Пьянящая роза

      — Добро пожаловать домой, Авиа. Ваш корабль уничтожен, с имущества списан счет за оказанные услуги, — отрапортовал навигатор.       Авиа покинул медотсек. На ходу погрузился в свои мысли, не замечая ставших уже привычными бесконечные ряды труб и кабелей, которые, точно вены у левиафана, пронизывали всю постройку. По фалангам проводов передавались сотни ват энергии и гигабайты информации. Зачастую, многие старожилы сравнивали их со скоростными трассами на планетах, где так же кипела дорожная жизнь.       Только он опять углубился в свои думы, как остановился, пару раз моргнул и осмотрел очередной коридор: глаза могли видеть нити из проводов, стремившихся по стенам идеальной прямой, но, будто змея обводит жертву вокруг пальца, уходили по бокам от огромного эллипса на стене — иллюминатора. Авиа подошел чуть ближе и запустил руку в объятия космоса. Он держал в ладони алую звезду, на которой бушевали вулканы и океаны лавы, ощущая легкий холодок. Конечно, на самом деле его пальцы столкнулись с бронестеклом, так и не приближаясь к желаемому. Парень вздохнул, пальцы барабанили по поверхности иллюминатора чечетку. Космос отвечал безмолвием на игру маленького оркестра, лишь показывая взрыв очередной звезды — той самой, что желал сжать в ладони юноша.       Холод космоса передавался на металл и стекла конструкции, проникал сквозь защитные экраны и разбредался по станции; он мог заглянуть на ужин в столовую; поиграть в привидение, морозя пятки пилотов в душе, или замереть на долгие часы, созерцая странные механизмы в инженерном отсеке. Холод выпускал свои отростки, наполненные туманом, дабы ощутить, прощупать и лизнуть горячий металл станков. Все это он делал лишь в одиночестве — оставаясь тайной для человечества.       Человек оторвался от созерцания жемчужного полотна звезд и решил двинуться дальше, но внезапная тяжесть на плече не позволила этого.       — Хей, привет старый друг, а ты все смотришь на этот «Суп существ»? — со спины раздался радостный голос.       — Да ну? Это мой любимый сноб материалист? — ответил ему, зная обладателя колких фраз.       Авиа развернулся и увидел своего друга, молодого юношу высокого роста. С виду миловидного на лицо с русой копной волос, миролюбивым взглядом и ярким огоньком в карих глазах, Власий не вызывал отвращения у коллег по цеху. Девчонки уж тем более не сторонились такого красавца. Парень очень гордился своим статусом на станции, пользуясь всеми привилегиями, чтобы избежать наказания за свои авантюры. Алая звезда в окружении золотистых ветвей на рабочем костюме пилота отсвечивали от света ламп. Значок был странным, вряд-ли эмблемой корпораций. Авиа всегда думал, что это решение дизайнеров на фабрике.       — Ой-ой, будто ты веришь в эти сказки о высшей субстанции, которая и создала наш мир? Ну, тогда я верую в бога котлет и мясной подливы. Кстати, это действительно так — наш повар на все руки, ложки и плиты мастер. Интересно, за какой гонорар его притащили с планеты к нам, на эту станцию? — задорно улыбнулся весельчак, подавляя смешок.       — Не знаю, что там про бога, но после моих сновидений хотелось бы плотно поесть. А роботом или человеком приготовлена еда — меня не касается. Хотя, роботы гораздо ответственнее и дешевы, — скрестив руки, Авиа состроил серьезное лицо.       — Полностью согласен. А холодными ночами тебя будет согревать твой друг пылесос, верно? Ну, или засасывать твоего... — изогнув бровь, Власий так же скрестил руки.       — Ну, или ощущать сильные мужские руки в поварских варежках на своих батонах ты тоже ни против? Эх-эх-эх, бедные доярки, бедные столярки. — Авиа наигранно вздохнул.       И они вместе громко засмеялись. Пожалуй, эта пара была единственными детьми по натуре среди всей угрюмости толстосумов и обычных работяг.       Друзья прошли пару коридоров и направились в столовую, ведя ожесточенные споры. Их громкие голоса могли соревноваться с ревом двигателей, или упреками тещи. К счастью, оба не собирались вступать в такие игры.       Столовая встретила их ароматными запахами мяса и кофе, которые обычно подавали на обед с гарниром. Отсек для приема пищи был не большой, но всегда популярный. Некоторые пилоты готовили сами, но большинство предпочитало принять еду из заботливых рук поваров или холодных, как и их разум, роботов. Еда не отличалась особыми свойствами от собратьев с планет, едва была дороже. В основном, в продаже имелись овощи, фрукты, мясо и рыба. У пилотов имели огромную популярность разные напитки: запахи чая, кофе, и морозная свежесть фруктовых соков сопровождали подносы с едой. Кроме алкоголя, который можно было достать на станции, из вредных привычек можно было удовлетворить тягу к курению в специально отведенных зонах.       