Ты Спасительница? Так спасай!

— Эмма? Услышав свое имя, Свон разве что только не поперхнулась. Она круто развернулась на высоком стуле и едва не скинула рукой хрустальный стакан вместе с виски внутри. На нее смотрел Генри, чуть взлохмаченный и уставший, он искренне удивлялся тому, что Эмма сейчас здесь. Спасительница же в ответ на недоумевающий взгляд сына судорожно помахала рукой и поджала губы, пытаясь заставить себя проглотить щедро влитую порцию алкоголя. Вот уж вовремя! — Почему ты здесь? — наконец озвучил свой вопрос Генри и, закинув забитый учебниками портфель на соседний стул слева от Эммы, поместился с противоположной стороны. После он чуть наклонил голову вбок и поморщился, поймав в поле своего зрения тот самый стакан, который ретиво пыталась перекрыть рукой его мама. — Ты что, выпиваешь? — Нет, — стараясь сделать как можно более удивленное лицо от подобного предположения сына, ответила Эмма. — А что в стакане? — Генри ткнул пальцем в воздухе и сощурился, внимательно, на зависть самой бдительной страже, наблюдая за Спасительницей. — Сок. Яблочный. — Свон, чтобы попытаться окончательно развеять сомнения Генри, прижалась губами к стакану и в один глоток его осушила. Но, видно, сильно переоценила свои возможности и свой стаж, поэтому не удержалась от сдавленного кашля, когда жидкость волной скользнула по горлу и упала в желудок. — Что-то не верится. — После этих слов Генри полез к пустому стакану и со всей силы своих легких вдохнул воздух, отчего тут же отбрыкнулся и почесал нос. — Это не сок! — возмущенно резюмировал Генри и вцепился в Эмму взглядом, выражающим свое требование все объяснить. — Ладно, диктатор-трезвенник, не вопи, — пробормотала Свон, закатив глаза. — Я позволила себе маленькую слабость. — А как же работа? А где мама? Свон вдохнула воздух сквозь сжатые зубы и произвольно нахмурилась, пытаясь подобрать слова. Впрочем, Генри уже практически догадался, в чем дело, но мешать говорить Эмме не стал, а внимательно слушал. — По правде говоря, я здесь именно из-за нее. У нас немного… разговор не задался. — Разговор по поводу чего? — Ладно, не вижу смысла от тебя скрывать, — задумчиво пробормотала Эмма и запустила пальцы в волосы, чтобы облокотиться на стол и подпереть щеку ладонью. — Она позвонила мне с утра, погрубила немного и попросила срочно заехать. Только на месте я узнала, с какой целью и почему такая спешка. — И что же? — Генри не терпелось узнать. — Она хотела, чтобы я сняла браслет. Ты ведь знаешь, тебе рассказывали, что Реджина наложила на него какое-то заклинание, которое крепится м-м-м… за мной. А потом… Обсуждали сегодняшнее утро Эммы они недолго. Больше времени ушло на то, чтобы как-то приподнять настроение Генри, которое Свон была вынуждена сама же опустить. Смысла в том, чтобы постоянно увиливать от правды и притворяться, будто все хорошо, Эмма не видела. Зачем? Ведь рано или поздно все тайное — станет явью, и тогда такое хрупкое сердце сына придется залечивать еще и от обиды, нанесенной ложью. Да, Эмма так же рассказала, что Реджина не постеснялась и кулаки в ход пустить, чем получила ответную реакцию и очередную порцию разочарованного взгляда. После этих подробностей Генри совсем потускнел, но кружка какао и самое вкусное пирожное заставили его вымучить хотя бы одну улыбку, пусть кратковременную и такую редкую. Несмотря на это, Свон не переставала всячески подбадривать сына разговорами и вкусностями. Потом, немного успокоившись, Генри все же не удержался и спросил: — Ты больше не будешь ей помогать, да? — снова с печальной интонацией. Эмма поскребла пальцами щеку и пристально посмотрела на сына. — Буду. Точнее, попробую. Но после небольшого