***
— Кёнсу, Соним, сгоняйте в библиотеку, учебники сдайте, — будничным тоном сказала Ынчжи, когда прозвенел звонок на большую перемену. Класс моментально опустел — кто ринулся в столовую, кто на улицу, а Соним с Кёнсу замешкались, вот и попались под руку. Сказать по правде, кроме них в классе были ещё не успевшие слинять Хосок с Шугой, но их кандидатуры, надо думать, даже не рассматривались. Соним и Кёнсу послушно сгребли по стопке книг с учительского стола, и тут Соним услышала резкий голос Шуги, который уже почти выскочил за дверь, но, услышав старосту, затормозил. — Я не понял, а почему ты нам ничего не поручаешь? Ынчжи даже оторвалась от своих бумажек, из которых не выныривала уже неделю, и уставилась на Шугу такими глазами, будто посреди класса стоял говорящий жираф, а не её одноклассник. — Что-что, простите? Соним и Кёнсу тоже застыли с тяжёлыми книгами в руках. — По-твоему, мы какие-то книги донести до библиотеки не можем? — наступал Шуга на старосту, которая явно не могла решить, наяву это с ней происходит или нет. Хосок, судя по его лицу, пребывал в том же состоянии. — Ты чего на неё глотку дерёшь? — вдруг взорвался Кёнсу и зло отпихнул Шугу от Ынчжи, бросая книги прямо на пол, — Ты у нас кто, танцор? Вот и танцуй к своим испанкам! Лезет и лезет ко всем! Сцена была как из абсурдного сна. При чём тут испанки? При чём тут танцы? При чём тут поручения и книги, в конце концов? Шуга от такого наскока слегка оторопел, а Кёнсу стоял, испепеляя его взглядом, стиснув зубы, готовый в любую секунду кинуться с кулаками. Первым пришёл в себя Хосок. Он отклеился от дверного проёма, подскочил к Шуге и похлопал его по плечу. — Пошли, ребята ждут. Пошли, пошли. — Он потянул за собой Шугу, который нехотя поддавался настойчивой руке. Они вышли из класса, а девчонки посмотрели на Кёнсу. Он разжал кулаки и принялся молча собирать рассыпанные книги, никак не объясняя свою внезапную вспышку. Потом так же молча под взглядами девчонок поднял стопку и вышел из класса. Соним перехватила книги поудобнее и поспешила за ним, по дороге взглянув на старосту, которая потрясла головой, пожала плечами и вновь погрузилась в свои записи. В полном молчании ребята дошли до библиотеки и принялись составлять книги на полки. Кёнсу, задумчиво сверяясь с формуляром, прошёл мимо Соним к другому стеллажу, как ни в чём не бывало, словно и не он в классе только что изобразил Халка. А у Соним язык чесался спросить — неужели ему нравится Ынчжи? Хоть это и объяснило бы внезапную вспышку злости, почему-то верилось в это с трудом. Обаятельный и неглупый Кёнсу моментально находил общий язык буквально со всеми, уж наладить контакт со своей симпатией для него не проблема, тем более, что у Ынчжи не было друга — препятствий не наблюдалось. Однако, вовсе не похоже, чтобы отношения у этих двоих были теплее обычных, дружеских. Насчёт себя Соним даже не сомневалась — уже убедилась, что хоть Дио и относится к ней дружелюбно, среди одноклассников её не выделяет — факт. Тогда, получается, дело не в ней, не в Ынчжи, а в… — Еын! — Соним схватилась за сердце, недобрым словом помянув привычку одноклассников неожиданно возникать под носом, — Боже, как ты меня напугала! Еын схватила её за руку и потащила вглубь стеллажей. Соним так удивилась, что даже не сделала попытку вырваться. После внезапной перемены Шуги, вспышки Кёнсу и общей атмосферы лёгкого безумия в преддверии праздника, она просто с интересом ждала, какой фортель выкинет Еын. А та остановилась, тяжело дыша, и уставилась на Соним. Соним тоже молчала, понимая, что разговор явно секретный — не зря же Еын утащила её в самый угол. Но ведь здесь Кёнсу, он может нечаянно подслушать… — Послушай, со мной здесь… — Я знала, что добра от тебя не жди, — выпалила Еын, и мысли о Кёнсу вылетели у Соним из головы. — Что? — Отстань от него, понимаешь? Мы с ним с начальной школы вместе, и в танцевальном кружке тоже, — быстро-быстро говорила Еын, а Соним стояла, разевая рот и глотая воздух, как рыба, — И тут приехала ты, а он… — Еын захлебнулась и замолчала, ломая пальцы. — Ты с ума сошла? — наконец произнесла негромко Соним, еле удерживаясь от крика, — От кого отстать? Какая ещё начальная школа, какие танцы, ты что несёшь?! — Не притворяйся дурой! — резко ответила Еын и тут же снова перешла на шёпот: — Вы всё равно вместе не будете, вы слишком разные, Юнги тебе не подходит… Соним сделала попытку уйти, но Еын схватила её за руку. — Еын, перестань! Между