Парни купили себе стандартный обед и отправились к ближайшим столам. Не смотря на вкусную еду и приветливый персонал, Авиа всегда улавливал нотки грусти во взгляде своего друга, когда он отсчитывал деньги за еду — оба не были скрягами, даже вели жизнь на широкую ногу, насколько эта жизнь им позволяла. Ему всегда была интересно, с чем связан такой взгляд, но всегда одергивал себя, если решался задать вопросы о прошлом своего друга.       — Приятного аппетита, — произнесли они вслух почти синхронно и приступили к обеду.       Ели они всегда молча, если к ним не подсаживались другие пилоты или персонал. И даже тут Авиа робко кидал мимолетные взгляды на своего спутника: на удивление он был серьезным, спокойным и тихим, медленно и со вкусом поедая свой обед, а затем собирая остатки ломтиком хлеба с тарелки. Заветный ломтик сопровождал его тарелки с супом или кашей - даже макароны он не брезговал есть с хлебом. Только роботы могли найти на чистом подносе и белоснежной тарелке грязь или хлебную крошку, а потом отвозили груды грязной посуды внутрь кухни.       Сам же Парень не понимал такого поведения, оставаясь собой в любом коллективе. После столовой они часто посещали дальнюю курилку на нижних этажах, куда редко кто заходил. Там парни могли расслабиться и поговорить о будничных темах, объятые сизым дымом табака и светом неоновых ламп. Сама курилка больше смахивала на комнату отдыха — в ней имелась мелкая мебель и пару настольных игр, горшки с искусственными цветами. В уголке притаился кальян.       — А Чего ты решил взять себе недельные каникулы? — наконец подал голос Власий, расставляя черные шашки на доске.       — Слёг с отравлением, — буднично ответил Авиа, расставляя белых.       Спустя пару минут партия в шашки подходила к концу. Победителем был Власий, грамотно съев тройку белых на доске до второй фазы игры.       — Пх, почему ты всегда играешь черными? — по классике задал вопрос Авиа, надеясь выудить что-то из прошлого своего друга.       — Люблю резать белых, но мне просто нравится играть от обороны. И мне нравится цвет - черный. Так уж получилось, - грустно улыбнувшись.       — Вот как.       Дальше они разговаривали о своем, обсуждали женщин и не только. Обмолвились парой сплетен по поводу очередного конфликта на ближайшей планете-музее.       — Интересно, как долго будет длиться бунт? — прошептал Власий.       Подобно огромному организму, который вмещал в себя разные отделы со своими задачами, космические цивилизации имели в своем составе множество планет узкой направленности. Мало кто точно мог сказать, какие именно события на них происходили, но изредка орбитальные спутники освещали события на несколько световых систем.       — А. что за планета? Музей — верно? — спустя минуту своих дум, спросил Авиа.       — Сам не знаю, но последние новости пестрят заголовками о далеком «мире-музее». Странное название… Я долго думал, выискивая кусочки информации из энциклопедий и баз данных, но лишь нашел упоминания об этой планете в мелком томике стихов давно забытого автора. Он описывал ее так:       — На шаре выжженных полей и обмелевших берегов, Среди огней вражды и злобы, Из космоса видны едва большие островки свободы, Те груды камня и железа, что плавают по океанам, Наполнены здоровьем и успехом, немногих лицедеев,       Те люди не убийцы, не жалкие плебеи, а жадные акулы, Они — владыки осколков того мира, Их храмы — шпили небоскребов среди руин собратьев, А сами не изяществом богаты,       Акулам этим не нужно убивать, пугать или учиться, Лишь карту нужно им достать из синеватых джинсов, И мир весь содрогнется под гнетом легионов цифр: один и ноль, Затем забудешь ты себя, семью, друзей и мир, в котором ты родился,       Ты лично закуешь себя в браслеты ржавой стали, Иглой и нитью украсишь ока и уста, Затем поднимешь руки к солнцу, Падешь коленями на хладный камень мастерской       Теперь ты часть владык, ты часть той силы. Станок строгает сотни шестерней и гильз во славу новых господинов, Доволен ты? Хотя не важно, теперь есть лишь одно спасение! Вперед — навстречу темноте веков! — но вряд ли ты прозреешь…       Наконец парень завершил чтение стиха из красной книжечки, возникшей в его руках. Стих, вряд ли можно было назвать его красивым или приятным на слух, но в нем читался некий смысл. Словно это баллада или грустная повесть неумелого поэта в его бесконечных скитаниях.       — Не плохой стишок, со смыслом, — вздохнул Авиа.       — Вроде того, — кивнул ему в ответ собеседник.       — А как думаешь, может ли существовать такой мир? — задал вопрос пилот.       — Не знаю, я не философ. Скажу одно: ученый открывает новый закон; инженер на основе этого закона создает игрушку для солдат; солдаты служат политикам, а дальше лишь тьма, — вздохнул русый, но затем улыбнулся — а вообще, давай не забивать голову мусором. Мы долбим руду, а не мозги, — он засмеялся.       Друзья пару часов провели за игрой в шахматы и бильярд, а затем разошлись по своим делам, похлопав друг друга по плечу. Власий говорил об интересном пополнении в корабельном парке станции, потому решил сам узнать новинку. Авиа улыбнулся и кивнул, зная, чем это закончится — чертов паршивец вновь залезет в кабину или под двигатель корабля с гаечным ключом, чтобы оценить толстоту медной обмотки на генераторах, затем получит взашей и убежит, задорно смеясь.       Авиа еще немного погулял по коридорам и свернул в направлении медостека. Сам не зная, что его туда тянет, он ускорил шаг. Спустя десять минут, стоял перед белоснежной дверью с надписью «Медотсек — здоровым вход воспрещен».       Дверь была закрыта, о чем свидетельствовал красный цвет на дисплее по набору кода. Авиа вздохнул. Инстинктивно он стал шарить по карманам штанов, пока не нащупал прямоугольник.       — Я достаю из широких штанин, — просвистел парень.       Когда прямоугольник тесно был сжат в ладони и выужен из кармана, Авиа мог видеть карту медицинского яруса. Пластик приятно ощущался пальцами. На карточке находился золотистый чип и номер больного. Обычно цифры и буквы были написаны алым цветом. Карта позволяла беспрепятственно проходит по медицинским отсекам, открывая запертые на электро-ключи двери.       Авиа открыл входную дверь и вошел в помещение. Он был здесь утром. Что здесь можно было забыть? На эти вопросы мало кто мог дать ответы, да и парень не старался их задавать. Пилот осматривался в одном из отделов медицинского яруса. Кажется, он заблудился, или топографический кретинизм дает о себе знать раньше старости.       Молчаливые лампочки освещали стерильные помещения бледным светом. Везде была чистота и порядок. Пахло хлоркой и мятой. Взгляд парня привлек большой мешок на одной из лежанок. Обычно в такие упаковывали трупы. Значит, Авиа сейчас в морге?       Он подошел ближе и потянул за собачку, медленно открывая мешок. Когда собачка уперлась в конец молнии, перед парнем предстало лицо и грудь человека. Предположительно, мужского пола.       Перед ним лежал блондин с черными волосами и впавшими щеками. На бровях таял иней. Некоторые черты лица были очень похожи, что наводило на подозрения. Вблизи раздался звук шагов. Авиа напрягся, быстро развернулся на месте в сторону шагов.       — Ну, узнаешь себя? — из тени вышел высокий мужчина, одетый в форму рудной компании.       Значки на воротнике намекали на командные должности.       — Да, есть немного. Приветствую, юнкер? — кивнул пилот.       — Он самый, мой мальчик, — мужчина криво улыбнулся, показывая ровный строй железных зубов — Я — твой начальник. Но пока ты этого не знаешь, договорились? — начальник достал из кармана сигару и уместил ее во рту, прикурив зажигалкой.       — Так вы расскажите, что произошло? — выпалил парень.       — Ну, по мере необходимости, — фыркнул мужчина, неохотно доставая голожезл.       Он передал его парню, а на его вопросительный взгляд лишь махнул рукой. Авиа нажа на кнопку, чтобы жезл раскрылся, будто книга. В нем находилась пара фотографий и листок с набором нулей и единиц. Все это было похоже на него самого и его корабль. Парень уже обратил внимание на странное приветствие ИИ.       — Эмм, видимо… — Авиа рефлекторно сглотнул, перед его глазами находились снимки спутников и медицинских дронов.       — М, Думаю, тебе лучше об этом расскажет наша… — его оборвали.       — Была наша, стала ваша, — пропел девчачий голос.       Парень повернул голову в сторону голоса. Поодаль от них стояла женщина в очках и белом халате, наблюдая за драмой между двумя мужчинами, точно вспоминая сцену о блудном сыне и пропойце отце.