***
В одном Себастьян оказался прав: час спустя отвращение к себе вцепилось в него острыми зубами. После непродолжительного сна, немного ослабившего смертельную усталость, он наскоро привел себя в порядок и принялся раскладывать по полу с боем добытые документы. Взгляд зацепился за папку с делом Патриции Йетс, школьной учительницы, которая – очевидно, вместе со своей матерью – исчезла в подполье «Мобиуса», где ее мучал и, в конце концов, вскрыл, как лабораторную мышь, гениальный безумец. Читая рапорт, он не мог не вспомнить все те ловушки и хитрые механизмы, с которыми ему пришлось столкнуться в разуме Рувика, и представил, как через все это проходили пропавшие женщины. Перед ним лежала дюжина дел: отнятые жизни, разлученные семьи, – а он не мог перестать думать о том, как человек, ответственный за это, дрочил ему. Было не просто стыдно – он чувствовал себя невыразимо дерьмово. Рувик вышел из душа: спортивный костюм с чужого плеча был ему велик, еще влажные волосы растрепаны. Он уселся рядом с Себастьяном с непринужденным видом и прильнул к его плечу в какой-то уязвимой потребности находиться рядом. Это было даже в какой-то степени очаровательно, хотя в этом явно читались замашки собственника. Тепло его тела расшатывало здравый смысл. – Нашел что-нибудь? – спросил Рувик. Разложенные по полу дела вернулись в фокус, и Себастьян прочистил горло. – Нет, пока не нашел, – он принялся перебирать папки, раскладывая их по датам. – Майра о своих делах мне особо и не рассказывала, но я помню, как она говорила, что сперва и не связывала их между собой из-за того, что жертва выбиралась в случайном порядке. Не было какого-то определенного «почерка», объединявшего все эти исчезновения, который, как правило, можно отследить в серийных похищениях. Полагаю, «Мобиус» хватал всех подряд. – Майра, – пробормотал Рувик, наблюдая за работой Себастьяна. – Ты доверял ей? – Это что за вопрос такой, черт побери? – он дернул плечом, спихивая Рувика. – Да, со стороны это все выглядит, как огромная куча нераскрытых дел, но у каждого копа есть свои «висяки». Она была одной из лучших. Рувик уклончиво хмыкнул, повернувшись к кофейному столику, и включил ноутбук. Соблазн попросить его отодвинуться еще дальше был велик, но вдруг его взгляд зацепился за пометки в одном из дел, которое он держал в руках. – Агент Грин, – сказал он себе под нос, проводя большим пальцем по написанным Майрой строчкам. – Один из источников Майры в ФБР. Она всегда находила общий язык с федералами лучше, чем любой из нас. Похоже, он помогал ей с записями с камер видеонаблюдения, – Себастьян пролистал другое дело и снова наткнулся на то же имя. Оно мельтешило на границе сознания, пока он внезапно не вспомнил чужую улыбку; он уронил документы. – Специальный агент Грин – Дэннис Грин – это тот мудак, которого пристрелила Кидман. Так и знал, что я где-то уже видел его, – он посмотрел на Рувика, чувствуя, как застучало в висках. – Он был в «Маяке», когда федералы забрали наше расследование, – агент даже говорил ему что-то, но Себастьян был слишком занят ожесточенным спором с капитаном за сохранение за собой права доступа к делу, чтобы обратить на него должное внимание. Но он запомнил неловкую улыбку, такую же, какую он изобразил перед тем, как Джули пустила ему пулю в голову. – У «Мобиуса» есть «кроты» и в ФБР? Рувик подтянул загружающийся ноутбук ближе к себе. – Я бы не удивился, – сказал он. – Я сумел увидеть их штаб в памяти Кидман. Разглядеть как следует не смог, но узнать это здание я смогу, – он нахмурился. – Нужно было попытаться выведать больше, но… – Ты сделал достаточно, – перебил его Себастьян. – Зная, где они, мы можем обойтись и без этих дел, – он все равно продолжил пролистывать прошитые папки, но, как Майра и говорила ему, распознать систему не удавалось: среди пропавших были и мужчины, и женщины всех возрастов, различных этнических групп и социальных слоев. Большинство из них в обычной жизни никогда даже не встретились бы друг с другом. – Такое чувство, будто их намеренно выбирали в случайном порядке, – озвучил он свою мысль, изучая файл молодого парня, – словно квоту заполняли. – Он старался не думать о том, как Рувик склонялся над каждой окровавленной жертвой, но воспоминания о его опытах лезли в голову сами собой. – Или создавали научную выборку. Они пытались создать устройство, которое будет контролировать каждого человека в радиусе своего действия, верно? Оно должно было воздействовать на каждого, вот они и тестировали его на каждом, буквально. – Звучит логично, – согласился с ним Рувик. Он открыл окно браузера и загрузил карту города. – Тогда меня, кроме их мозговых волн, ничего больше и не интересовало, а это не то, что можно изучить, пока субъект не задержан. – Все равно, это не объясняет того, как они их выбирали, – Себастьян прислонился к Рувику, чтобы видеть экран; тот определил место, где они встретились с Кидман, и теперь взглядом прослеживал путь по карте, открывая изображения улиц. – Если обнаружим пробел в их выборке, то это поможет сузить поле поиска. – Мы не в том положении, чтобы думать, как предотвратить будущие похищения, – ответил Рувик. – К тому же, как только мы проберемся внутрь, то нам и не придется больше за это переживать. –Думаю, ты прав. Рувик продолжил прощелкивать улицу за улицей, следуя за скоростной магистралью, ведущей на юго-запад. По прикидкам