Гостья из прошлого

Алин стоит у окна и смотрит на то, как гаснут последние фонари в ее маленьком дворике, где несколько часов назад она стала женой Элайджи Майклсона. Гости почти разошлись, и только Клаус уговаривает измазанную шоколадом Хоуп выпустить уже наконец из своих объятий любимого дядю. — Его ждет Алин, любовь моя! — сводит брови гибрид, — а тебя — постель. И еще — наказание, если мы сию минуту не отправимся домой! Хоуп недовольно хмурится и в последний раз целует Элайджу. — Пока, дядя Эл! — Пока, милая, — с улыбкой отвечает он и передает племянницу брату. — Иди уже, — ухмыляется Клаус, ловя взгляд жениха, устремленный на стоящую у окна ведьму, — она тебя заждалась. И Элайджа идет. Алин наблюдает за тем, как он вихрем оказывается у двери маленького дома, и через мгновение чувствует сильные руки на своей талии. — Привет, моя маленькая жена, — шепчет вампир в пылающее ушко ведьмы. — Привет, муж, — отвечает ему Алин, поворачиваясь к любимому лицом, — все гости разошлись? — Да, — кивает Элайджа. — Выходит, праздник закончился? — Не совсем, — щурит глаза вампир, разглядывая покрасневшую ведьму, — осталось кое-что еще. Алин улыбается и подается вперед, накрывая нежным поцелуем мужские губы. Элайджа тянет ее к себе, сжимая тонкую талию, и его язык скользит в приоткрытый ротик, углубляя поцелуй. Девушка отвечает на пылкие ласки, и проходит немало времени прежде чем вампир отстраняется от нее, накрывая ладонью плоский живот. — А нам точно можно? — Что-то я не припоминаю, чтобы ты спрашивал об этом вчера, когда пытался залезть ко мне в трусики в оранжерее, — смеется Алин, проходясь языком по пухлым губкам. — Кошечка, — укоризненно тянет вампир, не сводя взгляда с ее раскрасневшегося лица, — это воздержание сводит с ума, но… — Это магическая беременность, Элайджа, — уже серьезно говорит ведьма, — и мы провели обряд. Думаю, маленькая сестра Хоуп не будет против, если мы разочек… — Всего разочек? — выдыхает мужчина, и его руки опускаются на округлые ягодицы. — Может пару…разочков… — с невинным лицом отвечает Алин, прикусывая нижнюю губу. — Пару? — вскидывает бровь Элайджа. — Мы будем продолжать отсчет, — не выдерживает ведьма, — или ты поможешь мне снять платье? — Как скажешь, кошечка, — хрипло откликается Майклсон, и его ладони поднимаются к мелким пуговицам, удерживающим мерцающий корсаж. — Ты так красива, моя маленькая жена, — глухо шепчет вампир, склоняясь к лицу Алин, пока его пальцы тянут вниз края расстегнутого верха свадебного платья. — Ты еще не все видел, — соблазнительно улыбается ведьма, отходя от мужа на шаг. Кремовое платье нежным облаком опускается у ее ног, и Элайджа застывает, разглядывая любимую. Темные глаза скользят по белому кружевному лифу без лямок, выставляющему на показ часто вздымающуюся грудь, по крошечным трусикам, едва прикрывающим низ живота девушки, пока не останавливаются на обхватывающем точеную талию поясе, удерживающим на шелковистых подвязках тонкие как паутинка чулки. — Тебе нравится? — прикусывает пухлые губки Алин. Вампир ничего не отвечает, судорожно сглатывая, лишь его ладонь тянется к прекрасной ведьме, очерчивая контур откровенного лифа. — Когда я увидел тебя сегодня у алтаря, кошечка, — наконец выговаривает он, скользя пальцами к узкому пояску, — я подумал, что никогда прежде не знал никого красивее. Но ты умеешь удивлять, моя маленькая жена. Я даже не знаю, чего хочу больше — бесконечно любоваться твоей красотой или сорвать к черту все эти кружевные тряпки и взять тебя прямо здесь. Алин лишь соблазнительно улыбается, подходя к нему вплотную. — Я бы предпочла второе. Ее слова вызывают у вампира глухой стон, и он подхватывает жену на руки, решительно направляясь в спальню. — Ты не против, если в первый раз мы обойдемся без долгих прелюдий, моя распутная ведьма? — шепчет в маленькое ушко Элайджа, опуская Алин на белоснежные простыни. — Совсем