***
С тех пор, как они оставили замок фей и спустились в цветочные поля, Гризельда чувствовала с трудом скрываемый гнев, волнами накатывающий от Дагды. Присутствовала скованность в его походке и плечах, которая напоминала Гризельде о муже, когда он сердился, но изо всех сил старался не показывать этого. Они с Дагдой шли пешком к полям, никто их не останавливал, их маскировка скрывала их из виду. Именно здесь, на цветочных полях, Дагда получил полное представление о том, что творилось в его королевстве. Воздух был заполнен вооруженными солдатами-феями, патрулирующими территорию непосредственно над замком, а также стоящими — на страже на земле. Создавалось впечатление, что королевство фей готовилось к войне, — солдаты были повсюду. Никто не бросал взгляд дважды на двух фей в доспехах, пробирающихся через цветочные поля по направлению к гномьей деревне. Гризельда вела их в деревню гномов, что располагалась почти около границы королевства гоблинов, поэтому оттуда можно было легко проскользнуть в Темный Лес незамеченными. Они только что свернули по тропинке, чтобы начать продолжительный путь до деревни, как Дагда схватил Гризельду за руку. — Что… — начала спрашивать она, но он жестом заставил ее замолчать. Они повернули налево, уходя прочь от замка, пока Гризельда не поняла, куда они идут, — в конюшню, где содержались готовые к прогулке белки. — Что ты делаешь? — шикнула Гризельда. Дагда шикнул в ответ: — Мы будем выглядеть менее подозрительно, если скажем, что патрулируем границу, а если мы патрулируем границу, нам нужна белка. Кроме того, это будет намного быстрее, чем тащиться весь путь пешком. Гризельда хотела запротестовать, но он был прав. Пара экипированных белок доставят их туда в кратчайшие сроки. — Ну хорошо, пойдем, — прошипела она, и оба скоро подошли к конюшням, которые были построены в скоплении цветущего кизила, что раскинулся полукругом вокруг восточной стороны замка.***
Марианна вернулась в нору, беспокоясь о Богге. Он горел. Лихорадка стала только хуже с тех пор, как она проснулась. Он был горячим на ощупь и стал бормотать все больше и больше, явно находясь в состоянии бреда. Он лежал на боку, дергаясь, его крылья иногда трещали, а его когтистые руки вгрызались в землю под ним. Он не открывал глаза. Он успокаивался лишь тогда, когда Марианна была рядом с ним. Фея переоделась в остатки одежды, присела около него и провела рукой в утешительном жесте вдоль его плеча и предплечья. Ее прикосновения словно помогали успокоить его тревожный сон, но это, к сожалению, было все, что она могла сделать. — Ладно, Марианна, думай. Что делала твоя мать, когда ты болела… — разговаривала Марианна сама с собой. — Ладно… Мне нужно охладить его, снизить температуру, но как… У меня нет тряпки, которую я могла бы использовать… Но я могу взять это… Она коснулась края своей туники… Она могла оторвать что-то из этого, а на некоторых листьях снаружи была вода… Прохладная вода… Марианна поднялась, схватила конец туники и изо всех сил попыталась ее разорвать, но ткань из лепестков розы отказывалась расходиться. Марианна продолжала старательно рвать ткань, но у нее никак это не получалось. Ей нужно было что-то, что могло разрезать тунику хотя бы чуть-чуть, но достаточно, чтобы она смогла воспользоваться образовавшимся изъяном и разорвать материал. Она снова подумала о когтях Богга, но она чувствовала себя ужасно в тот раз, так что нет, ей придется подыскать что-нибудь еще. Марианна полностью обыскала нору, пока ее взгляд не наткнулся на посох Богга. — Да! — воскликнула девушка, спеша к нему. Верхняя часть посоха была оформлена искривленными линиями и небольшими завитушками, которые напоминали высушенные листья, на вершине находился чертополох (по крайне мере, Марианна так думала) с тонкими кусочками металла, держащими большой янтарный камень посередине. Все, что ей было нужно, это кончик, достаточно острый, чтобы разрезать цветочную ткань. Марианна села и положила вершину посоха на колени. Она попробовала все острия, пока не нашла тот, что чувствовался достаточно заточенным. Это было слегка неудобно, но она натянула ткань и опустила ее на посох — острый металл легко распорол тунику. После того, как она надрезала ткань, стало гораздо легче, хотя все равно потребовались некоторые