перерыва. Пойми, нельзя постоянно делать что-то злое, а потом из-за этого извиняться, за одни и те же вещи. Так ценность искренности в словах теряется. — А-а… — Слушай, кид, я понимаю, ты желаешь ей только добра и счастья, я тоже, но… но все попытки помочь ей будут обречены на провал до тех пор, пока она сама для себя не решит, кем хочет стать. Заставлять ее измениться против ее воли — не выход, а способ только ухудшить ситуацию. — Я понимаю, — удрученно согласился мальчишка. — Вот и славно. — Эмма сложила руки друг на дружке. — Как у тебя в школе дела? — Мы писали сегодня сочинение. — На какую тему? — Что-то там про героизм, — неохотно ответил Генри, чем заслужил легкую ухмылку от Эммы. — Ну, с этим проблем возникнуть не должно было, с такой-то родней. — Да, но я писал про Капитана Америку, — пожал плечами Генри. — А так ничего нового, в столовой больше не продают те кофейные пирожные. — Как? Больше не будешь таскать их домой? — цокнула Эмма, наиграно нахмурившись. Генри в ответ лишь пожал плечами, мол, ничего не поделаешь — мир жесток, как и отдающий приказы директор. — А твоя работа? — Сегодня тихо, а вопросом мистера Кэрролла я все еще занимаюсь. Знаешь, мне кажется, он какой-то слишком подозрительный. — Почему? — Не знаю, просто кажется, и все. А своим ощущениям я доверяю, ты помнишь об этом. — И что ты будешь делать? — Генри задал этот вопрос едва ли не шепотом, а по глазам его можно прочитать: придумывает название этой операции. — Для начала добуду информацию, которой он не захотел поделиться с первого раза, — подыграла ему Свон и ответила тихо, на ухо. — Значит, втихаря проберешься туда и посмотришь запись? Эмма загадочно усмехнулась, а потом, когда слезла со стула, подмигнула со словами: — Возможно. Так, мороженое хочешь? Ну какой ребенок откажется от такого предложения? Генри с Эммой заглянули в лавку мороженщинка, расположившуюся совсем рядом с кафе (всего лишь через дорогу), и отправились на прогулку. Такое общество обоим пошло на пользу: Эмма отвлеклась от мыслей о Злой Королеве и мистере Кэрролле, а Генри сумел переключиться на другую, более веселую тему. Как известно, ему всегда нравились супергерои и все, что с ними связано, посему неудивительно, что между Эммой и ее сыном завязался прямо-таки неразрешимый спор, в котором виновниками стали два «супер-крутых бегуна». Флэш из киновселенной «DC» и Ртуть из киновселенной «Marvel». Свон, ссылаясь в основном на внешние данные, была на стороне Ртути, а Генри, зная об этих двух бегунах практически все, вплоть до размера ноги, полностью поддерживал сторону Флэша. Довершить спор им не позволила случайная встреча, которая, как ни странно, не обрадовала абсолютно никого. Напротив, кое-кто только мрачнее стал, как туча перед ливнем. — Шериф Свон. — Мадам мэр. — Эмма сделала шаг вперед перед Генри, чтобы он остался стоять за ее спиной. Выглядело это мимовольно, однако Реджина имела другое мнение. Свон прячет ее сына? Правда думает, что она способна навредить ему? Хотя… если подумать не о физическом смысле, а о том, про что говорила вчера Свон… Хм. Смирив друг друга недружелюбными взглядами, Спасительница и Злая Королева по очереди перечислили места работы и где, по сути, каждая из них сейчас должна быть. Одна — в офисе, а вторая — в участке. — Привет, Генри, — мягче и с неподдельной улыбкой поприветствовала сына Миллс, даже вопреки тому, что ее взбесил тот факт, что Свон встала между ней и ребенком. — Поделишься мороженым? — Ты вчера хотела убить Эмму, — обличительно проговорил Генри. — А Шериф Свон, как я погляжу, держать язык за зубами не умеет? Ребенку необязательно было это знать, — жестко отреагировала на слова