A Court of Reveries

      Влекущий бой барабанов разносился по всей округе, вынуждая вслушиваться в него с жадностью, в попытке уловить всё меняющийся с грациозной плавностью ритм. Элейн понадобилось несколько минут, чтобы понять, что этот ритм барабанов будто бы вторит биению её сердца, разгоняя быстрее кровь по венам, и призывает подойти поближе к источнику этой странной музыки. Огни костров вдалеке и вовсе казались ей сейчас такими нереальными и загадочными, а во всполохах то и дело появлялись неразборчивые фигуры, природу которых так хочется разгадать. Ей пришлось от этого то и дело щуриться, чтобы понять хоть что-то… ведь никто так и не удосужился объяснить ей о традициях Весеннего Двора.       С той злополучной битвы прошло уже много лет, каждый Двор старался всеми силами стереть из памяти те ужасы, наконец идя навстречу в попытке наладить треснувшие когда-то по швам отношения. Поэтому визиты стали проходить друг к другу куда чаще одного раза в несколько десятилетий.       Элейн не могла и вовсе поверить в то, что в мире сокрыта может быть такая красота, окутанная магией и каким-то сказочным волшебством. А в каждом из Дворов она ведь такая уникальная, абсолютно волшебная, вызывающая в её золотисто-карих глазах неподдельный восторг, с которым она разглядывает всегда каждый уголок, доступный её по-человечески наивному и неопытному до сих пор взору. Лишь в одном Дворе она никогда не была прежде. О сложных отношениях Высшего Лорда Ночного Двора с Тамлином было известно всем, и всё же, в этот раз, отказываться они не стали, получив приглашение присоединиться к Весеннему Двору на ежегодное празднование. Вот только про «Каланмэй» Элейн так и не узнала ничего абсолютно, получив в ответ на расспросы лишь предупреждение от Фейры не покидать замок в День Огненной Ночи. Но упрямство, непокорность и любопытство у женщин семьи Арчерон сокрыты в крови.       Разумеется, ей пришлось попросту ослушаться.       И без того восхитительный сад у главного дворца стал ещё прекраснее. Оказалось, что даже нежные лепестки разноцветных цветов раскрылись, источая сладостно-пряный аромат — как никогда влекущий и тонкий, но в то же время одурманивающий запах щекотал ласково ноздри, вынуждая мурашки пробежаться вдоль её тонкой шеи. Будто бы кто-то коснулся в этот миг с безграничной осторожностью невесомо её кожи лишь кончиками пальцев в дразнящей ласке.       На поляне бурлила жизнь, оттуда доносился то и дело женский заливистый смех, который разбавлялся порой громкими мужскими голосами и воинственными возгласами, призывающими смельчаков присоединиться к священной Охоте. Элейн даже на мгновение стало не по себе от того, что она нарушает данное сестре слово, но отчего-то пересилить это любопытство, эту тягу… оказалось выше её сил. Жажда узнать, увидеть все прелести этого Двора пересилили в ней всякую осторожность.       Сочная зелёная трава под ногами казалась чистейшим шёлком, обволакивающим белоснежные девичьи ступни, приятно холодя чуть кожу, а ритм барабанов тем временем и вовсе стал отрывистым, таким быстрым и волнующим. Ей пришлось даже приложить ладошку к груди, чтобы убедиться в том, что её собственное сердце не остановится от такого рваного темпа биения.       — Элейн, — на выдохе произнёс её имя вдруг возникший перед ней Люсьен; он ощутил её присутствие как только она покинула пределы дворца, скованного магией Рисанда, не желающего лишнего внимания к сёстрам своей Высшей Леди. — Элейн, что ты тут…       — Я не знала, что ты будешь здесь, — пробормотала удивлённо она в ответ, разглядывая теперь пристально своего мэйта, отмечая, что его длинные волосы ярко-рыжего цвета заплетены в аккуратный хвостик, — Ты не говорил.       Он так же принялся её разглядывать, недовольно хмурясь от осознания того, что на ней надето лишь совсем тонкое платье, больше напоминающее в этот миг ночнушку. Такой, с чуть растрёпанными светлыми кудрями, неубранными в затейливую причёску, она ему всегда нравилась куда больше. Прибавить бы к этому ещё лёгкий румянец на щеках и припухшие от его поцелуев губы…       — Прости, любимая, — наконец произнёс он, когда молчание неприлично затянулось, вызывая напряжение в ней, — Я думал, что Рисанд не примет приглашение, как и все предыдущие года, а тебя одну со мной бы не пустили. Только не на этот праздник.       — То есть, ты здесь бываешь каждый год?       — Верно, — кивнул Люсьен, немного виновато взглянув на неё, будто бы ожидая в этот миг, что в глазах её увидит злость или обиду, но там сверкало лишь любопытство, которое разгоралось так же стремительно, как и пламя костров на главной поляне у входа в древнюю пещеру.       Она подступила к нему ближе, откидывая с лица длинную прядь волос, и по привычке взглянула на него снизу-вверх, прикусив слегка уголок пухлых губ.       — Расскажи мне, — умоляюще протянула Элейн, вызывая на его губах непроизвольно широкую улыбку, делающую его лицо не таким уж и суровым тут же, — Что это за праздник? Фейра оказалась не в настроении для такого разговора.       Заявление её, брошенное небрежно, но с долей ощутимой обиды, он принял тихим смешком, пряча рвущуюся наружу широкую улыбку в кубке с вином. Делая жадный глоток, чтобы хоть чуть-чуть погасить разгорающийся в теле огонь от её манящей близости, он понимал Фейру как никто другой в такой миг. Она попросту не смогла описать сестре во всех красках нюансы такого своеобразного праздника. Только не своей милой Элейн. Возможно, Нэста получила бы ответ на подобный вопрос, ведь её и впрямь ничем не пронять, даже остротами Кассиана, но Элейн… нужно лишь вспомнить, как щеки её алеют, стоит ему только поцеловать её.       — Это вино? — она кивком головы указала на бокал, стараясь уловить аромат напитка, и, получив утвердительный кивок, потянулась к ёмкости, касаясь твёрдой поверхности кончиками пальцев, явственно теперь ощущая исходящий от его кожи жар.       — Тебе не стоит…       — Люсье-е-ен, — протянула его имя как можно мягче и ласковее она, скользнув пальчиками по его запястью, очерчивая уверенно костяшки пальцев и ловко забирая кубок из его рук, — Я хочу попробовать.       — Пару глотков, не более, — строго произнёс он, внимательно следя за тем, как она осторожно отпила вино, прикрыв на миг глаза от насыщенности вкуса, и облизала медленно губы, чтобы собрать с них остатки напитка, — Только не дай этому сладкому вкусу тебя обмануть.       — Я всё ещё жду рассказа, — поспешила напомнить Элейн, сделав ещё один мелкий глоток, борясь вновь с желанием прикрыть глаза, ведь вино и впрямь оказалось таким притягательным, сладким-сладким, как спелые ягоды, созревшие под лучами тёплого солнца.       От каждого глотка в теле появлялась лёгкость, а шум барабанов прекратил быть таким громким, лаская теперь слух на задворках сознания. Люсьен же ей показался в такой вечер необычно притягательным, с этой распахнутой вольно рубашкой, позволяющей уловить участки светло-бронзовой кожи на крепкой груди. А волосы его и вовсе напомнили ей колдовское пламя, в котором так силилась разглядеть вспыхивающие образы не так давно.       — Каланмэй — Огненная Ночь, во время которой Высший Лорд Весеннего Двора одаряет земли магией, проводя ритуал.       — Охота? — уточнила она, вздёрнув вопросительно тонкую бровь, и получила в ответ тут же утвердительный кивок, с которым он забрал кубок из её рук и откинул его безжалостно в сторону, — Но есть что-то ещё, ведь так? — Элейн бросила короткий взгляд на поблёскивающую на траве ёмкость, понимая, что он оказался прав — напиток и впрямь чуть туманил рассудок, несмотря на свой нежный вкус.       — Тамлин после ритуального жертвоприношения должен выбрать девушку и… — Люсьен замолчал на мгновение, едва сдерживая улыбку от того, как она нахмурила брови, кажется, начиная понимать почему её так старательно оберегали от этого откровения, —…соединиться с ней.       Щеки Элейн покрылись мгновенно ярким и очаровательным, так свойственным ей, румянцем, а он в ответ на такое зрелище совершенно по-лисьи ухмыльнулся, притягивая её к себе уверено ближе, разворачивая лицом к кострам и заключая в крепкие, такие тёплые, объятия, прижимая поближе хрупкую женскую фигурку к своей груди. Обнимая со спины, он не мог, увы, увидеть проявляющийся задорный и немного порочный блеск в её золотисто-карих глазах, становящийся куда более густыми и осязаемым, стоило ему только невесомо скользнуть губами по её скуле в неторопливой ласке.       — А что не так с барабанами?       — Он вторит биению твоего сердца, — прошептал хрипловато он, оставляя мягкий поцелуй на её щеке, прежде чем скользнуть губами на шею, прикасаясь языком к особо чувствительному местечку за ухом, — Это магия. А если ты прислушаешься, то сможешь уловить там и то, как бьётся моё сердце.       — Из-за нашей связи? — слова походили больше на стон, который она не в силах была больше сдерживать, прогибаясь в этот миг в пояснице и ощущая как никогда сильно завязывающийся тугой узел внизу живота, отдающийся сладостной пульсацией меж бёдер.       Хватка на её теле тут же усилилась от осознания того, что эта ночь влияет на неё точно так же, как и на него. Люсьен с трудом утвердительно кивнул ей в ответ, вглядываясь старательно вдаль и видя уже приближение Тамлина. Первая часть ритуала выполнена и теперь… теперь Высшему Лорду предстоит выбрать себе спутницу на эту ночь, спустив окончательно внутреннего зверя с цепи и потонув в инстинктах. А значит, ему станет ещё сложнее сдерживаться в обществе Элейн.       — Нам пора, — пробормотал он тихонько, втянув с жадностью аромат её светлых волос, прежде чем отступить резко на шаг и лишить себя удовольствия прижиматься к ней крепко-крепко.       Элейн слишком нежна для того, чтобы позволять себе поддаваться магии Весеннего Двора в Каланмэй. Такого обращения она уж точно не заслуживает.       — Что? — растерянность ясно читалась не только в её нежном голосе, но и во взгляде, — А как он будет выбирать?       — Не он выбирает, — Люсьен вновь отступил на шаг, на всякий случай ещё больше увеличивая между ними расстояние, сходя попросту с ума уже от её вопросов, которые она задаёт с таким невинным любопытством, не подозревая насколько желанной выглядит в такие мгновения, — Его животное начало.       — Так это правда, что у каждого мужчины Весеннего Двора есть внутренний монстр? — она тихонько хихикнула, ещё больше покраснев, но с завидным упорством выдержала его взгляд, не сводя по привычке с него глаз и не стараясь даже сменить тему.       — Да. Как в каждом мужчине Ночного Двора таится тьма.       — А что насчёт мужчин Осеннего Двора? — Элейн шагнула к нему навстречу, сама не понимая откуда в ней взялось вдруг столько смелости, ведь не могло же вино так сильно повлиять.       Игривый блеск в её глазах отвлекал его, путал мысли, а бой барабанов вдруг стал оглушающе отчётливым, дезориентируя на какое-то мгновение и вынуждая резко сделать шумный вдох. В ночном воздухе отчётливо ощущался аромат её податливого тела теперь.       — Говорят, что по нашим жилам течёт огонь.       Она вздёрнула чуть бровь, продолжая смотреть на него снизу вверх с разгорающимся озорством, а затем коснулась мягко ладонями его запястьев, проводя по его крепким рукам вверх, чувствуя твёрдость литых мышц. Обычно он прикасался к ней первым. Обычно Люсьен всласть ласкал её тело, а она… что ж, Элейн себя чувствовал крайне зажато и смущённо пока в такие моменты откровения между мужчиной и женщиной.       — Тебе пора бы вернуться в замок, — пробормотал Люсьен, но это мало походило на наставление, скорее на отчаянную мольбу, — Чтобы я не смог тебя чувствовать.       — Какая магия в такую ночь происходит?       — Ты ведь ощущаешь странное действие этой магии, не так ли? — он уже видел ответ на свой вопрос, едва в силах отвести взгляд от её груди, где сквозь тонкую ткань платья можно было разглядеть твёрдые бусины сосков, так и манящих прикоснуться к ним губами.       Элейн отвела взгляд, скользя им теперь по виднеющемуся за спиной Люсьена дворцу. Тело ведь её и впрямь казалось ей особо чувствительным, таким податливым и… разгоряченным, прям как после умелых ласк его крепких рук. И только сейчас Элейн уловила то, как напряжен был в этот миг стоящий напротив неё мужчина. Дыхание оказалось сбитым, а зрачок — расширен до предела. Такое бывало, когда они… когда они оставались наедине и в те редкие разы она осмеливалась открыть глаза, сгорая от смущения, но притягивая его к себе ближе за плечи. Возможно, кто-то посчитает это глупостью, но она до сих пор стеснялась таких пристальных разглядываний и откровенных прикосновений. Вот только сейчас стеснения она не ощущала совсем, чётко осознавая тот факт, что он желает её. Так же сильно, как она желает ощутить прикосновение его рук к своему телу. Зачем все так беспокоятся? Не такая уж и страшная магия Огненной Ночи.       — Ты меня проводишь?       