⠀⠀⠀⠀꧁∙∙∙∙∙· ✶ ₒₒ ✶ ₒₒ ♛ ꧁꧂ ♛ ₒₒ ✶ ₒₒ ✶ ·∙∙∙∙∙꧂
— Ты не знаешь, почему он нас так неожиданно собрал? — шёпотом вопросила Анариэль, склонив голову к Трандуилу, что стоял по правую руку, а по другую — Алдарон. — Понятия не имею, — отозвался принц, не сводя любопытный и немного взволнованный взгляд с отца. Король сидел на троне, рядом с ним стояла эллет из его личных стражей, они о чём-то переговаривались очень тихо, что даже эльфийскому слуху было не под силу различить слова. По выражению лица короля невозможно было что-то понять, так как он держал маску абсолютной невозмутимости. Эльф часто кивал, что-то спрашивал, а под конец слегка улыбнулся. — Приведите! — громко приказал Орофер стражам, что стояли внизу, напротив принца и его друзей. Несколько стражей спешно удалились после приказа, оставляя присутствующих в ожидании. — Не нравится мне всё это, — негромко бросил Алдарон, глядя вслед стражам. Спустя несколько минут эльфы показались на мосту, а вместе с ними была ещё и эллет. Светлые волосы, бордовое платье — могло показаться, что это Эллин, но, приглядевшись, можно было увидеть совсем другое лицо. Она шла к трону в окружении стражей, и на её лице играл страх. Когда Анариэль увидела эльфийку, она вздрогнула и явно запаниковала. Почти в такое же состояние впал и Алдарон, но он хорошо скрывал эмоции. Эльфы взглянули на Трандуила, и по их взгляду он всё понял. Принц посмотрел на отца, однако тот и не взглянул на него, хотя почувствовал, что сын буравит его взглядом. Всё внимание короля было приковано к эллет, которая действительно была похожа на Эллин. Когда эльфы оказались у подножья трона, эльфийка, пребывая в страхе, поклонилась Ороферу. Она не знала, что и думать, ведь ничего плохого не делала, а её схватили стражи и привели во дворец. — Ваше Величество, прошу простить мне мою дерзость, но в чём я провинилась? — Это мы сейчас и узнаем, — ответил король, — тебе нужно ответить всего на несколько вопросов. — Конечно, — эльфийка кивнула. — Меньше месяца назад ты была на городском рынке и видела там Анариэль? Король жестом указал на дочь советника, которая смутилась от того, что всё внимание перешло на неё. Эльфийка посмотрела в сторону, и казалось, что она только сейчас заметила присутствующих в тронном зале. — Да, видела её, — эллет кивнула, переведя взгляд обратно на Орофера. — Я бы не смогла забыть такое. Госпожа подошла незаметно, резко повернула меня, схватив за плечо, а потом так же быстро осеклась, извинилась и ушла. — Неужели? — Орофер в тот момент смотрел на Анариэль. Он тогда не злился, а, скорее, ухмылялся, глядя на то, как лицо эльфийки покраснело, подобно закатным облакам. Она пряталась за спиной Трандуила не в силах выдержать напряжение. — Значит, Анариэль знала, что это ты, а не принцесса Эллин? — Я была бы счастлива, если бы хоть немного была похожа на Её Высочество, — с лёгкой улыбкой проговорила эльфийка, но сразу стала серьёзной. — А платье? Я уверен, что видел на Эллин нечто очень похожее, — последовал следующий вопрос. — Прошу, не наказывайте, — взмолилась эллет. — Я купила несколько отрезов у того торговца, который привозит ткани с востока. — Хорошо, — Орофер кивнул. — Ты можешь идти. Приношу свои извинения за то, что мои стражи напугали тебя. Эльфийка поклонилась и ушла как можно скорее. Орофер жестом отдал приказ своей страже покинуть тронный зал, что они и сделали. Теперь перед королём остались только трое, и они были смущены до ужаса, так как вся правда всплыла на поверхность. Они не ожидали, что Владыка начнёт расследовать эту ситуацию и все составляющие детали. — Как оказалось, всё вот так просто, — негромко начал Орофер. — Но я не могу понять одно: вы трое, кем она так сильно дорожила и кого очень любила, — спокойный взгляд упал на Трандуила, мысленно вдавливая его в пол. — Почему оклеветали её? Почему разбили ей сердце? Утаивать более нет смысла. Говорите! Друзья взглянули друг на друга, слегка покивали, и тогда Трандуил поднял неуверенный взгляд на отца. Спустя мгновение принц вытащил из кармана своего кафтана ту самую записку, которую принесли в день, когда наследник обвинил жену в измене. Король настороженно взял сложенную бумагу из рук сына. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что её разворачивали, складывали и перечитывали десятки раз. Всё те же несколько коротких предложений, написанных скверным почерком. Эти слова заставили короля смять записку, а пальцы другой руки сжали подлокотник трона до такой степени, что костяшки побелели. «Избавься от жены! У тебя есть время до восхода солнца. Иначе кинжал пронзит её сердце, она даже не заметит». Это всё, что было написано в записке. В записке, что перевернула всё с ног на голову. В тот момент мозаика сложилась в голове Орофера, он понял, что Трандуил не играл, его выходка не была проявлением эгоизма и высокомерия. Проявлением страха — он боялся за жену и сделал всё, чтобы её сберечь. Владыке стало не по себе от того, что