усилия, чтобы вырвать длинную, широкую полоску туники. Она бросилась наружу, оглядываясь вокруг, пока не заметила возле норы папоротники, сверкающие каплями воды, что все еще цеплялись за листья. Марианна спешила, но была предельно осторожна, когда использовала получившуюся тряпку, чтобы впитать немного воды. Она быстро возвратилась обратно к Боггу, опустилась на колени и, нежно подняв его голову и откинув ее назад, положила тряпку ему на лоб. — Богг, что же мне делать? — прошептала Марианна, но он ей не ответил. Он выглядел ужасно, цвет его кожи стал еще бледнее, темные круги делали его глаза запавшими. Что она собирается предпринять здесь совсем одна? Ей нужно было найти способ помочь ему, ей нужно было что-то узнать. Придумать.***
За ночь до этого Небольшая группа, два гнома и скрывающаяся принцесса фей, пересекла границу Темного Леса глубокой ночью. Их путешествие казалось вечным — ливень тормозил их продвижение и сильно изматывал путников. Донна склонила голову под тяжестью дождя и собственного страха. Ее мысли без конца вертелись вокруг ее потерянной сестры и отца. Были ли они в безопасности? Были ли они вообще живы? Донна позволяла себя беззвучно плакать, пока они шли, — ее слезы смешивались с каплями дождя; никто бы не заметил, что что-то случилось… За всю свою жизнь она еще никогда не была так напугана, но, по крайней мере, она не осталась совсем одна. Санни шагал рядом с ней, подхватывая ее, когда она спотыкалась в темноте, и подбадривая идти дальше. Он замечал ее слезы всякий раз, когда Вепрь поворачивался со своим фонариком и свет освещал лицо Донны. Видеть ее такой — разбивало ему сердце… Он взял фею за руку, предприняв попытку ее утешить, — хотя бы немного облегчить ее ношу и поднять настроение. Донна благодарно улыбнулась ему, но ничего не сказала, продолжая путь через Темный Лес. Вепрь держал единственный источник света, углубляясь все дальше и дальше от границы между королевствами. Принцессе Донне мерещилось, что они блуждали часами во тьме, бесконечно топчась на одном месте, как будто навечно затерявшись в тенях. К тому времени, когда они наконец остановились, она настолько устала, что была готова рухнуть на землю. Почувствовав ее напряжение, Санни потянулся и нерешительно прикоснулся к ее руке, с беспокойством на нее смотря. — Принцесса? — тихо сказал он. — Я в порядке, — утомленно ответила Донна, сжав его руку. Санни улыбнулся. — Все хорошо, мы почти пришли. Донна улыбнулась в ответ. — Ты можешь держать меня за руку, пока мы не дойдем? Санни покраснел и кивнул: — Конечно, принцесса. Они потратили на дорогу, может быть, еще час, полностью вымокнув под неистовым дождем (ливень уменьшился спустя какое-то время, превратившись в легкую морось), и в конце концов увидели тусклый свет, который в ночи сиял так ярко, что казался жарким пламенем. — Ребят, наконец-то, — выдохнул Вепрь. Чем скорее они приближались, тем сильнее вокруг светлело. Они вышли на просторную поляну. Небольшой огонек бойко полыхал, несмотря на дождь, а около него сидело трое: гномы и гоблин, чуть поодаль, тревожно шевеля крыльями, расположились четыре оседланных стрекозы. Над пламенем была установлена подставка, на которой стояла кастрюлька с весьма вкусным на запах содержимым. Все трое у огня вскочили, немедленно вытащив оружие, когда Вепрь, Санни и Донна вывалились на поляну. Санни поднял руки: — Это мы! Поначалу обстановка резко накалилась, но постепенно стала более миролюбивой. Обе группы настороженно смотрели друг на друга, пока наконец все не расслабились. Вепрь рассмеялся, бросившись вперед и обхватив своими большими руками одного из гномов, оторвав того от земли. — Диттер!!! — Вепрь!!! Два гнома обнялись. — Слава духам, у вас получилось! — вздохнул с облегчением гном по имени Диттер. — Мы уже начали волноваться. Вепрь улыбнулся и опустил Диттера обратно на ноги. Он был такого же роста, как Санни, а его волосы настолько выгорели на солнце, что казались белыми. У него были большие золотистые глаза, темная кожа и широкая улыбка, озарявшая все его лицо. Донна мельком рассмотрела его одежду под плащом, что он носил. Она не успела разглядеть больше, чем что-то с разнообразными оттенками коричневого. Его спутники носили то же самое (разве что гоблин был почти голым. На нем висел только