A Nail Through a Star

Еще не успело стемнеть, когда они добрались до Кримсон-Сити, и улицы были заполнены людьми, наслаждавшимися прекрасным субботним вечером. Рувик прилип к окну, разглядывая их. Из мексиканского ресторана выходила семья; двое мальчишек дрались в понарошку, а их родители притворялись, будто не замечали этого. Стайка старшеклассниц собралась на углу улицы, дожидаясь зеленого сигнала светофора; у парочки из них в волосах были пряди неоновых цветов. Когда Себастьян снизил скорость на загруженном участке дороги, рядом с ними оказалась машина, водитель которой, - молодой парень, - качал головой в такт музыке и отбивал большими пальцами ритм по рулю, - Рувик чувствовал вибрацию его стереосистемы даже на расстоянии. Он постукивал пальцами по двери, пока машина не отъехала от них, после чего переключил свое внимание на обогнавший их минивэн, где на заднем сиденье дети смотрели мультфильм на установленном в салоне экране. Так много машин ворчало вокруг, извергая выхлопные газы. Так много чужих сознаний: уставших, путанных и весело щебечущих, - поблескивало на границе чувств Рувика. Он пытался дотянуться до всех них, пытался снова почувствовать себя Богом. - Не часто ты наружу выбирался, да? - спросил Себастьян. - Хм? - Рувик отвлекся от вида за окном и сфокусировал внимание на кабине, коей ограничивалась сфера его влияния. - Выглядишь, как шкет, ни разу не бывавший в большом городе, - даже на грани полного истощения сил Себастьян ухитрился найти энергию для изумления. - Хотя, ничего удивительного, наверное, учитывая, что ты вырос в захолустье. Круто, правда? - он кивнул в сторону улицы. - Здорово, - согласился Рувик и вернулся к наблюдательной позиции у окна. - Я понимаю, почему Хименес не хотел, чтобы ты разгуливал на свободе, - продолжил Себастьян. - Я вот уж точно этого не хочу. Но неужели он даже не вывозил тебя никуда? Даже хотя бы просто за пределы лечебницы? - Тебе-то какое дело? - Я просто разговариваю, чтобы не вырубиться, - пожал плечами Себастьян. - Думал, может, ты бы лучше приспособился, если бы чаще бывал где-то еще, если бы посмотрел мир, - Рувик услышал, как он усмехнулся. - Если тебя так впечатлил Кримсон-Сити, то в Нью-Йорке ты бы обосрался от восторга. - Впечатлил, - эхом повторил Рувик, злясь, что о нем судят по такой мелочи. Он задумался о том, как разъяснить ему, почему тот не прав, и вспомнил кое-что, увиденное в памяти Себастьяна. - Твой отец когда-нибудь сек тебя ремнем? - … Что? Рувик обернулся к нему и скопировал его небрежный тон: - Твой отец бил тебя? Явственный, но сдерживаемый дискомфорт, проступивший на лице Себастьяна, стоил того, чтобы затронуть эту тему. Он вытянул остаток сигареты. - Да, - протянул он, - когда я того заслуживал. Но ты ведь это и так уже знаешь? - Я много чего видел в твоей голове, пока мы были соединены, - подтвердил Рувик. - Ты вырос в городе и был славным парнем с тяжелым нравом. Ты воровал сигареты для друзей и закончил больше драк, чем начал. Ты присматривал за своей матерью и братом, и за своими товарищами. Ты всегда стоял за справедливость, хотел как лучше. У Себастьяна заходили желваки, но если он и хотел что-то сказать, то так этого и не озвучил. Так что Рувик продолжил мысль: - Но иногда ты не слушался. Иногда твой отец возвращался домой пьяным. Когда два этих обстоятельства накладывались друг на друга, получалась закономерная реакция. Это простое научное наблюдение. Ты заслужил свою жизнь. И никогда в этом не сомневался, потому как с чего бы? Дети часто принимают условия, в которых живут, как единые для всех. - Рувик, - в голосе Себастьяна было достаточно резкости, чтобы почувствовать угрозу, - к чему ты клонишь? - Почему бы условиям не быть одинаковыми для всех? - как ни в чем ни бывало продолжил Рувик. - Все твои друзья были такими же трудными, как и ты. Они хулиганили, а их отцы напивались. Все просто. Ты даже не задумывался над этим до того случая на реке. Они остановились на красном сигнале светофора, поэтому Себастьян повернулся и зло рявкнул: - Рувик! Но он словно и не слышал. - Кто-то из твоих друзей увидел шрам на твоей спине, - сказал он, надеясь, что прямо сейчас Себастьян переживает заново тот момент, который привлек внимание Рувика, когда их разумы практически слились в одно целое. - Он был настолько небольшим, что никто из них раньше его и не замечал. И ты без всякой задней мысли рассказал им, как его заработал, - Рувик понизил голос. - Но потом увидел выражение на их лицах. И тебя захлестнул стыд, когда ты впервые осознал, что их реальность совсем не похожа на твою. Себастьян схватил его за горло и дернул на себя. Не сказать, что это была непредсказуемая реакция, но Рувик все равно напряженно замер. - Ты меня не знаешь, - прошипел Себастьян; рука, царапнувшая чужую ключицу, дрожала. - Запиши это на свой жесткий диск, понятно? Ты ничего обо мне не знаешь. Он оттолкнул Рувика от себя и опустился обратно на сиденье; Себастьян проехал перекресток, когда загорелся зеленый свет. - Как скажешь, - проворчал Рувик, растирая ноющую шею. - Зато ты много обо мне знаешь. Где я жил и как рос. Знаешь о том, как мной манипулировали. Что я прожил семь лет в изоляции в стенах собственного дома, пока отец делал вид, будто я мертв. Я ни разу не смотрел телевизор, у меня не было пары кроссовок, я никогда не видел здания выше трех этажей, пока Хименес не привел меня в Маяк. Я даже не слышал о такой вещи, как компьютер. Какое-то время я думал, что все это себе нафантазировал, - Рувик собрался с силами и уставился на Себастьяна, не отводя взгляда. - Если ты подумаешь как следует, - сказал он холодно, - то, может быть, начнешь понимать, как чувствовал себя я, когда впервые понял, что мир совсем не такой, каким я его себе представлял. Себастьян заерзал беспокойно, сглотнул и нервно облизал губы. Он понял. - Опять ты это делаешь, - тихо сказал он, утратив привычное пренебрежение. - Пытаешься заставить меня сочувствовать тебе. - Мне от тебя не нужно никаких эмоций, - ответил Рувик. - Я просто не даю тебе уснуть. Ты так долго не продержишься. - Да уж, - вздохнул Себастьян и взъерошил себе волосы. - Мы почти приехали, я выдержу. Несколько минут они провели в тишине; Рувик чувствовал тяжесть мыслей Себастьяна, даже не прилагая для того никаких усилий. - Так что? - спросил Себастьян. - Тебя тоже бил твой старик? - Да, - ответил Рувик, прислонившись лбом к прохладному стеклу. - Бил. Себастьян привез их в южную часть города и остановился перед одним из многочисленных небольших многоквартирных домов, которые, с виду, давно требовали ремонта. Рувик оглядел зарешеченные окна на первом этаже и насупился. - Тебе задолжал услугу кто-то из здешних? - с плохо скрываемым скепсисом спросил он. - Ага, - Себастьян заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья, приводя себя в порядок. Выглядел он так, словно был готов потерять сознание в любой момент. - Просто не встревай, когда я буду говорить, окей? Мы можем ей доверять. Рувик подождал, но когда Себастьян даже не пошевелился, чтобы вылезти из машины, решил взять инициативу на себя. Он вытащил с заднего сиденья сумку, обошел грузовичок и открыл водительскую дверь. - Вылезай, - сказал он нетерпеливо. Он хотел побыстрее убраться с улицы, где они могли попасться на глаза кому угодно. - Давай, помогу. - Я в порядке, - проворчал Себастьян, отстегивая ремень безопасности. Учитывая состояние левой ноги, пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить его из машины. От того, как Себастьян шипел сквозь зубы, у Рувика разболелась его собственная нога; болезненные ощущения только усилились, когда Себастьян наконец-то смог вылезти и навалился на него, как на опору. «Синестезия? - с горечью подумал Рувик, помогая Себастьяну дойти до парадной двери жилого комплекса. - Или это просто эхо нашей связи? Как ни крути, чем дольше я остаюсь рядом с ним, тем сильнее это будет становиться. Наверное, - он рассердился сам на себя. - Я должен был это предвидеть». Себастьян прижал кнопку дверного звонка, и минуту спустя по интеркому ответил