Себастьяна, Рувик был занят уже не менее часа, когда он, наконец, прекратил свои изыскания, повернул изображение улицы, остановив его на лощеном современном здании: шесть этажей, замощенных окнами с тонированными стеклами, и, кажется, купол атриума на крыше. Себастьян посмотрел на фото, сморгнул для верности, и почувствовал, как желудок попытался размазаться о ребра. – Они здесь? – спросил он. – Ты ведь это не серьезно… – Отсюда Кидман вышла этим утром, – ответил Рувик, указывая на дорогу, идущую за зданием. – Там сзади гараж. А что, ты знаешь, что это? – Это федеральное строение, – Себастьян дотянулся до тачпада и поменял угол обзора, чтобы разглядеть вывеску перед входом в здание. – Это местное отделение ФБР, и оно тут уже очень давно. Рувик нахмурился. – Это всего лишь прикрытие, которым они пользуются, когда необходимо контактировать с людьми со стороны. – Но если ты действительно уверен, что это нужное нам здание, то оно действительно является отделением ФБР, – Себастьян покачал головой. Он никак не мог понять: не то все обрело смысл, не то он окончательно повредился головой. – Разве они не проводили тебя внутрь как минимум несколько раз, чтобы ты резал людей? Быть такого не может, чтобы никто там не заметил, что происходит какая-то дичь. – Да, полагаю, что так, – Рувик поставил подбородок на сцепленные ладони, разглядывая фотографии здания на экране с растущим беспокойством. – Но это может значит, что где-то внутри есть целые обособленные помещения. Или, что ФБР вообще… – Нет… Не может такого быть. Я не фанат правительства, но это… Ты же говорил, что нет у них реальной власти, – Себастьян откинулся обратно на спинку софы. Приливная волна воспоминаний давила на глаза и уши, он почувствовал головокружение. «Скольких «специальных агентов» из этого отделения ты встречал? – он попытался вспомнить, их лица скользили мимо его внутреннего взгляда, словно в слайд-шоу. – Сколько дел тебя заставили передать им, потому что они ссылались на внутренний терроризм и прочую херню о юрисдикции?» Себастьян не успел найти ни одного ответа, потому что все эти вопросы перекрыло собой воспоминание о руке агента – мрази – Лима на спине его дочери, о близком и напряженном голосе Майры. «Это агент Лим, один из моих контактов в Бюро. И он уже уходит». – Вот почему Майра попала в поле их зрения, – пробормотал Себастьян, чувствуя, как от нервов взмокли ладони. Он потер глаза и через не хочу заставил себя продолжить просматривать дела, пока не нашел на одном из них пометку с до боли знакомым именем. Заставить себя открыть эту папку он так и не смог. – Она оказалась к ним ближе, чем смог кто-либо другой. Наверняка, она докопалась до правды. А они надавили на нее, чтобы заставить молчать – Лим же говорил, что обещал ей, что… – папка затряслась в его руке. – Мне следовало прислушаться к ее словам. Как я сам этого не заметил? Рувик молчал. Впервые Себастьян предпочел бы парочку едких ремарок или какой-нибудь загадочной чушни, лишь бы отвлечься от разрывающего на части понимания. – Я смотрю, для тебя это не новость? – резко спросил он. – Это пиздец как важно, Рувик. Ты знал? В СТЭМ ты был в разуме Кидман, ты должен был знать. – Внутренняя бюрократия «Мобиуса» в то время меня не интересовала, – в тон ему ответил Рувик. – Меня волновало только то, что она знает и как я могу ее использовать, а не… – он замялся под тяжелым взглядом Себастьяна. – Я считал, что это лишь прикрытие. Хименес думал так же. Откуда мне было знать? Какое мне вообще дело до ФБР? – Ладно, хорошо, – хмыкнул Себастьян. – А может ты просто не хочешь признавать, что не так хорош в этой лабуде с чтением мыслей, как утверждаешь? Рувик сердито подобрался, и Себастьян вдруг заопасался стать объектом наглядной демонстрации, но тот только отвел глаза в сторону. – В «Мобиусе» Кидман что-то вкололи прежде, чем она попала в «Маяк». Мне казалось, что я успешно пробился через эту защиту с помощью СТЭМ, но… возможно я что-то упустил. А до этого я ни о чем никого и не спрашивал. Мне не было дела. Я ничего не знал. Себастьян не сводил с него пристального взгляда, ожидая, не признается ли он еще в чем-нибудь, и, когда больше ничего не услышал, он вздохнул и ссутулил плечи. – Не может всё ФБР быть ими, – пробубнил он. – Они бы уже выдали себя. То есть, черт, у них бы не получилось скрываться вечно. Если организация действительно настолько велика, то Майра бы нашла способ как-то предупредить меня. Боже, это же полностью меняет дело. – Ничего это не меняет, – Рувик сел прямо и начал делать скриншоты с изображением здания и его окрестностей. – Это по-прежнему всего-навсего одно здание. Так что, до тех пор, пока терминал СТЭМ функционирует, мы сможем вывести оттуда ее и Джозефа прежде, чем «Мобиус» успеет получить стороннюю поддержку, откуда бы она ни пришла. – Ее? – переспросил Себастьян, удивленно поднимая бровь. – Теперь ты переживаешь за Кидман? У Рувика дернулся глаз. – Если ты захочешь оставить ее там, мне будет все равно. – Нет, просто я удивился, что тебе есть до нее дело, – Себастьян снова потер лицо, мимолетно подумав о том, что если бы он смог как-то вылепить на нем выражение абсолютного спокойствия, то тело на пару с сознанием купились бы и последовали его примеру. Было бы неплохо поспать еще немного. Он с тоской посмотрел на софу и краем глаза заметил на кофейном столике наушники и провода, сложенные