***
Реджина стояла через дорогу напротив кафе. В тени, отбрасываемой домами, ее не было видно, поэтому проходящие неподалеку люди попросту не обращали на нее ни малейшего внимания. Ветер осторожно развевал ее ухоженные волосы, иногда переключая внимание на длинный пояс от пальто, который обвивался вокруг талии брюнетки. Миллс смотрела в окно, за которым горел яркий свет и доносились веселые голоса. В окно, где вкусно пахло выпечкой и едой, какао и лимонадом. Потом взгляд Злой Королевы скользнул по Эмме, окруженной заботой родителей. Следом — переместился на сына, который играл со Спасительницей в какую-то игру: они перекладывали ладони одну на другую, пытаясь опередить друг друга. Им весело и смешно, тепло и точно не одиноко. У Миллс что-то екнуло в груди. Какие-то… странные чувства, ощущения. Не очень приятные. Они напоминали… боль? Или зависть? А иногда, когда сердце сжималось с большей силой, Реджину вдруг охватывало осознание. Осознание того, почему она не может присоединиться к Чармингам на банальный, ничем не отличающийся от остальных ужин. Там ведь куча других людей. Эгоистичных, слишком переживающих за свою шкуру. Слишком пугливых и малодушных. Тех, что не пожелали бы видеть своего мэра в этом распрекрасном заведении. Презрительные, косые, иногда откровенно ненавистные взгляды, тревожное щебетание — зачем оно ей? А недоверие, легко улавливаемое в лицах и поведении сладкой парочки Чармингов? Ведь стоит взглянуть правде в глаза. Люди никогда не смогут принять ее — смелости и личных качеств, исключающих алчность и трусость, не хватит. И посему всегда для всех она будет чудовищем, способным лишь на жестокость. Злой Королевой. Да. Свон смогла отречься от этого стада забитых овец и хоть как-то отличиться, но ведь это только по просьбе сына, ЕЕ сына. Сына, который принадлежит ей, кстати. И какого дьявола она позволила себе забыть об этом? Какого Мерлина позволила каким-то Прекрасным отобрать ребенка, которого она, ОНА воспитывала столько лет? Это непозволительная наглость. Эмма Свон. Она появляется в городе, губит все ее труды. Становится чертовой Спасительницей, сравнивает с землей все планы мэра Сторибрука, а в конце концов и вовсе разрушает заклятие, на которое Злая Королева потратила столько сил и терпения! А жизнь ее отца, у которого она… вырвала сердце? Что, тоже все это было сделано лишь для того, чтобы появилась какая-то выскочка с Бостона и все угробила? А потом забрала ее сына, выставив мэра города Злой Королевой, сорвав с нее маску? И где же в этом справедливость?! Нет ее! Злобно рыкнув, Реджина раздраженно дернула за браслет. «Ах… если бы его не было сейчас… Каким надо было быть идиотом, чтобы собственноручно позволить надеть его на себя?» — мелькали себяобвинительные мысли в голове Реджины. Точнее, не мелькали, а светились всамделишным пламенем. — Надо заставить Спасительницу снять эту штуку, — подумала Злая Королева и, кровожадно усмехнувшись, развернулась, чтобы уйти в сторону дома.***
— Мисс Свон, могли бы Вы заехать ко мне? — подозрительно-вежливым тоном едва ли не промурлыкала Реджина, отчего Свон сморщилась, как от микстуры. — На пару минут. Эмма перевернулась на спину и попыталась разлепить глаза, однако успех на мысленную просьбу Спасительницы не откликнулся, а только сильнее заставил ее зарыться под одеялом. Свон натянула на голову простыню и промычала нечто невразумительное в духе: — Что-то срочное? Я только проснулась. — Вот как? — Судя по звуку, мадам мэр телефон убрала от лица и, кажется, демонстративно-укоризненно хмыкнула. — Десять утра. Странно, а я думала, что работа шерифа начинается ровно в восемь. А мой сын в школу пешком отправился, коль Вы позволяете себе подобное? — Да что за бесстрашная муха укусила мисс Ее Величество за мэрский зад? — пронеслась язвительная мысль в голове Свон, однако вслух она парировала другим: — У меня не сработал будильник. А для Генри есть школьный автобус, к которому его проводила Мэри Маргарет. Он