Пьянящая роза

Солдаты повязали Власия и отвели к грузовику, что стоял неподалеку. Сухость раздражала ноздри, хотелось чихнуть. Будто едва тонкий слой пыли покрывал холодный металл кузова, юноша затерялся среди сидящих солдат. Двигатель тихо проурчал, грузовик едва дернулся, и две пары колес покатились по проселочной дороге. Власий сидел у края кузова и мог легко спрыгнуть с грузовика, но не делал этого. Неожиданная усталость накатила на все тело. Организм требовал сна и отдыха, а в животе тихо заурчало. Мужчина в плаще закурил. Он раздал остатки сигарет из своего портсигара остальным. Весь кузов наполнила сизая, местами болотная, дымка. Солдаты организовали импровизированный столик посреди, на который путешествовали консервы и хлеб из вещмешков и заплечных сумок. — Спасибо, — произнес юноша, принимая в дар бутерброд из хлеба и ломтя сала из рук одного из солдат. В кузове царило напряжение. Люди боялись друг друга. Робко перекидывались взглядами, порой хищными или оценивающими. Власий мимолетно разглядывал форму и еду своих стражников. Ему казалось она чем-то знакомым, чем-то старым и забытым, но здесь весьма уместным. Знакомым казался мужчина в плаще, его острые глаза, когда он всматривался в вещи арестованного. Знакомым казалось лицо солдата, а оно было у всех одинаковым. Без прикрас, простым, своим — с редкими царапинами и ушибами, с выступающими скулами и лбом, ежиком волос, сухими щеками и стеклянными от скуки глазами. Грузовик неспешно преодолевал свой путь. Не обращая внимания на звуки разорвавшихся снарядов; Минуя громкие возгласы командиров; едва засыпая на ходу, точно был не машиной, а живым организмом. Спустя некоторое время машина остановилась, а ее движок буркнул что-то на своем языке и заснул от усталости. Мужчина в плаще глубоко вздохнул, опустив взгляд на свою фуражку, лежащую на его коленях. — На выход! — приказал мужчина, надев фуражку. Пассажиры быстро покинули кузов грузовика и выстроились рядом. Власия взяли по руку, заковав наручниками. Юноша огляделся. Черные фонари освещали сад и дорожки, вымощенные в сторону массивного особняка из красного кирпича. Редкие цветы смотрели сквозь густую траву на людей. Рядом расположились деревья, маленькая речка и мостик. Арестованного вели к особняку с опущенной головой. Его глаза скользили взглядом под ногами, замечая мелкие соринки. Пепельные перья падали с неба вперемешку со снежинками, плавно парили вальсом над крышей здания и деревьями. Мужчина в плаще подошел к двери и постучал три раза. Замок щелкнул, дверь отворилась, впуская конвой в недра дома. Власия провели в одну из комнат и привязали к стулу. Оставив одного охранника, и наказав ему не курить, люди покинули комнату. Дверь была закрыта. Через узкую замочную скважину мелким ручьем проникали звуки работающей рации и обрывки приказов. Вдалеке вновь разрывались снаряды. Сверху, будто с неба, гудела одинокая сирена. Охранник сначала стоял по стойке смирно. Оловянный солдатик. Его голову одолевал свинец. Глаза, облизанные клеем морфея, то и дело смыкались. На лице солдатика нагревалось олово. Он размял ноги и попытался привести себя в чувство. Олово постепенно таяло. Охранник устало сел на табуретку и облегченно выдохнул, давая ногам отдохнуть. Одной рукой он сжимал винтовку, как сжимают родную мать при смерти. Совершенно не замечая, как усталые пальцы ловко нашарили газетную вырезку в кармане и выудили наружу. Поверх красных слов, золотистых портретов вождей, синих цифр и черных точек ложился коричневый табак. Пальцы скрутили трубочку из газеты и затряслись, поднося самокрутку к губам. Охранник широко распахнул глаза, осмотрелся и облегченно выдохнул. Пленник на месте. Но белую трубочку не заметили. Она заняла свое место между темно вишневых, потрескавшихся губ. Раздался щелчок. Маленький огонек задрожал от прохладного ветра со стороны двери. Трещины на губах ощутили прохладу, лицо тут же ожило. Охранник хотел бы выстрелить из винтовки, но теплая рука легла на его плечо, вежливо надавила, заставив сесть. Ошарашенный взгляд уперся в руку, а затем и в лицо. Офицер в плаще положил свою руку на плечо товарища, другой — держал зажигалку. Мужчины кивнули друг другу. Охранник затянулся самокруткой и выдохнул сизый туман, слегка кашляя. Затем Власия отвязали от стула. — Иди за мной, — произнес офицер. Мужчина в плаще медленным, но уверенным шагом покинул комнату из разрухи и битого стекла. Власий следовал за ним, минуя грязные полы и чистые стены. Редкие картины присматривались к нему. На одной из них был изображен юный мальчишка на длинном стволе пушки. Власия привели в большую гостиную. Ему жестом указали сесть на один из стульев, находившихся за столом. Арестант подчинился, мельком оглядывая стол. На поверхности мебели уютно расположились тарелки с гроздями патронов и пара стаканов. Черная жидкость в них напоминала нефть, забавно шипела и пенилась у краев стекла. Стекло ледяным осколком было брошено среди карт местности. Одинокая лампа притаилась рядом, склонив свою лампу к столу, находясь в спячке. В комнате хаотично расположились армейские ящики и мешки с песком. В одном из углов воткнулись ржавые ножи, прибивая к холодным стенам фотографии военных. Люди спешно покинули гостиную. — Руки на стол… мужчина, — хмыкнул плащ, присаживаясь напротив Власия.