кожаный фартук и ничего, что напоминало бы штаны). Диттер обернулся и, схватив Вепря за руку, подвел его к остальным членам его команды. — Мейбл, Гротт, это мой третий двоюродный братец Вепрь. Вепрь, это моя подружка Мейбл. Мейбл была на голову выше Диттера и гоблина по имени Гротт, у нее были темно-рыжие волосы и большие шоколадно-карие глаза. — А это наш связующий, Гротт. Гротт был стройным гоблином, имевшим слишком большой рот и слишком маленькие желтые глаза для его лица. Вепрь махнул рукой. — Всем привет. Это Санни и принцесса Донна. Собравшиеся поприветствовали друг друга, но с кое-какой путаницей, так как Гротт, Мейбл и Диттер не были уверены, должны ли они поклониться Донне или же нет. Фея просто помахала, и все они уселись вокруг огня. — Вы трое, должно быть, жутко голодные. Диттер стоял, пока Мейбл быстро собирала использованные ими миски, чисто вымытые дождем. Она передавала плошки по одной Диттеру, который наполнял их чем-то из кастрюльки, а после вручал их Гротту. Гоблин раздавал дымящиеся чаши всем остальным. Миски содержали густое жаркое, и все молча согласились, что оно пахло необычайно аппетитно. Живот Донны громко заурчал, когда Гротт протянул ей плошку. Он улыбнулся, показав ряды игольчатых зубов. — Ешьте, принцесса! Уверяю вас, это вкусно, сам приготовил! Дикая цветная капуста и нут! Мейбл рассмеялась: — Я вам говорю, это больше, чем просто вкусно. Гротт — отличный повар! Гротт покраснел. — Мейбл, ты вгоняешь меня в краску! — Эй, Мэйбл, — хихикнул Диттер, — не флиртуй с Гроттом! Ты заставляешь меня ревновать! Все трое засмеялись. Донна зачерпнула ложкой жаркое, осторожно дуя на серую кремообразную жидкость. Она сделала нерешительный укус и улыбнулась, когда почувствовала на языке вкус. Это было восхитительно! — Это чудесно, Гротт! — ее улыбка стала шире, и она съела еще ложку. Гротт поклонился в пояс, искренне радуясь. — Большое спасибо, принцесса. Вскоре все они расселись поудобнее у костра и стали есть. Санни взглянул на стрекоз. — Уверены, что они смогут доставить нас в замок посреди леса? — Я сам обучал этих девочек, — усмехнулся Гротт. — Они быстрее любых других стрекоз и умеют быстро и легко маневрировать. Черт возьми, они будут лететь прямо в замок практически без вашего управления! Как будто понимая, что говорят о них, одна из стрекоз оживилась. Тонкая и изящная светло-голубая стрекоза, чьи цвета были насыщенными и яркими, встряхнула почти прозрачными крыльями. Она издала короткий жужжащий звук, стукнувшись своей головой о плечо Гротта. Тот ухмыльнулся, протягивая свою когтистую руку, чтобы ее погладить. Донна улыбалась, удивленно глядя на стрекоз. В их королевстве тоже есть стрекозы, хотя ими пользовались в основном гномы, но раньше Донне никогда не выпадал шанс видеть их настолько близко. — Они… В смысле… Я могу… — Можете, — Гротт улыбнулся принцессе. — Они все любят, когда их гладят по голове. Эту очаровательную маленькую леди зовут Колокольчик, потому что она такая же голубая, как и тот цветок. Та с зеленовато-голубыми крыльями — Лилия, крошка с фиолетовым тельцем — Сирень, а последнюю темно-зеленную мы зовем Смолкой. Следите за ней, хоть она у нас с характером, но милая, как только узнает вас получше. Донна медленно поднялась. Ей было больно стоять, ее мышца кричали ей немедленно сесть обратно, но она все равно пошла к стрекозам. Они все до одной мягко жужжали, обступая фею со всех сторон. Донна, зачарованная, протянула руку, чтобы коснуться одной, а затем — другой. Стрекозы, собравшись вокруг, гудели и трепетали своими крыльями, подталкивая ее, желая, чтобы она их погладила. Гротт наблюдал за происходящим с немалой толикой удивления. — Я никогда не видел, что бы они так себя вели… — прошептал он. Санни тоже смотрел на девушку в свете отблесков пламени. Когда она смеялась, стрекозы прижимались к ней и соперничали за ее внимание. Голос Санни был полон восхищения и тоски: — Она прекрасна. Диттер изумленно перевел взгляд на Вепря. Тот ухмыльнулся, смотря, как Санни, не отрываясь, грустно следил за принцессой Донной. Донна отвлеклась и взглянула на остальных, широко улыбаясь, а после зевнула. — Нам нужно поспать, — вздохнул Вепрь. — Хотя бы немного. Даже со стрекозами завтра будет долгий и трудный путь.***