в школе, с пакетом ланча и хорошим настроением. — Вам не хватает зарплаты на приобретение нормальных часов? — в голосе сквозила издевка. Свон приняла полусидячее положение и нахмурилась так, что меж ее бровей пролегла выразительная морщинка. Не рассчитывала она, что утро начнется именно с этого. — Хватает, — процедила Эмма и тут же чопорно, с сарказмом извинилась: — Прошу меня простить за такой недопустимый проступок. Постараюсь в ближайшее время исправиться и впредь не огорчать Ее Превосходительство такими чрезвычайно немыслимыми оплошностями. — Полно подковырок, мисс Свон, — отмахнулась Миллс и, прямо слышно, растянула губы в ухмылке. — Старались бы Вы лучше на профессионалов равняться, а не острить языком. К слову, Грэм начинал работу раньше как минимум на час. — Правда? — делано удивилась Свон. Она вылезла из кровати и, продолжая не самый приятный разговор, попыталась заправить постель одной свободной рукой. — Утренний патруль у него начинался, полагаю, именно с Вашей спальни, а после плавно пролегал через окно? — Моя личная жизнь Вас не касается, — скрипнула зубами Миллс прямо в динамик, что не могло не вызвать победную ухмылку на губах Эммы. Попала в лунку. Она отбросила нерасчесаные волосы за спину, выпрямилась, прижала телефон плечом к уху. Вот же ж зараза, неужели нельзя не включать своего внутреннего стервозного мэра и портить день с самого утра? — Будьте добры, выполните мой при… — она осеклась, но моментально исправилась, — просьбу и постарайтесь не заснуть по дороге. — Будьте добры ни с кем меня не сравнивать, — огрызнулась Эмма и, плюнув на треклятую кровать с ее заправлением, отчеканила: — Буду у Вас через пятнадцать минут. Настроение после такого… кануло в колодец. В глубокий такой, беспросветный и глухой, так, что докричаться будет непросто. Эмма отчетливо прочувствовала по интонации Миллс, что в нее снова вселился стервозный мэр, коим она являлась все время до того, как она разрушила заклятие, и немного позже. Но что поделать? Не могла же Миллс ни с того ни с сего взять и активировать другое внутреннее «я» в роли язвительной, надменной гадины с непомерно раздутым эго? Должна быть причина. И, опять же, Свон не терпелось ее выяснить. Поэтому на сборы она потратила минимум времени: умылась, расчесалась, выпила апельсиновый сок, опять же забыв о том, что Дэвид убедительно просил ее вечером не прикасаться к несчастной упаковке, впихнула в карман пару конфет, нацепила коричневую кожанку с оторочкой и, попрощавшись с Мэри Маргарет, выскользнула из дома. До машины она двигалась быстрыми, широкими шагами. В итоге Свон уложилась в срок, чем решила похвалить себя обещанием заехать в кафе Бабушки после срочного визита особняка мисс Миллс и накормить себя вкусными булочками с клубничным повидлом. Эмма вознесла руку над створками, чтобы постучать, но ей не позволила это сделать Реджина, моментально отворившая белоснежную дверь. Взгляд, которым она наградила Эмму в качестве приветствия, излучал превосходство и тонну надменности. — Что стряслось? — бесцветным тоном спросила Эмма. На позитивный исход она не рассчитывала. Вот теперь, увидев Реджину в свободных деловых брюках, в кристально белой рубашке и с яркими губами, растянувшимися в насмешке, сомнения развеялись окончательно. — Снимите браслет, — коротко сообщила Миллс и протянула левую руку. Рукав легко скользнул вверх, ближе к локтю, оголяя кисть руки, которую накрывал кожаный «аксессуар». Эмма удивленно взметнула брови вверх и дала себе зарок больше никогда не связываться со злодеями. Потому что их поступки, дерни Мерлина за бороду, невозможно истолковать — они слишком противоречивы друг другу! — Зачем? — Он мне надоел. И меня воротит от мысли, что магия теперь вне моей власти. — Сдалась тебе эта магия, — фыркнула Свон, цепляясь за последние ниточки надежды вразумить Злую Королеву. Снова плюнув на формальность, кстати. — Для чего тебе? — Вас, — Миллс с чувством сделала ударение, — этот вопрос