он начал сомневаться в сыне, не увидел за всем этим ту боль, что он скрывал под маской невозмутимости, безразличия и жестокости. Днём демонстрировал равнодушие, будто ему всё равно, что Эллин больше нет рядом с ним, но только он один знал, как внутри всё разрывало от душевной боли и тоски. — Я виноват в этом, — опустошённо проговорил Орофер, закрывая глаза ладонью, будто не мог справиться с эмоциями, что так неожиданно захлестнули его. — Я так сильно желал изменить тебя, хотел, чтобы эта жестокость в тебе отступила, что стал причиной уязвимости твоего сердца и твоей души. — Отец, я не могу без неё, — Трандуил обессиленно опустился на нижнюю ступень трона отца. — Весь смысл теперь в ней, но её нет со мной. Я всё жду, что вернусь в комнату и она будет там, просыпаюсь среди ночи, жду, что она тоже проснётся, скажет мне, что она рядом и не уйдёт, но я словно глух и слеп, я её не слышу и не вижу. Анариэль изо всех сил сдерживала слёзы, которые уже собирались в уголках глаз. Алдарон и вовсе опустил голову, пытался не слушать: не мог наблюдать страдания своего друга. — Мы любим Эллин, её невозможно не любить. После того, как её ранили, а она даже не заметила этого, угроза убийства стала слишком реалистичной, — эльфийка подняла взгляд на Орофера, который, наконец, убрал ладонь с лица и открыл глаза. — Видят Боги, что это было самое сложное и невыносимое решение за всю нашу жизнь. У нас было всего несколько часов, и Эллин не стала бы слушать, если бы мы объяснили всё и попросили уехать. Нам пришлось её заставить ненавидеть нас. — Боюсь, что у вас это получилось слишком хорошо, — король покачал головой. — Пусть ненавидит, но я буду знать, что она жива и её сердце продолжает биться. Трандуил смотрел на каменный пол, мысленно разворошил уже все плитки, боль его поглощала целиком и полностью, и он не мог остановиться, не мог успокоиться. — И здесь возникает самый главный вопрос, — начал эльф. — Кто мог совершить это злодеяние и почему до сих пор я ничего не знаю? Прошло некоторое время, тишина заполнила тронный зал, давила, словно груз. Первым заговорил принц, он начал рассказывать о тёмной магии, Анариэль иногда дополняла рассказ, ведая о том, с чем сталкивалась она сама. Алдарон молчал, просто слушал, так как сам только недавно узнал о том, что происходит. — Нужно найти того, кто использует тёмные чары. Нужно призвать к ответу, тем более мы знаем, что он пытался навредить Эллин. — Мы искали, — сухо произнёс Трандуил, — бесполезно. — Учитывая, что они хотели избавиться от принцессы, мы думаем, что это кто-то из бывших пассий принца. Однако мы не можем найти ничего, что могло бы подтвердить эти мысли. Орофер поднялся с трона, спустился на несколько ступеней. — Я отправлю своих стражей на поиски, необходимо как можно скорее принять меры. И нам понадобится тот, кто сможет заключить тёмную магию в ловушку.꧁∙∙∙∙∙· ✶ ₒₒ ✶ ₒₒ ♛ ꧁꧂ ♛ ₒₒ ✶ ₒₒ ✶ ·∙∙∙∙∙꧂
Март близился к концу, Новый год замаячил на пороге. Эллин чувствовала себя превосходно, несмотря на быстрое переутомление, тошноту и головокружение. Целительница успокаивала, говорила, что это естественное состояние и скоро всё пройдёт. Эльфийка старалась не выходить так часто, хотя дышать свежим воздухом ей было необходимо. Она опасалась, что любопытные взгляды заметят изменения в её фигуре, они были незначительные, но всё же были. Если до этого живот эллет был совершенно плоским, то теперь появился еле заметный холмик, к которому она прикасалась, когда спала, даже во сне в ней горело желание защитить своего ребёнка. Целительница приходила ранним утром, когда Эллин только просыпалась. Вот и на сей раз навестила её после завтрака. Эльфийка всё ещё была в постели, сидела, оперевшись на спинку кровати. Сначала целительница проверила пульс принцессы, с точностью просчитала каждый удар её сердца в течение минуты. После глубоко выдохнула и покачала головой. — Что случилось? — встрепенулась Эллин, заметив недовольство эллет. — Ты ешь слишком мало, госпожа, — ответила эльфийка, взглянув на поднос с едой. Там было много всего: сладости, солёная еда, но было заметно, что почти ничего не съедено. — Ты очень слаба, Эллин. Ещё никогда прежде я не слышала о беременности эльфийки в таком юном возрасте. Моя бесценная, твои роды могут пройти очень тяжело. — Я знаю, — Эллин тяжко вздохнула. — От всех печальных мыслей мне и кусок в горло не лезет. — Ты должна думать о ребёнке. Не забывай о том, что на тебе ответственность. Никакие мысли не должны беспокоить твоё сердце. — Ох, Эльмин, — негромко простонала принцесса, вглядываясь в спокойные серые глаза целительницы, — мне так больно, так больно. Для принцессы эти вспоминания были острее ножа, что ранили так глубоко, каждая ночь, проведённая с мыслью о нём, казалась сладким ядом. Перед глазами всплывали его прикосновения, поцелуи, крепкие надёжные объятия, в которых она тонула каждую ночь. Иногда Эллин так глубоко погружалась в воспоминания, что, открыв