Люсьен молча кивнул в ответ, не решаясь даже коснуться её руки, чтобы по привычке переплести их пальцы. Слишком велик был риск, что, дотронувшись её ладони, он завладеет её губами и вскоре повалит на траву, чтобы срывать с её губ стоны, а с тела — пародию на платье.       Отдаляясь от эпицентра празднования, Элейн с удивлением заметила, что шум барабанов совсем не стихал отчего-то, наоборот, становился всё более громким. А, быть может, всему виной выпитое вино, сладость которого Элейн до сих пор ощущала на языке и губах, которые будто бы горели от пылких поцелуев. И ощутить по-настоящему касание чужих губ на своих губах ей захотелось так отчаянно сильно, что ей пришлось покрепче сжать тонкие пальчики в кулаки, словив вопросительный взгляд Люсьена в тот же миг.       — Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он, коря себя уже мысленно за то, что не отправил обратно в замок в ту же секунду, как ощутил её присутствие.       Вот только Элейн упорно молчала, делая медленно вдох, а затем выдох, и шла прямиком к замку, вновь слыша адресованный ей вопрос. На этот раз в голосе Люсьена прозвучали требовательные нотки, от которых вдоль спины пробежали вновь мурашки, а жар в теле усилился, вынуждая резко замереть на месте. Губы в который раз обдало приятным теплом, и Элейн наконец отбросила окончательно все данные обещания, шагая к нему навстречу, привставая на цыпочки и касаясь губами уголка его губ. Сперва в тёплом и мягком, таком невесомом касании, а затем провела настойчиво языком по его нижней губе, обжигая контрастом. Чуть прикусив её зубками после, она прижалась к Люсьену всему телом и скользнула языком в его рот, углубляя поцелуй и пользуясь его замешательством умело.       — Элейн… — Люсьен с трудом отстранил её от себя, обжигая её губы своим сбитым окончательно дыханием.       Ему нужно было остановить её, постараться объяснить, что лишь действие Огненной Ночи руководит ею в это мгновение, но она вновь заткнула его поцелуем, скользнув ладонями под тонкую ткань его рубашки, с лёгкостью стягивая её с широких плеч и припадая губами после к его шее, очерчивая языком бешено пульсирующую голубую венку, прежде чем сжать зубы на его коже и оставить красноватый след. Хватка Люсьена на бёдрах стала попросту стальной, вынуждая её удовлетворенно всхлипнуть в ответ и провести ноготками по его животу в отместку. Отстранившись, она позволила себе полюбоваться пару секунд алыми полосами на светло-бронзовой коже.       Упершись ладошками в его плечи и всё так же стоя на цыпочках, она начала ощущать от этого уже лёгкий дискомфорт, желая так сильно, чтобы он склонился к ней ближе. К её огромному удивлению, он будто бы услышал её, наклоняясь к ней и завладевая её губами, скользя ладонями хаотично по разгоряченному телу: то сжимая округлые ягодицы, то очерчивая девичью талию, то обхватывая её тонкую шейку и оттягивая слегка за длинные светлые волосы голову назад.       Элейн отвечала на поцелуй с такой страстью, что в голове давно уже поселился туман, затмив какие-либо разумные доводы и оставив лишь обнаженные — примитивные — инстинкты. А главным желанием для него было сейчас ощутить жар и узость её тела сполна. Как можно скорее.       Арчерон отстранилась немного, силясь восстановить сбившееся дыхание, и посмотрела на него впервые с таким голодом, делающим её цвет глаз почти чёрными в этот миг — золотистой радужки и вовсе уже разглядеть он не смог. Её грудь быстро вздымалась, а губы наконец приобрели манящий розовато-красный оттенок.       Потянув за тонкие ленточки платья на своих плечах, она чуть повела ими небрежно, позволяя лёгкой воздушной ткани медленно скользнуть по её гладкой алебастровой коже, сперва обнажая аккуратную грудь, затем живот… Люсьен в этот миг завидовал этой ткани так сильно, что этот самый огонь ревности вспыхнул вдруг на кончиках его пальцев едва заметным отблеском пламени в ночи. Ему бы хотелось проделать тот же путь по её телу руками, а затем губами, чтобы вырвать из неё протяжный стон, когда он вдоволь поистязает их требовательными поцелуями.       Тряхнув волосами, Элейн переступила через платье и вновь шагнула к нему, проводя лишь кончиками пальцев по оставленным следам на его торсе, прежде чем коснуться ладонями его груди, вслушиваясь внимательно в бешеный темп биения его сердца, который они, казалось, разделяли теперь на двоих.       — Ложись, — коротко, но до одури властно, прошептала она.       Люсьен на миг было подумал, что мозг выдал желаемое за действительное, но взгляд… в её взгляде явственно читался тот же приказ, что она озвучила своими мягкими и так порочно приоткрытыми губами. Лёгкий толчок её ладоней в грудь прогнал начисто ступор, и губы его невольно расплылись в довольной ухмылке, с которой он подчинился, опускаясь сперва на колени, успев попутно оставить невесомый поцелуй в ложбинке между её грудей. Отреагировала она расслабленным стоном на это, вынуждая его вновь сделать глубокий вдох, чтобы не ощущать сводящее с ума, немного болезненное уже, напряжение в паху хоть секунду.       Притянув её к себе за бёдра ближе, Люсьен коснулся лёгким поцелуем низа её живота и лизнул чуть горячую кожу, наблюдая пристально за тем, как она облизывает в ответ медленно губы, а затем настойчиво надавливает ладонями на его плечи, побуждая лечь наконец на спину. Смесь ощущений от прохладной травы под ним и обжигающе горячего тела Элейн, которая взобралась на него сверху, вызвала гортанный стон.       Расправиться со шнуровкой на его штанах у неё получилось невероятно быстро, и он облегченно вздохнул, когда она высвободила наконец его напряженную плоть. Люсьен попросту не мог не отреагировать блаженным стоном на то, как она своей аккуратной ладошкой обхватила его член у основания, сжимая слегка и начиная делать поступательные движения секундой позже. Прежде ещё Элейн не касалась его подобным образом, а он не смел торопить и просить об этом, понимая, что она пока не готова. Но сейчас… он видел, что она, как и он, наслаждается каждой секундой.       — Элейн, — пробормотал он, смотря на неё из-под полуопущенных век, поворачивая голову чуть набок, скрывая от её взора длинный шрам на лице, — Я долго не продержусь.       Она лишь улыбнулась в ответ на это заявление, приподнимаясь на нём медленно и насаживаясь на его твёрдую плоть, запрокидывая голову и приоткрывая губы в блаженном крике от ощущения наполненности. Ей не хотелось совсем медленных и неспешных движений в этот миг. Хотелось ощущать, как он сдавливает её в своих крепких объятиях. Хотелось наблюдать на своей коже проявляющиеся собственнические следы мужских губ и рук, и аналогичные она намеревалась оставить сегодня на нём, начиная задавать угодный ей темп.       Оказалось, что смотреть на его лицо, когда он находится в ней так глубоко, — невероятно приятно. Ведь можно разглядеть каждый отблеск удовольствия, горящий таким явственным пламенем, что Элейн окончательно перестало хватать воздуха.       А ему нравилось в этот миг смотреть на то, как она одними губами шепчет его имя, двигаясь на нём пленительно вверх-вниз, ногтями впиваясь в кожу груди и плеч. И гортанный стон срывался с его губ каждый раз, когда она, сжав крепче его бёдра ногами, замирала на несколько томительных секунд, чтобы склониться и поцеловать его, неизменно оставив дразнящий укус на шее или губах, но не позволяя ему потянуться к ней навстречу, тут же властно толкая его в крепкие плечи и принуждая оставаться на месте.       После нескольких попыток Люсьен окончательно сдался, позволяя себе лишь толкаться бёдрами ей навстречу, ласкать ладонями округлую грудь, чуть подпрыгивающую в такт её ускоряющимся движениям, и попросту потеряться в этих ощущениях, откидывая чуть голову назад и озаряя ночь блаженными стонами.       Его светло-бронзовая кожа, она готова была поклясться, начала слегка сиять в какой-то миг, а хватка сильных рук на бёдрах стала в разы сильнее тут же, будто бы он отчаянно боролся с тем, чтобы не перевернуть её на спину или не задать собственный темп… она увидела в его взгляде огонь.       Сжав в ладонях собственную грудь, Элейн прикусила с силой нижнюю губу, ощущая во рту солоноватый привкус, смешавшийся с оставшимся вкусом вина и его поцелуев, и задрожала всем телом, замирая и изгибаясь на нём. Свечение его стало куда более ярким, а всполохи огня чётко прослеживались теперь в радужке его глаза, но Люсьен этого совсем не замечал будто бы, смотря пристально на её лицо и приходя наконец к разрядке от вида блаженной улыбки, украсившей её припухшие от его ласк губы, мягкость которых он в следующий раз желал ощутить на своей плоти.       И им для этого не обязательно ждать Каланмэй.