Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

А утром к замку прибыли фургоны под предводительством Эанора. К тому времени два «грабителя» только-только закончили разорение библиотеки и еще даже не приступали к потрошению кладовых и лабораторий. — Ну, как дела? — поинтересовался вампир. — Когда таскаешь по одному фолианту всю библиотеку десять лет, это куда проще, чем по десять книг — но за сутки, — пожаловался Арис, вызвав смешки нага и Ланора. — А использовать магию не пробовали? Арис и Ланор переглянулись, и некромант с разгону шлепнул себя по лбу ладонью. — Я и-ди-от! — По какой причине на этот раз? — Я вообще забыл, что можно использовать магию, хотя мы с Арисом и поставили телепорт в твой дом в Трианне! — А теперь вспомнил? — Эанор фыркнул. — Как там папа-змеюка? — Я всего лишь дядюшка, — отозвался наг, вползая в зал и неся хныкающего Мирта. — Арис, сегодня пеленки меняешь ты. И кормишь его тоже. — Да… Я постараюсь. — А я проэкзаменую. И, кстати, если уж вы сподобились поставить телепорт, не вижу смысла тащиться назад в фургонах. Всем, кроме Эанора. Вампир только застонал. Однако не мог не признать очевидного — чем тащить ребенка через половину страны, можно в один шаг оказаться дома. А уж он поторопится вернуться как можно скорей. — А разве таких маленьких можно телепортами? — озадачился Арис. — Нельзя только новорожденных, а Мирт уже малыш крепенький, он спокойно перенесет одно перемещение. — Но вам придется сидеть в доме тише мышек, — предупредил Эанор. — Сделаем вид, что приехали вместе. — Хорошо, будем очень тихими, — закивал Арис. — Мы, если не возражаешь, присмотрим за ними обоими, — вопросительно взглянул на вампира Сэйрис. — Не возражаю, даже буду рад этому. — Тогда — за работу. Нам еще лаборатории очистить ото всего ценного. Эанор к очищению подключился со злорадным удовольствием. В подвалах рядом с лабораториями нашлись и сундуки с золотом, и кое-какие драгоценности. Все это было очень кстати, особенно в свете «пополнения» семьи. И таковым стоило считать не одного кроху-Мирта, но и Сэя и Ланора тоже. Из замка вынесли все. Даже самые мелкие скляночки и колбочки из лаборатории Ланор бережно упаковал в корзины и перетащил своими руками. — Это я потом заберу в лаборатории гильдии, чтоб, не дай Тьма, не попалось Мирту, когда он начнет бодро ползать везде. — Да, это будет самым разумным, — согласились все. Кроме реактивов, золота и книг, пришлось перетаскать еще и то, что было найдено в кладовых, то, что осталось от некогда прекраснейшей обстановки замка Дракона: древние вазы, картины, скульптуры. Все это сейчас ценители оторвали бы с руками, заплатив баснословные суммы. — Это все можно продать, — решил вампир, издалека наблюдая за перемещением ценностей. К телепорту он подходить опасался. Может быть, что-то подошло бы и обстановке поместья, нужно было смотреть. Но Эанор не хотел загадывать, он боялся, что может понадобиться больше денег, чем есть у него в свободных активах. В конце концов, Госпожа обещала им двадцать спокойных лет, а вот что там будет дальше? Двадцать лет — это так немного, почти капля в море вечности. А будущее было не просто туманно — его скрывала непроницаемая тьма неизвестности. Но они со всем справятся… В трудах и заботах прошло еще два полных дня. К концу второго замок Дракона напоминал выпитое и вычищенное муравьями яйцо — пустая треснувшая скорлупа. — Вроде перетащить осталось только камни, — посмеялся Эанор. Арис погладил стену замка, словно шкуру подыхающего верного пса. Он прожил здесь практически всю жизнь, и, несмотря на Аргуса и то, что в казематах в клетке жил его вампир, замок ему нравился. Это