глаза, чувствовала сладкий поцелуй на губах и сильную хватку на предплечьях. Слишком сильная иллюзия, слишком сильное желание оказаться рядом, несмотря на злость, которую она испытывала. — Я знаю, дорогая, знаю, — Эльмин осторожно присела рядом с принцессой и приобняла за плечи. — Но не позволяй этой боли коснуться твоего ребёнка. Разговор оборвался, когда послышался стук. С лёгким скрипом дверь в покои открылась. Это была не служанка и не Гаяла с Каей, на пороге показалась Илана. Стражница была спокойна, как гладь воды в озере в ясную погоду, а это значило, что беспокоиться не о чем, её появление не связано с нападением или ещё с чем-то крайне опасным. — Я пойду, оставлю вас наедине, — целительница погладила принцессу по спине и встала с места. Она взглянула на стражницу, кивнула ей, слегка улыбнулась и вышла из покоев. — Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? — вопросила эллет, присаживаясь рядом. — Нет-нет, — поспешила успокоить Эллин, — со мной всё хорошо, это Эльмин так сильно переживает за моё здоровье. — Она права, — согласилась Илана, — ты всячески волнуешься по пустякам. — Есть новости? — Нет, — стражница покачала головой, — я читаю все донесения, что приходят с границ Лихолесья, ничего особенного. И ещё я проверила всю почту, официальную и неофициальную, по твоей просьбе. Среди свитков нет таких, где говорилось бы о том, что ты едешь в Лотлориэн. — Получается, Орофер ничего не сообщил моему отцу, и Адан тоже не отправлял донесение о моём визите? — принцесса была весьма удивлена такими ответами, а ожидала обнаружить правдивость одного из вариантов. — Нет, если, конечно, свиток с подобным сообщением не сожгли после прочтения, что вряд ли, в этом нет смысла, — Илана сама задумалась над своими словами, хотя до этого, пока выполняла поручение, она и не думала над всеми деталями этой странной ситуации. — Тогда откуда отец и все остальные знали, что меня нужно встречать? Народ явно собрали намного раньше. — Это всё, конечно, странно, однако настоятельно прошу не думать о таких мелочах, не забивай голову. — Ты права, — эльфийка слабо улыбнулась. И хотя она согласилась с Иланой, это не значило, что она сможет забыть эту странную ситуацию в одно мгновение. Без всяких сомнений, мысленно она думала об этом почти постоянно. — Ладно, я должна идти на границы, а ты береги себя. Стражница неспешно покинула покои Эллин, оставляя её наедине с мыслями. Принцесса выдохнула, как только Илана закрыла за собой дверь. Не то чтобы она испытывала волнение и напряжение при разговоре с кем-то, просто ей становилось тяжело с каждым днём. И, быть может, эллет совсем не показывала этого, но то пламя, в котором она сгорала, вспоминая Трандуила, могла понять и почувствовать только она сама. Этот огонь невозможно было потушить, и, как бы принцесса ни пыталась думать о хорошем, тревога в душе не отступала. На календаре красовался предпоследний день марта — двадцать восьмое число. Двадцать девятого марта у эльфов отмечали приход Нового года. С того момента, как Эллин вернулась в Лотлориэн, отпраздновали много праздников, но Новый год ждали с нетерпением. Время, когда зима полностью передаёт власть юной весне, снега таят, как утренний сон, холода отступают, а в душе расцветают новые надежды и любовь. Даже тьма Саурона не могла омрачить такой светлый и долгожданный праздник. Принцесса невольно начала думать о Трандуиле. Она так хотела встретить Новый год с ним, ждала тот бал, что Орофер устроит в Лесном королевстве, ведь он обещал быть чудесным. Но, к большому сожалению и разочарованию, этому не суждено было случиться. Эльфийка успокаивала себя тем, что в Лотлориэне будет не хуже, ведь каждый год праздник получается необычным и весёлым. К тому же это будет не просто бал, а бал-маскарад, эльфы могут наложить чары на свою внешность, что бывает редко, и на голос, дабы никто не знал, кто с кем танцует. После наступления Нового года чары отступают, и истина открывается. Эллин снова погрузилась в воспоминания и не заметила, как уснула. В последнее время сны ей даже не снились, а если и снились, то ранили так сильно, что принцесса просыпалась в слезах. Очнувшись ото сна, эллет ложилась на бок, к той стороне, где спал Трандуил, протягивала руку, пытаясь коснуться, но призрачная тень принца ускользала. Эльфийка погибала от тоски, сердце снова и снова разлеталось на мелкие осколки, а душа неустанно горела в огне. Прошло ещё несколько часов, и в комнату пришла Гаяла, она ступала тихо, почти неслышно. — Милая, ты спишь? — шёпотом вопросила эльфийка, осторожно повесив в шкаф новое платье для бала. Это платье отличалось от нарядов принцессы другим пошивом, дабы скрыть изменения в фигуре Эллин. — Нет, не сплю, — прошептала эльфийка охрипшим голосом. — Ты снова плакала, — слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение, так как голос принцессы предательски дрожал. Эллет лежала спиной к подруге, смотрела пустым, но сосредоточенным взглядом на колыхающиеся под натиском ветра лёгкие занавески. — Я не могу не думать о нём, — продолжила Эллин, — он утопил меня в своей лживой любви. Для него это всё была игра, а я поверила. — Не могу представить, как тебе больно, должно быть, весь твой мир перевернулся, ты чувствуешь пустоту внутри. Гаяла присела около кровати, приобняла подругу, на что та осторожно повернулась лицом к эльфийке. Слёзы всё ещё стекали по её щекам, и принцесса спешно вытерла их. — Я умираю, мне больно, моя душа горит, — эльфийка обняла подругу так крепко, что та часто задышала, но, несмотря на это, обняла её в ответ.꧁∙∙∙∙∙· ✶ ₒₒ ✶ ₒₒ ♛ ꧁꧂ ♛ ₒₒ ✶ ₒₒ ✶ ·∙∙∙∙∙꧂