вместе. От их вида он покрылся гусиной кожей. – Нам нужно пересмотреть наш план, – сказал он. – Как же? Себастьян постарался не закатывать глаза. – План состоял в том, чтобы найти способ проникнуть внутрь логова и захватить их терминал СТЭМ, – начал объяснять он со снисходительной терпеливостью голосе. – Но мы говорим о правительственном здании, а я едва способен передвигаться самостоятельно, даже с костылем, который мы, кстати, потеряли. Не говоря уже вот об этом, – он махнул рукой в сторону наушников. – Вот они, по сути, для тебя сущая ерунда, однако из-за них ты едва не впал в кому. Какая нам от них польза, если нужно снова взболтать тебе мозги, чтобы пробраться внутрь? Рувик с силой лупил по клавишам ноутбука. – Я что-нибудь придумаю, – проворчал он себе под нос. – Боже, я надеюсь на это. Потому что если ты снова напялишь эти штуки, включишь их и опять застрянешь в этом своем кошмаре, я не пойду вызволять тебя оттуда. Рувик вдруг перестал печатать и уставился на него. – Нет. Ты пойдешь. Сердце Себастьяна пропустило удар. Он старался смотреть в ответ с вызовом, но был не в состоянии одурачить хоть кого-нибудь, не говоря уже о том, кто способен читать мысли. Когда Рувик повернулся к нему и наклонился ближе, в голове стало совсем пусто, и прежде, чем Себастьян успел подумать об отказе, его рот уже оккупировали грубым поцелуем. И без того растравленные губы пощипывало, но он поразился тому, насколько это было ему приятно. Он так чертовски давно не испытывал в своей адрес подобной страсти, что сложно было не ответить взаимностью. Но затем Рувик толкнул его в грудь, словно пытаясь опрокинуть на спину. Заворчав, Себастьян ухватил Рувика за челюсть. Тот замер и напрягся, на мгновение став уязвимым, словно бы испугался, что снова теряет контроль над ситуацией. И это тоже очаровывало Себастьяна сильнее, чем должно было. Если он толкнет его сильнее, то предсказать исход будет не сложно, и потому он снова притянул его к себе, но медленно. Увлеченный бесцельным любопытством, Себастьян глубоко целовал Рувика, с нежностью, гадая, способен ли кто-то вроде него оценить ласку, в которой нет места укусам. Он обнял лицо Рувика ладонями и ненадолго притворился, что внутри этого человека есть нечто, что делает его достойным романтики. Рувик стиснул кулаки, не убирая рук с груди Себастьяна. Он оказался не готов к принудительной искренности и не знал, как с собою совладать. Когда один поцелуй плавно перетек во второй, он словно обмяк в чужих руках, самую малость, а его короткий жадный вдох Себастьян счел столь трогательным, что у него животе затрепетали бабочки. «Осторожнее, Кастелланос, – предупредил его внутренний голос, пока он гладил щеки Рувика большими пальцами. Тихий рокот удовольствия вырвался из его груди, и Рувик ответил тем же. – Не забывай, что он не человек». Поцелуй сошел на нет, и Рувик отстранился, высвободился из рук Себастьяна. Его раскрасневшиеся щеки полыхали, но поза снова стала напряженной, какой-то неловкой и неудобной. – Я проголодался, – пробубнил он и, стараясь не касаться Себастьяна, поднялся на ноги, чтобы поспешно скрыться на кухне. – Я нам что-нибудь сделаю. Себастьян выдохнул и опрокинулся на спину. Его сердце гулко колотилось в груди, а комната закружилась вокруг и словно подернулась дымкой. «Ты полный болван, – зло подумал он про себя и прикрыл глаза, стараясь силой воли изгнать из живота ребяческие искорки. – Ты лишь все усугубляешь». Несколько минут спустя он услышал, как Рувик вышагивает босыми ногами по ковру, а затем на его живот опустилась тарелка. Он открыл глаза и увидел, как Рувик сел рядом с ним, жуя бутерброд – близко, но недостаточно, чтобы соприкасаться с ним, будто тот сам себе не доверял. Пока Рувик ел, он, вроде бы, все свое внимание отдавал ноутбуку, но Себастьян чувствовал на себе его взгляд. Он знал, что тот крепко задумался, переживая приступ презрения к себе и одержимости, знал, потому что занимался тем же самым. «Он как… как тигр, которого какой-то придурок решает приобрести по объявлению в интернете, – думал Себастьян, наблюдая за тем, как Рувик убирает за ухо влажную прядь волос, – думая, что сможет держать его в качестве питомца. Но чертова зверюга просто не вписывается в человеческое жилище, и все страшно удивляются, когда она сжирает домашнего пса. – Себастьян потер лицо и неразборчиво заворчал. – А меж тем, ты тот самый недоумок, который оправдывает серийного убийцу, лишь бы не чувствовать себя виноватым из-за желания трахнуть его. Да что с тобой не так-то?» Себастьян поднял тарелку с живота и заставил себя сесть. Вид разбросанных вокруг папок с делами отрезвил его и вернул мысли в нужное русло. Он взглянул на предложенный ему перекус и понял, что рядом с бутербродом Рувик положил еще и сигарету с зажигалкой. Какой любезный засранец. Он прикурил, прикрывая ладонью огонек. – Ну как, сможешь отрегулировать свои наушники? – поинтересовался детектив. – Сделать их менее опасными? – Еще не уверен, – признался Рувик, прожевав очередной кусок. – Думаю, я могу попробовать оставить снаружи оголенный провод. Постоянный ток будет держать меня в тонусе. Себастьян откусил от бутерброда и нахмурился. – Еще как будет, особенно, если ты подожжешь себе волосы. Ну же, должен быть способ получше, чем этот. – Посмотрим. – После долгого молчания Рувик наконец взял свое устройство в руки. – Если мы