был его дом, он знал в нем каждый камешек. — Наверное, нам пора… Ты только будь осторожен в пути и не задерживайся нигде, хорошо? — Хорошо, мой цветок. Я проделаю путь быстрее за счет крыльев. — А фургоны? Или мы появимся «из воздуха»? Люди замечают все, все несоответствия. — Портал же, — рассмеялся Эанор. Глаза Ариса распахнулись в удивлении: — А можно такой большой портал? — Я имею в виду, если я вас с ребенком отправлю порталом, а сам доберусь крыльями — это нормально. — Эно, ты поедешь в фургоне. Ты представляешь себе расстояние, которое надо пролететь? — нахмурился Арис. — Тебе нужно будет нормально отдыхать. — Хорошо, мой цветок, — вампир улыбнулся. Забота умиляла. Приводила в какое-то иное состояние духа, непривычное и заставлявшее таять внутри, словно мягкий воск под горячим солнцем. — Буду скучать по тебе. — Я тоже. Очень. Арис передал спящего Мирта понимающе усмехающемуся нагу, и тот выполз из их поля зрения к Ланору, готовившемуся открыть телепорт. — Иди сюда, я должен тебя поцеловать, чтоб хватило на неделю! Вампир мгновенно оказался рядом. Он соскучился. Страшно, до зубовного скрежета — в эти пять последних дней и ночей у них не было времени на ласки, не было возможности уединиться, не было «их» — только вдвоем, без присутствия кого-то еще в пределах слышимости и видимости. Замок был огромен, но вызывал у Эанора только дрожь, а никак не желание заниматься любовью в гулких холодных залах. Даже сейчас он целовался, косясь на стены. Но это не мешало наслаждаться вкусом любимых губ и теплом объятий. — Уговорю Сэя побыть няней Мирту подальше от нашей спальни, — оторвавшись от него, перевел дух и пообещал Арис. — Сутки. Или больше. Я буду тебя очень ждать. — Я постараюсь побыстрей примчаться. Арис вздохнул, и они отправились на внутренний двор, где ждали остальные. Фургоны были готовы выезжать, возницы ждали только Эанора. — Я приеду… У нас будет время вдвоем. — Будет-будет. Арис! Оторвись уже от него, ну? Идем, чем скорее он выедет, тем скорее приедет, — буркнул Ланор. — Давай, открывай портал. — Все-все, — Эанор сам оторвался от избранника. — Идите уже. Поместье встретило путешественников упорядоченной суетой. Эанор приказал не искать кормилицу — ребенок привык к козьему молоку, да и лишние люди в поместье были не нужны. Зато Клэй уже приготовил комнату, достойную маленького принца, мягчайшие пеленки, рубашечки и чепчики из тонкого полотна, пуховые одеяльца и даже игрушки — их достали с чердака, отмыли и подновили, купили и новые. Спрашивать старый дворецкий ни о чем не стал — появился ребенок, вот и славно. Ланор зарылся в притащенные из замка богатства, разбирать и сортировать книги, которые стоит оставить здесь, а какие — передать в библиотеку гильдии. Вызвал нескольких подмастерьев, чтобы перевезти приборы и стеклянную лабораторную посуду. Сэйрис занимался с ребенком, по ходу дела обучая Ариса. — Держи его вот так. Не бойся, он не такой хрупкий, как кажется. — До сих пор не понимаю, как Рашес со мной управлялся? Он же был скелетом, не мог почувствовать меня, температуру еды, вкус блюд… — Не знаю, Арис, не знаю. Ланор, пробегавший мимо, хмыкнул: — Просто у него была полноценная душа, а не огрызок, как обычно. Аргус создавал некрослуг высшей категории. — А что это означает? — заинтересовался Арис. — Это значит, что он убил какого-то человека, поймал его душу и привязал к его же скелету. Не удивлюсь, если Рашес был гувернером или слугой в каком-то благородном доме. Может даже у твоего папаши. — Теперь он уже свободен… — Арис вздохнул. — Да, и ты молодец, что отпустил его душу. — Он столько для меня сделал… — Думаю, при жизни его