***
— А почему все на ушах, Донхэ ведь постоянно в школе с кем-нибудь встречался? — недоумевала Соним, когда они с Мали на следующее утро шли в школу. — В школе всем понятно, что это временные девушки. А тут постоянная наметилась. Он не собирался им рассказывать, они ему и так все уши прожужжали, мол, учись, все девушки потом… Он и вчера на голубом глазу говорил, что он такими глупостями не занимается, в завязке и усердно учится. А тут пришлось сознаваться, отец пригрозил ему материальными невзгодами и лишениями. — Гонишь! Довольная Мали покачала головой. — Я даже сейчас не буду говорить про всякие мелочи типа зубных щёток, тапочек и разных финтифлюшек. Квартиру он вылизал, а со шмотками решил не париться, закинул всё чохом стиральную машину и свалил в универ. А мама, пока мы его ждали, решила помочь по хозяйству и развешать бельё. — Да ладно! — взвизгнула Соним. — Только не говори!.. — Ага. Первое, что она оттуда вытянула — красные кружевные трусы! Подружки громко расхохотались. — Ты представляешь, он домой заходит, а в ванной сохнет аккуратная такая гирлянда из кружевного белья разной степени откровенности. Её прям с порога видно. Я в жизни не видела, чтобы человек зеленел прямо на глазах. А маман чаёк прихлёбывает и говорит: «Я, — грит, — ещё с тётей Хесон пообщаюсь. Это же неприлично, такое носить в её возрасте». Соним завыла от смеха. Тётка Хесон, у которой жил Донхэ, приходилась им на самом деле не тёткой, а бабушкой. Но вот как-то повелось — тётушка и тётушка. В свои семьдесят лет она обладала отнюдь не хрупкими формами, и хоть при этом слыла бодрой старушенцией, игривый пеньюарчик вряд ли бы нацепила. — А почему она матери про девушку ничего не сказала? — Она в Донхэ души не чает, он её любимчик. Попроси он её ламбаду станцевать посреди парка — не задумается. Мать им обоим разнос устроила. Так орала, что мне этого кретина даже жалко стало немножко. Но он сам виноват, конечно. Решили сперва познакомиться с девушкой, прежде чем требовать немедленного разрыва. Хотя мама сказала, что она и так познакомилась с ней намного ближе, чем хотела… А у тебя чего случилось? — У меня не такая сногсшибательная новость. Хотя, как посмотреть… Соним рассказала про то, как Хосок напугал её на улице, про его слова и своё нежелание больше пересекаться за пределами школы. Да и в школе свести общение к минимуму. Хосок сам по себе неплохой парень, разглагольствовала Соним, пока Мали переваривала её новость, но вместе с ним в нагрузку идёт ещё и Шуга, а с ним она общаться не намерена… — Погоди, погоди, — перебила её Мали, округляя глаза и зажимая рот рукой, — Хосок предлагал тебе… дружить? Встречаться? — С чего ты взяла? — Ты десять минут распинаешься, что не хотела бы с ним дружить. — Да не с ним, балда, с Шугой! Я не могу дружить с Хосоком из-за Шуги. — Так он предлагал тебе дружить или нет? Соним посмотрела на подругу. — Тебя вчера твой тормоз-братец не покусал? Ничего он не предлагал, он сказал, что в школе всё — фигня, и чтобы я не психовала зря. Я просто рассуждаю, что могли бы дружить нормально, а не враждовать. Но из-за Шуги… — О, только не снова... — ... А потом он спросил про тебя. — Что? — Мали даже остановилась. — А… что именно он спросил? — Может, выйдешь из лужи?.. Спросил, почему одна гуляю, без тебя. И потом ещё сказал, мол, ты его так любишь, что... — Вот придурок! — вспыхнула Мали и поджала губы, — Попадись он мне! Соним хотела было уточнить, что речь шла как раз о том, что Мали Хосока не переваривает и вечно пытается запулить в него чем-нибудь, но посмотрела на взъерошенную подружку с красными щеками и вместо этого сказала: — Не переживай, попадётся ещё, и не раз. Говорю, он живёт где-то неподалёку… И выключай тормоз, у нас с утра тест по алгебре.Глава IV. Непонятности
10 июля 2017 г. в 16:20
Соним нога за ногу тащится по тротуару, считая плитки и болтая сумкой — кои-то веки выбралась прогуляться по новому району и заглянула в пару магазинчиков. Мали предки утащили в театр да повидаться с братом, одной скучно, дома сидеть неохота, а пойти вроде как особо некуда.
