле в словах Майкрофта, хоть ему и не нравится смысл, никакого упрёка нет. — В следующий раз, — брат отворачивается от шкафа с выбранным, наконец, комплектом в руках и подходит ближе, аккуратно кладя вещи ему на колени, — ты найдёшь здесь всё необходимое. Скоро вернусь, но если хочешь спать, можешь меня не ждать. Дверь с тихим щелчком закрывается и, спустя минуту, слышится приглушённый шум воды из ванной. «Скоро» в понятии Майкрофта, когда дело доходило до неё, в самых крайних случаях занимало едва ли меньше получаса, и Шерлок, бездумно расправляя пижаму, вздыхает, полагая, что и правда едва ли дождётся. Он не спеша переодевается, ловя своё отражение теперь уже в зеркале на дверце шкафа, и не будет преуменьшением сказать, что он и не помнит толком, когда в последний раз уделял своей внешности столько внимания. Да и с чего бы ему это делать, если картинка изо дня в день не меняется? Он такой же худой и бледный, как был месяц назад, разве что волосы немного отросли… Пижама садится свободно, отчего Шерлок чувствует себя едва ли не тощим, хотя его комплекция, вроде, самая обычная для его возраста; мягкая ткань приятна к коже и ненавязчиво пахнет какими-то сладкими цветами, но всё равно непонятно, чего ради стоило столько возиться, если ему отлично подошла бы и первая попавшаяся под руку? Вздыхая снова, он стягивает с кровати плед, гасит лампу на прикроватной тумбе и забирается под одеяло. Этот «следующий раз» из уст Майрофта звучит, конечно, отлично, унимая беспокойство относительно предыдущего. Однако «в следующий раз» у него наверняка будет не только «своя» пижама, но и, вероятно, «своё» всё, и он вообще не понимает, зачем подал брату эту идею, потому что его полностью устраивает эта, и потому что пользоваться вещами Майкрофта всегда было приятнее.+++
— Ещё не спишь? Брат вычисляет его, должно быть, по дыханию. — Подумал, может ты и правда вернёшься «скоро»? — отзывается Шерлок, не поднимая головы с подушки. — Я так и сказал, разве нет? — и тут же беззвучно чутко вскидывается, слыша тихий звук вновь открывшейся дверцы шкафа. Обычно брат всегда переодевался ко сну в ванной, но в этот раз и правда не взял с собой пижамы, так что Шерлок имеет возможность увидеть сначала голую спину Майкрофта, а потом и то, насколько педантично тот расправляет каждую складку на рубашке, прежде чем отправить её на вешалку. И подумать, что ему нравится то, что он видит, подумать, что больше даже того, чтобы дотронуться до любого участка кожи Майкрофта, обычно скрытого одеждой, ему хочется составить в своих Чертогах подробнейшую карту всех веснушек, что он не может различить сейчас, практически в кромешной темноте, покрывающих эти спину и плечи. И после таких мыслей, пижамы, как и хоть какое-то беспокойство о них, кажутся вовсе чем-то лишним и мешающим. За рубашкой следуют брюки, и по спокойным монотонным движениям становится очевидно, что всё, занимающее его голову сейчас, от Майкрофта максимально далеко. Майкрофт спокойно раздевается при нём, потому что они братья. Максимум, что может таиться во всём этом — крупица доверия и надежды на то, что, раз они больше не в ссоре, Шерлок не выдаст очередной комментарий по поводу фигуры. И конечно он не собирается говорить ничего подобного. Ведь если говорить о его субъективном мнении, Майкрофт выглядит хорошо на самом деле, просто тот лучше в спорах, и когда не остаётся аргументов, а всё, что остаётся — уступить, проще потерять нить изначальной беседы, сведя всё к ссоре, чем, идя на поводу, делать то, что абсолютно не хочется…+++
Потерявшись в своих мыслях, Шерлок чувствует, как проминается кровать с противоположной от него стороны, как аккуратно Майкрофт приподнимает одеяло, абсолютно его не натягивая, и как пару мгновений спустя, сдвигается ближе, замерев рядом. Так близко, что он, кажется, чувствует чужое тепло, хотя они не соприкасаются даже краями рукавов… И его напрягала эта резко сменившаяся с тем, как он вышел из душа, атмосфера, сразу же, стоило лишь её уловить, так что… Он находит руку Майкрофта, вытаскивает её из-под одеяла и подкатывается ближе, закидывая свою правую ногу на его ноги и устраивая голову на его груди. И стоит прислониться к ней ухом, как оно тут же улавливает самую малость убыстрённое, четкое, как метроном, биение сердца. Будь у него сейчас в руках скрипка, он сыграл бы Майкрофту под этот счёт что-то, сбивающееся в ритме, бесконечно-жадное, и высоко-протяжное на надрыве… — И что мы будем делать завтра? — собственный голос звучит как-то странно, но Шерлок не может распознать, в чём именно заключается разница между этим голосом и его обычным. — Всё, что захочешь, — отзывается Майкрофт тут же, мягко приобнимая за плечи и так же мягко — едва — утыкаясь лицом в его всё ещё влажные после душа волосы. — А чего хочешь ты? Рука Шерлока легко скользит по тонкому шёлку пижамы на чужой груди всё ниже, пока не добирается до края, ныряя под. И под подушечками пальцев Шерлока, наконец, голая кожа, мягкая и тёплая. Изучая и гладя, он вскоре находит и легко, следуя больше инстинктам, нежели опыту или чему-то разумному, сжимает сосок. Резкий вздох, такая же резкая перебивка в седцебиении — и чужая ладонь прижимает его руку, не давая сдвинуть или сделать что-нибудь снова. — Речь не обо мне, Шерлок, не забивай себе голову. Майкрофт легко отстраняет от себя: руку, а потом и ногу, закинутую на него, прежде чем сначала приподняться, а потом неспешно, с той долей завораживающе-томной и абсолютно естестественной, едва ли не ленивой, грации, которой сам Шерлок никогда не сможет достичь, оседлать его бёдра, нависнуть над ним, вжать его в матрац, оставить ему лишь одно — смотреть. — Если хочешь чего-то, просто ска... — Тебя, – Шерлок не даёт Майкрофту и шанса закончить предложение. – Я хочу тебя, — тянется к губам напротив, но в последний момент Майкрофт отклоняет голову, избегая поцелуя. Но Шерлок не успевает расстроиться, ведь Майкрофт уже смещается ниже, стягивает с его бёдер пижаму вместе с бельём одним слитным движением и… и он снова, с жалким протяжным всхлипом, не успев сказать, что если они делают это вместе, то и о Майкрофте, вместе с любыми его желаниями, определённо, речь тоже идёт, проваливается в лихорадочный влажный жар безупречного рта своего, не желающего ничего слушать, старшего брата.