женский голос: - Кен, если это ты, то хрен тебе, а не новый ключ. - Это Кас, - ответил Себастьян. - Выходи, Бри, мне нужна услуга. Вышедшая им навстречу женщина была такой же высокой, как и Кастелланос, с проседью в завитых волосах. Ее браслеты позвякивали друг о друга, когда она открывала дверь. - Господь милосердный! - потрясенно ахнула она, окинув их взглядом. - Кас, что ты сделал с собой? - И тебе привет, Бри, - устало улыбнулся Себастьян. - Скажи мне, что ты еще не сдала ту квартиру. - Нет еще... - Бри открыла дверь шире и впустила их внутрь. Быстрым взглядом она осмотрела парковку, что внушило Рувику немного больше уверенности в их выборе; по крайней мере она незамедлительно поняла их потребность в осторожности. - Никого. Господи, тебя что, подстрелили? - она оттянула воротник его рубашки и увидела покрытую засохшей кровью грудь. - И где твой... - Нам нужно залечь где-то на некоторое время, - перебил ее Себастьян. - Не отсвечивая. Поможешь нам? - Да... Да, конечно, - она отступила на шаг. - Я схожу за ключами. Торопясь, она ушла в каморку консъержки и вернулась со связкой ключей, которую вручила Рувику. - Держи, - сказала она. - Я возьму его. Давай-ка, Кас. Осилишь подъем по лестнице? Себастьян был рад сменить поддерживающее плечо, Рувик же порадовался возможности уступить свое место кому-то другому. - Да, я смогу, - ответил Себастьян, но все равно держался одной рукой за стену, пока они поднимались на второй этаж. Пользуясь подсказками Бри, Рувик впустил их в квартиру 2В: одна спальня, окна смотрели на задний фасад соседнего здания. Квартира была хорошо меблирована, в углу ютилось стерео оборудование, а на стенах висели плакаты с изображением различных музыкальных групп и ди-джеев. Пахло сигаретным дымом и средством для дезинфекции. - Камилла все так же живет на третьем, - сказала Бри, практически затаскивая Себастьяна в спальню. - Она уходит на смену только завтра. Хочешь, я попрошу ее, чтобы она осмотрела тебя? - Нет, - Себастьян и Рувик ответили одновременно. - Я присмотрю за ним, - продолжил Рувик. - У меня есть необходимая квалификация. Бри оглядела его скептично, и Рувик подавил желание заставить ее поверить, но тут вмешался Себастьян: - Все в порядке. Он знает, что делает, - кровать была огромной, и он с превеликим удовольствием на нее уселся. - Я не доставлю тебе неприятностей, Бри. Мне просто нужно спрятать парня от чужих глаз на какое-то время, и только. - Короче говоря, чем меньше я знаю, тем лучше для меня, - Бри потерла ладонями свое лицо и тяжело вздохнула. - Мы выбросили все скоропортящиеся продукты, но кое-что осталось в шкафчиках и в морозилке. Мартин и не заметит ничего. Однако, - она погрозила ему пальцем, - и не думай прикасаться к его бухлу. Я пообещала, что все останется на своих местах, когда он выйдет. - Я все переставлю, - сказал Себастьян, недобро усмехнувшись, но тут же снова стал серьезным. - Спасибо. Я твой должник. Бри фыркнула со смеху. - Ну, ты же платишь за эту квартиру, - она отошла от него. - Не думаю, что кто-то видел, как вы входили, но если такие найдутся, то я смогу убедить их молчать, - она махнула Рувику и тот протянул ей связку ключей. Бри сняла с кольца один ключ и отдала ему. - Кричи, если что-то понадобится. И она вышла из спальни; Рувик проводил ее до входной двери. Он постоял в прихожей еще некоторое время , слушая, как она спускается на первый этаж и входит в свою квартиру. Было не сложно проследить за ее разумом. Ее ждала молодая девушка — дочь, - и когда Бри объяснила ей ситуацию, стало ясно, что та не станет ни распространять слухи, ни сдавать их полиции. Рувик решил присматривать за происходящим в голове у Бри, когда будет время, хотя это наверняка вызвало бы недовольство Себастьяна. Рувик прошел на кухню. Как Бри и говорила, в шкафчиках нашлись консервы, тарелки и столовые приборы, в морозилке — несколько замороженных полуфабрикатов. Он налил воды в высокий стакан и ушел в спальню, где Себастьян возился с баночкой таблеток. Посмотрев на его мучения, Рувик произвел обмен емкостями. - Кто она такая? - спросил он, открывая баночку и вытряхивая на ладонь пару таблеток. - И чья это квартира? - Здесь живет Мартин Райос, - Себастьян нетерпеливо смахнул пилюли с чужой ладони. - Мы с Джозефом закрыли его несколько недель назад за кражу, связанную с убийством, - он проглотил лекарство и разом выпил всю воду. - В округе совершается много преступлений, но без подсказок от местных расследование часто буксует. Бри владеет этим зданием, так что много чего знает и слышит, но сотрудничать с нами совершенно не в ее интересах. Не только потому, что ее ждут неприятности, если она будет стучать на своих квартиросъемщиков, но и потому что она будет терять свой доход. Так что, мы с ней договорились. - То есть, если она помогает вам засадить одного из своих жильцов за решетку, то ты платишь за аренду квартиры? - предположил Рувик, удивленно вскинув брови. - Только до тех пор, пока она не найдет нового съемщика, - он протянул Рувику пустой стакан и потянулся, морщась от боли. - Мартин выйдет через несколько месяцев, так что я сказал ей, что я покрою плату за это время. - Это вообще законно? - задумчиво нахмурился Рувик; он поставил баночку и стакан на столик у кровати. - Как думаешь, почему я даже Джозефу никогда об этом месте не говорил? - спросил Себастьян и с тяжелым вздохом повалился на матрас. - Блядь, моя голова меня убивает, - он устало потер глаза. - Просто доверься мне, ладно? Какое-то время мы будем здесь в безопасности. Рувик молча разглядывал его; он думал предложить ему поесть, но казалось, что у того не достанет сил для этого, а перспектива кормления с ложечки совсем не казалась привлекательной. - Хочешь, я помогу тебе уснуть? - предложил он взамен ужина. Себастьян с опаской глянул на него, но усталость заборола всякую осторожность. - Давай, - согласился он. - Помогай. - Закрой глаза, - попросил Рувик. Он накрыл ладонью лоб Себастьяна и открылся для всех его переживаний: яркой пульсирующей боли от заживающей раны, окостенелой усталости в мышцах после долгого времени, проведенного за рулем, и стрессу, калечившему и без того потрепанный рассудок. Все они очень хорошо ему знакомы, и он позволил им пройти через себя прежде, чем остановить их, захватить по одному и снять напряжение с каждого воспаленного нерва. Постепенно, шаг за шагом, он привел беспокойный разум Себастьяна в прохладную гостеприимную тьму. Себастьян, как и прежде, откликался с готовностью. Спустя всего несколько мгновений он был таким расслабленным, каким Рувик никогда его не видел. - Бо-о-оже, - глухо протянул Себастьян, сильнее запрокидывая голову. - Теперь мне... гораздо... лучше... - Пожалуйста, - ответил Рувик, но Себастьян уже отключился. Он подождал еще немного, чтобы удостовериться, что тот спит достаточно крепко, прежде чем убрать руку. - Когда ты без сознания, компания из тебя куда более приятная, - усмехнулся Рувик. На кухне он открыл банку супа и стал есть его, даже не подогревая, пока обходил квартиру, производя быстрый, но тщательный осмотр. Тут была одежда, которая могла бы подойти по размеру только Себастьяну, если тот вообще захотел бы ее надевать. Телевизор работал, но транслировал только основные каналы вещания, однако Рувику было все равно. Не было компьютера, который мог бы пригодиться, не было и книг, только CD и DVD-диски. Он нашел несколько пачек сигарет, разбросанных то тут, то там и сперва выбросил их, но, подумав, достал пачки обратно и оставил на стойке. Никому из них не будет лучше, если он лишит зависимого привычной ему отравы. Довольный их новым убежищем, Рувик доел суп и направился в ванную. Закончив с самым необходимым, он встал перед ванной и, с сомнением поглядывая на лейку душа, простоял так довольно длительное время. Ему противно было признавать, какую жуть на него наводит душ. Хоть Рувик и вспоминал о личной гигиене только тогда, когда это становилось необходимым, при мысли, что на него разом обрушится так много воды, в голову начинали лезть красочные картины о том, как она срывает плоть