Всё-таки странно, Соним переехала в этот район почти месяц назад, а толком не знает ни эту часть города, ни местных ребят. На старой улице шагу за дверь не ступишь — налетишь на знакомого обязательно: «Здрасьте, как дела?» — «Спасибо, живём…» То у магазинчика знакомый велик — соседского пацана за покупками отправили. То дедушка Джинки со своей таксой на прогулку вышел, оба уже седенькие и старенькие, поэтому чапают себе не спеша. Недалеко от школы любимое кафе, но их с Мали столик часто бывает занят парочками, потому что спрятан за балкой и пышной пальмой в кадушке. Один раз туда даже ходил на свидание старший брат Мали — Донхэ. Правда, он быстро пожалел о выборе места — они с сестрёнкой были тогда в состоянии войнушки, и Мали не могла упустить прекрасную возможность насолить брату. Свидание она ему запорола, девушка сбежала, а сама Мали весь вечер просидела, запершись в ванной, потому что взбешённый брат требовал крови. Они месяц не разговаривали, а потом Донхэ случайно узнал, что девушка втихаря встречалась ещё с одним парнем, и помирился с сестрой…
Эх, жаль, времени совсем нет заехать и предаться ностальгии, нагрузка пошла совсем уж драконовская, в школе торчишь чуть не до ночи, и предки наседают, что пора бы уже определиться с будущей профессией. Вот Мали с детства знает, что будет врачом. Хирургом, если точнее. Ну да у них всё генеалогическое древо сплошь во врачах, так что неудивительно. Соним же собиралась стать то лётчицей, то модельером, то учителем, то писателем… А что делать, если интересы тянут её во все стороны?
«Пора взрослеть. Прилагать больше усилий», — говорит папа таким тоном, будто Соним только и делает, что саботирует занятия и бездельничает. Беседа об этом может вспыхнуть когда угодно, даже если до этого речь шла о том, какая хорошая нынче уродилась редиска. «Старшая школа не за горами. Без образования нынче никуда», — тут же включается мама. И любимая часть Соним (странно, что они говорят это не хором): «Время пролетит, и моргнуть не успеешь, а мы не вечные». Вообще-то, они не особо нудят, но иногда их клинит на образовательной почве. Особенно, когда наслушаются страшных историй про непутёвую молодёжь.
Стоило только вспомнить про школьные дела, как мысль опять вильнула в сторону.
После случая на физкультуре Кёнсу особого интереса, казалось, к ней не проявлял. Так, улыбнётся со своей парты, привет-пока, вот и всё общение. Жаль немного, тем более что Соним наконец-то избавилась от очков (всё равно разбились), идиотских заколок и косичек. Перемена эта, кстати, особой сенсации среди одноклассников не вызвала, только погудели шутливо, мол, вот что весна с людьми делает. Да и не изменилась она особо, ведь не облысела же ради спора и не окривела... Но без очков симпатичнее — факт, да и обычная стрижка до плеч гораздо больше ей идёт, чем толстые косички.
Кёнсу вроде никто за язык не тянул, сам сказал, что не против, так почему он сейчас совершенно не проявляет инициативу? Как же, мощно заехали под дых локтём, грохнулись сверху, а потом то чучело заставили ещё и в медпункт оттащить — так у любого желание знакомиться пропадёт. Очень жаль, Кёнсу очень подходит на роль поклонника — блестящие большие глаза, пухлые губы, всегда опрятный, выглаженный, спокойный и учится хорошо…
А Шуга... Вечно взлохмаченный, какой-то расхристанный, глаза злым прищуром… Тоже, нашли воздыхателя. Воздыхатель, он же должен воздыхать? Ну, или падать на колено при виде дамы сердца и вызывать на дуэль любого, кто посмеет посягнуть на её руку. В крайнем случае, смотреть влажными глазами, внимать каждому слову и вздоху предмета обожания, а этот?.. Как бесился, так и бесится, скачет, как безумный, устраивает побоища на пару со своим закадычным дружбаном и задирает всех подряд. Под шкуру лезет до победного, пока не увидит реакции, будто границы терпения испытывает.