сможем раздобыть больше материалов, то я смогу сделать другой трансмиттер, – сказал он, – который будет передавать сигнал на той же частоте. Аппетит тут же как-то поблек, и Себастьян, обдумывая услышанное, сделал несколько затяжек. – Эта идея мне тоже не нравится. Что если они схватят нас одновременно? – Что бы мы ни решили, мы в любом случае рискуем, – Рувик, хоть и выглядел так, словно не хотел этого делать, подсоединил наушники к USB-порту ноутбука. – Что касается наших шансов, я бы чувствовал себя куда увереннее, если бы моя связь с тобой была крепче. «Вот, видишь? – Рувик не сдвинулся с места, но Себастьян чувствовал исходящее от него электричество, как магнит – железо. – Помнишь, как ты переспал с Трейси Кессер после встречи выпускников и сох по ней весь второй курс? Вот сейчас происходит то же самое». Себастьян взял тарелку в другую руку, чтобы придвинуться поближе к нему. – Покажи, что ты разузнал про здание, – попросил он, стараясь не обращать внимание на то, что они соприкоснулись коленями. – Начну думать, как мы можем пробраться внутрь, пока ты работаешь над передатчиком. Рувик немного приободрился и развернул к нему экран ноутбука. – Позади здания начинается лесистая местность, – сказал он, указывая на один из сохраненных скриншотов. – Если поедем вот по этой дороге, то сможем подобраться к ним максимально близко, и они нас не заметят…***
– Тебе следует отчитаться Администратору, – сказала Татьяна, паркуя машину в гараже штаба «Мобиуса». – Он захочет услышать твой доклад от тебя лично, без посредников. – Так и сделаю, – Джозеф выбрался из джипа и оглядел парковку; отчасти он ожидал увидеть Майру, стоящую на входе, как это было, когда они только уезжали, но, к его мелочной радости, ее не оказалось поблизости. – А что насчет агента Кидман? Татьяна обменялась парой фраз с агентом Грейнджером, после чего отослала его с поручением и повернулась к Джозефу. – Должно быть, она как раз заканчивает собственный доклад. А что? – Я лишь хотел спросить у нее кое-что, – не было причин юлить перед Татьяной, но он достаточно проработал вместе с Себастьяном, чтобы понимать, что подозрения и домыслы сначала нужно проверить и подтвердить, прежде чем бежать с ними к начальству. – Может, я встречу ее по дороге. Вместе они прошли через контрольно-пропускной пункт, но только Джозеф направился к эскалатору, как Татьяна взяла его за руку. – Ты скажешь мне, если вспомнишь какие-нибудь зацепки, – сказала она. – Правда ведь? Она держала его не так уж крепко, но руку покалывало. – Конечно, – ответил он и, когда его отпустили, продолжил свой путь вглубь здания. «Куда бы он направился? – раздумывал Джозеф, пока эскалатор вез его вниз, и нервно стучал пальцами по поручню. – Куда-то, куда решил он, или Рувик? Если он располагает хоть какой-то свободой воли, то место явно не очевидное. Они не в доме у реки. Не у кого-то из друзей, – он вспомнил надрывавшегося по радиосвязи детектива Фая и вздохнул. – И не у врагов. А в большинстве мотелей, где можно расплатиться наличностью, его так или иначе знают в лицо. Где же Рувик прячет его?» Он едва сошел с эскалатора, как в поле его зрения попала Джули: она стояла на контрольном пункте с другой стороны прозрачных дверей и сканировала ладонь. Она остановилась, когда заметила его, подождала, пока он сам отсканирует отпечаток своей руки, после чего автоматические двери пропустили его внутрь, к ней. –Джозеф, – поздоровалась она. Ей явно не терпелось увидеться с ним. – Я надеялась, что встречу тебя. – Я тоже, – вокруг них слонялось довольно много людей, и он махнул ей, давая знак следовать за ним в атриум. – Мне кажется, нам нужно поговорить. Джули пошла рядом, зашагала в ногу с ним. – Они обнаружили что-нибудь новое? – спросила она. – Улики? Зацепки? – Еще нет. Но есть кое-что, о чем я хотел тебя спросить, – Джозеф поглядывал на нее, пока они шли; вновь обретенное знание об истинных мотивах ее пребывания в полицейском департаменте нанесло удар по его уверенности в том, что он сумеет распознать ее ложь, однако он не мог не попытаться. – О том, что стало с агентом Грином. Джули состроила скорбную мину. – Я говорила ему, что нам стоит дождаться подкрепления. – Ты сказала, он увидел, как Рувик и Себастьян вошли в магазин на углу улицы, – рассуждал Джозеф, – и вы последовали за ними. – Рувик , должно быть, понял, что мы поблизости, – Джули смотрела прямо перед собой, напряжение в ее голосе казалось настоящим. – Он ждал нас в сквере, за магазином. Никто из нас этого не предвидел. Наверное, он и меня бы убил, не появись те парни из забегаловки. Джозеф посмотрел на нее, дожидаясь продолжения, но она больше ничего не сказала. – Это Рувик стрелял? – спросил он. – Или Себастьян? – Я не видела… Я бросилась в укрытие, – вздохнула она. – В любом случае, убил его именно Рувик. Бедолага. Я же просила его подождать. Они дошли до поворота, где в нише в стене стоял вендинговый аппарат и кулер с водой, специально для техников, решивших сделать перерыв в работе. Только здесь можно было уединиться, чтобы не привлекать лишнего внимания, поэтому Джозеф остановился. – Кидман, – позвал он, и она тоже остановилась. – Я был на месте происшествия. Грина застрелили из пистолета сорок пятого калибра. Джули взглянула на него. Она и впрямь была умелой лгуньей, но теперь, когда он знал о чем спрашивать, он видел, как она просчитывает свой ответ. – И