с его костей; воспоминания о воплях самых безнадежных пациентов Хименеса, которых поливали водой из шланга прямо в их камерах, лишь распаляли его боязнь. Но потом он вспомнил о дожде, которому с таким удовольствием подставлял лицо, и понял, что сможет справиться. Еще он подумал, что если бы Себастьян увидел, как он нервно топчется на месте, то не упустил бы возможность едко съязвить; после этой мысли он стянул с себя одежду и включил душ. Сперва Рувик просунул под воду ладони, пробуя температуру. Напор был не сильным, и он постепенно влез под лейку целиком. Когда он подставил под струи воды голову, его пробрало ознобом; он прибавил горячей воды и задернул шторку, стремясь истребить всякий холод, насколько это возможно. Он взял было мыло, лежавшее позади него, но так как он не знал, кто пользовался им до него, тут же положил обратно, и принялся оттирать грязь и сажу руками, наконец-то смывая ее с себя; кровь Себастьяна из-под ногтей он выскребал зубами. И впервые за очень долгое время, Рувик позволил себе отбросить мысли о выживании и мести, оставив в поле восприятия только пружинистые струи воды, омывающие его новое тело, жадное до ощущений. Он провел кончиками пальцев по лицу и шее, вспоминая прежний путь из шрамов. Наконец-то он мог чувствовать. Он сосредоточился на том, как грел его тело скопившийся пар, на осторожных касаниях пальцами, а после — на впившихся в кожу ногтях, прочертивших полосы вдоль вен на руке. Он надавил костяшками на синяки, оставленные Себастьяном на его плечах и боках, наслаждаясь ноющей болью. Она была желанной. Потому что это была его боль, а не заимствованное ощущение, урванное из искореженных чувств незнакомца; она расцветала под его нетерпеливыми руками, была такой настоящей и осязаемой, что вскоре Рувик задыхался, ошеломленный потоком давно забытых стимулов, напомнивших ему о времени, когда у него почти получалось чувствовать себя человеческим существом. Внутри СТЭМ его разум не знал границ, там он чувствовал себя богом. Вне системы он — мешок с костями, пришедший в восторг от того, как от воды сморщилась кожа на его пальцах. Но он мог быть и тем, и другим. Он заслужил быть и тем, и другим. Не выходя из душа, Рувик сел на пол и притянул колени к груди, стараясь сжаться, стать меньше, чтобы умещаться в ореоле падающей воды. Он закрыл глаза и дал волю своему разуму, путающемуся в ощущениях. Он хорошо помнил те первые мгновения, когда он стал сердцем машины, помнил ощущение невесомости и пустоты вокруг. Помнил, как потом пришли они, - хрупкие человеческие души, мерцавшие в темноте, и он дотягивался до них с такой легкостью, словно они только того и ждали. Этажом ниже, Бри заплетала волосы своей дочери так же, как, в свое время, ей их заплетала ее мать. Ее ностальгия сплеталась с беспокойством за Себастьяна, а разум ее метался между несвязанными между собой мыслями. Ее дочь, скорее всего, даже не понимала, что этот простой обмен опытом накрепко впечатывался в ее память с каждой бережно затянутой прядью. Этажом выше женщина, растянувшись на полу, ела высыпанный в чашку M&Ms и смотрела реалити-шоу по телевизору. Шоу отвлекало ее от мыслей о весьма неприятной ситуации, случившейся в ее крайнее дежурство в клинике, где она работала. Рувик предположил, что это та самая Камилла, о которой упоминала Бри. Тем временем, в других квартирах муж с женой спорили о том как заработать, чтобы хватало на аренду, подростки курили на лестничной клетке, чтобы их не поймали родители, а старик двумя пальцами набирал сообщение для своих внуков в Фейсбуке. Их умы и жизни были открыты для Рувика, кто-то больше, кто-то меньше; все они были лишь крохотными огоньками в пределах его досягаемости — от девушки, делавшей макияж на вечер, до спящего мужчины, на груди у которого ютилось маленькое тело, чье крохотное сердечко билось прямо напротив его сердца. Лишь мгновение спустя Рувик понял, что это был Себастьян, который спал в соседней комнате и видел сны о лучших днях. Рубен! Сосредоточенность Рувика разбилась вдребезги от острой головной боли и шума, - того кошмарного, корежащего нервы, крика, - грозящего изломать все хрупкие косточки в его ушах. Он закричал от боли в ладонь, которой успел зажать себе рот, и сжался в комок, подтягивая колени еще ближе к себе. Ствол головного мозга словно поджаривали, капилляры будто сместились. Казалось, что ванная вот-вот переполнится, что сейчас упадут стеклянные стены, которые закроют его в ней, и вскоре его новое тело окоченеет и умрет. «Нет, - подумал он, приваливаясь к облицованной кафелем стене. - Нет, оно мое! Лаура!». Он с силой прикусил мякоть большого пальца, и боль привела его в чувство. Рувик снова стал хозяином своих дрожащих конечностей, снова смог дышать и думать. Он подставил лицо под струи воды, не обращая внимания на то, как от нее защипало глаза. И пока он возвращал себе ощущение реальности и цельности, каждая капля ощущалась все четче. Рувик с трудом поднялся на ноги, поскреб лицо и пальцами зачесал волосы назад. Он постоял под душем еще немного, чтобы лишний раз убедиться, что эпизод миновал, а потом закрыл краны. Беспокойное осознание настигло его, когда он потянулся отодвинуть шторку; он был не один. Тварь ждала его. Он чувствовал, как она топталась по ту сторону пластиковой занавески, одновременно являясь лишь черной вязкой тяжестью на границе его восприятия. Он, как ребенок, попытался убедить себя, что это всего лишь его воображение, и сжал в кулаке край занавески; сделав глубокий вдох, от отдернул ее в сторону. Как Рувик и ожидал, за ней ничего не оказалось. Но пока он просушивал волосы полотенцем, на коже высыпали мурашки, а тонкие волоски встали дыбом, словно предупреждая, что нечто окажется здесь, если он еще раз поднимет голову; что нечто ждало его на кухне, пока он заимствовал из шкафа мистера Райоса трусы и футболку; нечто поджидало его в коридоре, пока он наливал себе стакан воды. Сев на диван, Рувик, оглядывая каждый угол, доступный взгляду, попытался трансформировать свою тревогу в злость. Куда бы он ни посмотрел, всюду ему мерещилось движение где-то совсем рядом с ним. Он облизнул пересохшие губы. - Лаура? - тихо позвал он, хоть и знал, что никто не отзовется. Ожидаемо, ответа не последовало. Он заставил себя лечь на диван. Вжимаясь спиной в жесткие подушки, он удостоверился, что у него хороший обзор. Ничего не шевелилось. Но стоило Рувику закрыть глаза, как он почувствовал, что тварь наблюдает за ним. Он слышал, как она волочет свою тушу по ковру, и каждый раз, когда он открывал глаза, - она исчезала. Но если он закрывал глаза, то она появлялась снова, еще ближе, чем раньше. Рувик недовольно посмотрел на свои дрожащие пальцы и вернулся в спальню. Себастьян спал. Рувик разглядывал его несколько минут, пытаясь понять зачем вообще пришел. Он нашел себе занятие: стащил с Себастьяна кобуру и снял с пояса ножны с охотничьим ножом, снял с него обувь, носки, а затем и штаны. В один из моментов Себастьян заворчал, но не оказал сопротивления, - просто заговорил во сне. От него разило потом и кровью; сильный запах не давал забыть о физической реальности, и Рувик неожиданно для себя успокоился. Он принес аптечку из сумки, захватив по дороге полотенце из ванной и мокрую губку. Забота о ране Себастьяна отвлекла его на некоторое время. В конце концов, раны и заживающие швы были его стихией, а бессознательный и не жалующийся Себастьян — преимуществом. Однако, когда Рувик закончил, ему больше нечего было делать, но и сил у него не осталось. И он снова задумался. Тварь все еще ждала за порогом спальни. Рувик накрыл Себастьяна простыней и сел рядом. Он не мог не спать. Наличие тела также означало и наличие определенных потребностей, о которых он успел позабыть; у него все болело, он ужасно устал, ведь они так далеко забрались. Он лег рядом с Себастьяном, спиной к нему, и закрыл глаза. Он позволил чужому тяжелому дыханию убаюкать себя. Тепло чужого тела рядом с лопатками удерживало его связь с реальностью. Последней его внятной мыслью стало, что, по меньшей мере, если Лэсли все