— Так, это завяжем здесь, осторожно, вот так. Кая не туго затянула широкий пояс платья под грудью Эллин и завязала красивым бантом. Лёгкий шифон серебристого цвета нежно прикасался к телу. Серебряными нитями были выведены цветочные орнаменты широкой полосой внизу, на рукавах, что заканчивались на локтях, декольте было неглубоким, но прекрасная вытянутая шея эллет была видна в полной мере. Принцессе сделали высокую причёску, затянули несколько прядей наверху, идеальные локоны стекали по плечам эльфийки. — Ваша маска, госпожа. Одна из служанок протянула Эллин маску в цвет платья, только на несколько тонов темнее, украшенную маленькими голубоватыми самоцветами, что сияли подобно звёздам, когда на них падал свет. — Ты неотразима, Эллин, — ободряюще проговорила Кая, глядя на отражение подруги в зеркале. — А ты почему не одеваешься? — вопросила принцесса, слабо улыбнувшись. — Я успею, до начала бала ещё час. — Вы меня подготовили, а теперь сами приготовьтесь. Принцесса с благодарной улыбкой взглянула на подругу и помощниц. Эльфийки не стали возражать и вскоре оставили Эллин в одиночестве. Хотя эллет пыталась всеми силами скрыть небольшой животик, который вполне можно было списать на хорошее питание, её характер сильно изменился за этот месяц. Это не только из-за того, что произошло между ней и Трандуилом, а из-за того, что она теперь чувствовала большую ответственность. Взгляд Эллин стал спокойным, и это мог заметить каждый смотрящий ей в глаза, особенно те, кто знал её очень хорошо. Огонёк во взгляде не угас, но появилась некая сдержанность, спокойствие, юношеское озорство исчезало с каждым днём. Прошло ещё некоторое время с того момента, как эльфийка осталась одна в комнате. Она неподвижно сидела перед зеркалом, осторожно проводила пальцами по узорам на маске и просто думала о своём. Неожиданно Эллин почувствовала сильный жар, что прошёлся по всему телу изнури и снаружи, воздуха стало не хватать. Покои превратились в душную узкую коробку без окон и дверей. Сорвавшись с места, эльфийка выбралась наружу, выбежала на подвесной мост, который соединял два мэллорна. Схватившись за перила, эльфийка сделала глубокий вдох, постаралась успокоиться. — Решил немного напугать свою маму? — слабо улыбнувшись, прошептала принцесса, слегка касаясь низа живота. Эллет сильнее сжала перила, когда почувствовала новую волну жара, съёжилась и покачнулась в сторону. Она бы с большой долей вероятности упала, но её кто-то успел подхватить. Крепкие и очень сильные руки заставили эльфийку быстро прийти в себя, жар отступил, мысли прояснились. Эллин сразу поняла, что подхватила её не эльфийка, даже у стражниц нет такой крепкой хватки, определённо мужские руки. Но кто это может быть? — Моя госпожа, с вами всё хорошо? — вопрос прозвучал мужским голосом, негромким и очень приятным, однако для принцессы он был совершенно незнаком, иначе сразу бы узнала. В нём слышались слабые нотки юности, которые так напоминали весну, первую звонкую капель, но в целом казалось, что обладатель уже многое повидал в своей жизни: слишком спокойно и уверенно звучал его голос. Эллин осторожно повернулась и посмотрела на своего спасителя. Внимание привлекла маскарадная маска тёмно-синего цвета, что красовалась на бледном лике. Голубоватый свет падал на эльфа, придавая ему ещё больше загадочности, а из прорезей маски смотрели глаза цвета тёмного изумруда. В них, как и в голосе, прослеживался тот огонёк юности, но сдержанность брала верх над всем остальным. Высокий, статный, с каштановыми волосами, что были так аккуратно уложены, собраны прядями и закреплены маленькой серебряной заколкой. На эльфе был кафтан небесно-голубого цвета с серебристым отливом и вышивкой из золотой нити. — Да-да, всё хорошо, — эльфийка улыбнулась, когда полностью рассмотрела своего собеседника, однако его голос и внешность совершенно точно были ей незнакомы. Но как только она встретилась с ним взглядом, где-то внутри возникло чувство, что она знает его. — Мы знакомы? — принцесса осторожно высвободилась из объятий незнакомца и выпрямилась, хотя от неё не скрылось и то, что эльф отпустил нехотя. — Часто виделись, — последовал ответ, — я страж границ. — Тогда уж точно знакомы, — принцесса улыбнулась. — Прошу простить, не могу узнать. Использовали чары? — Сегодня