сына Реджина, тут же натянув на выражение лица краски гнева. Во взгляде, медленно обращенном в сторону Свон, так и плескались злые искры. — Вашему ребенку, — подчеркнула Спасительница, — тому, что ждет, когда Злая Королева наконец отступит и появится его мама, какую он видит в своих глазах. Хочет видеть. — Вы не… — Мисс Миллс, — беспардонно прервала Эмма, — если Вы намерены кого-то обвинять, то будьте добры, начните с себя. — О, я всего лишь хотела дать Вам совет: учитесь следить за своей речью — не в Бостоне находитесь и не за барной стойкой болтаете, — процедила Реджина, а после завершила «совет» последним штрихом: — Иначе последствия подобной наглости могут оказаться весьма плачевными. — Не надо мне угрожать. Реджина ехидно усмехнулась и раскрыла рот, чтобы едко парировать, но ее прервал на вздохе внезапный звонок, заоравший в куртке Спасительницы. Эмма, мазнув взглядом по дисплею телефона, тут же нахмурилась и отошла в сторону от семьи Миллс, чтобы без свидетелей поговорить с одной неприятной личностью. Личностью, при рождении которой дали имя «Мортимер». — Шериф Свон, сколько еще мне ждать результатов Вашей «блистательной» работы?! — без приветствия, без вежливого тона — с полным пренебрежением этикета выпалил Мортимер. — Мистер Кэрролл, я делаю все возмож… — Нет, не делаете! — Эмма скривилась от пронзительного крика на той стороне телефонной линии, искренне сожалея, что вообще решила стать шерифом в этом городе, который носит таких неуравновешенных людей, как Мортимер. И Реджина ее прекрасно понимала. Даже больше — она, можно сказать, прониклась сочувствием к Спасительнице, несмотря на ненависть, которая, кажется, в данный момент пошла на убыль. Ведь полностью понять, как выглядят все льющиеся рекой обвинения Мортимера в полноценном виде, могла только Реджина, как свидетель его нервного срыва в его лавке. И она знала, что разговаривать с ним непросто, а уж выслушивать очередные жалобы — не работа, а инквизиция. Наверное, именно по этой причине она сделала два непроизвольных шага в сторону Спасительницы, однако, опомнившись, мотнула головой и вернулась в исходное положение. Взглянула на сына, который стоял рядом с ней и обеспокоенно наблюдал за разговором Эммы, что не переставала морщиться и потирать переносицу между глаз. — …в городе творится ерунда, а Вы не можете взять себя в руки и разобраться с этим беспорядком! — Я еще раз повторяю, — в интонации Эммы уже не хватало места для вежливости, она говорила раздельно и предельно внятно, — в данный момент я рассчитываю исключительно на удачу, поскольку не нашлось ни единого следа, который смог бы привести меня к Вашим преступникам. Кстати, раз уж Вы решили выйти на связь, могу я узнать, откуда Вы взяли столько денег, чтобы приобрести новый автомобиль? Недешевого класса. Я думала, помимо драгоценностей, еще и Ваш сейф с налом утащили. — Я не настолько глуп, — неспроста поставив акцент на последнем слове, процедил Мо, — чтобы оставлять все свои сбережения в лавке. И кстати, насчет улик, мисс Свон, Вам следует быть внимательнее. Потому что я — нашел. Если хотите взглянуть, то приезжайте. Я буду на месте через пять-семь минут. — Сейчас подъеду, — раздраженно отрезала Свон. С шумом выдохнула и отключила телефон. Потом развернулась и, расстроенно поджав губы, произнесла: — Генри, оставайся с мамой, пожалуйста. Мне нужно срочно ехать. — Но она же Помощник Шерифа! — раздосадованно воскликнул вслед Эммы Генри, посмотрев сначала на одну маму, а потом на вторую. Свон его хорошо услышала. Она остановилась и повернулась к ним лицом. Потом столкнулась взглядом с Миллс и, так ничего не сказав, продолжила движение в сторону машины.