все же звали иначе. «Рашес» — это «верность» на нагатее, имя-привязка, использованное во время ритуала. — Он и был верным, очень-очень. Верным мне. Сэйрис засмеялся: — А иначе и быть не могло. Некроманты появились, как замена, далеко не лучшая, жрецам Госпожи, извратив многие знания Прекраснейших и поставив их себе на службу. Ты знаешь, что тоже можешь удержать в этом мире душу, при желании? — Знаю. Я удержал душу Эанора. Наг кивнул. — Удержать душу, исцелить тело, вернуть в него. А можно привязать душу к чему-то, если сразу исцелить тело не выходит. Плоть можно… как это… поместить в особое состояние. — Стазис? — заинтересовался Ланор. — Это возможно, но… Даже я думал, что это лишь легенды. — А ваша человечья сказка о мертвой княжне в хрустальном гробу, думаешь, на пустом месте возникла? — Хм, не думал, что это был именно стазис. — Он самый. Душу Прекраснейший Элисси привязал к этому самому гробу, пока не нашел противоядие и не смог очистить тело княжны от яда с его помощью. — А сказка про любовь была лучше, — рассмеялся некромант. — А кто сказал, что он ее не любил? Наши хроники утверждают, что княжна Таира потом стала его супругой. У тебя ж в твоем гримуаре должны быть и они тоже, или старый нагатей ты не читаешь? — Я не читаю исторические хроники. — А зря. Узнал бы много нового. — Я и так знаю много всего интересного, поверь. — Верю. Но узнать именно о Прекраснейших можно больше именно из хроник. — Ла-а-ан? — Арис просительно заглянул в глаза некроманту. — Ты же мне почитаешь? — Почитаю, — кивнул тот. Мирт раскричался в своей колыбельке, требуя внимания, и Арис тотчас забыл обо всех книгах на свете, пытаясь понять, что ему нужно. Слуги с появлением в доме ребенка забегали в два раза быстрее, малыша, уже сейчас очень похожего на Ариса, приняли просто мгновенно, еще бы — сын избранника милорда! Эанор недаром перед отъездом всячески показывал, что не против появления малыша и даже очень рад ему. Может, после той войны милорд лишен возможности завести наследника, вот и радуется? Об этом никто не говорил — слуги старались держать язык за зубами. Недоумение пока вызывал только оставшийся неизменным «статусный» браслет на запястье Ариса. — Почему они не вступят в брак? Старик Жене только усмехался: — Милорд следует традициям рода. Его матушка стала леди только через сто лет после принятия титула избранницы. — Но юный Арис не вампир, а человек, он не проживет ста лет! — Как знать, как знать, а вдруг проживет? Жене не распространялся о том, кто такой Арис, крепко усвоив, что тайны милорда — это тайны милорда. — А вы вместо болтовни делом займитесь, пыль протрите. В комнату заглянул кто-то из служанок. — Милорд Арис, может быть, малыш голоден? Принести вам молока? — Да, принесите, — кивнул Арис. Мирт успокоился, когда юноша взял его на руки, только сердито кряхтел и морщился. И сразу зачмокал, стоило поднести рожок к его ротику. — Маленький обжора, — Арис присел в кресло, с улыбкой наблюдая, как он усердно сосет. Сэйрис посматривал на них, вспоминая своих змеенышей. Старший сын лет через десять будет выбирать супругов, дочери выйдут замуж… Время пролетит незаметно. И этот ребенок вырастет быстро, так всегда бывает — не успеешь оглянуться, а тот, кто помещался на руках — уже с тебя ростом. Интересно даже, каким будет вот этот малыш. И чему научится. И он, Страж, станет этому свидетелем. Однажды он напишет свою часть хроник и принесет ее в Храм Госпожи в Долине маков. Это достойная цель. — Глядя на них, тоже думаю — почему у меня нет детей, — вздохнул Ланор. — Через пару месяцев поймешь, — ухмыльнулся Сэй. — Но, между нами, я был бы совсем не