у меня есть это право, госпожа, — эльф одарил Эллин загадочной улыбкой. — И, если моя госпожа не против, могу ли сопровождать её? Эльфийка начала теряться в догадках, кто же это мог быть. Возможно, Адан решил поиграть с ней, а может, и Амрот, который надумал поднять настроение сестре, зная её положение. Во всяком случае, у неё и так не было пары, а мысли о принце причиняли такую боль, что эльфийке иногда казалось, что её действительно ранили острым кинжалом в сердце и через мгновение откроется рана, и из неё хлынет кровь. Эта боль неторопливо путешествовала по всему телу, зарождаясь в груди, царапая острыми когтями, задевая всё на своём пути, спускаясь всё дальше вниз. В такие моменты Эллин, сама того не ведая, хваталась за низ живота, моля Богов, чтобы они смилостивились и сохранили маленькую жизнь внутри, которую будущая мать любила больше всего на свете. Если весь мир внутри неё был уничтожен лютой зимней стужей, то маленькое сердечко, которое только готовилось издать свой первый робкий стук, было тем тёплым солнышком, что пыталось спасти юную эллет. Спасти принцессу, которая так быстро повзрослела, которая успела на одно мгновение насладиться всеми гранями любви, а в следующее — разбиться на миллионы осколков. Для Трандуила она всегда была слишком маленькой, беззащитной, хрупкой, несмотря на то, что она была отличным воином. Каждый раз, касаясь её, принц испытывал страх, боялся навредить, каждая ночь с ней была как в первый раз, слишком много волнения, слишком сильный страх потерять, что она просто исчезнет, когда он проснётся, постель окажется пустой, её не будет рядом. Она обернётся сладким сном, таким пьянящим, как вино многолетней выдержки. — Я не против, — Эллин снова заглянула в глаза спутника, ища ответ на вопрос. Она хотела знать, кто же так сильно желает составить ей компанию. Под описание мог попасть кто угодно, стражами на границе были и Адан, и Амрот, и почти все остальные эльфы королевства. По внешности было сложно определить, да и бесполезно, так как эльф даже если и не вслух, но всё же подтвердил, что на внешность и голос наложены чары. — Ты изменилась, — таким спокойным и очень нежным голосом проговорил эльф, подловив пытливый и в тоже время зрелый взгляд принцессы. Эллин не смогла скрыть удивления, и эльф, поняв, что он сказал и как, резко осёкся и выпрямился, прокашлявшись, и добавил: — Я хотел сказать, что видел вас очень давно, и в вашем взгляде играло детское озорство, а сейчас на меня смотрит совсем другая принцесса. — Адан, это ведь ты? — Эллин улыбнулась поистине детской улыбкой, такой лёгкой и искренней. Незнакомец отвёл глаза, будто смутился, а после снова взглянул на принцессу. Его тонкие розоватые губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Как ты догадалась? Чары на тебя не действуют? — эльф взял руки принцессы в свои и вздрогнул, когда почувствовал холод. — Просто догадалась, — Эллин надела на лицо свою маску и, взяв эльфа под руку, направилась вместе с ним вниз. — Как дела на границе? Брат говорит, что в последнее время нападений стало меньше. Принцесса не знала, о чём говорить с Аданом. Раньше они без умолку обсуждали тактику и то, что связано с войной, но сейчас все темы куда-то исчезли. Эллин очень уважала своего наставника, однако не испытывала к нему ничего более, кроме тёплых дружеских чувств. Эльфийка крепко держалась за руку своего спутника, боясь упасть, пока они преодолевали винтовые лестницы, которые легко могли вскружить голову. — Когда собираешься обратно в Лихолесье? — поинтересовался эльф. — Не терпится избавиться от меня? — звонкий смех Эллин заставил Адана улыбнуться. — Право, я ещё не знаю, когда уеду. Мне здесь очень спокойно, я постоянно хочу спать и поглощать все сладости, которые мне приносят. — С каких пор ты так полюбила сладкое? — эльф изобразил удивление и всё ещё крепко придерживал Эллин, когда они подходили к крутым поворотам лестницы. — С недавних, — принцесса, сама того не замечая, положила руку на живот и резко отпустила, когда вспомнила. Музыка становилась громче по мере приближения к веселящейся толпе эльфов внизу. Все нарядные, в масках, слились с волшебной музыкой, что исполняли музыканты. Но никто никого не знал, будто то была первая встреча. К горлу Эллин подступил комок слёз, когда она в очередной раз вспомнила, как она и Трандуил хотели станцевать на балу в день наступления Нового года. Наяву и в своих снах она была только с ним, только он и никто другой. Его взгляд, иногда беспощадный и холодный, подобно суровой метели, Эллин нашла в своём сердце место и для его жестокости. Однако больше всего в её сердце отпечатался взгляд, опасный, коварный, так похожий на огонь. Думая о принце, Эллин не заметила, как они почти спустились. — Чего желает моя госпожа? — эльф спустился с последней ступеньки, продолжал держать руку принцессы и помог ей ступить на землю. Эллин осмотрелась вокруг, будто кого-то искала, несмотря на то, что