I awake to find no peace of mind I said how do you live As a fugitive? Down here, where I cannot see so clear

Нервная система получила серьезный ущерб. А нанес его «многоуважаемый», предельно возмущенный Мортимер Кэрролл, который сделал Шерифу строжайший выговор за невнимательность, безалаберность и прочие заслуги, которые только успела воспроизвести его память. Однако, несмотря на это, внешне Свон сумела остаться с каменным выражением лица, поскольку прекрасно помнила, что трижды обыскала помещение и ничего такого не обнаружила, кроме кольца с рубином. Да ей не составит труда прямо здесь и сейчас поклясться об этом! Но Мортимеру было бы плевать с высокой горы на все эти «глупые оправдания, предназначенные для того, чтобы сохранить свою перехваленную репутацию». Да пусть горит эта репутация синим пламенем! А от своего убеждения Свон не отступится. Именно поэтому Эмме пришлось задержать дыхание, стиснуть зубы и вооружиться терпением, чтобы с достойным лицом проглотить обвинительную речь мистера Кэрролла. Как позже выяснилось после тонны упреков, предметом, который якобы упустила из виду Эмма, была пятисантиметровая овальная пуговица с распыленным оттенком золота. Скорее всего, от верхней одежды, поскольку для обычной рубашки пуговица слишком большая, для пиджака — тоже, а вот первый вариант имеет обоснованное право существовать: в последние дни погода как раз не для легкого гардероба предназначалась. И теперь к Эмме прилип еще один вопрос: действительно ли она упустила из виду столь важную улику, или эта чертова пуговица появилась там мистическим образом сама? А если преступники посчитали, что обокрали ювелирную недостаточно, и решили заглянуть повторно? И уже во второй раз оказались не настолько аккуратны. С другой стороны, Свон не видела в этом никакой логики, поскольку, будь оно на самом деле так, будь Мортимер хоть трижды обворован, но мистер Кэрролл не упустил бы возможности повторно обругать Шерифа и занизить оценку ее работы. Поэтому Свон оставался только один вариант — признаться в собственной невнимательности. Вариант, от которого она отмахнулась моментально, так как была уверена, что не могла позволить себе такой оплошности. Если уж ей удалось, будучи поручителем в Бостоне, отыскать мужика, изначально зная о нем только то, что на плече у него красовалась татуировка в виде дракона, то обнаружить пуговицу в центре ювелирной лавки — раз плюнуть. Поэтому, исходя из этой логической цепочки, напрашивается вывод только один: ее пытаются подставить. Неизвестно только, кто именно: преступники или сам Мортимер Кэрролл? Свон позволила себе устало вздохнуть и хоть немного расслабиться, только когда села в родной автомобиль. Это ж надо столько энергии сжечь от какого-то разговора! После него она попыталась еще раз ответить на один из самых главных вопросов: действительно ли ее подставляют таким образом и может ли являться этим человеком Мортимер Кэрролл? Однако, только копнув в эту тему чуть глубже, Свон резюмировала: да не может быть этот «ювелирщик» тем, кто пытается ее подставить! Зачем? Какая ему выгода от этого? Он так же, как и сама Эмма, хочет вернуть украденные вещи и разобраться с обидчиками, да и только. То, что он неблагодарный, эгоцентричный кретин, понятно без лишних слов, но это не повод подозревать его в этом преступлении. Нужно искать другой конец нитки и пытаться распутать клубок, а не лезть в его середину и только сильнее все путать. После стука в окно Эмма искренне пожалела, что не уехала за тридевять земель подальше от треклятой лавки мистера Кэрролла. Потому что вот он, встал возле машины с торчащей во рту сигаретой, и смотрит на Эмму с такой покровительственной ухмылкой, что плюнуть в лицо хотелось. Но, увы, в отличие от Мо, Свон знала о понятии «воспитание». Поэтому, лишь равнодушно выгнув бровь, деловито поинтересовалась: — Что-то еще? — Да. Я настоятельно рекомендую Вам порадовать меня своей работой в ближайшие дни, Шериф Свон, если не хотите увольнения. Уж поверьте, с людьми договариваться я умею, поэтому предложение о Вашем уходе в отставку, уверен, мадам мэр не проигнорирует, а с радостью просмотрит и подтвердит, — надавил он на последнее слово, которое Свон опять же проглотила, не подавившись. Мистер Кэррол самодовольно усмехнулся и, простившись махом руки, отправился в сторону своих дел. Эмма пробормотала что-то непечатное в его адрес, завела машину и поехала в кафе. — Вторая угроза. Класс. Скоро можно открывать собственный банк, — проворчала она. Ее организм, точнее, душа настойчиво