против, обзаведись ты собственным отпрыском. Наги неревнивы, к твоему сведению. — Да-да, чего ревновать — убить, и дело в сторону. — Ланор, я никогда бы! — Некромантские шутки понимают только некроманты, — проворчал тот, плюхнувшись в кольца хвоста нага. — Но, Сэй, это же такая куча мороки: найти женщину, которая согласится переспать со мной, выносить дитя и отдать его мне, не интересуясь потом его судьбой! — Морока-то в чем? Найти или переспать? — Сперва найти. Ну… переспать тоже. Последний раз у меня была любовница… э-э-э… на втором курсе целительского факультета? — Ланор почесал в затылке. — Нет, еще на шестом, кажется. — Кажется? Ты, что, не знаешь, с кем спал? — Я не помню, это было полсотни лет назад! — Всего лишь полсотни? Ланор зарычал. Сэй обнял его покрепче. — Хочешь ребенка — добудем. — Что мы будем делать с двумя мелкими спиногрызами в путешествии?! Нет, давай, отложим этот вопрос на пять-десять лет. Как раз подрастет Мирт, можно будет оценить проблемы и перспективы. — Хорошо, моя любовь, как скажешь. Ланор благодарно погладил пойманный кончик хвоста и был вознагражден переливчатым шипением. — А не удалиться ли нам в спальню? — Восточное крыло, сиреневые покои, — не отвлекаясь от кормления Мирта, пробормотал Арис. — Они в полном вашем распоряжении. — Спасибо, — Сэй поспешил туда, увлекая за собой Ланора. Они не успели осмотреться в предоставленных покоях, полюбоваться на изысканный интерьер и приготовленное специально для нага ложе, разве что оценили его удобство, с разгону оказавшись в груде подушек и мехов. — Значит, говоришь, полсотни лет? — Сэйрис сдернул с некроманта его балахон одним движением. — Кажется, кому-то пора обновить свои знания, ты не находишь? — Очень даже нахожу! О, что я нашел-то… — А если очень постараешься, найдешь еще кое-что, — Сэйрис перекатился, выгнулся под ним, торопливо сбрасывая свои шелка куда придется. Ланор принялся ощупывать его, гладить, лаская, добиваясь того, чтобы наг превратился в бессильную змейку. Под пальцами расходились щитки перламутрово-белой брони, обнажая все, что до сих пор было скрыто ими — нежное, мягкое, беззащитное подбрюшье, глянцевую, едва розоватую кожу. Ланор наклонился, хотелось попробовать все языком, облизать, успокаивая, вернее, распаляя нага. Сильные руки Сэя перехватили его, побуждая перевернуться, подтянули повыше, чтоб и он мог ласкать любовника, возвращая ему нежность сторицей. Некромант до сих пор в искусстве постельных утех особо силен не был, ласкал, как самому нравилось. Судя по тому, как волнами проходила по телу нага дрожь — ему тоже безумно нравилось. Он запрокинул голову, и член Ланора проскользнул в его глотку, словно в теплый шелковый плен. Стонать с членом Сэя во рту было плохой идеей. Или хорошей? Его радовало уже хотя бы то, что эта часть тела у нага из рода Белого Змея только в одном экземпляре. Хотя если вспомнить тот безумный раз, когда хвост нага выступил в роли второго члена… Ланор собрал на пальцы собственную слюну и запустил их туда, где чуть пульсировал, словно в жадном ожидании, вход в тело нага. Сэй ведь обещал ему, что Ланор сможет выступить не только принимающей стороной. Наг одобрительно застонал, отчего его горло завибрировало, едва не отправив человека в пучину оргазма немедленно. Но Сэй никогда не давал ему слишком поторопиться с этим, не дал и сейчас. Им еще многое предстояло этой ночью. И очень важное. Ланор все же отстранился: боялся, что все ухищрения Сэйриса не помогут, и он все же кончит слишком быстро. Перебрался на его хвост, снова склонился, стараясь вобрать его член еще глубже, как это делал сам наг, но его глотка к такому не