что? – Себастьян носит тридцать восьмой. – У него есть еще тот, двадцать второй модели, – парировала Джули. – Он давал мне пострелять из него, когда мы последний раз ходили на стрельбище. Так что не так? – Он все еще в его квартире, – понизил голос Джозеф. – Единственный пистолет сорок пятого калибра, который был поблизости от Грина, твой собственный. Поэтому, расскажи-ка мне еще раз, что произошло. Джули стушевалась, но лишь на мгновение. – Мы больше не в участке, – жестко обрубила она. – Ты не мой куратор, а свой доклад Администратору я уже сделала. Она развернулась уходить, но Джозеф поймал ее за локоть, задерживая ее. – Я серьезно спрашиваю, – настаивал он. – Это ты застрелила парня? Она не успела совладать с лицом, виноватое выражение промелькнуло тенью. – Я от своих слов не отказываюсь. Кто бы ни спустил курок, агента Грина убил Рувик. Джозеф ослабил хватку ровно настолько, чтобы Джули смогла высвободиться. Она была готова снова развернуться и уйти, но неподалеку от них вдруг появилась пара техников, шедших в их направлении, так что она просто отвернулась к кулеру. Джозеф притворился, будто выбирает что-то в вендинговом аппарате, пока Джули наливала себе воды в пластиковый стаканчик; техники прошли мимо. Когда он обернулся к ней, то почувствовал острый укол жалости: она явно была ошеломлена и пыталась это скрыть. Он никогда не сможет забыть то ужасающее давление, с которым чужой разум вторгался в его собственный, и ему была ненавистна мысль о том, что кому-то пришлось пережить то же самое. – Если Рувик все еще способен на тебя повлиять, тебе нужно сказать об этом Гутьеррез, – тихо заметил Джозеф. В ответ Джули замотала головой. – Тогда она отстранит меня от полевой работы. Я потеряю возможность работать с агентом Лимом. – Ты и не должна работать в поле. Ты подвергаешь себя опасности даже просто находясь поблизости от Рувика. – Мы все подвергаем себя опасности из-за него, – упрямилась Джули. – Их «сыворотка» не работает… Рано или поздно, Рувик все равно побеждает, – она снова покачала головой и поставила стаканчик, не сделав из него и глотка. – Буду я тут или там, это не важно, не сейчас, когда они уже планируют захватить его живым. Это ошибка, которую я не могу позволить им совершить. «Это противоречит приказам», – у Джозефа волосы встали дыбом, стоило ему понять, что она сказала, а по коже застучали фантомные капли дождя. – Поверь мне, я был бы рад не меньше тебя, окажись Рувик запертым в морге. Но мы не можем рисковать и убить его прежде, чем выясним, как он повлиял на Себастьяна. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни, и наклонился поближе. – Я знаю, что ты злишься, – сказал он. – И напугана. Я помню каково это было, когда Рувик брал надо мной контроль внутри СТЭМ – в этом ты не одинока. Но Гутьеррез помогла мне, сделала так, что он больше никогда не сможет навредить мне. Она и тебе поможет. Просто скажи ей правду. На лице Джули отобразилась борьба. Он понимал, что ей трудно переступить через свою гордость, но отблеск отчаяния в ее глазах начал наводить его на мысль, а не происходит ли чего такого, что он мог бы не заметить. – Я не доверяю ей, – созналась она наконец. – И ты тоже не должен. – Что ты имеешь в виду? Почему? – Тебе и впрямь ничего здесь не кажется подозрительным? – Она тоже подошла ближе, а в ее свистящем шепоте сквозила неотложность вопроса. – Сокрытие всех этих смертей, ложь полицейскому департаменту о том, что происходит на самом деле? – Тебе ли об этом говорить? – ответил Джозеф. – Пусть мне это не по душе, но Гутьеррез права: это необходимо. Если люди узнают, что Рувик на свободе, узнают, на что он способен – поднимется паника. Больше людей попадет под перекрестный огонь, включая моего напарника. А я этого не хочу. – А «Маяк»? –Джули гнула свое, и сердце Джозефа гулко бухнуло за ребрами. – Они построили ту машину. Это «Мобиус» создал СТЭМ. Они пытали и убивали людей. Джозеф покачал головой. Рукам внезапно стало жарко в перчатках, и он не понимал почему. – Это делал Рувик, – исправил он ее. – Это он захватил СТЭМ. Машину создавали не для этого. – Тогда для чего она была сделана? Какой цели она может послужить, кроме… – ее лицо исказилось от отчаяния, казалось, что она вот-вот выдаст целую тираду, но она взяла себя в руки. Глухая безысходность снова появилась в ее взгляде. – Позавчера ночью, когда я была в «Маяке», они отвезли тебя в операционную, – сказала она. – Что они с тобой сделали? «Я не понимаю, о чем она говорит», – мысль пришла так внезапно и была такой категоричной и резкой, что на мгновение ему показалось, что он произнес эти слова вслух. А затем действительно проговорил их. