Данькины терзания

— Даниэль, ты не хочешь вечером со мной куда-нибудь сходить? — СонУ впервые за три недели после той идиотской выходки с ножницами, заговорил с ним сам, а тем более пригласил с намерением побыть только вдвоем… «Это свидание?» — Кан радостно блеснул глазами и положительно закивал. Даниэль был счастлив. Сегодня он все сделает правильно. Будет мягким, будет преданно смотреть Ону в глаза, еще раз попросит прощения… Кан прервал поток своих «будет» и облегченно вздохнул. СонУ, наверное, не догадывается, но «центр» скучал: по их посиделкам в обнимку на его узкой кровати, по нежным касаниям к голове, когда старший читал что-нибудь на планшете, а Кан просто в полудреме лежал на его коленях, по смеху СонУ над неуклюжими шутками и по улыбке, теплой, едва различимой, но такой искренней и только для него…       Даниэль в волнении распахнул шкаф. Извечная мысль всех влюблённых «что бы надеть?» посетила сейчас чрезмерно взволнованного блондина. Кан в отчаянии перебирал многочисленные, но, по-большей степени, однотипные наряды. — Куда-то собираешься? — спросил Джисон, наблюдавший за его манипуляциями со своей кровати. — Да, Он пригласил меня на свидание, — младший смущенно хихикнул в ладошку. — Ты уверен? — осторожно поинтересовался лидер. Он тут же понял свою ошибку и попытался перевести разговор. Кан застыл, развернулся к старшему и в волнении прошептал: — СонУ… Он… Хен, что ты знаешь? — Я? — Юн прокашлялся, — а что я знаю? Дани, ты что параноик? — Нет. — Ну так с чего ты взял? — лидер схватил с тумбочки мангу и спрятал за ней свое слегка порозовевшее лицо. Черт, Юн, лучше бы ты молчал!

***

Даник заметно нервничал. СонУ-хен… Он вел себя достаточно странно. Был молчалив. Всю дорогу до ресторанчика шел на приличном от младшего расстоянии и пресекал любые попытки приблизиться с Кановой стороны. — Что ты будешь? — Он смотрел на ушедшего в свои мысли Даниэля и терпеливо ждал, когда тот определится с меню. — Хен? — Кан вздрогнул, понимая что пропустил сейчас все слова старшего, — ты что-то сказал? СонУ вздохнул и чуть помахал увесистой папкой перед другим. — Я спросил что ты выберешь, чтобы я мог заказать. — Шабушабу*? Съедим его вдвоем? — опять этот щенячий взгляд. Он (г) вздохнул: — Хорошо. Блюдо оказалось просто превосходным, выпивший пару бутылок пива и чуток разомлевший от этого Даниэль пытался шутить. СонУ же, напротив, был все таким же немногословным. Ел только для вида и спиртного не пил. Младший не выдержал. — Что с тобой, хен? — тихо спросил он. Он (г) вздрогнул, невольно порвав сжатую в руках салфетку, и опустил взгляд. То, что он собирался сказать… СонУ не мог видеть боль в смотрящих на него глазах. — Я просто устал, — он закусил нижнюю губу и умолк, подбирая слова, — твоя неуверенность, Даниэль, это действительно утомительно, — голос его, такой мелодичный и звонкий обычно, сейчас чуть дрожал, — давай остановимся. Просто позволим друг другу дышать. Кан побледнел. Что это? СонУ сейчас просит расстаться? Младший запаниковал. Схватил хена за руки, не замечая, как опрокидывает посуду, протягивая свои ставшие такими неуклюжими руки через весь стол. — Онг-и, — просительно прошептал он, — дай мне еще шанс, пожалуйста? Не разрушай нас. — Кан, — старший вдруг стал очень рассерженным, — ты всегда горазд на поспешные выводы. Разве я что-то такое сейчас сказал?       СонУ было больно. Все эти месяцы они оба словно ходили по кругу. Даниэль вечно додумывал, делал свои собственные неверные умозаключения и ревновал. Все, что хотел Он (г), это свободы. Свободы любить Даниэля, ничего не доказывая, не пытаясь забыть и бесконечно прощать. Он быстро расплатился у кассы и вышел на улицу. Зимний ветер ударил в лицо. Он сделал несколько шагов и посмотрел вверх на звезды, словно пытался найти свет, ведь внутри души сейчас было темно… — СонУ, — младший вылетел следом, он лишь на несколько секунд потерял себя, словно статуя застыв на скамье. Кан не дал другому опомниться и притянул к себе, обвивая со спины сильными руками. — Не уходи… — Даже если бы хотел — не смогу, — Даниэль запутался. — Но тогда что, хен? — младший потерся щекой об чужой подбородок, еще больше прижимаясь к худощавой спине. — Я уже говорил тебе, что устал. Научись контролировать свои буйные эмоции, — СонУ глубоко вдохнул, — либо рано или поздно это сломает меня, Ниэль. Младший чувствовал в родном голосе горечь. Он знал, что хен прав, и он виноват. — Прости, Онги, — он нежно коснулся губами холодной щеки. — Минхен и Джисон-хен советовали устроить тебе профилактику, — старший улыбнулся впервые за вечер. — Что задумали эти двое? — Кан тут же напрягся. — Возможно, это имеет смысл, — продолжил СонУ словно самому себе. — Ну и? — Чтобы ни случилось, ты не должен касаться меня две недели. — Ка-ак? — «центр» даже подпрыгнул, — а они точно в своём уме?