привыкла. — Смелее, — хрипло подбодрил его Сэйрис, приподнимаясь, опираясь на локти, чтобы видеть, что он творит. — Там у меня зубов нет. Ланор что-то промычал, показывая, что старается, как может. Рискнул и все же нажал пальцами чуть сильнее, чувствуя, как неохотно расступается влажная теплая плоть, туго обволакивая их. — А тебе больно не будет? — он все-таки выпустил член изо рта ненадолго. — Не торопись, и все будет хорошо, — простонал наг, выгибаясь, чтоб продлить ласку его руки, насадиться сильнее на пальцы. — Я стараюсь, Сэй. Ох, как он сейчас сожалел, что большая часть вещей, особенно, флакончик с составленной лично им смазкой, осталась в фургоне! Но внимательный взгляд обнаружил поставленный слугами на низкий столик у ложа фиал с маслом, и он даже дотянулся до него. С маслом все пошло куда легче. И Сэйрис закусил ладонь, пытаясь сдержать первый крик удовольствия, когда в него скользнули уже не два, а сразу четыре плотно сомкнутых пальца. — Если станет больно — говори. Строение тела у нагов отличалось от человеческого. У них не было «мужской железы», зато вместо нее вокруг клоаки располагались три крупных нервных узла. И Ланор сейчас пытался отыскать их, те места, куда следовало нажать чуть сильнее, чтобы Сэйрис испытал еще большее удовольствие. Пришлось вывернуть кисть немного неудобно, но он был вознагражден хриплым вскриком и тем, как заметался по постели, расшвыривая подушки, хвост. И пониманием того, как именно стоит двигаться, чтобы привести нага к оргазму. Подразнив его еще немного, Ланор выпустил его член изо рта, медленно убрал из него пальцы, удовлетворенно услышав жалобный стон желавшего еще ласки нага, и приступил к самой важной части любовной игры. Для этого пришлось почти лечь на Сэя, тот приподнялся, опираясь теперь на две вытянутые руки, двумя свободными принимаясь ласкать любовника. — Ты такой… гладкий. И теплый… И узкий… Сэйрис отвечал только стонами, подавался навстречу, полуприкрыв глаза и быстро облизывал языком губы. Ланор изо всех сил пытался сдержаться и не кончить раньше времени. Хотелось продлить наслаждение и заставить нага кричать, чтоб можно было закрыть ему рот ладонью. И пусть кусает, если захочет. Ядовитые клыки все равно не выпустит — уж что-что, а это Сэйрис контролировал в любом состоянии. Ланор крепко обхватывал его хвост ногами и двигался резко, быстро, раз за разом стараясь попасть членом по нервному узлу. У нага подломились локти, нижняя часть хвоста свилась немыслимым клубком, а изо рта вырвался протяжный прерывистый, шипящий вой. Он не касался себя, хватало того, что член был зажат между их телами. Но именно это и не позволяло ему дойти до конца, немного недоставало чего-то… Ланор, наконец, понял это и опустил левую руку, накрыл остроконечную, алую головку ладонью. Этого оказалось довольно. Его член сжала пульсирующая плоть, Ланор вскрикнул, тяжело задышал и обмяк на хвосте нага, распластавшись. Когда дыхание и частящее сердцебиение обоих успокоились, Сэйрис с томной ленцой в голосе проговорил: — Кажется, мне стоит почаще напоминать тебе о том, что любой навык следует упражнять. Преступно зарывать такой талант в землю. — Прикуси язык, а? — буркнул некромант. — Ни за что. Ты был восхитителен, как для неопытного любовника. — Спасибо. Мне тоже понравилось, — Ланор усмехнулся. — Я заметил, мое колючее чудовище, — Сэйрис подтянул его к себе, принимаясь целовать долго и «вкусно», позволяя некроманту иногда брать верх в этом противостоянии губ и языков. Когда они впервые оказались в одной постели, Ланор опасливо осведомился, не отравится ли не-наг, целуя ядовитого, как ни крути, нага. Сэйрис смог ответить только