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – выпалил он, даже не обдумав, откуда взялась эта уверенность. – Они провели какую-то операцию на твоей руке, – сказал Джули. – И на груди. Они что-то помести внутрь тебя, Джозеф. «Это просто смешно». – Это просто смешно, – ответил он. – Доктор Гутьеррез старалась помочь мне и не сделала ничего дурного, – его сердце заныло от воспоминаний о том, как пуля провинчивала в нем дыры, а горячая кровь заливала внутренние органы. – Если бы не ее лечение, я бы до сих пор был в том кошмаре, который Рувик создал специально для меня. Я обязан ей жизнью. – Ты не понимаешь. Она даже не настоящий доктор, а все они в действительности не настоящие правительственные агенты. Они помогли тебе только затем, чтобы… – она замолчала и скривилась, – чтобы использовать тебя, – договорила она куда более тихим голосом. – Ты всего лишь пешка, которую они используют, чтобы добраться до Рувика. А потом они закончат свои ебанутые эксперименты. – Довольно, – огрызнулся Джозеф. – Ты говоришь, как Себастьян, – он не хотел так говорить, но слишком поздно это осознал. Он поморщился, стараясь не дать ее пылу захватить и его. У него, в конце концов, богатый опыт противостояния такому поведению. – У тебя паранойя, потому что Рувик сумел забраться к тебе в голову. Просто останься ненадолго в стороне от полевой работы, соберись. – Думаешь, я все придумала? – Джули сунула ему под нос свою левую руку. Сперва он не увидел ничего необычного, но потом зрение медленно сфокусировалось на бледном шраме, повторяющим линии на ее ладони. – Вот, видишь? – спросила она. – У тебя есть такой же. «Нет, у меня такого нет». – Нет, у меня такого нет, – ответил Джозеф. – Что ты пытаешься… – Просто посмотри! Джули схватила его за запястье и прежде, чем он смог оказать сопротивление, сдернула перчатку с его руки. Никак нельзя было этого избежать: он посмотрел. И снова сперва ничего не увидел, а пораженный и растерянный вид, который вдруг приняла Джули заставлял думать, что она все-таки ошиблась. Но когда она потерла большим пальцем его ладонь, то ему показалось, будто она порезала его скальпелем. Острая жгучая боль разгорелась в руке и пробралась в грудную клетку, пришпоривая его пульс. – Какого дьявола? – пробормотала Джули себе под нос, хватая ладонь Джозефа обеими руками. – Еще вчера он был совсем свежий… Как он зарубцевался так быстро? «Там нет шрама». Джозеф уставился на грубую линию на своей ладони. Он чувствовал разницу, когда Джули проводила по ней кончиком своего пальца. Но ведь у него не было этого шрама – как он может видеть и ощущать то, чего не имеет? Он чувствовал на коже колючие искры, словно под нее ему вшили оголенные провода; желудок скрутило так резко, что ему пришлось прикрыть рот свободной рукой. Неужели во рту была кровь? Она раскаленной медью бурлила в горле, несмотря на то, что на его груди тоже не было шрама. Тогда почему его рубашка горячая, мокрая и… – Джозеф. Голос Майры словно переключил внутри него какой-то рубильник, и он снова почувствовал себя нормально. Лишь блеклое эхо вины теребило край сознания, но стоило ему поднять взгляд и увидеть приближавшуюся женщину, как исчезло и оно. Майра была не одна: рядом с ней шел самодовольного вида кореец, одетый в черное. Пока они шли, Джозеф выхватил свою перчатку у Джули и надел ее на руку. Ему не хотелось, чтобы Майра видела его менее собранным, чем своего компаньона. К счастью, вид этих двоих охладил параноидальный бред Джули, и они оба смогли спокойно предстать перед прибывшими. Майра остановилась прямо перед ними; сопровождавший ее мужчина держался к ней так близко, что Джозефу стало неприятно. – Все хорошо? – спросила она. – Мы в порядке, – Джозеф неловко встряхнул рукой и собрался с мыслями. – Я как раз шел с докладом к Администратору. – В этом нет необходимости, – ответила Майра. – Я думаю, мы услышали все, что нам было нужно от агента Кидман. – Джули нахмурилась, но никак не прокомментировала ее слова. – Можешь вернуться к себе и немного отдохнуть, если необходимо. – Я в порядке, – настоял на своем Джозеф. – Лучше я сразу вернусь к работе. Незнакомец хмыкнул в ответ, что никак не улучшило первого впечатления о нем. – Первый день всегда тяжелый, – сказал он Джозефу. – Тебе не следует так усердствовать. – Не могу отдыхать, зная, что мой напарник до сих пор где-то там с Рувиком. Но я ценю Вашу заботу, мистер…? – Агент, – поправила его Майра. – Это агент И-Джун Лим. – Рад знакомству, – сказал Лим, протягивая ему руку. Джозефу очень уж не хотелось ее пожимать, но он протянул свою в ответ и даже не удивился чересчур крепкой хватке. – Майра много рассказывала о тебе. Мне кажется, что ты тут приживешься. Джозеф приложил все усилия, чтобы не нахмурить брови. Ему не нравилось быть целью для слишком пристального взгляда ярких глаз Лима. – Спасибо. – Приятно видеть тебя на ногах, – заговорила Джули, и Джозеф почувствовал облегчение, когда внимание мужчины переключилось на нее. – Как рука? – Совершенно здорова, – Лим отпустил руку Джозефа, чтобы продемонстрировать свою Джули, показательно пошевелил пальцами. – Хотя, остался некрасивый шрам. Покажу тебе как-нибудь на досуге. Она фыркнула. – Думаю, я видела достаточно твоих шрамов, спасибо. – Он готов к активной работе, – пояснила Майра, – что означает, что вы возвращаетесь расследованию и отправляетесь на выезд, агент Кидман. Если ты, конечно, готова. – Да, мэм, – незамедлительно ответила Джули, игнорируя тяжелый взгляд Джозефа, направленный на нее. – Я всегда готова. Лим похлопал ее по плечу. – Вот это дух, – похвалил он. – Пожалуй, в оружейной для тебя найдется пушка побольше, – он тронулся с места, и Джули послушно последовала за ним. – Ты когда-нибудь стреляла из Desert Eagle пятидесятого калибра? – А существует другой «Дэззи», достойный того, чтобы из него стрелять? Лим засмеялся; Джозеф смотрел, как они уходят, поджав губы, и думал, не окликнуть ли их. Но затем просто повернулся к Майре. – Не стоит брать Кидман на задания, – сказал он. – Она слишком уязвима для Рувика, это поставит под удар других агентов. Майра