Сборник зарисовок по ЛешеСаше (КвашеПолову)

Все началось с того, что Саша в очередной раз завёл тему о том, что ему нужно найти себе хоть какую-то квартиру или комнату и перестать пользоваться добротой Алексея Квашонкина, которой в нем и так было не так чтобы очень много. После очередного выпуска они вчетвером зарулили в небольшой бар возле студии, все допивали по третьему стакану кто чего, а вот Сашу, как обычно, убило со второго бокала пива. Сколько бы он ни рассказывал о своих алкоголических подвигах, спиртное все равно действовало на килограмм живого веса, а веса в Сане было не много. По итогу, конечно, Идрак и Гарик сели в такси и уехали, а Леше пришлось сначала тащить Сашу до машины, затем держать в машине, чтобы его не укачало, а затем тащить до самой квартиры. К моменту, как они оказались у двери, Долгополова начало отпускать. Видимо, не зря Леша сводил его в уборную дважды до выхода из бара и заставил выпить бутылку минералки по дороге. Хотел того Саша или нет, а спиртное начало выходить, и это Квашонкина радовало. Не хотелось бы, чтобы Долгополов блевал и причитал над унитазом до самого утра, мешая ему спать. И вовсе не в том дело, что Лёша, блять, переживал за него. Как долбоеб какой-то вечно спрашивал, поел ли тот, замотался ли в шарф по самые уши, не забыл ли про шапку и взял ли деньги на проезд, чтобы не перся потом, гордый, семнадцать сраных остановок пешком до дома. — Слушай, вот ты возишься со мной вечно, как с ребёнком, а мы и знакомы-то пару месяцев от силы. Вот зачем тебе это надо? Даже не зачем, Леш, а нахуя? На-ху-я? — нараспев повторил Саша, стягивая сначала верхнюю одежду, а затем и безразмерную кофту, оставаясь только в джинсах и футболке. Леша тоже раздевался, не спеша отвечать хоть что-то. Одна его часть предлагала съехать к чертовой матери с темы, подождать, чтобы Долгополов проспался, и утром пиздеть на него, одновременно с тем бегая то за таблеткой, то за пивом, то за «огурчиком солененьким». — Ну нахуя? Нет. Ну все. Это все какая-то хуйня, я как пиздюк малолетний. И живу у тебя, а ты даже денег не берёшь. Мы договаривались, что я буду счета оплачивать и еду покупать. И убирать. И готовить. Но хуй я что из списка хоть раз выполнил. Саня грустно осел на свой надувной матрас у противоположной от дивана стены и обнял колени руками. Весь такой, блять, мелкий. Тощий. В этой футболке своей. С коленями этими торчащими. Ну пиздюк же, иначе не скажешь. — Да ты заебал, — вздохнул Леша и плюхнулся на матрас рядом с Сашей, от чего тот аж подскочил. — Да я в курсе, я же о том и говорю. — Нет, заебал таким тупым быть. — Ничего я не тупой, вообще-то. — Не тупой, но слепой. — Если ты про то, что я носки не могу найти каждое утро, так это потому что у них ген хамелеона и они сливаются с твоим ковром на полу. — Саш, я не об этом. Саша поднял голову, вглядываясь в лицо Леши, освещаемое только светом из дверного проема, потому что лампочку в прихожей они не выключили. — А о чем тогда? — О том, что я не хочу, чтобы ты искал жильё какое-то, понятно так? — Потому что ты только на первый взгляд весь из себя брутальный самец и мечта, а на самом деле боишься темноты и одиночества? — поинтересовался Саша. — Ещё предположения? — Потому что тебе нравится ощущать превосходство надо мной и унижать меня не только на экране, но и в жизни? Леша закатил глаза. — Потому что… бля, да не знаю я, Лех, что тебя побуждает. Ну уж явно не дружеские чувства, которые ты ко мне питаешь. Я и так в курсе, что я мудак, придурок, что я малолетнее… Договорить Саша не смог, потому что ощутил сначала руку на своей руке, а затем ее же на своём плече. То есть не то чтобы Лёша не прикасался к нему. Вообще-то, под всей этой щетиной и кожаной курткой был тот ещё щеночек, который обнимал друзей при встрече и вечно тискал его, Сашу. Но сейчас и момент и прикосновение оказалось вдруг… таким, что заставляло замолчать. — Я не хочу, чтобы ты искал себе новое жильё, ясно? Хочу, чтобы ты остался со мной тут. И еще не хочу слышать, как скрипит твой сраный надувной матрас ночами, пока ты там вертишься. — То есть ты согласен приютить меня и дальше, но спать я должен теперь на полу? Или ты мне мягкий коврик постелешь? — Ты идиот или притворяешься? — Ну вообще-то… да Лех, я правда не догоняю. Я бы понял, если бы это я был. Ну говорил это. Но ты? — Диван у меня большой. — То есть за жильё я с тобой ебаться должен? Тю. Так бы сразу и сказал. Я и сам предложить хотел, но все не знал, как именно. Ну я же не слишком в твоём вкусе, знаешь. А ты да. Ты охуенный, Лех. Я с парнями вообще-то не ебался. Да я и с телками не ебался. Бля, да ты посмотри на меня, кто вообще станет со мной ебаться? — Тш, — лицо Леши вдруг оказалось в опасной близости от лица Саши и последнему пришлось зажмуриться, задержать дыхание, а потом шумно выдохнуть секунд через десять, понимая, что никто ничего не делает. — Лех, ты чего? — Собираюсь тебя поцеловать. — Бля, ты серьёзно? Саша от смущения заерзал, крепче вцепился пальцами в руку Леши, шумно выдохнул и вдохнул, а затем храбро сказал все-таки: — Ну так целуй. Или чего, зассал? Лёша, конечно, не зассал. В следующую секунду его губы уже накрыли губы Саши и тот сначала испуганно замер, а потом всем телом подался вперёд, открывая рот и углубляя поцелуй самостоятельно. Целовался Долгополов так же, как шутил и пиздел. Безудержное активно, переходя границы и рамки. Его руки уже через три секунды оказались у Леши под свитером, а сам он сидящим у него на коленях. Сашу пришлось успокоить, оторвать от себя, погладить по голове и спине и объяснить, что это не стеб, не шутка, что дело не в спиртном и что это не плата за жилплощадь. Лёша сомневался, что Саша поверил. Что все будет гладко. Сомневался вообще, что с утра даже застанет его в квартире, потому что в таких вопросах Долгополов казался особенно хрупким и словно неспособным ни к решениям, ни к развитию. Ни к отношениям, собственно. Но все оказалось удивительно прозаично и романтично вместе с тем: на диван Саша перебрался резво. С утра уже деловито испортил кофе для них обоих, но сбегал в магазин за колбасой для бутербродов и в кофейню за нормальным кофе в стаканчиках. Романтический первый совместный завтрак удался. То есть завтрак не первый, но первое утро, что они встретили на одном диване, даже если Саша избежал утренних прикосновений, крякая что-то про душ, еду и небритого мужика в его постели. В следующую ночь он уже обвил Лешу всеми конечностями, засыпая. А на третий день сам поинтересовался, с какой это радости Квашонкин больше его не целует, что тот поспешил исправить. Вот как-то так это все и началось.