через полчаса дикого хохота и пару увесистых пинков. — У нас клыки по желанию… Ох, не могу, — и опять захохотал. Позднее он все же показал, как изменяется голова нага, когда тот охотится или пожирает добычу. Это было… не самое приятное зрелище. Как и у любой змеи, нижняя челюсть нага состояла из двух частей, скрепленных чрезвычайно эластичными связками. «Зевнув», змеехвостый мог выдвинуть ее из суставов черепа, а рот растягивался, словно горловина мешка, сквозь которую могла свободно пройти головка младенца. Как и глотка нага, спокойно пропускавшая через себя достаточно крупные предметы. Обратный процесс ускорялся с помощью рук, которыми наг ставил на место суставы, в отличие от змей, которым требовалось для этого снова «зевать», подчас, не один раз. Показал и то, как выдвигаются в иное время плотно прижатые к специальным пазухам в небе ядовитые клыки — очень острые полые образования, через которые наг мог впрыснуть парализующий жертву яд. Хотя, как и члены, яд у нагов разных родов тоже различался. Белые Змеи обладали парализующим, а вот наги княжеской семьи — умерщвляющим долго и мучительно. — Выглядит… оригинально, — оценил Ланор. Больше он показывать не просил, хотя яд для исследований все-таки взял. Ему нравилось изучать Сэйриса, его реакции на какие-то действия, ласки, прикосновения. Так была обнаружена особая чувствительность кончика хвоста. До него Ланор добрался случайно — заинтересовался шевелением и ухватил рассмотреть поближе. Вообще, его тогда интересовали узоры на чешуе, а на хвосте чешуйки были очень мелкие, словно бисер, но прилегающие друг к другу так плотно, что казались нарисованными. Сэйрис тогда аж скрутился весь в клубок и зашипел, при этом стараясь не делать резких движений зажатым в ладони некроманта кончиком хвоста. — Ос-с-сторож-ш-шнее! — Я очень аккуратен. А что, болит? Сэйрис развернулся к нему, одним движением костистых пальцев сдергивая пояс, а плеч — сбрасывая свои летящие шелковые тряпки, этого хватило, чтобы без слов ответить, что не так. Ланор лизнул этот самый хвост. Наг зашипел еще выразительнее. — Нарвеш-ш-шься. — На что именно? — и еще раз лизнул. Сэйрис смел его с места стремительным броском, распял по постели уже голого и показал, на что именно маг нарывался так рьяно. Долго, вдумчиво и старательно. Тогда Ланор сорвал себе горло и после долго не мог решить, обижаться или же благодарить за «урок». Но нага на всякий случай вообще трогать перестал. Сэйрис недоумевал, даже попробовал извиниться, хотя явно не понимал, за что именно. — Ты лучше словами скажи, где тебя лучше не трогать, — Ланор не оторвался от книги. — Ты можешь трогать везде, — вздохнув, доверительно прошептал наг, обвивая его хвостом и отбирая гримуар. — Просто с хвостом поаккуратнее, если не настроен на жаркую схватку в постели. — Со всем хвостом? — С последней четвертью хвоста, — уточнил Сэй. — Так первые три четверти все мои для изучения и использования? — Как и все остальное, Ланор, как и все остальное. Некромант сразу же перебрался верхом на любимый хвост, разлегся. Сэйрис довольно сощурил глаза и улыбнулся. Он и сейчас так же довольно щурился и улыбался во всю острозубую пасть, поглаживая спину мага и бесцеремонно лапая второй парой рук поджарые, сухощавые ягодицы. Эти движения с каждой секундой становились все более откровенными, по ноге, извиваясь и слегка щекоча, весьма целеустремленно прополз кончик хвоста. — Ты отдышался, золотце? — промурлыкал наг. — Да, — Ланор усмехнулся. — А ты? — Готов к подвигам, — Сэйрис сцапал фиал с маслом и пролил оное тонкой струйкой на спину некроманта, размазал от лопаток к пояснице и ниже, и кончик хвоста