Дневной свет проникал в маленькую нору через вход, обеспечивая достаточно света для Марианны. Она отчетливо видела, что улучшений нет. Богг все еще горел, и весь последний час она слышала, насколько его дыхание было затруднено: оно хрипело и булькало в его груди. Марианна держала голову Богга на коленях, только что вернувшись с заново намоченной тряпкой в руках. Она делала все возможное, чтобы не запаниковать, когда она аккуратно пробежалась тряпкой по его лбу, но ей нужно было что-то сделать, чтобы сдержать лихорадку. То, что она делала до сих пор, не помогало — лихорадка медленно его убивала. Марианна закусила губу. — Это все моя вина, — прошептала она сама себе. «Если бы я только…» Марианна закрыла глаза. Она не была уверена, что хотела сказать, что могла бы сделать по-другому. Все, о чем она могла беспокоиться, было прямо сейчас. Марианна пыталась не расплакаться, но она боялась, боялась, что потеряет Богга, когда только узнала его… своего мужа. Такого умного, доброго мужа… Она погладила его лицо, запоминая его острые черты, тонкую линию губ, очерчивая его подбородок кончиками своих пальцев. — Молю, духи, помогите мне спасти его. Марианна обернула свои руки вокруг головы Богга, прижимая к груди, и поцеловала его в лоб. Она мягко качала его и пела, как уже делала до этого. Мне бы быть вон на том холме. Там присесть и выплакаться. Пока слезы не запоют при луне. Иди, милый, но молю остеречься. Иди, иди, иди, любимый, Иди спокойно и иди мирно, Войди в дверь и лети со мною. Иди, милый, но молю остеречься. Продам веретено и нитку, Продам одну только прялку, Чтобы купить, любовь, тебе меч. Иди, милый, но молю остеречься… Марианна пела тихо, пока ее голос не понизился до едва слышимого шепота, ее глаза закрылись от усталости, когда она держала голову Богга у своей груди.***
Марианна внезапно обнаружила себя стоящей в углу своей комнаты, которая выглядела совсем не так, как сейчас. Обстановка смотрелась смутно знакомой, будто бы десятилетней давности, когда Марианна была еще совсем маленькой. В углу сидели ее куклы, смастеренные из цветов, веточек и других мелких вещиц и лоскутков, что она находила и тщательно соединяла вместе, формируя куколки для игр. У нее были игрушки, подаренные родителями, но она любила создавать свои собственные. Марианна вырезала крошечные мечи специально для них; все принцессы могли сражаться, они не нуждались в принцах, чтобы быть в безопасности. Однако она смастерила одного-двух принцев, которые следовали за своими принцессами как равные во всех отношениях. Рядом она заметила кукольный домик. Его сделал отец Марианны специально для нее… В комнате была разбросана куча подушек различных цветов из шелковых лепестков, а туалетный столик был полностью испачкан остатками ее красок. У феи перехватило дыхание, едва она увидела свою маму, сидящую на краю кровати и тихо напевающую, помогая маленькой Марианне сесть и выпить из чашки, которую она придерживала у ее губ. — А теперь все выпей, Мари, милая. Это поможет сбить температуру. Выпей все это, давай же, дорогая, сделай это для мамочки. Сердце Марианны заныло от встречи с ее матерью. Она была настолько прекрасна, что казалось, будто весь свет в комнате исходил только от нее. Марианна вспомнила, что ее мама всегда пахла розами… Крошка-Марианна села на кровать, отпив немного чаю, а потом улыбнулась матери, принюхиваясь своим заложенным носом. — П-п-пахнет к-как л-лет-то. Ее мать улыбнулась, ее глаза заблестели в попытке сдержать смех. — Так и есть, правда? Летнее солнышко собралось в цветах, чтобы прогнать жар и очистить твои легкие. Поэтому выпей все, моя милая, маленькая Мари. — Ч-что это, М-мам-мочка? — спросила Марианна. — Это бузина, милая. Она поможет прогнать жар и очистить твои легкие, — мать Марианны внезапно повернулась и посмотрела прямо на ту, взрослую Марианну, что стояла поодаль. — Бузина, Марианна. Крошечные белые цветы, похожие на звезды. Это то, что ты искала, Марианна, чтобы спасти его, твоего мужа. А теперь проснись.***
Марианна проснулась в испуге. Она ахнула. — Мама? — прошептала она вслух. Фея посмотрела на лицо Богга и улыбнулась. — Я спасу тебя, Богг. Я спасу тебя. Марианна наклонилась и поцеловала его в губы, подарив мягкий и нежный поцелуй. Она отстранилась и снова прошептала: — Я спасу тебя, мой муж.