не касается. Как и мои планы. — Нет, касается. ВЫ просили моей помощи, значит, МНЕ за Вас отвечать. — В таком случае, в Ваших, — ярко тыкая формальностями, — услугах я более не нуждаюсь. — Что заставило тебя передумать? — Язык Свон заплетался сам по себе, поэтому неудивительно, что она часто путала манеру общения с мадам мэром. Эмма положила ладонь на сегодняшний камень преткновения, посмотрела на Реджину, ожидая ее ответа. Разумного и, желательно, правильно обоснованного. — До меня наконец дошло, что все это — бессмысленная трата времени. Моего, в первую очередь. Стать такой, как хочет Генри, у меня не получится. — Почему? — Потому что я не такая, — вкрадчиво, как малолетнему недоумку, пояснила Миллс. — Но у Вас получалось. — Всего лишь временная иллюзия. Ведь, стоит признать, люди всегда будут видеть во мне только Злую Королеву. А если все заведомо считают тебя таковой, то есть ли смысл пытаться быть кем-то еще? — Эмме показалось, что подобную фразу она уже где-то слышала, но нелепая мысль, совсем непригодная в данный момент, быстро перекинулась на задний фон. Свон качнула головой и нахмурилась. — Смысл есть, — решительно заявила Спасительница и отдернула руку от кожаного браслета. Ну уж дудки, а снимать нейтрализатор она ни за что не станет. Никакой магии. Никакой расплаты. Никакого зла. — И я не успокоюсь, пока Вы не добьетесь своего. — Неужели я не достаточно вежливо попросила избавить меня от этого? — приковала презрительный взгляд к браслету Реджина. Будь ее воля, она бы с радостью сейчас вернулась в прошлое и отвесила себе пару оплеух, добавив, что идея обращаться за помощью к Спасительнице — имеет почетное место в списке наихудших. — Мне плевать — вежливо или нет, — но так просто сдаться я тебе не позволю. Генри мне этого не простит. Как и Вам, кстати. — Ох уж эта ваша семейная привычка — совать нос не в свои ворота и считать, что делается это на всеобщее благо. А насчет моего сына не беспокойтесь — с ним я договорюсь сама. — После всего, что Вы тут наговорили? Да я близко его к Вам больше не подпущу, — прошипела Эмма и сделала несколько внушительных шагов в сторону Реджины. Та прониклась и, высокомерно вздернув подбородок, недобро улыбнулась. А их взгляды столкнулись так, что с легкостью обожгли друг друга ненавистью. — Вы не в праве так поступать с тех пор, как отказались от ребенка, мисс Свон. — А Вы, мисс Миллс, с тех пор, как решили собственными руками разбить его надежды. Он же всем сердцем в Вас верит. До сих пор! — Браслет, — не выдержав пустой болтовни, процедила яд Реджина, ткнув взглядом на кожаный «аксессуар». — Я сказала — нет. Вам действительно этого хочется? Вы уже порвали связи со всеми, кто есть в этом городе, так зачем пытаетесь оттолкнуть еще и тех, кому Вы хотя бы частично не безразличны? Конкретно на этот вопрос Эмма не хотела слышать каких-либо слов, поскольку считала его риторическим. Она развернулась к Реджине спиной, чтобы уйти и дать ей хорошенько подумать, но Миллс предпочла не откладывать эту тему, а разобраться с этим сейчас. Правда, вместо слов Злой Королеве, обделенной магией, пришлось довольствоваться исключительно физической силой. Свон подошла к машине, но достаточно быстро успела услышать цокот высоких каблуков, чтобы резко развернуться и успеть отреагировать на атаку мадам мэр. Бесстрашно смотря на Злую Королеву, взгляд которой был переисполнен презрением, она легко уклонилась от удара ее кулака, явно целившегося в лицо. Потом перехватила следующую порцию яростных ударов еще в воздухе и быстро заломила Реджине руки за спину. Прижала к себе, одной рукой удерживая руки, находящиеся на уровне поясницы, а вторую, согнутую в локте, пристроив к ее горлу. Воздух был выбит из легких попытками Миллс выбраться из стальной хватки Свон под аккомпанементом нелицеприятных комплиментов, щедро льющихся на Спасительницу. Они простояли так одну, две минуты, пока силы, не подпитываемые магией, у Реджины не иссякли и она не