сразу заерзал меж ягодиц, поддразнивая прикосновениями безволосую мошонку и промежность, проскальзывая по чувствительной коже сладко и маняще. Ланор сам выгнул спину, подаваясь навстречу этим касаниям. На ткнувшийся ровно туда, куда требовалось, член тоже насадился сам, медленно, стараясь прочувствовать каждое мгновение неотвратимого проникновения. И ничуть не удивился, ощутив, что неугомонный хвост протискивается следом. Стон сдержать не удалось, да он и не пытался. Сэйрис позволил ему крепко опереться на верхнюю пару рук, придерживая за бедра нижней. — Сегодня все, как ты хочеш-ш-шь, золотц-с-се. Ланор кивнул. Как он хочет? Наверное, он даже не задумывался о таком никогда, все как-то само собой случалось. Но если сейчас именно так… Да как можно вообще думать, когда внутри извивается проклятый хвост, то и дело задевая простату? Ланору оставалось только стонать. И наслаждаться. Через некоторое время этого ему стало мало, и он все же задвигался, приподнимаясь и снова насаживаясь, то запрокидывая голову назад, то опуская, чтобы расширившимися глазами смотреть, как через слой мышц и кожи на животе видно движение члена внутри. Сэйрис крепко держал его за руки, не давая касаться себя. — Сэй, — проскулил некромант, пытаясь передать эмоции одним словом. И тогда наг заговорил, перемежая слова шипением и стонами, рассказывая, каким он сейчас видит свое сокровище ненаглядное, как ему нравится это зрелище, что бы он еще хотел сделать с ним. На каждое такое предложение его тело волнообразно изгибалось, превращая очередной толчок в маленький алхимический взрыв внутри. Кончил Ланор больше от этих описаний, чем от собственных ощущений. Долго, сладко, сходя с ума от почти мучительного наслаждения. Сэйрис еще пару раз толкнулся в него и хрипло взвыл, последовав в тот же солнечный океан оргазма. В себя приходить не хотелось вообще. Жаль только, что эйфория даже от самого феерического оргазма рано или поздно рассеивается, оставляя в теле тягучую истому и приятную усталость. — Третьего раза не надо, — простонал Ланор. — Как скажешь, любовь моя, — наг поднял его на руки и пополз в купальню, им это было просто необходимо. Ланор обессиленно висел у него на руках и улыбался. Близость с Сэйрисом в самом деле походила на схватку больше, чем на что-то иное. — Однажды я скончаюсь на тебе или под тобой. — Я не дам тебе умереть, обещаю. Ланор только ласково погладил его по щеке, на большее не было сил. Да и слова… К чему сотрясать воздух? Наги живут долго, после вампиров это самая долгоживущая раса мира. Он проживет столько, сколько отмерит Госпожа. И если Ее серп срежет колосья их жизней в один момент, это будет величайшая милость. Сэйрис помог ему ополоснуться, не выпуская из рук. — Думаю, тебе сейчас лучше поспать. А я проверю, как Арис справляется с ребёнком, и приползу к тебе под бок. — Хорошо, моя змейка. Когда Сэй уложил его в перестеленную слугами постель и уполз, некромант закрыл глаза, погружаясь в легкую дрему, которая не мешала мыслям всплывать в разуме. Он думал о том, насколько изменилась чуть меньше чем за год его жизнь. Ровные, почти устоявшиеся отношения с нагом, — редкий секс без обязательств, — внезапно превратились в нечто большее. Думал ли он о таком, когда открывал перед вампиром и Арисом свое происхождение? Нет, это было спонтанно, он просто увидел, что юному жрецу страшно, до смерти страшно. Тогда он не знал, насколько Сэй преклоняется перед детьми Госпожи. Не знал, что и он, Ее внук, внезапно станет объектом этого преклонения. Это Ланора раздражало. — Я тебе не храмовая статуя, чешуйчатый! — Конечно, нет, — успокоился наг так же внезапно, как и