взглянула на него, не проявив признаков беспокойства. Это бесстрастное выражение было ему до ужаса знакомо. – Агент Кидман знает, как постоять за себя, – ответила она. – К тому же, агенту Лиму ввели свежую сыворотку. Рувик не сможет взять над ним контроль, но если он сочтет уязвимой Кидман, то это сможет выманить его из убежища. Джозеф сжал кулаки. Он слишком хорошо помнил, как лежал в его руке пистолет всего несколько часов назад, как рухнула кулем женщина, убитая выпущенной им самим пулей. – Значит, вы осознанно подвергаете агента Кидман риску, – с осуждением констатировал он. – Она больше не офицер полиции, – Майра не поддалась на его упрек, – а правительственный агент. Как и ты, – она подошла ближе, и Джозеф подобрался, сам не зная почему. – Нам нужно делать все, что в наших силах. Ради Себастьяна. Чем больше времени он проводит с Рувиком, тем меньше шансов у нас вернуть его. Ты же это понимаешь? – Разумеется, понимаю. Но Себастьян бы не хотел, чтобы она пострадала из-за него, – Джозеф подавленно вздохнул. Его нервы все еще гудели, а этот разговор с Майрой только все усугублял. Помимо всего прочего, ему сложно было увязать ее заботу о благополучии Себастьяна с долгими месяцами ее личного отсутствия в его жизни. – Я не понимаю, как так все получилось, – признал он и разжал онемевшие пальцы. – Как это вообще возможно, что ты здесь, а он – там, а я… – Джозеф, – на мгновение в голосе Майры прозвучало искреннее сочувствие, – ты в порядке? – Да, просто… – она смотрела на него слишком пристально, чтобы он смог убедительно солгать, и он протянул ей левую ладонь. – Кидман говорила о каком-то шраме, или операции, или… Она взяла его за руку, и хоть держала его мягко, он почувствовал, как шрам, обнаруженный Джули, переменил место, словно пластины сдвинулись. – Ты доверяешь мне, Джозеф? – тихо спросила Майра. «Да». – Конечно, да, – без промедлений ответил он. – Я не меньше тебя хочу вернуть Себастьяна домой. – Я знаю. Знаю, что если кому это и удастся, то именно тебе, – Майра сжала его руку. – Не переживай из-за Джули, сосредоточься на Себастьяне. Я же тебя знаю, ты себе не простишь, если с ним что-то случится. Сердце Джозефа замерло на мгновение. Ее слова словно провинтили ход через его руку прямо в сердце; у него едва получилось сделать очередной вдох. – Я отыщу его, – пообещал он. – Я должен. Майра отпустила его руку, и сознание его закружилось так, будто готово было сорваться с оси и улететь в далекий космос. – Иди пока к себе, – сказала она. – Отдохни. Если вспомнишь что-нибудь еще, то ты знаешь где меня найти. – Хорошо, – Джозеф, еще мгновение назад готовый хоть пешком бежать обратно в город, вдруг понял, как тяжело ему сосредоточиться, и мысль о матрасе под спиной казалась блаженной. – Ты уверена, что мне не нужно сперва отчитаться перед Администратором? – Я обо всем позабочусь, – заверила его Майра. – Иди же. – Спасибо. Джозеф, не зная, под каким предлогом уйти, просто кивнул ей и развернулся, направляясь обратно в свою комнату, располагавшуюся в отделении восстановления. По пути ему встречались друге люди, все они кивали в знак приветствия. Сам он пока знал лично немногих из них, но рано или поздно они все станут его полноценными коллегами. Это его нервировало, совсем как в детстве, когда ему предстояло пойти в новую школу. Процесс вливания в коллектив никогда не давался ему легко. Восемь лет он прожил в Кримсон-Сити, но до сих пор порой чувствовал себя чужаком. Вернувшись к себе, Джозеф повесил на спинку стула кобуру и пиджак, а затем растянулся на кровати. Он закрыл глаза и проговорил про себя, что ему нужно полежать так каких-то пару минут, перезарядиться – и он снова будет готов покорять мир. Но за веками стояла непроглядная пелена темноты, а он продолжал думать о том, как увидел Себастьяна на той аллее, измученного и хромавшего, с покрасневшими глазами и шеей, обмотанной бинтами. Джозефу стало плохо при мысли о том, через что, должно быть, пришлось пройти его напарнику, и через что Рувик заставляет его проходить. «Он был одет в чужую одежду, – подумал он, стараясь сосредоточиться на воспоминании, которое могло быть ему полезным. – Он был ранен, но выглядел опрятно. Рувик, по крайней мере, заботится о своей игрушке, – Джозеф поморщился и сжал пальцами переносицу. – Значит, у них есть убежище. Место, где Рувик чувствует себя в безопасности, где они могут строить планы и не привлекать ненужного внимания. Но где это место? – он положил очки на прикроватный столик и вздохнул, утопая в матрасе. – Где же ты, Себ?»***
Они проработали целый день. По снимкам общего вида здания им далось выяснить немногое, но по рассказам Рувика и тем деталям, что ему удалось вспомнить, была составлена карта помещения, после чего последовала масса предположений и домыслов. Кроме того, Рувик построчно изучил код для трансмиттера и запустил ограниченную симуляцию на ноутбуке. Он ни разу не ошибся в расчетах. Он успел обдумать не меньше полудюжины способов расширить свои возможности, но до решения вопроса стабилизации его состояния было еще далеко. Пару раз ему даже казалось, что он ощущал в комнате присутствие Лэсли. Время было на исходе, а идей не прибавлялось. Да и сам Себастьян стал одним сплошным отвлечением. – Что нам действительно нужно знать, так это насколько широк диапазон твоего воздействия, – сказал Себастьян, туша сигарету в тарелке, оставшейся