всё это было бесполезно, все танцевали в масках, к тому же эльфы мастерски накладывали скрывающие чары. Музыка, запах столь разнообразной еды и приторный манящий аромат вина усиливали головокружения эльфийки. — Я, — неуверенно начала Эллин, по её спине снова прошла волна обжигающего жара, лёгкий приступ тошноты подкатил к горлу. — Здесь слишком шумно. Если ты не против, может, мы пойдём в сад? — Конечно, идём, моя госпожа. Принцесса и её спутник прошли мимо эльфов и спустя некоторое время оказались в саду. Прохладный ночной воздух, смешанный с ароматом цветущих деревьев, заполнил лёгкие Эллин. Она думала, что в тот момент любой сладкий запах может спровоцировать тошноту, но, к её же радости, этого не произошло. Эльфийка осторожно опустилась на скамейку, что стояла под вишневым деревом, и сделала глубокий вдох. Адан присел рядом и несколько мгновений соблюдал тишину, которая возникла ещё тогда, когда эльфы ступили в сад. — Эллин, что с тобой происходит? — негромко вопросил эльф. — Я же вижу, что что-то не так. — Всё хорошо, правда, — принцесса из последних сил пыталась изобразить искреннюю и безмятежную улыбку, дабы наставник ничего не заподозрил. Но она не продержалась и минуты и вскоре попросту сдалась, сломалась, наигранная улыбка исчезла. — Не всё хорошо, ведь так? — эльф повернул лицо принцессы, трепетно придерживая за подбородок. — Расскажи, иначе эта тревога, что горит внутри, попросту убьёт тебя, медленно и мучительно. Даже глазу заметно, что твой свет гаснет, а совсем недавно ты была подобна луне. Эллин усмехнулась, но не от того, что ей сказали о том, что она умирает. Она вспомнила того, кто погасил этот свет в ней, подошёл так близко, протянул руку, сначала осторожно коснулся её сердца, обещал оберегать и любить, зная, что её сердце никогда прежде не любило. На одно мгновение она засияла ярче всех звёзд на небесном полотне, а после в этой бесконечности прозвучал крик, полный боли. Это был тот момент, когда он вырвал сердце из её груди. — Так заметно, что мне плохо? — горькая улыбка на лице принцессы заставила эльфа опустить голову. — Ничего не случилось, просто мой муж заставил меня выпить яд, вот и всё. Адан от этих слов заметно вздрогнул, словно в него неожиданно вонзилась отравленная стрела. Жгучая боль поразила сердце, горло будто сковали колючей цепью, она душила и колола одновременно. Эльфийка начала тихо смеяться, но ей было совершенно не смешно, то была безысходность, истерика, боль. Смех сменился слезами, и принцесса не могла остановиться. Она обняла эльфа, уткнувшись лбом в его грудь, успела залить горькими слезами кафтан своего спутника. Принцесса чувствовала себя жалкой, так как с того момента, как вернулась домой, она только и делала, что заливалась слезами. Рука более не держала меч или лук, в один момент всё перестало радовать душу. — Прости меня, — с сожалением проговорил эльф, обнимая принцессу. Он осторожно поглаживал её волосы, пытаясь унять ту разрушительную боль в её сердце. — А ты-то чем провинился? — эллет замолкла и усмехнулась, поднимая заплаканное лицо на Адана. — Хотя провинился! Женился бы на мне, и ничего бы этого не было! Эльф ничего не ответил, вместо этого он снял свою маску и развеял чары. Когда истинный облик открылся, Эллин резко вскочила с места. Её глаза широко распахнулись от удивления, на лице замерла маска страха. — Как ты посмел прийти сюда после всего? — гневно процедила она сквозь зубы. Волосы, что похожи на свет полной луны, голубые глаза, как бездна океана, один холодный, загадочный взгляд, и сердце замирает. Принцесса слишком хорошо знала эти глаза и это прекрасное лицо. — Эллин, пожалуйста, — Трандуил осторожно встал со скамьи. Он даже дышать боялся, опасался того, что спугнёт жену. В тот момент она была похожа на маленького беззащитного зверька, которого загнали к пропасти на охоте. — Не подходи! Не смей! — Эллин развернулась, дабы уйти, но принц схватил её за запястье. — Подожди, не убегай, умоляю. Трандуил притянул жену к себе, что её губы оказались совсем близко. Желание коснуться их на мгновение было просто невыносимым. Тяга снова вкусить этот сладкий запретный плод казалась сильнее, чем злость на принца. Но, как бы Эллин ни хотела впиться в губы эльфа, она отвела взгляд и повернула голову в другую сторону. — Не лишай меня себя, умоляю, — почти шёпотом проговорил принц, прикасаясь к щеке жены. — Не ты ли вырезал мне сердце, оставил гореть в огне, оставил меня без себя, — Эллин взглянула на Трандуила покрасневшими от слёз глазами. — Ты заставил меня ненавидеть, и я до сих пор не могу понять, почему ты так поступил со мной. — Не спрашивай меня об этом, — Трандуил ещё сильнее притянул принцессу к себе, и она нехотя уткнулась лбом в грудь эльфа. Дышала ровно, старалась держать себя в руках и слышала стук сердца Трандуила, билось оно слишком быстро и очень сильно. — Что же ты хочешь теперь? Зачем пришёл? — вопросила эльфийка, не отнимая головы от груди