требовала выпить чего-нибудь крепкого, а мерзопакостный Мортимер с завышенной самооценкой и отсутствием норм приличий, своим поведением только отталкивал желание Эммы помогать ему разбираться с делом. Скорее всего, если бы не миссис Арчибелд и заметная связь между этими ограблениями, то с таким отношением к себе Свон давно послала бы мистера Кэрролла по матушке. И плевать, что нарушает закон, отказываясь подчиняться своим обязанностям. Гордость всегда найдет дорогу, чтобы проскользнуть мимо них. В кафе, где пахло яблочным пирогом и играла, как назло, угнетающая фоновая музыка, настроение совсем не хотело подниматься. Ни какао, ни виски, к которому решила вернуться Эмма, уже не помогали. Черт возьми, ну неужели этот самовлюбленный болван довел ее до такого стресса? В одиночку? Да вот уж нет. Есть еще кое-кто. Люди частенько величают ее Злой Королевой. — Это просто превосходно. — Свон криво ухмыльнулась. Один всячески старается зацепить за живое, опуская едкие комментарии за каждый шаг, другая — периодически хочет убить. А самая забавная вещь, к которой приложила свою руку ирония, — это то, что Эмма пытается помочь им обоим. Измениться. Найти пропавшие драгоценности. А вместо банальной благодарности получает одни упреки и обвинения. Может, ну их к черту? Всех. Может, сложить на стол значок Шерифа и позволить себе хоть на минуту спокойно вздохнуть? Иными словами, сдаться. — Сдаться, — пробормотала Эмма в стакан с виски, будто пробуя это слово на вкус. Потом поморщилась и повторила это слово уже про себя. Сдаться. Ей? На милость этим двоим? — Да черта с два! — приглушенно шикнула Свон и сжала руку в кулак. — Вы говорите сами с собой? — раздался бархатный голос совсем рядом, буквально на соседнем стуле. Эмма моргнула и посмотрела на мужчину в черном свитере и синих джинсах. Он отправил ей жест приветствия в виде кивка и представился: — Кевин Нельсон, к Вашим услугам. А в услугах собутыльника, думаю, Вы не откажитесь? — с лучезарной улыбкой поинтересовался Кевин и поднял над столом такой же стакан с виски. — От такого грех отказываться, — хмыкнула Свон и повторила движение нового знакомого. Улыбнулась, а затем приподнесла «повышающую настроение выпивку» к губам. — А теперь прошу простить меня, но я вынужден уйти, — подпустив в голос виноватые нотки, прощебетал Кевин и, пожелав Эмме всего хорошего, покинул кафе Бабушки, оставив Спасительницу без какой-никакой компании. Правда, как только темноволосый мужчина с аквамариновыми широкими глазами выскользнул через дверь на улицу, к Эмме подсела Руби. Девушка поправила черный высокий хвостик, покрепче затянув резинку, и сочувственно положила руку на плечо Эммы. Она уже наслышана о случившемся от Генри и от самой Эммы (но про ее связь со Злой Королевой она не знала), поэтому с легкостью догадалась о причинах столь угнетенного состояния. Тонкие наманикюренные пальцы Руби чуть сильнее сжали плечо Эммы, но та в ответ лишь покачала головой. — Вообще ничего? — Вообще. Знаешь, иногда мне кажется, что у этой загадки решения нет. Потому что сколько ни пыталась выбраться из этого лабиринта, — постоянно попадала в тупик. А потом еще, и еще, и еще… — Вот что, подруга, — решительно перебила Эмму Руби, — тебе нужен перерыв. Серьезно, ничто не случится, если Шериф возьмет отгул на пару дней. — Не учи ее тому, из-за чего потеряла половину зарплаты сама, — вклинилась укоризненная мысль Бабушки, которая намывала стойку и, как теперь выяснилось, подслушивала весь разговор. — Бабушка, — хмуро откликнулась Руби. Девушка сверкнула алым цветом в глазах, демонстрируя волка в собственном теле, отчего ее родственница обиженно хмыкнула и вышла из-за стойки, чтобы навести порядок в кафе после посетителей. Вообще эта функция предназначена Руби, но та успела вовремя предупредить Бабушку, что сейчас она занята, — Эмма нуждалась в поддержке. — О каком отдыхе тут говорить, — фыркнула Свон, — когда этот надоедливый Мортимер названивает едва ли не каждый день. Вот, я как раз от него, кстати. — Эмма полезла в карман куртки и вытащила оттуда пуговицу. — Говорит, что нашел это прямо на полу в центре помещения. И ведь не соврал — я чувствовала. — Погоди, — Руби выхватила из рук Эммы пуговицу и приподнесла к лицу, глубоко втянула носом воздух, будто принюхиваясь, — это преступники оставили, да? Хм-м-м… — Ты чего? — Эмма с искренним беспокойством смотрела на Руби, совсем позабыв о том, что в Книге Сказок ей отвели роль Красной Шапочки, которая одновременно являлась волком. — Мне кажется, я смогу тебе помочь!