свихнулся. — Храмовую статую нельзя… м-м-м… поцеловать. Он явно проглотил другое слово, что Ланора почти насмешило. Да, статую нельзя оттрахать в хвост и в гриву. А на следующий день Сэйрис приполз, весь из себя до невозможности официальный, в одеждах родовых цветов, со всеми полагающимися ему по статусу регалиями, чем почти напугал. Поэтому Ланор не сразу отреагировал на традиционный вопрос, к тому же прозвучавший, скорее, утверждением: — Я прошу тебя, Ланор Герен, стать моим избранником. — Что? — уточнил некромант, даже книгу закрывший. — Куда мне тебе встать? — Стать избранником. Моим, — уточнил наг, вытягивая руку из-за спины. На его ладони покоился браслет с выложенными драгоценным опалом черепами. — Это что, шутка? — С такими вещами не шутят, золотце, — наг был серьезен, словно распорядитель на похоронах, и бесконечно терпелив, даже не шелохнулся лишний раз. — И что будет, если я соглашусь? — Все будет, Ланор. Все, что только в моих силах. Некромант протянул руку под браслет. Он до конца не верил, что это не шутка, и что наг сейчас не отдернет руку со смешком. Разум говорил, что «статусный» браслет — самый что ни на есть настоящий, выполненный по всем канонам, не уже трех пальцев шириной, из червонного золота, единообразного орнамента, с выложенным драгоценными камнями одним из элементов этого орнамента… В общем, все так, как требовалось для заключения «статусного» партнерства. И когда он сомкнулся на запястье, Ланор не придумал ничего лучше, чем снова уткнуться в книгу. Доходило до него долго. Наверное, это разум так оберегал сам себя от шока. А Сэйрис не торопил его, устроился рядом, обернувшись вокруг кресла, терпеливо прикрыл глаза и просидел так часа два, если не все три. — Избранник, — наконец, отмер некромант. — У меня браслет… Сэйрис пошевелился, потянулся, улыбаясь: — Хвала Изначальным, очнулся. Я думал, придется ждать до ночи. Собирайся, золотце. — Куда собираться? — В мой дом, Ланор. Или ты думаешь, я позволю моему партнеру прозябать в каком-то подземелье? — А что тебе не нравится? Оно уютное… — Не спорю. Но у меня уютнее, к тому же, никто тебя этого твоего убежища не лишит, я прав? — Прав, оно принадлежит мне. — Если устанешь от меня, ты всегда сможешь ненадолго сбежать сюда, чтобы отдохнуть. Но жить я хотел бы с тобой на площади Оркнисс. Ланор слегка растерялся. — Что? На площади… Оркнисс? — Ах, да, ты же никогда не был у меня дома. Я обитаю не в Посольском районе, мне там не нравится. А на Оркнисс тихо, спокойно, рядом парк. — Я некромант, что тебе скажут… — Ничего. А если откроют рот — сразу подавятся собственной кровью. — Хорошо, я переберусь к тебе. — Что тебе нужно взять? Только то, без чего не обойдешься совсем, остальное я в состоянии заказать и купить. — И, прежде чем Ланор возмутился, что он не содержанка, наг в долю мгновения оказался рядом, крепко-накрепко обнимая и затыкая сказанным в самые губы: — Не отказывай мне в такой малости, душа моя. — Хорошо, если тебе действительно это необходимо… — Очень, — проникновенно сказал Сэй и закрепил свои слова долгим поцелуем. Собственно, он и заключение партнерства им закреплял. А потом — официальным представлением избранника слугам дома. Этого было достаточно. Всегда было достаточно двух свидетелей. — Моя дорогая змейка, — Ланор обнял его, насколько сил хватало. — Очень дорогая и совсем твоя, — согласился Сэйрис. С последней частью утверждения, прозвучавшего несколько месяцев назад Ланор согласился только сегодня, когда самозабвенно трахал «змейку» под аккомпанемент его стонов. И от этого губы растягивались в широкую улыбку сами собой, несмотря на дрему, становившуюся глубже.