замерла, чувствуя бешеный стук собственного сердца и горячее дыхание Эммы Свон на шее. Что еще сильнее портило утро, так это погода, снова решившая надеть на себя серый, пасмурный наряд и посчитавшая непреложным долгом отправить по городу сильный, ледяной ветер. Простояв так еще от силы две минуты, Эмма рискнула выпустить из сетей своих «объятий» Злую Королеву, которая, почувствовав привкус свободы, тут же отскочила от нее на несколько метров назад. Прежне идеально-выглаженная рубашка Миллс обзавелась заметными складками, ее ухоженные угольные волосы слегка спутались, но в целом прическа, что сильно удивляло и задевало Эмму, практически не пострадала. Брюнетка и блондинка, даже одетые в угоду контраста, молча стояли напротив друг друга и сверлили враждебными взглядами. Только Реджина, чуть раскрасневшись от гнева, кусала губы и до побелевших костяшек сжимала кулаки, не в силах почему-то пошевелиться. Миллс, как заметила Свон, казалось, перестала контролировать себя, стала заложницей собственных эмоций, которые обрубили ей связь со здравым смыслом. Так, что пришлось вступить с ней в драку, обезвредить и попытаться успокоить. По-свойски, конечно, но разве был у Эммы выбор? Ей чертовски повезло, что на Реджине красовался браслет, а в плане драк она не столько сильна, как Свон. К слову, весь вид Злой Королевы доходчиво объяснял, что отсутствие магии — единственная преграда, которая не позволила ей свернуть шею Спасительницы и тут избавиться от всех проблем разом. С одной стороны, если уж совсем быть оптимистом, то даже такого человека, как мисс Миллс, можно понять: переживать подобные стрессы, когда ты пытаешься полностью перекроить собственное «я» — неимоверно сложно, да. Но с другой: это вовсе не означает, что можно безпоследственно нарушать рамки дозволенного. Угрожать, выводить из себя и в конце концов пытаться напасть, согласитесь, сильно выходит за их пределы. Реджина сжала челюсть, когда Эмма разочарованно покачала головой и снова повернулась к машине, возле которой она умудрилась посеять ключи, защищаясь от напасти Злой Королевы. Уходишь, да? — ворвался в мысль Миллс столь едкий вопрос. — Конечно. Стоит ведь чуть выпустить когти, как от тебя сразу все отворачиваются. Не бегут узнать причины, как это происходит с тобой, Свон, а сбегают, позорно поджав крысиные хвосты. В этом и заключается разница между «героями» и «злодеями». В этом суть людей. Нас не готовы выслушать даже самые отважные из вас. В глазах от диалога с внутренним голосом предательски защипало, а картинка быстро потеряла всю четкость, вмиг став расплывчатой и туманной. Миллс лишь по нечетким очертаниям и с помощью собственной памяти смогла представить в уме картинку, где Эмма Свон выпрямляется, звеня ключами, и открывает дверцу машины. Напоследок Спасительница равнодушно произнесла: — А может, Вам просто нравится быть одной? — и, не прощаясь, забралась в салон. Машина быстро завелась и увезла Спасительницу подальше от особняка мэра, куда у нее совершенно не было желания повторно возвращаться. Хватило уже. В этом месте она умудрилась одновременно хапнуть адреналина, разочарования и гнева Реджины с ненавистью в одном флаконе. Сейчас единственным желанием Свон было заехать в кафе Бабушки, где ее ждали обещанные булочки с клубникой. Да и, впрочем… пара стаканов виски тоже лишним не будет. Душа увещевала, а, как говорит Мэри Маргарет: «всегда нужно иди к тому, на что теплом откликается твоя душа». Вот она и вопит с руганью о своей потребности. Разве Свон станет противиться? К тому же, бояться быть пойманной с поличным в слегка нетрезвом состоянии ей нет смысла. Сам себя же не оштрафуешь да за решетку не посадишь в наказание до следующего утра? С этими относительно позитивными мыслями Эмма крепче вцепилась в руль и погромче врубила музыку. Все хорошо. Она оптимистка и верит, пытается верить, что все обойдется. А саркастическое «Отличное утро, не иначе» она проглотит вместе с обжигающим горло пойлом.