поблизости после последнего перекуса и успевшей превратиться в пепельницу. – Какая бы у них ни была охрана, мы не сможем прорваться сквозь нее и не привлечь к себе внимание всего персонала. Нам нужно быть уже внутри, прежде чем они узнают, что мы там. И для этого нам нужен ты. – Знаю, – Рувик не поднимал взгляда, но был практически болезненно осведомлен о каждом движении, которое совершал его сообщник: каждое закатывание глаз, каждое сокращение нывших мышц, каждый вздох. Все это врезалось ему под кожу, а он понятия не имел, как избавиться от чужих ощущений. Не сказать, что он хотел от них избавляться. Не опасайся он осуждения со стороны Себастьяна, он бы уже подполз ближе и прижался к его могучей спине. Ему хотелось ощутить движение сильных лопаток на своей груди, прижаться щекой к волосам на чужом затылке. Нелепая идея. Ему должно быть стыдно за подобное. Но желание никуда не уходило. Даже его собственное, чудом обретенное заново, тело не завораживало его так, как экземпляр, сидевший рядом. Он страшно хотел завладеть каждым его дюймом и пережить, вытерпеть все, что оно испытывает. Вдруг Себастьян подался вперед и, крякнув от натуги, встал на ноги. – Мне нужен перерыв, – объявил он. – Пойду поговорю с Бри, скажу, что мы здесь не задержимся. – На ногах он держался не уверенно, и от того как его покачивало из стороны в сторону, у Рувика закружилась голова. – Нужно пораньше лечь спать и уйти до рассвета. Нанесем удар утром. Рувик нахмурился. – А не лучше ли будет идти туда под покровом ночи? – спросил он. – Я думал, что вещи такого рода делаются именно так. – Если ты скроешь следы нашего присутствия, то время суток не так уж важно, – ответил Себастьян. – Но в дневное время большинство из них будет разыскивать нас за пределами здания. У нас больше шансов застать их врасплох именно с утра пораньше. – Должно быть, он истолковал долгий взгляд Рувика, как неуверенность в его доводах, поэтому пожал плечами. – Я понимаю, что мы с тобой не в лучшей своей форме, но нам нужно с этим покончить. Чем дольше мы ждем, тем меньше у нас шансов вытащить оттуда Джозефа и Кидман. – Я понимаю, – Рувик не был до конца уверен, но кивнул. – Иди к Бри. – Может, она сможет забрать свой костыль из того бара, – пробубнил Себастьян себе под нос, хромая к двери. – Думаю, я смогу обойтись веткой. Он ушел, и в его отсутствие в квартире будто стало холоднее. Рувик оглядел углы комнаты, страшась обнаружить в них тень, хотя мягкий свет раннего вечера все еще настойчиво проникал сквозь окна. Потом он взглянул на свой трансмиттер, сделал глубокий вдох, отключил наушники от ноутбука и положил их к себе на колени. Буквально этим утром их вес в его руках придавал ему небывалой уверенности, а чувство, которое он испытал, осознав, что сумел достигнуть цели, перевесило даже жажду мести и страх. Все, чего он мог пожелать, было от него на расстоянии вытянутой руки. Капли дождя на его лице обманули его собственное восприятие. Сотворенный им мир ждал его, но сейчас он колебался. Его способности спасовали перед агентами «Мобиуса», вставшими перед ним черными провалами, и теперь его эго, посрамленное, беспомощно забилось в темный угол сознания. Как так могло случиться, что ему не достало сил совладать с мощью, которую он сам же и вырезал из реальности? Сама мысль об этом была невыносимой. Рувик надел наушники, прижал их поплотнее. «Если я не смогу пробиться сквозь оборону «Мобиуса», преодолеть их контроль, то вся эта затея не имеет никакого смысла, – рассудил он и закрыл глаза. – Она обернется провалом. Этого не должно произойти, – он водил пальцем по переключателю трансмиттера. – Без моей силы они его схватят. Кто защитит его тогда? Его напарник? Его жена? – его губы скривились в невеселой усмешке. – У него есть только я. Я обязан справиться». Он щелкнул переключателем, и в тот же миг ощутил, как его разум затапливает здание. Он видел, чувствовал и упивался каждым встреченным по пути огоньком чужого сознания. Но ни один из них не мог сравниться по силе с Себастьяном, осторожно спускавшимся по лестнице к двери в квартиру Бри. Однако Рувик сторонился его – теперь-то он знал наверняка, что Себастьян почувствует, если полезть к нему. Вместо этого он переходил от одного незнакомца к другому, бегло изучая их обыденную жизнь, не прилагая особых усилий – осторожничал, помня об опасности, таившейся за пределами поля зрения. «Нет. Нельзя бояться его, – Рувик поморщился, толкая себя за пределы здания, наблюдая за квартиросъемщиками в соседнем доме и проезжавшими мимо автомобилистами. – Как я могу противостоять Адаму, если не в состоянии встретиться лицом к лицу с Лэсли? Когда-то я не ведал страха. Так с чего бы бояться сейчас?» Рувик запрокинул голову, вспоминая, как барабанили по коже лица капли дождя. «Этот мир принадлежит мне, – с жаром заявил он сам себе. – В нем нет ничего, чего бы мне стоило бояться». Он был не один. Он почувствовал движение воздуха рядом с собой и напрягся каждой клеточкой тела, готовясь разлететься на молекулы в любой момент. Будь он в другом состоянии, то счел бы жестоким тот факт, что его собственный страх, обретший плоть, вот так очевидно явил себя, устроившись рядом. Но в нем не было ненависти к ней, даже самой малости. Дрожа от волнения, он открыл глаза и увидел черные волосы и бледную фарфоровую кожу. И впервые за долгие годы Лаура улыбнулась ему.