же его поймает, Себастьян — единственный, кто сможет быстро положить этому конец. И у него все еще останется запасное тело, в котором можно сбежать. Эта мысль успокоила его окончательно, и он заснул. *** Себастьян просыпался поэтапно. Его рассудок и память ожили первыми, задолго до того, как он предпринял попытку продрать глаза; память услужливо предоставила ретроспективу событий последних двух дней. В комнате еще было темно, хоть дальнее окно и было открыто; постепенно в картину его мира, тревожа органы чувств, прокрались звуки и запах дождя. Потом пришла боль, горячая и бурлящая в его заживающих ранах; глубокая глухая боль жила и в его перетруженных мышцах и суставах, но и близко не напоминала ту, что терзала его вчера. Он чувствовал себя выспавшимся, чего с ним давно не случалось. И лишь полностью проснувшись, он осознал, что лежит в кровати не один. Рядом с ним спал Рувик. Он лежал к нему спиной, подтянув колени к себе. Себастьян настороженно посмотрел на него, но любопытство стерло обеспокоенность. Он попытался сесть так, чтобы не потревожить его, думая, что сможет взглянуть, какое у Рувика лицо, когда тот спит; зачем ему это он сам не знал. Однако у Себастьяна ничего не вышло; как только он зашевелился, Рувик вздрогнул и проснулся. - Привет, - сказал Себастьян, приподнимаясь на локте. Рувик сел в кровати и, не оборачиваясь к нему, потянулся, разминая плечи и ноги. - Надеюсь, ты выспался, - Рувик казался раздраженным тем, что Себастьян поймал его спящим в кровати. - Ага, - Себастьян оперся на спинку кровати. - Не хочется признавать, - сказал он,- но, кажется, я никогда так хорошо не спал ночью. Учитывая обстоятельства, чувствую я себя замечательно. - Пожалуйста, - ответил Рувик и встал с кровати, поморщившись от приложенного усилия. Когда он поднял край футболки, чтобы вытереть лицо, Себастьян заметил синяки на его бедре, том самом, в которое он вцепился, когда Рувик накладывал ему швы на шею. - Кажется, ты не можешь похвастаться тем же, - нахмурился Себастьян. Странно было такое спрашивать, но он все же спросил. - Ты в порядке? - Все хорошо, - Рувик, не глядя на него, обошел кровать и направился к двери. - Я найду, чем нам перекусить. Себастьян проводил его взглядом и вздохнул. - Трудный мелкий говнюк, - пробубнил он себе под нос, однако раздражения так и не почувствовал. Он был страшно голоден, у него все болело, но подобной ясности ума он не чувствовал уже очень давно, и Себастьян знал, кому этим обязан. В сложившихся обстоятельствах, сложно было пожаловаться даже на то, что он проснулся полуголым. Путь из спальни до кухни стал целым испытанием, но, к счастью, квартира была небольшой. Когда Себастьян сумел дохромать до кухонного стола и усесться на стул, Рувик передал ему тарелку с двумя разогретыми в микроволновке буррито и придвинул к нему стакан воды. Кажется, он что-то говорил о качестве еды, но Себастьян его не слушал, с жадностью уплетая свой завтрак. - Даже если мы не задержимся здесь надолго, нам необходимо пополнить запасы, - сказал Рувик, открывая банку с консервированными персиками. - Тут осталось мало еды, а тебе нужно восстанавливать силы. Спасибо тому старику, деньги у нас есть, однако ни ты, ни я не в том положении, чтобы ходить за покупками. Себастьян отпил сразу полстакана воды; желудок сердито заворчал, но Себастьян все еще умирал от жажды. - Ты забрал из моего плаща патроны, но не прихватил мой бумажник? Кстати, почему ты просто не забрал его, целиком? - На тот момент патроны были нужнее, - ответил Рувик, пальцами вылавливая кусочки персика из банки. - К тому же, я пытался убедить Мобиус, что ты мертв. Брошенные вещи лишний раз убедили бы их, что ты пытался спастись вплавь. Со странным чувством в груди Себастьян наблюдал за тем, как Рувик ел. Он помнил его юного, призраком появлявшимся перед ним, и представил, как тот украдкой таскал еду с кухни в собственном доме, где отрицали его существование, и ел, прячась в потайной комнате за камином. Себастьян прочистил горло. - Разумеется. Я все понимаю, - он принялся за второй буррито. - Хотя, мне нравился тот плащ. - Я знаю, - Рувик добрался до дна банки, но последний ломтик персика положил на тарелку Себастьяна. - Но сентиментальные ценности ничем не помогут нам в борьбе против Мобиуса. Себастьян разглядывал ломтик, гадая, что же с ним было не так, пока выжидающий взгляд Рувика не убедил его, что это, на самом деле, угощение. Пожав плечами, он съел предложенный персик. - А что поможет? Я даже не представляю откуда можно начать. Майра оставила мне несколько зацепок, но все они привели меня в тупик. Рувик задумчиво облизывал испачканные в соке пальцы. Выглядел он так, словно уже знал ответ, но не хотел делиться своими соображениями. И только выбросив банку и сев обратно, он выдал: - Нам нужно вернуться в Маяк. Себастьян подавился завтраком. - Зачем? - он вытер рот. - Мобиус, может, и скопище заблуждающихся самовлюбленных гадов, - принялся объяснять Рувик, как ни странно, без тени иронии, - но их много и все они хорошо подготовлены и вооружены. Учитывая то, что нас всего двое, наш единственный шанс - устранить их всех разом, а сделать это можно, использовав их терминал СТЭМ против них. Ну, если только у тебя нет других идей. Себастьян продолжил есть гораздо медленнее; аппетит стремительно улетучивался. - Мне это не нравится, - сказал он. - То, что ты перестроишь СТЭМ, - он сердито нахмурился. - Однако, если у Мобиуса есть другие кроты в KCPD, мы не сможем обратиться к помощи никого из полиции, не поставив их под удар. Да и федералы уже разыскивают меня, как подозреваемого, так что... нет, нет у меня пока идей получше. Рувик кивнул. - Терминал не завершен без ядра, - он продолжил объяснять. - Мобиус вывезли его из Маяка и, может, даже воссоздали его, приведя в бесполезное состояние своими дилетантскими потугами. Однако, используя оборудование из своей лаборатории, я смог бы создать новое ядро, с помощью которого можно контролировать терминал. Себастьян силком заставил себя доесть буррито и запил его остатками воды. - А разве Мобиус не успел обнести твою лабораторию? Не говоря уже о ФБР. Они постоянно что-то вывозили оттуда. - Я оборудовал потайную комнату вне лаборатории, - ответил Рувик, рисуя пальцем схему на поверхности стола. - Она была... Особенной. Любой, кто пытался проникнуть в нее без меня, умирал, - он приподнял бровь. - Ты бы узнал, случись что-то подобное, разве нет? - Не обязательно, - Себастьян задумчиво нахмурился и откинулся на спинку стула. - Федералы пользовались своим преимуществом, отрезали нас от расследования в Маяке так быстро, как только смогли. Не припоминаю, чтобы туда приезжали машины скорой помощи, не считая самого первого дня, но... - он снова выпрямился. - Погоди, какой сегодня день? - Воскресенье. А что? - Хреново, - Себастьян почесывал щетину, прикидывая внезапно сократившееся число вариантов. - Тогда нужно идти сегодня. ФБР обещало Ремингтону, что они пустят нас обратно в Маяк в понедельник утром. Как только на месте окажется Полицейский Департамент, проникнуть внутрь незамеченными будет гораздо труднее. - Но ведь сейчас там ФБР, - сказал Рувик. - Ты о них меньшего мнения, чем о местной полиции? - Разумеется, да, - без промедления ответил Себастьян. - Они не знают, с кем имеют дело. К тому же, много хороших копов погибло в тех стенах. Департамент это место по камешку разнесет, и я не хочу, чтобы кто-то из них нарвался на твои смертельные ловушки. - Как скажешь, - равнодушно ответил Рувик, и Себастьян задумался, нарушит ли он их договоренности, если сейчас отвесит ему пощечину. - Но я не знаю, осилишь ли ты поход в Маяк. Тебе все еще нужно восстанавливаться, - он наморщил нос. - Я могу и сам сходить туда сегодня. - Нет. Один ты не пойдешь. Рувик раздраженно вздохнул. - Ты не в том состоянии, чтобы идти куда-то. - Один ты никуда не пойдешь, - настаивал Себастьян. - За меня не переживай, я справлюсь, - подкрепляя свои слова делом, он встал и отнес тарелки в раковину; на это потребовалось всего три шага, но он стиснул зубы, не издав ни