нами ничего нет! — не выдержала Соним. — Вот и отстань, раз ничего нет, — приходя в себя, произнесла Еын. — Да я же и не делаю ничего, как ещё мне отстать?! Из школы уйти? Из города переехать? Еын только горько посмотрела на её и вышла из тусклого книжного коридора. Соним проводила её взглядом, пытаясь взять себя в руки. Кто-то что-то говорил про эту парочку, но говорил как-то так… словно эта дружба какая-то плохая, игрушечная, а оказывается, у Еын вон как… Соним хотелось зажмуриться при воспоминании о лихорадочно-тёмных глазах, нервных пальцах, пунцовых щеках Еын и её сбивчивом шёпоте. Любовь — это вот так? Трясущиеся, искривлённые губы, до побелевших костяшек сжатые ладони? Увольте… Ни единым словом до сего дня Еын не давала понять, как ей больно, смеялась вместе со всеми над выходками «Чонминов», сочувствовала Соним, когда та злилась над испорченными вещами и воевала с Шугой. Но Соним ведь видела, видела, как весёлое и участливое лицо при взгляде на неё делалось-то каким-то настороженным, хмурым, только не могла предположить такого. Что ей делать? Ещё неделю назад Соним возмущённо заверила бы Еын, что скорее спрыгнет с Сеульской телебашни, чем будет дружить с Мин Юнги, а сегодня лишь трусливо отпёрлась, мол, ни при чём, не делаю ничего. И ведь правду сказала, она и не думала кого-то «уводить» или «отбивать», но теперь, после слов Еын... Неужели она в центре перемен? Неужели, всё из-за неё? При мысли об этом внутри что-то стремительно обрывалось, и тут же вскипало мстительное, ликующее: «Ага! Попался!» Соним выбралась из закутка и свернула в ближайший ряд, с трудом вспомнив, зачем она здесь. Книги были уже расставлены, Кёнсу и след простыл. Оставалось лишь надеяться, что он не слышал разговор. — Кёнсу! — позвала на всякий случай Соним, — Ты здесь? — Молодой человек расставил книги и ушёл, — послышался голос из-за конторки, и оттуда блеснули очками, — Если можно так сказать — вылетел пулей. Соним бессмысленно глядела на участливую физиономию библиотекаря. — Давно? — Да только что.***
Последние два урока Соним просидела, как на иголках, даже схлопотала замечание от учителя за несобранность, но просто не могла ничего с собой поделать. В ушах до сих пор звучал шёпот Еын, и до неё вдруг дошло, кто на самом деле нравится Кёнсу, и почему их местный оплот спокойствия чуть не размазал Шугу по стенке. Сам Шуга постоянно оглядывался на Соним, будто шестым чувством понял — что-то произошло, и силился распознать, что именно. Соним обмирала каждый раз, когда замечала тёмные глаза, устремлённые на неё, но ответить прямым взглядом было просто выше её сил. Всех четверых связала общая тайна; и гнев и ревность Кёнсу, и правда Еын, и Шуга, и она сама, неведомо как увязнувшая в их треугольнике, — всё это слишком для одного дня. К концу последнего урока Шуга уже глядел на неё с откровенной тревогой — весь взведенная пружина, а Соним всерьёз подумывала сбежать без оглядки сразу после звонка и не ходить на генеральную. К несчастью, они с Мали сегодня дежурные по классу. Хотя так даже лучше: все уйдут, они отдежурят, и Соним удерёт домой. Скажет — устала. И встречаться и смотреть в глаза Еын, и возвращаться домой всем вместе не придётся. Как только прозвенел звонок, Ынчжи вскочила, подняла руку и объявила: — Я в учительскую! Соним, Мали, класс проветрить, убрать! Через полчаса начнётся генеральная репетиция, артистам не опаздывать! Боми, захвати мою сумку, встретимся в зале! Соним встала, стараясь ни на кого не смотреть, и принялась вытирать губкой доску с тщательностью хирурга, а Мали тем временем выскочила в коридор к фонтанчику, чтобы набрать воды для цветов. От доски Соним отлипла только когда поняла по мёртвой тишине, что все разбежались. Вернулась Мали, девчонки принялись поливать цветы, причём Соним, как могла, тянула время. Им ещё нужно будет перевернуть стулья на парты, подмести пол, на это уйдёт много времени при должном старании. Репетиция начнётся, участники соберутся в актовом зале, а она со спокойной душой уйдёт домой. Не врываться же посреди репетиции, только всех отвлекать... Соним как раз прикидывала, сколько времени у них уйдёт на все эти манипуляции так, чтобы Мали ничего не заподозрила, когда дверь внезапно открылась, и в щель засунулась голова Хосока: — Эй, дежурные! Долго копаетесь! — Взял бы, да помог! — огрызнулась Мали, швыряя лёгкой губкой в дверь. Губка шлёпнулась, даже не долетев до порога. — Не вопрос, — неожиданно покладисто