супруга. — Я не могу без тебя, госпожа, — отозвался принц. Он так крепко сжал эллет в объятиях, боясь, что она может убежать, что ей становилось трудно дышать. — Уж больно поздно ты это говоришь, — Эллин постаралась отойти, но эльф продолжал её удерживать. — Пойми же, твои слова, словно лезвие, вонзились в моё сердце, прошли насквозь, и ничего не осталось, одна лишь пустота и боль. — Мне нет прощения, моя госпожа, — принц начал опускаться на колени и через мгновение упал перед женой с опущенной головой, а Эллин просто замерла от неожиданности. — Сейчас я делаю то, чего никогда прежде не делал и никогда не собирался. Ты единственная женщина, которая способна поставить меня на колени. Принц поднял умоляющий взгляд на жену, глядел в её растерянные глаза, и без слов она могла понять его мысли. Он просил о милосердии, просил пощады, а Эллин оказалась палачом, что могла опустить меч и отомстить за всю боль. Ей хотелось оставить все обиды и крепко обнять эльфа наконец, спустя месяц, такой долгий и мучительный, что показался ей тысячелетием, после всех горьких слёз, что остались на подушке. Но нет, внутренний голос кричал о том, чтобы она даже не допускала мысли о прощении. «Пускай испытает такую же боль, как и я, пускай горит». Эллин пыталась переубедить себя, глядя на мужа, который стоял на коленях перед ней. Сердце разрывалось от боли, и эта боль становилась всё сильнее, подобно отраве растекалась по венам, убивая изнутри. Могла ли принцесса подумать или хотя бы допустить мысль о том, что Трандуил, которого она встретила в Дейле, тот загадочный, непреклонный, жёсткий, смотрящий на всех безжизненным, холодным взглядом, может вот так просто опуститься на колени перед женщиной, перед ней. — Встань! — принцесса пыталась поднять эльфа, но даже не смогла сдвинуть с места, он будто врос в землю. — Кто-то может увидеть. — Пускай видят, мне всё равно. Без тебя я и так на коленях, целый месяц прожил так, будто бросили меня в темницу без окон и дверей, без воздуха. Эллин, я задыхаюсь без тебя, — во взгляде принца сквозила боль вперемешку с надеждой, а Эллин встречала с тревогой и страхом. — Господин, прошу, поднимайся. Принцесса впала в лёгкую панику, тянула мужа за плечи, но безрезультатно. В конце концов Эллин сдалась и сама упала на колени перед ним. Из глаз текли слёзы, она плакала, предательство и воспоминания душили её, будто кто-то сомкнул руки на её шее. Трандуил приехал к жене лишь из-за того, что безумно тосковал по ней, его жизнь потеряла всякий смысл. Естественно, он не собирался увозить её обратно, так как виновника, что использовал чёрную магию, всё ещё не нашли. — Трандуил, — в мольбе выговорила принцесса. Она никогда не называла мужа по имени, и, когда эльф услышал своё имя из уст жены, он вздрогнул и взглянул на неё с тревогой. — Любовь моя? — вопросил он, ожидая того, что скажет Эллин. — Чего ты хочешь? Что я должна сделать, чтобы ты встал с колен? — Прости меня, более мне ничего не нужно, — не раздумывая, ответил эльф. Казалось бы, всё так просто, нужно лишь сказать, что он прощён, но нет, внутри Эллин разгорелось упрямство. Внутренний голос твердил, что нельзя прощать, нужно заставить чувствовать такую же сильную боль. — Я прощаю, — поборов себя, выдавила эллет, и заметила, как принц облегчённо выдохнул, и от этого ей стало немного легче, она даже могла улыбнуться, но скрыла улыбку под маской безразличия. — Только у меня есть условие. — Какое? — Трандуил встал с колен, поднимая жену на ноги, когда они уже твёрдо стояли на земле, он снова взглянул на жену, замер в ожидании, не зная, что попросит Эллин. — Я останусь с тобой до полуночи, а после ты уйдёшь и никогда более не потревожишь меня. Принцесса хотела избавиться от той боли внутри, что была для неё невыносимым мучением. Она думала, что если будет держать Трандуила подальше от себя, то через некоторое время наступит облегчение. — Эллин, умоляю тебя, не поступай так, — принц взял холодные ладони жены в свои, и она приняла эти прикосновения, не стала отвечать грубостью. — Господин, ты сделал мне больно, — сквозь слёзы молвила принцесса, — ночью я просыпаюсь в слезах, мне страшно, но тебя нет. Тогда я невольно вспоминаю те слова, что ты мне сказал. Быть может, если тебя не будет рядом, я перестану чувствовать эту боль. — Ладно, — согласился принц, не скрывая боль, что развернулась в груди и отражалась на его лице. В тот момент его сердце окончательно рассыпалось на тысячи и тысячи осколков. Последний шанс провести с ней время, всего несколько часов, но они самые дорогие. Трандуил проклинал себя за то, что он не признался сразу, что потребовалось так долго времени, дабы понять, что он её любит. Эллин сама не верила в то, что может так жестоко наказать Трандуила. Потребовать навсегда оставить её — это хуже, чем вовсе не простить. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя всем сердцем? — Трандуил протянул руку, предлагая жене пройтись, поговорить, возможно, в последний раз. Эльфийка приняла это приглашение и взялась за руку принца. Эльф надел на лицо маску на случай, если кто-то неожиданно заявится и увидит их. Однако чары не стал накладывать: этого более не требовалось. — Я знаю, — спустя некоторое время ответила Эллин. — Но я не могу понять, что заставило тебя так поступить, вас всех. — Не могу сказать, просто ты должна знать, что мы тебя очень любим и сделали это не специально, дабы причинить тебе боль. — Но всё же сделали, — почти шёпотом проговорила Эллин. — Я достаточно знаю тебя, и если ты говоришь не вмешиваться, значит, нет смысла расспрашивать. Если бы принцесса хотела, она узнала бы всё, что ей нужно, однако ей не хотелось в это вмешиваться. Лихолесье за месяц стало снова чужим местом, когда она в полной мере ощутила тепло отеческого дома в Лотлориэне. Даже если Трандуил позвал бы её обратно, она вряд ли согласилась бы. А теперь появилось то, что было дороже всего на белом свете. Принцесса хотела посвятить всё своё время ребёнку, и, по её мнению, Лесное королевство очень опасное место, чтобы растить ребёнка. К тому же эльфийка никогда бы не смогла забыть, через что ей пришлось пройти там. — О чём задумалась? — поинтересовался принц, когда жена вконец замолчала. Он не хотел, чтобы она молчала, для него было необходимо, чтобы она говорила. Он хотел запомнить её голос, её слова, да и всё остальное тоже. Принцесса, что неудивительно, продолжала думать о своём ребёнке, и, когда принц поинтересовался, она, сама того не желая, подумала, следует ли Трандуилу знать о её положении. В конце концов, это и его ребёнок, и мало того, наследник трона Лихолесья после отца. Тот наследник, которого ждали все и кого Эллин так мечтала подарить королевской семье. — Я, — негромко начала эльфийка и сразу замолкла, — господин, я… Нет, это было слишком, она никогда не сможет отдать ребёнка, не будет его подвергать опасности и в Лихолесье не вернётся. Как же ей хотелось рассказать, он ведь прямо перед ней, здесь, не смог оставить одну в такой праздник. Эллин часто представляла, как скажет ему эту новость, когда сама получит её. Принцесса хотела обнять его, хотела услышать, как застучит его сердце, когда узнает правду. Но всё это было слишком рискованно и опасно. — Любовь моя? — принц коснулся щеки жены, всё ещё ожидая того, что она скажет. — Я просто хотела сказать, что ни о чём не жалею, — Эллин выдохнула всё напряжение. Ей было тяжело осознавать то, что она только что утаила нечто очень важное, но это было правильно, и сей факт приносил небольшое облегчение. — Хотя всё так случилось, я бы прожила всё это снова. Если бы не ты, я бы никогда не узнала любви, осталась сорванцом и никогда не почувствовала себя принцессой и в конце концов женой. — Душа моя, в тебе вся моя жизнь. Трандуил притянул жену, его крепкие руки сомкнулись на талии эллет, и она напряглась, почувствовав, что эльф слишком близко от правды. Принц знал каждый изгиб тела своей принцессы, одно лишь прикосновение — и всё пропало. — Тогда почему? — через слёзы вопросила Эллин, обеими руками обнимая эльфа. — Что за необходимость причинять мне столь сильную боль? — Я не могу сказать тебе, — принц покачал головой, — не сейчас. Но знай, ты единственная, кого я люблю и буду любить всегда, даже через тысячи лет. До полуночи оставалось всего несколько минут. Эллин и Трандуил должны были попрощаться и разойтись в разные стороны, подобно одной реке, что вдруг разделяется. Принц всё ещё крепко обнимал эльфийку не в силах отпустить её, а она боролась с чувствами. Принцесса всё ещё не простила эльфу такой удар в спину, даже если это было во благо, это было необходимо, всё же слова никуда не ушли и не позволяли забыть. Любовь её к Трандуилу была столь же сильна, и эти два чувства просто разрывали на части. — Тебе нужно идти, — напомнила принцесса, осторожно выпутываясь из объятий мужа. — Эллин, — принц приостановил эллет, держа её за руку. Принцесса посмотрела в глаза Трандуила, увидела в них печаль и грусть. Её состояние почти не отличалось от этого. Но эльфийка старалась вконец не сойти с ума от этой боли, помня слова целительницы об ответственности. «Ребёнок — это самое главное. Не нужно волноваться, всё будет хорошо». — Что тебе? — вопросила эльфийка, с трепетом касаясь руки принца. — Есть ли надежда, что ты простишь меня и вернёшься? — Возможно, — спустя несколько мгновений отозвалась Эллин, — но уж точно не в ближайшее время. Такой ответ казался более чем достаточным для принца, чем услышать уверенное «нет». Последнее, что сделал Трандуил, прежде чем уйти, — неожиданно накрыл губы жены сладким, но коротким поцелуем, после чего быстро развернулся и ушёл прочь. Эллин даже не успела понять, что именно произошло. На мгновение она почувствовала прежнюю теплоту, что коснулась её сердца, сладкий привкус на губах, что сводил с ума подобно выдержанному вину. — Глупости всё это, — прошептала эльфийка в пустоту, — но иначе никак.