звука от боли. - Нужно отдать часть наших денег Бри, - сказал он облокачиваясь на стойку. - Вниз по улице есть магазин, доставляющий покупки на дом; она может сделать заказ для нас. Мы же отдохнем, сменим номера на грузовике, - так мы сможем пользоваться им немного дольше. А когда стемнеет, отправимся в Маяк. Сомневаюсь, что федералы останутся болтаться там в ночь последнего отведенного им дня. Возможно, ему лишь показалось, но Рувик словно расслабился. - Замечательно. В таком случае, возвращайся обратно в постель и спи. А я поговорю с Бри, - увидев, как вытянулось лицо Себастьяна, он добавил. - Ты сам сказал, что мне нужно чаще выбираться. - Хорошо, ладно, - Себастьян закатил глаза. - Давай составим список, отнесешь его потом Бри. И будь... повежливее. Она хороший человек. - Я, знаешь ли, иногда практикую контроль над порывами, - сказал Рувик, раздобыв в нижнем ящике несколько клочков бумаги и ручку. - С ней все будет в порядке. - Оставь сарказм мне, ладно? - Себастьян снова сел за стол. - Тебе он не дается. Вместе они подсчитали украденные у старика деньги и составили список покупок. Рувик переоделся и ушел к Бри, а Себастьян доковылял до ванной. Чтобы отлить, ему пришлось сесть, и это невероятно бесило; обтирания губкой в ванной у незнакомца тоже особой радости не доставляли, но с этим он был готов смириться хотя бы потому, что чертовски приятно было наконец смыть с себя остатки крови, не говоря уже о поте и грязи. Он почувствовал себя самим собой, даже несмотря на то, что переоделся в чужую одежду; Рувик вернулся как раз тогда, когда он снова улегся в кровать. - Бри дала мне это, - сказал Рувик, прислоняя у стены рядом с кроватью алюминиевый костыль. - Сказала, что он у нее остался с тех пор, как она повредила ногу, и что она одалживает его жильцам иногда. - Здорово, - Себастьян растянулся на спине. - Разбуди меня ближе к обеду, ладно? - попросил он, закрывая глаза. - Я все еще умираю с голоду. - Хорошо. Шаги Рувика удалялись, но прежде, чем он успел уйти, Себастьян снова разлепил веки. - Эй, - позвал он; когда Рувик обернулся, у него почти сдали нервы. - Можешь... снова сделать ту штуку? - спросил он осторожно, подозревая, что вскоре пожалеет об этом; он постучал себя по лбу. - Чем бы это ни было. Рувик никак не реагировал какое-то время, и Себастьян всей душой надеялся, что тот не ждет от него волшебного слова. Но Рувик вернулся обратно к кровати и положил ладонь Себастьяну на лоб. Как и прежде, мир быстро стал прохладным и тихим. Себастьян вздохнул и представил, как погружается в знакомые воды. Покалывание в шее и бедре стало даже приятными, когда из словаря его тела исчезло слово «боль». Он ощущал себя невесомым, спокойным, в безопасности. Себастьян не ожидал, что Рувик способен испытывать подобные ощущения, не говоря уже о том, чтобы дарить их. - Спасибо, - пробубнил он, и его сознание угасло. *** - Себастьян однажды взял меня с собой на рыбалку, - сказал Джозеф. - Уже много лет прошло с тех пор, Лили тогда только начала ходить. Они с братом унаследовали небольшой домик. Ну, знаешь, у реки. Иногда мне кажется, что все, кто здесь родился, владеют такими домиками. Он пригласил меня на выходные, чтобы порыбачить. - Звучит замечательно, - отозвалась Татьяна, вынимая иглу из его руки. - Это был единственный раз, - он тихо рассмеялся, несмотря на то, что внутри что-то болезненно сжалось. - Я был просто ужасен. Наверное, странно говорить об этом, но поймал ты что-то или нет зависит, как от рыбы, так и от твоих навыков в ее ловле. Но я был просто ужасен. Кажется, даже у Лили улов был больше, чем у меня. - Я никогда не была на рыбалке, - призналась Татьяна, убирая шприц. - Я о таком даже не задумывалась. - Я приезжал туда еще несколько раз, но уже не за рыбой, - продолжил Джозеф. Татьяна начала затягивать ограничители на его запястьях, но его это словно совсем не заботило. - Должно быть, я слишком много жаловался, и Себастьян понял намек. Позже я пожалел об этом. Оглядываясь назад, я думал, а может все было не так уж плохо? Мне следовало попытаться еще раз. Но после пожара... Татьяна закрепила его лодыжки ремнями, притороченными к креслу-каталке. - Жаль, что так произошло. - Это не давало мне уснуть вчера, - Джозеф опустил глаза; воспоминания подступили слишком близко, цветастые и смазанные, словно ребенок рисовал испачканными краской пальцами. - Из всех вещей, на которых можно было зациклиться, я выбрал эту. Я проснулся и подумал «Нужно сказать Себастьяну, что я хочу попробовать порыбачить еще раз». А потом я стал прикидывать подходящее время, и вспомнил... Татьяна слегка сжала его руку. - Это тяжелая утрата для всех нас, Джозеф. - Правда? - лекарство растекалось в его крови, делая все вокруг более ярким, но менее четким. - Мне кажется, что Майре все равно. Татьяна взяла его за подбородок, и он замер, пытаясь сфокусировать зрение на ее лице. Он смог разглядеть только алый цвет ее помады. - Она переживает, - уверенно сказала Татьяна. - Больше, чем ты себе представляешь. В дверь постучали, и Татьяна отпустила его одновременно с тем, как в палату вошла Майра. Он понял, что это она по бликам, что отбрасывали ее сережки; остальное являло собой размытое сине-зеленое пятно хирургического костюма. - Здравствуй, Джозеф, - поприветствовала она. - Как чувствуешь себя сегодня? - Отвратительно, - честно ответил Джозеф. Он не мог солгать, он даже не помнил, способен ли на это. - Что бы вы мне ни давали, не думаю, что оно работает. - Препарат действует, - сказала Майра, подойдя ближе. - Я знаю, что сейчас тебе так не кажется, но ты изменишь свое мнение, - она взглянула на Татьяну. - Все готово? - Да, мы готовы, вот только... Он считает, что ты не переживаешь, Майра. Майра помолчала минутку, и Джозеф вдруг понял, что вжимается в кресло-каталку. Ее рука, крепко сжавшая его, была холодной. - Я переживаю, Джозеф, - твердо сказала она ему. - Больше, чем ты себе представляешь. «Она переживает, - Джозеф видел только размытые очертания ее лица, но ее голос был пронзительным и болью отдавался в его венах. - Она переживает больше, чем я себе представляю». - Я знаю, - ответил он. - Вот видишь, - сказала Татьяна, становясь у него за спиной. - Работает. Майра отошла в сторону, чтобы та могла выкатить его из палаты. - Что работает? - хмурился Джозеф, глядя на лампы в коридоре. - Не волнуйся об этом сейчас, - Майра шла рядом с ними. - Доверься мне; совсем скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше. К их процессии присоединилась пара вооруженных охранников, возглавляя и замыкая шествие, но Джозеф не обратил на них внимания. «Совсем скоро я почувствую себя гораздо лучше», - подумал он и поверил в сказанное. *** Джули направлялась в палату Джозефа, когда увидела, как его увозят. Джозеф был в центре колонны, привязанный к инвалидной коляске, его сопровождали вооруженные охранники, но волосы дыбом у нее встали совсем от другого зрелища, - Майра и Татьяна были одеты в хирургические костюмы. Она догнала их и пошла рядом с Майрой. - Что происходит? - спросила она. - Я думала, что сегодня запланирован другой сеанс. - Планы немного изменились, - ответила она, даже не глядя на Джули. - На этой стадии в Вашем присутствии нет необходимости, агент Кидман. Джули посмотрела на Джозефа; его глаза были закрыты и дышал он медленно, словно боролся с тошнотой. Его снова обкололи той дрянью. - Я считала, что Вы позволили мне участвовать в процессе, чтобы я могла учиться, - сказала она.