Соним старалась не реагировать на тычки и выпады, но из-за постоянного напряжения в ожидании какой-нибудь каверзы сдерживаться всё же могла с трудом. Тетради для практических занятий она уже раз поменяла, и пришлось покупать новый учебник по английскому взамен испорченного — старый утонул в питьевом фонтанчике и безнадёжно раскис. Совместные с Ынчжи попытки склонить Шугу сознаться в преступлении успехом не увенчались: он только пожал плечами и холодно посоветовал лучше следить за вещами. Соним просто скрутило от ненависти, хотелось до багровых отпечатков отхлестать невозмутимое лицо. Гигантским усилием воли она удержала себя от подобного поступка, чувствуя, что тогда незримая грань, отделяющая их от настоящей войны, будет пройдена, и порчей писчебумажной продукции тут не обойдётся.
Дело дошло уже до того, что посмотрит Соним на здоровенный географический атлас, и он пред мысленным взором падает с полки прямо на чернявую голову. Или глянет на папину массивную мраморную пепельницу и представляет, как та летит прямо Шуге в лоб. К концу месяца при взгляде на любой тяжёлый предмет в мыслях Соним неясно начинала фигурировать Шугина голова. Вот, скажем, взять эту урну…
— БУ!
Соним, по уши погружённая в мысли, подпрыгнула так, что выронила сумку. Сердце заходилось как бешеное.
— Спятил?! — заорала она, слегка придя в себя и разглядев шутника.
— Ну, прости, я тебе и махал, и кричал, и свистел, — со смехом ответил Хосок, спрыгивая с велика. — Заснула, что ли?
Соним на секунду закрыла глаза, успокаивая долбёжку в груди, а потом принялась собирать рассыпавшиеся покупки обратно в сумку, не утруждая себя ответом. Вышла, называется, прогуляться. Хотела встреч, тосковала по знакомым лицам? Вот тебе знакомый, наслаждайся. Хосок закинул пару откатившихся подальше апельсинов в сумку, которую Соним тут же выхватила у него из рук, а потом развернулась и пошла дальше, давая понять, что встреча на этом закончена.
Как бы не так. Хосок схватил свой велик, встал на педаль и в два маха догнал её.
— Обязательно было так пугать?
— Ну, извини, откуда мне было знать, что ты так разволнуешься? — заявило это чудище с невинной улыбкой, — Я думал, ты привыкла уже.
— Да я с вами скоро заикаться начну, — буркнула Соним, уже почти не сердясь. Сказать по правде, Хосок — самый верный соратник Шуги во всех его начинаниях — ни злости, ни ненависти у неё не вызывал. На него вообще никто не обижался, и это притом, что бесился он ничуть не меньше друга, острил и подшучивал над всеми постоянно, но как-то получалось у него это не зло.
— Где-то тут живёшь? Да отдай ты свою авоську, тяжёлая ведь. — Хосок бодро пристроил сумку на руль, лишая Соним возможности по-быстренькому раствориться в неизвестном направлении. Хосок, может, и ничего, но он закадычный друг Шуги, а дружить с этой гангреной — увольте. Не хватало ещё оказаться соседями. Она остановилась. Хосок тоже.
— Слушай…
— Соним, в школе — всё фигня, — перебил её Хосок, — Не психуй ты так, — и он снова покатил велосипед по тротуару. Соним ничего не оставалось, как пойти рядом. Она ткнула пальцем в направлении ближайшего поворота:
— Мне потом налево.
— А мне прямо, — был ответ.
До поворота они дошли молча, а там, снимая сумку с руля, Хосок вдруг спросил:
— А ты чего одна? Где твой злой близнец?
— Ты про Мали? В театре с предками.
— Ну, и слава Богу, — хмыкнул Хосок, — А то она что-то слишком меня обожает. Я бы не пережил её приветствия.