согласился Хосок, поднял губку и положил её на место. Надежда по-тихому слинять после дежурства таяла на глазах. — Сейчас ещё Шуга подойдёт, поможет, — добавил Хосок, ткнув пальцем в экран телефона и пряча его в кармане. — Это зачем ещё? — выпалила Соним и тут же прикусила язык. Хосок посмотрел на неё и поднял брови: — А что? Написать, чтобы не приходил? Да, Соним была бы очень признательна, если бы Хосок написал Шуге не приходить, да и сам смотался куда подальше, но вслух только сказала: — Мне-то что, — и пожала плечами. Она отошла к дальнему окну и вернулась к поливу подоконной флоры, прислушиваясь вполуха к перепалке Хосока с Мали, которые спорили, кто будет поливать цветы из крохотной зелёненькой леечки, а кто тягать тяжёлые стулья. Хосок утверждал, что им оказана небывалая милость, но он согласился лишь помочь, а значит, всю чёрную, тяжёлую работу должен выполнять дежурный, но в конце концов со смехом сдался и уступил леечку. Тихий щелчок замка отозвался глухим, одиноким ударом в груди. Соним резко обернулась, всеми силами удерживая себя, чтобы не зажмуриться. — Народ, телефон мой не видели? Кабан. — Не видели, да? Он скачками понёсся по рядам, заглядывая под парты. Соним и Мали следили за его метаниями. — Ладно, так и быть, — произнёс Хосок и полез в карман. Кабан с безумной надеждой в глазах кинулся к нему, а Хосок, не спеша, достал из кармана салфетку и вытер нос, — Делюсь секретом своей бабули. Она никогда не теряет мобильник, потому что носит его на розовом таком шнурочке… Кабан ласково сгрёб Хосока за грудки: — Можешь пойти… и радостно поцеловать свою бабулю! — Что ты психуешь, найдётся где-нибудь. Кабан отпустил Хосока и вцепился уже в волосы: — Меня отец убьёт, это уже второй за полгода! — Он вылетел за дверь. Хосок улыбался. Мали поглядела на его хитрую физиономию и спросила: — Телефон ведь у тебя, да? — Телефон вон у него, — кивнул в сторону двери Хосок, и сердце Соним снова куда-то провалилось: на пороге стоял Шуга и выглядывал в коридор между приоткрытыми створками дверей. — Здесь обыск уже был? — спросил он, поворачиваясь к ним и натыкаясь на осуждающие взгляды девчонок. Надо же, только Соним подумала, что недооценивала парней, как они снова всё портят. — Был-был, — буркнула Мали, — Он вас в бараний рог свернёт. — Кто и за что? — Кабан. За то, что спёрли телефон. — Ты за кого нас принимаешь? — возмутился Шуга, — Этот лопух его ещё утром посеял. Да он нам ноги целовать должен. — Ну, и отдали бы сразу. — А как же воспитательный аспект? — спросил Хосок, — Он должен научиться уважать труд отца своего и следить за дорогой вещью глазами, а не… — Ладно-ладно, воспитатели, вас не переспоришь. Я бы сразу отдала, — махнула рукой Мали, возвращаясь к поливу. — А ты? — спросил Шуга, неожиданно обратившись к Соним, которая просто стояла и переводила глаза с одного спорщика на другого. Все посмотрели на неё, будто от её ответа сейчас зависела жизнь целой планеты, не меньше. — Но… но ведь Йоши, наверное, расстроился? — выдавила из себя Соним, поддаваясь внимательным Шугиным глазам. — Ну, ясное дело, расстроился, — фыркнул Хосок, — В этом и смысл. — Я вообще не понимаю, что вы здесь забыли, — потеряла терпение Мали, — У вас же генеральная репетиция, и Ынчжи просила не опаздывать, — Мы всё равно третьи выходим, а Ынчжи сейчас не до нас, — сказал Хосок, — Шуга, давай стулья им перевернём, а то они тут копаются как черепахи, всю генеральную пропустят. Соним обдало горячей волной. То есть, они всё-таки вернулись не только из-за телефона? Боялись, что девчонки уйдут домой? Она взглянула на Мали, которая отвернулась с лёгкой улыбкой к окну, прижимая к груди свою лейку. Шуга с Хосоком принялись в головокружительном темпе переворачивать стулья, по своему обыкновению превращая мирное занятие в гонки с тычками, беготнёй и подножками и заставляя девчонок умирать со смеху. Соним глядела на них и чувствовала, что вместе со смехом напряжение понемногу отступает. Может быть, они и смогут общаться, не подыскивая мучительно фразы и не умирая от неловкости? Спустя десять минут со стульями было покончено, девчонкам лишь осталось подмести пол. — Эй, дежурные! — крикнул Шуга уже в дверях, когда они с Хосоком похватали сумки, готовые бежать в актовый зал, и всё внутри Соним рванулось навстречу весёлым глазам и шальной улыбке, — На репетицию приходите! — Придём, придём, бегите уже! — Ну, смотрите! Очкарик, я знаю, где ты живёшь! Всё-таки люди не меняются.