- Разве мне не нужно наблюдать? - Не эту стадию. - Это наименее приятная часть кондиционирования, - добавила Татьяна. - Пожалейте себя. Отчаяние холодной хваткой стиснуло ей легкие. - Меня не беспокоят эстетические аспекты, - сказала она. - Это моя работа, а детектив Ода... - Джули, - Майра взяла ее за запястье и остановилась, удерживая ее на месте. - Я делаю Вам одолжение, - произнесла она, пока Татьяна и Джозеф, в сопровождении охраны, удалялись. - Поверьте мне, Вы не хотите этого видеть. Джули лихорадочно перебирала в голове варианты того, как повернуть ситуацию в свою пользу, искала способ выразить профессиональное любопытство, а не отчаянную панику. - Агент Хенсон, - заговорила она осторожно. - Я ценю Ваше внимание и то, что Вы сделали для меня, но... Майра взглянула в другую сторону, и Джули не удержалась, проследила за ее взглядом до комнаты в конце коридора, куда направлялась остальная процессия. Человек, что ждал их там, был одет в строгий костюм. Стерильное освещение медицинского крыла позволило ей в подробностях разглядеть его лицо: глубокие морщины, темные глаза, густые брови. Это было не то лицо, что она урывками видела в реальном мире, но оно было хорошо ей знакомо по воспоминаниям из СТЭМ. Он поприветствовал ее едва заметным наклоном головы. Она практически ждала, что сейчас от стен отслоятся страшные тени, и хотела схватиться за пистолет. Майра отпустила ее. - Вы свободны, агент Кидман, - сказала она, догоняя свою группу. Джули автоматически сделала несколько шагов следом за ней. Она сумела немного заглянуть в комнату: внутри было еще больше людей, одетых в хирургические костюмы, а к стене было придвинуто что-то, подозрительно напоминавшее дефибриллятор. Джозеф поднял голову. - Погодите, а это что? - услышала она его голос, но потом их догнала Майра, и, Администратор, взглянув на Джули еще раз, закрыл дверь. Джули так и стояла в коридоре. Она чувствовала, как тот вытягивается перед ней в невозможно длинный тоннель, как в фильме ужасов; она напрягала слух, чтобы услышать хотя бы намек на происходящее за той дверью. Все ее тело словно пустило корни, застыв на месте, она даже не дышала, пока секунды утекали. Она ничего не слышала. И это было даже хуже, чем если бы она услышала крики; где-то внутри набатом застучала уверенность: я не могу позволить этому случиться. На полигон она разве что не бежала; она смогла бы взять там что-то одно, но одного пистолета ей было бы достаточно. Черт, да она и с меньшим выживала! Если ей удастся раздобыть огнетушитель, то можно активировать его и забросить в лабораторию. Это должно вызвать достаточную сумятицу, чтобы она успела разобраться с парой охранников. Доктора и медсестры — всего лишь медперсонал и сопротивляться не станут. Можно воспользоваться эффектом неожиданности и оглушить Майру, не убивая ее, но Татьяна и Администратор заслужили по пуле в голову. Она сможет это сделать, если будет достаточно быстрой. Джули чувствовала себя сумасшедшей. Дальше все будет зависеть от состояния Джозефа. Если он сможет бежать, им нужно будет спуститься на три пролета, подняться по лестнице, повернуть направо, повернуть налево и, наконец, миновать контрольно-пропускной пункт. Они смогут это сделать, если Джозеф будет в состоянии бежать. А если не сможет... Джули вошла на полигон и сразу двинулась к окну в стене, отделявшему оружейную от остального помещения пуленепробиваемым стеклом. Здесь ее знали, поэтому она не стала скрывать свое нетерпение, когда наклонилась к окошку выдачи. - Дай мне 45й, - попросила она. - Хочу сегодня попробовать что-то посерьезней. Мужчина за стеклом стоял к ней спиной, и она не узнавала этот затылок с густыми черными волосами. - Я думаю, что могла бы, - ответил он, и свет погас. Вместе с темнотой на нее нахлынул озноб. Ни на полигоне, ни в оружейной не было окон, так что ее окружила непроглядная мгла; только знак выхода горел красным. Джули знала подобную тьму. Каждую ночь она вспоминала яркие агрессивные вспышки во тьме, где тени накладывались на тени, не давая различить ни глубину, ни форму. Сердце в ее груди заходилось стуком, и когда она почувствовала кожаное прикосновение к запястью, то почти поверила, что снова заблудилась в галлюцинации. Однако дернули за руку ее вполне реально. Ее впечатало в окно; от удара о стекло она разбила нос и прокусила губу. В сознании мелькнул мысль, что ее руку сейчас вывернут из сустава, а потом она услышала как щелкнул взведенный курок глока. Ее противник был всего лишь человеком. Уперевшись коленом в стену, она расслабила захваченную руку насколько смогла, и потянула назад, используя плечо в качестве рычага; она вывернулась из хватки и упала на задницу. - Какого хрена ты творишь? - закричала она, вскакивая на ноги. Глупый вопрос, - она прекрасно понимала, что происходит. Мобиус все знал. Они поймали ее, - она облажалась. Они либо ожидали от нее такого шага, либо знали все это время, что она планирует предать их; как бы то ни было, наверняка, путей отхода для нее больше не было. За окном оружейной никого не было. Она слышала, как он использует ключ-карту, чтобы открыть железную дверь между комнатами. Если выход не был заперт, то за дверью, наверняка, уже ждали вооруженные охранники. Света от красной лампы хватило бы, чтобы выдать прячущегося в отсеках человека, так что у нее оставался только один вариант: она быстро перелезла через ограждение в ближайшем отсеке и оказалась на стрельбище. Она слышала, как открылась дверь, но звука шагов не последовало. Тишина. Входная дверь тоже не открылась, а значит он не позвал подкрепление. Возможно, он решил, что справился с ней сам и сейчас осматривал отсеки, надеясь найти ее в одном из них. «Не в этот раз, ублюдок». Джули ползла вдоль отсеков в противоположную от двери сторону; бежать с полигона без оружия не имело смысла, и ей оставалось только надеяться, что ее противник ждет от нее подобной ошибки. Оставался шанс, что она сумеет обойти ее и отобрать у него пистолет. Она отползла не так далеко, когда услышала, как мужчина перелезает через ограждение в крайнем от двери отсеке. Она обернулась, в тусклом свете улавливая лишь его очертания, но когда он повернулся в ее сторону, она готова была поклясться, что его глаза сверкнули зеленым. «Это вообще взаправду? - перелезать обратно было долго, да и она наделала бы слишком много шума; Джули проползла вглубь стрельбища, подальше от единственного источника света. - Как он вообще там оказался? Я ни шороха от него не слышала». Она вспомнила эпизоды рецидивов Джозефа в СТЭМ и внезапно поняла, что боится, что мир вот-вот вывернется наизнанку, и ее захлестнет волна пронзительного света. Вкус крови во рту убеждал ее в этом еще больше. На нее охотились. Мужчина шел в ее сторону. Она все еще не слышала его, но чувствовала его приближение. И прежде, чем она смогла придумать план, он выстрелил; звуки пяти выстрелов эхом прогремели в пустом помещении, а Джули почувствовала, как дрожит пробитая бумажная мишень над ее головой. Она замерла неподвижно, ожидая в любую секунду получить пулю в голову, но комната вновь погрузилась в тишину. «Он не видит меня, - Джули сделала глубокий вдох и собралась с духом. - Я же не вижу и не слышу его, но он тоже не может найти меня, - она закрыла глаза. - Он не знает темноту так, как знаю ее я». И она ждала, терпеливо и тихо, пока не поняла, что он близко. Его выдал всего один звук, - едва слышный шелест бумаги, когда он проходил мимо мишени справа от нее. В ту же секунду в ее голове вспыхнула картинка, как он отодвигает мишень, используя для этого руку с пистолетом. Пользуясь своим преимуществом, она бросилась в его сторону и со всей имеющейся силой ударила его локтем по ребрам. Он пошатнулся, но и не думал падать. Теперь, зная его вес, Джули могла сказать, что тягаться с ним в борьбе за пистолет было бессмысленно. Она отбежала назад, откуда пришла, а ее каблуки цокали по полу. Перелезая обратно в отсек, она чувствовала, что ее противник прямо за ней, и знала, что времени у нее, для того, чтобы добраться до железной двери, впритык. Он перехватил ее шею сгибом локтя в точности так, как она и ожидала. В бок ей уперлось дуло глока. У мужчины было преимущество в росте и силе, но он допустил ошибку, не убив ее сразу. Вместо этого он наклонился к ее уху. - А все твои каблучки, - его голос был тяжелым, словно свинец. - Они привели меня прямиком к тебе. - Да, - выплюнула Кидман. - Я знаю. Она толкнула его руку с пистолетом так, чтобы он больше не целился ей в живот, и одновременно с этим с силой топнула ногой, вдавливая каблук в его ступню. Звук сломанных костей эхом отдался в ее лодыжке. Мерзавец заслужил это за то, что