— А нечего порядочных людей пугать до полусмерти, — сказала Соним, невольно отвечая улыбкой на улыбку. — Ну… Пока?
— Ага, — махнул Хосок, усаживаясь на велосипед и отталкиваясь от асфальта.
Соним повременила чуток, а потом нырнула во двор, и в знакомый подъезд. Раскладывая в холодильнике покупки, она всё размышляя над тем, к чему относился совет — не психовать. Не психовать вообще, или Хосок говорил про их встречу? Может, он намекал не обращать внимания на проделки своего закадычного дружка? Очень дельный совет. И что значит, в «школе всё фигня»? То есть, за пределами школьного двора, они могут общаться по-человечески, а в классе так и будут дразниться, драться, делать вид, что терпеть друг друга не могут и вообще, презирают? Хотя, чему она удивляется: когда Донхэ был в шестом классе, а Мали — в первом, они в школе друг друга в упор не замечали, а дома, как ни в чём ни бывало, играли все вместе и в прятки, и в догонялки (до первой ссоры, разумеется). Соним никогда не понимала их отношений — она была единственным ребёнком в семье и завидовала Мали. Втайне считала, что они с братом — кретины и не понимают своего счастья.
А ведь Хосок живёт где-то недалеко, дошло до неё внезапно. По крайней мере, частично его дорога домой совпадает с дорогой Соним и Мали. А значит, рано или поздно, в самый неожиданный момент она наткнётся на всю их честную компашку. Даже странно, что Шуги сегодня не было. Соним представила, как вместо Хосока напоролась бы Шугу, и её аж передёрнуло. Чёрта с два она будет дружески трепаться с человеком, который портит её вещи, всячески достаёт и, вообще, противен. Так что, вовсе не всё в школе — фигня. И что теперь делать, добираться домой огородами, трусливо поджав хвост? И где носит Мали, обещала же написать, как вернётся домой? Сколько спектаклей они сегодня решили посмотреть, тысячу?
Соним еле высидела до конца ужина. Телефон с собой нельзя, планшет у отца тоже конфисковали, телевизор в столовой мама не признавала. Только вечером они могли толком пообщаться. Соним общаться особо не хотелось, ей срочно нужна была Мали. Допивая чай, она краем уха цепляла разговор родителей. У отца на работе дочка босса выскочила замуж, ни с кем не посоветовавшись и наплевав на старшую школу. Соним поняла, что если она сейчас не уберётся восвояси, всю порцию нравоучений, недовыданную этой самой дочке, придётся получить ей.
— Чем только нынешние думают, — качает головой отец. — Собственных денег нет, зарабатывать не умеют, чему только детей смогут научить?
Ну, вот, приехали. Соним потихоньку встала из-за стола и потащила тарелки на кухню.
— И я надеюсь, наша дочь не додумается сбежать под венец вот так. — Отец бросает выразительный взгляд из-под бровей.
— Можешь не переживать, па, у тебя же нет собственной фирмы, — отвечает Соним, складывая в посуду в посудомойку.
У мамы сделалось какое-то странное лицо, и она принялась сосредоточенно помешивать чай, закусив губу. Соним посмотрела еле сдерживающуюся мать, потом на страдальчески изогнутые брови отца и уточнила:
— Я имею в виду, какой смысл сбегать под венец прямо сейчас?
Мама фыркнула, а папа поднялся из-за стола.
— Спасибо, милая дочь, утешила так утешила.
— Что я такого сказала?
Из гостиной доносится мамин голос, папин что-то бурчит в ответ. Разберутся без неё, хотя она так и не поняла, из-за чего сыр-бор. Вроде хотела утешить… Сейчас главное — Мали.
Соним рухнула поперёк кровати, схватив телефон, и набрала сообщение в чате: «Ты где?» Ответ булькнул где-то минут через десять. «Сорри, ужинали с тёткой Хесон и братом. Он будет знакомить предков со своей девушкой. Все на ушах. Завтра расскажу. Вот дебил =)» Заинтригованная последней фразой, Соним отправила в ответ смайл. Потерпим до завтра.