преследовал ее в одних носках, пытаясь заглушить свои шаги. Он вскрикнул и отшатнулся от нее, что дало ей достаточно времени, чтобы сдернуть ключ-карту с его лацкана. Махнув картой над контактной панелью, она ворвалась в оружейную и захлопнула за собой дверь. «Пистолет, нужен пистолет, - Джули подбежала к стеллажу, но все оружие было закрыто стеклом. Ощупывая стеллаж в поисках слота для карты, она услышала, как что-то позади нее рухнуло, словно стена расступилась. - Да как, черт возьми, он...» - ее руки нашарили слот, но когда она практически вставила в него карту, ее противник схватил ее за загривок. Она снова ударила его локтем, но на этот раз он был к этому готов. Он пытался прижать ее к стенке, но она отчаянно сопротивлялась, сбрасывая с себя его руки. Однако преимущество все равно было у него, и Джули знала, что долго бороться не сможет. За время их потасовки она не смогла нашарить руками ремни его плечевой кобуры и потянулась к его поясу. И удача улыбнулась ей, - она нащупала рукоять пистолета и незамедлительно выдернула его из кобуры. Он поймал ее за руку, и между ними началась очередная схватка, на этот раз за контроль над оружием. Даже когда она впилась зубами в его костяшки, он не ослабил хватку, лишь зарычал и отшвырнул ее в стоящий позади нее стеллаж. Она сильно ударилась затылком о закаленное стекло, и темнота, бывшая ей верным союзником, дезориентировала ее окончательно. Дуло глока упиралось ей под подбородок. Мужчина шумно выдохнул. Он встал четко напротив нее, не давая ей пнуть себя коленом; одну ее руку он держал над ее головой, прижав к стеллажу, вторая, - с пистолетом, - была зажата между их телами. - Черт, - он задыхался. - А ты хороша. Джули сплюнула набежавшую в рот кровь, надеясь, что попала ему в лицо. - Да пошел ты нахер! - Ладно-ладно, - рассмеялся он. - Я признаю, тот, самый первый, удар был подлым. Но в свое оправдание скажу, что наша работа с честностью и не связана. К тому же, ты сама просила о встрече со мной. - Что? - у Джули раскалывалась голова, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. - Агент Лим? - Он самый, - он дернул пистолет, пытаясь забрать его из руки Джули, направляя дуло на себя. - Если хочешь выжить тут, нужно быть готовой к... Джули нажала на спусковой крючок. Мужчина замер, его руки, сжимающие ее запястья, конвульсивно дернулись; она не могла не насладиться ощущением страха, хлынувшим от него. Но пистолет не выстрелил, - лишь в холостую щелкнул боек. Они так и стояли, не двигаясь, так близко друг от друга, что обменивались дыханием. Наконец, он снова засмеялся, пусть и нервно на этот раз. - Господи, Кидман, уймись уже, - он отпустил вторую ее руку, заведенную у нее над головой, чтобы забрать глок от греха подальше. - Ты прошла. Джули вжалась в стеллаж, готовясь к нападению в любой момент, но он отошел от нее. - Я что? - Ты прошла. Разве ты не этого хотела? Перестав чувствовать тепло его тела рядом с собой, Джули обернулась. Стеллаж все еще был открыт, и она схватила первое, что попалось ей под руку: у девятимиллиметрового не было сильной отдачи и его было более, чем достаточно, чтобы закончить начатое. Когда она повернулась обратно, включилось освещение, и она зажмурилась, прикрывая глаза ладонью. Когда ее глаза привыкли к свету, она обнаружила, что нападавший на нее человек отошел от нее на несколько шагов и держал руки поднятыми вверх, демонстрируя, что сдается. - Постой-постой, полегче. Все уже, - он указал на собственный пистолет, лежавший на стойке в нескольких метрах от него. - Нет нужды впечатлять меня. Джули пистолет не опустила. Несмотря на его непринужденный тон, что-то с ним было решительно не так, что не давало ей расслабиться. Он выглядел практически так же, как она и представляла: сильный, пусть и запакованный в деловой костюм, жестко очерченные, но приятные черты лица, широкие ладони в белых перчатках. Однако его кожа была светлой и гладкой, как фарфор, а широко посаженные глаза были льдистого голубого цвета, что никак не вязалось с остальной его мрачной наружностью. Что-то в изгибе его губ выдавало сумасшествие. Джули поняла, что чего-то подобного и следовало ожидать от одного из лучших в Мобиусе. - И что за хрень сейчас была? - потребовала она ответа. - Что это за испытания такие? - Испытания в Мобиусе не имеют аналогов во всем мире, - сказал Лим, опуская руки. - Но Хэнсон не отправила бы тебя ко мне, если бы не была уверена в том, что ты сможешь постоять за себя. Должно быть, ты ей очень нравишься, - он задумчиво покачал головой. - А может, она желает тебе смерти. Ее трудно понять. - Уж кто бы говорил, - Джули осматривает помещение и видимое через окошко пространство полигона, ожидая, что вот-вот ворвется вооруженная охрана, осведомленная о ее предательских намерениях. Но секунды шли и ничего не происходило, лишь агент Лим таращился на нее в ответ; адреналиновая волна, наконец-то, начала сходить. Ее не поймали. - Ну же, хватит уже, - вдруг заговорил Лим и, прихрамывая, двинулся к ней. - Не заставляй меня повторять еще раз, что ты прошла, - это не настолько захватывающе. Он вытащил из кармана платок и предложил ей, а затем протянул к ней и пустую руку. И Джули уступила, обменяла платок на пистолет, отступила в сторону, чтобы он мог вернуть оружие на место. - Значит, - она вытерла разбитый нос от крови, - я теперь в команде. Мне нужно тебя поблагодарить или что? - Это было бы уместно, - Лим запер стеллаж и повернулся к ней. - Но ты можешь не спешить. Я человек терпеливый. «Этот парень вообще настоящий?», - Джули отвела взгляд и заметила стеклянную перегородку, разделявшую оружейную и полигон, точнее, ее отсутствие. Она была выдрана из стены. Она и не подозревала, что у человека может хватить на это силы. - Спасибо, - сказала она. - Что не сломал мне нос. Он выгнул бровь. - Хотел бы я сказать то же самое про свою ногу. - Мне что, нужно за это извиняться? - Джули состроила гримасу. - Я думала, что ты пытаешься меня убить. - Что ж, тогда вот тебе первый урок, как новичку в моей команде, - улыбнулся Лим. «Псих», - кричала его улыбка. - Если у тебя есть время подумать о том, что я пытаюсь тебя убить, значит у меня нет такого намерения. Немногие могли так убедительно угрожать; Джули чувствовала, как наливаются кровью синяки у нее на запястьях, и ее тянуло еще раз взглянуть туда, где недавно было пуленепробиваемое стекло, намертво прикрученное к стене. Он вовсе не пустозвон. Но все же нельзя было дать ему заметить, что она нервничает. Испытание еще продолжалось. - Ты всегда такой? - спросила она прямо. Лим сморгнул, и она было подумала, что он ею недоволен, но он лишь снова улыбнулся, глядя на нее; свет странно отражался в его глазах. - Да, - ответил он. - Всегда. А ты? Джули вернула ему платок. - Что ты имеешь в виду? Он постоял так еще немного, глядя на нее, обдумывая что-то. Она понятия не имела, чего ожидать; еще больше она потерялась, когда он просунул кончик языка между зубами. Он резко вздохнул, как будто внезапно что-то вспомнил. - Сегодня они забрали к Админу твоего друга, того детектива, верно? Джули постаралась ничем не выдать свою реакцию, но подобной смены темы она не ждала. От мысли о Джозефе, исчезнувшем за закрытыми дверями операционной, ее прошиб холодный пот. - А это тут при чем? Агент Лим задумался над ответом, а Джули инстинктивно начала прикидывать варианты побега, если он все же решит, что она провалила тест. - Это ведь пугает, не правда ли? - ответил он, глядя на нее так пристально, что по ее рукам побежали мурашки. - Они исчезают за той дверью, а когда они возвращаются, ты даже не можешь заметить разницу. Но ты точно знаешь, что с ними что-то сделали. «Он тебя не испытывает, - подумала Джули, встречая его немигающий взгляд. - Он, блядь, с тобой играет». - Детектив Ода мне не друг, - сказала она, понятия не имея, насколько убедительно звучала. - Он ценный свидетель. - Это не имеет значения, - ответил Лим. - Он мог бы быть твоим злейшим врагом или абсолютным незнакомцем, но эта неизвестность напугала бы тебя в равной степени, - он понизил голос. - Потому что сейчас ты не можешь перестать гадать, да? Что они там делают с ним? Что бы это ни было, они, наверняка, сделали то же самое и с тобой. Я прав? Джули сжала кулаки. Она старалась не думать об этом, но страх все равно покалывал ее холодные пальцы. - И с тобой. Да? - Что ты видела? - спросил он. - Ничего, - она покачала головой. - Агент Хенсон не дала мне и близко подойти. - Конечно, нет, - цыкнул Лим. - Но что ты видела? Ей хотелось съежиться под этим жестоким взглядом, ей плохо от вкуса крови, что она еще чувствует у себя во рту. Ей хотелось стереть с его лица эту ухмылку, схватить глок и сбежать отсюда к чертовой матери с Джозефом на закорках. Но, может быть, Лим прав, и все, что ей было нужно, это оказаться здесь, в этой комнате, и на собственной шкуре узнать, на что способен ее противник. - Там были вооруженные охранники, - ответила она. Майра и Татьяна были одеты для операции. Лим подождал, не скажет ли она еще чего, и когда она промолчала, он едва заметно кивнул. - Вот, что я скажу тебе, - заговорил он. - Дела обстоят так. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной на задание сегодня вечером. Но нам обоим нужно немного... освежиться, - он указал на свою забрызганную кровью рубашку. - И, полагаю, тебе нужно некоторое время, чтобы поискать у себя хирургические шрамы, которые ты не помнишь как получила, - Джули не сдержалась и зябко повела плечами, когда он продолжил. - Это получится не сразу, потому что тебя кондиционировали не замечать их. Но, как только найдешь хотя бы один, возвращайся сюда. Выберешь себе 45й для нашей вылазки. «Блядь, - Джули с трудом сглотнула и вдруг обнаружила, что ей тяжело дышать. - Нахер это место, нахер всех этих людей,- Лим отступил на шаг и склонил голову к плечу, ожидая ответа. - Нахрен этого мудака». Но ее кожа зудела, словно все старые рубцы готовы были разойтись. И она знала, что упустила свой шанс. Без пистолета Джозефа ей не вытащить, и пистолет ей не заполучить, пока Лим стерег оружейную. - Держите его наготове для меня, - сказала она и ушла. Потребовалась вся сила ее воли, чтобы не припустить до своей квартиры бегом. Войдя внутрь и закрыв дверь на замок, она стащила с себя одежду и встала перед зеркалом в ванной. У нее было много шрамов. Вот, например, на животе, когда она порезалась однажды, пролезая через разбитое окно. А вот этот, на предплечье, ей оставил один любитель кокса, полезший на нее с ножом. - Вот же хрень, - шипела она, вертясь и так, и эдак, цепляя ногтями каждый участок зарубцевавшейся кожи. - Черт. Они оставили что-то в ней. Пласты ее мышц словно извивались, и ее мутило. Она одолела тень администратора в собственном разуме, сбросила его влияние, так долго делавшее ее покорной и безоговорочно верной, но в ней было что-то постороннее, и сейчас ее занимала мысль только о том, как обнаружить, что именно. Она осмотрела свой торс, бедра и шею, но смогла вспомнить, как она получила каждый из имеющихся шрамов. Нервозность нарастала, а вдруг они и ее память извратили, но боль в руке остановила набирающую обороты панику. Ее ладонь кровоточила. Она обхватила ее другой рукой, ошеломленная; Джули вытерла кровь большим пальцем, и иллюзия рассыпалась, совсем как тогда, когда она вышла из СТЭМ. Пореза не было, но был шрам, повторявший естественные линии на ее ладони. И она понятия не имела, откуда он взялся, как и не помнила, что бы замечала его раньше. Без промедления, сшибая углы, Джули кинулась на кухню. Она схватила нож для стейка и, тяжело дыша, прижала руку к стойке. «Вынь это, - она занесла нож над ладонью, примериваясь поудобнее. - Вынь, вынь, вытаскивай давай». Но ее затрясло. Несколько раз она пыталась собраться с духом, унять дрожь в руках, но в итоге она лишь швырнула нож на пол. Если бы хоть кто-нибудь увидел ее с окровавленной рукой, то сразу бы догадался, что она сделала. Лим с равной вероятностью мог ее не выдавать или сдать лично, но с Майрой и Татьяной даже вариантов быть не могло, - они бы ее не простили. Она все еще в ловушке. Джули переоделась в чистую одежду. Она прерывалась несколько раз, вонзая ногти в ладонь, пробуя отыскать инородный предмет. Даже намек на то, что там что-то есть, помог бы ей взять себя в руки, но она не нащупала ничего. Когда она закончила приводить себя в порядок и уже шла обратно в оружейную, Джули поняла, что смогла успокоиться. Но сердце в груди все еще частило, а на задворках сознания ютился страх неизвестного. Лим ждал ее у входа на полигон. Он тоже успел переодеться, дополнительно надев черный костюмный пиджак под которым едва можно было различить кобуру. Он улыбнулся ей и протянул ей поясную кобуру с кольтом модели 1911. Она застегнула ремни кобуры. - Что они оставили во мне? - без экивоков спросила она. - То же, что и во мне, - ответил Лим, стаскивая перчатку с левой руки. Он показал ей давно побледневший шрам на своей ладони, в точности такой же, как у Джули. Затем он ослабил галстук и расстегнул несколько пуговиц рубашки. - Я пробыл здесь дольше, чем большинство, но до сих пор не знаю, что там, внутри. Знаю все остальное, но не это. Он потянул рубашку вниз, демонстрируя Y-образный шрам на груди, как от разреза, что делают патологоанатомы. Затем он повернулся к ней спиной и приподнял волосы, чтобы Джули увидела на затылке бледный рубец, пересекавший затылок от уха до уха. - Господи, - непроизвольно выдохнула она. - Почему ты позволил им сделать это с тобой? - Оно того стоило, - Лим обернулся к ней и привел одежду в порядок. - Мобиус помог мне, когда больше никто не мог. Совсем, как тебе, если я внимательно прочел твой файл. «Ты и близко на меня не похож», - хотела сказать Джули, но вовремя прикусила язык. - Да, пожалуй, что так. Лим задумчиво посмотрел на нее мгновение, а после просто махнул рукой, давая сигнал следовать за ним. - Я знаю, что ты думаешь, Кидман, - сказал он, пока они шли по коридору. Он ни чуть не прихрамывал, хотя Джули была уверена, что сломала несколько костей в его ступне. - «Эти люди просто психи». Все мы, рано или поздно, приходили к этой мысли. Но ты привыкнешь и впишешься. - А что, если нет? - осторожно спросила она. - Тогда я пущу тебе пулю в лоб, - он одарил ее холодной усмешкой. - Поверь мне, если не привыкнешь, ты будешь меня об этом умолять. Джули поверила ему; это было сродни облегчению, узнать, что она может умереть вот так просто и быстро, учитывая виденную мельком альтернативу. - Спасибо, - сказала она и покачала головой. - Знаешь, ты, кажется, самый честный человек из тех, что я здесь встречала. - Да уж, - засмеялся Лим. - Вполне возможно. Джули собралась с мыслями. Она упустила возможность, но будут и другие. Если ей удастся убедить Лима, что она старается вписаться... то, возможно, она узнает больше о том, чему противостоит. А если не получится, то, что сотворили с ним, может ожидать ее и Джозефа в будущем. «Держись, Джозеф. Я еще не сдалась». - Так куда же мне надлежит отправиться на первом, одобренном агентом Лимом, задании? - В психиатрическую лечебницу Маяк, - ответил он, и Джули едва не встала, как вкопанная. - Это наш последний шанс разнюхать что-нибудь прежде, чем место преступления перейдет в распоряжение KCPD. Оттуда, конечно, уже вывезли все, что можно, но ты видела лечебницу изнутри, а я нет. Возможно, ты поможешь мне увидеть то, чего я раньше не замечал. Джули заставила себя дышать ровно и идти с ним в шаг. - Тот Маяк, что я помню, был лишь иллюзией. Лишь версией себя в интерпретации Рувика. Я даже не уверена, что хотя бы половина того, что я видела была настоящей. - Но ведь Рувика мы и пытаемся поймать, - заметил он. - А ты была в его разуме. Ты даже не подозреваешь, как ценен для нас твой опыт, - он усмехнулся. - Я возлагаю на тебя большие надежды. Джули не знала, что на это ответить, но возражать не стала. В конце концов, он мог быть прав. «Я все еще должна убить Рувика, - сказала она себе, когда они направились к центральному выходу из здания. - И проще всего это сделать изнутри Мобиуса, чем самой. Сначала уберу его. Потому буду думать, как выбираться».