не против, муж. Тонкие пальцы развязывают черную бабочку, расправляются с мелкими пуговицами на мужской сорочке, и стягивают ее с плеч вампира. Элайджа склоняется к не сводящей с него горящего взгляда ведьме, и его губы касаются нежной шеи, оставляя дорожку поцелуев на тонких ключицах, замирая на выступающих из крошечного лифа округлостях высокой груди. Он сводит их вместе, так, что показываются ореолы затвердевших сосков, по которым он проходится кончиком языка, вызывая тихие девичьи стоны. Алин тянется к поясу мужских брюк, растягивает ремень, ширинку, и спускает их вместе с бельем, высвобождая напряженный член. Элайджа шипит, прикрывая глаза, когда тонкие пальцы обхватывают его восставшую плоть, мягко скользя по ней от основания до головки. Желание накрывает вампира с головой, лишая контроля, и его ладонь сдвигает тонкую полоску крошечных трусиков Алин, касаясь нежных складок между широко разведенных ножек. Маленькая ведьма истекает соками и абсолютно готова его принять. Она выгибает спинку, насаживаясь на ласкающие ее пальцы, и тихо шепчет: — Быстрее, Элайджа… И он не может ей отказать. Вампир разводит дрожащие бедра, и входит в тесное лоно сильным толчком, приподнимая выше обтянутые кремовыми чулками ножки. Элайджа движется быстро и резко, входя до самого основания, и Алин подается навстречу каждому его толчку, комкая пальцами шелковую простынь. — Я так люблю тебя, моя маленькая жена, — шепчет вампир, ускоряя темп, — ты — лучшее, что случилось за всю мою вечную жизнь. Ведьма лишь стонет ему в ответ, изгибаясь дугой от накрывающего ее наслаждения, пока Элайджа до боли стискивает точеные бедра, вбиваясь в нежное тело. Они одновременно достигают пика, и Алин вскрикивает, сжимая его плоть тесным лоном, пока вампир изливается в нее, не сдерживая глухого рыка. Он накрывает ее своим телом, прижимая к себе так крепко, что девушка тихо стонет, пытаясь ослабить стальную хватку его объятий. — Прости, кошечка, — выдыхает Элайджа, приподнимаясь над раскрасневшейся Алин, — это все наш десятидневный целибат. Следующий раз не будет таким…стремительным. — Он был не стремительным, а страстным, — улыбается любимому в ответ ведьма, касаясь кончиками пальцев его лица, — мне понравилось, муж. — Я даже не успел раздеть тебя, моя распутная ведьма, — смеется вампир, склоняясь к девичьей груди. — Зато я, в кои-то веки, успела раздеть тебя, — довольно щурится Алин, скользя ладонью по его спине. — Мне нравится, когда ты такая нетерпеливая, кошечка, — отзывается Элайджа, в то время как его пальцы справляются с застежкой кружевного лифа, и отбрасывают его в сторону, обнажая налитые груди. Мужские губы ласкают напряженные соски, мягко покусывая нежные вершинки, заставляя Алин дрожать от наслаждения, изгибая спину. — И ненасытная, — глухо добавляет он, стягивая промокшие трусики, — поясочек и чулки я оставлю. Ты в них такая… распутная, моя маленькая жена. Ведьма лишь часто кивает, отчаянно кусая губы, пока мужские пальцы ласкают влажную плоть, дразнящими движениями проходясь по напряженному бугорку ее женственности. — Хочешь, чтобы я снова взял тебя, Алин? — шепчет ей на ухо Элайджа, не прекращая своих откровенных ласк. — О…Ох, да, — только и может выдавить из себя девушка, дрожа от накатывающего оргазма. Быстрым движением вампир переворачивает ведьму на живот, и раздвигает точеные бедра, притягивая ее к себе. Он касается влажных складок, потирая напряженный комочек, и по телу ведьмы проходит волна мелкой дрожи. Элайджа подается вперед, заполняя собой сжимающееся лоно, и несколькими резкими толчками доводит жену до такого бурного оргазма, что ее магия начинает искриться вокруг них плотными всполохами, заставляя дрожать старую мебель. Ему хватает нескольких глубоких движений, чтобы последовать за ней. И на секунду вспышки усиливаются, от чего огоньки горящих свечей взвиваются вверх. Проходит немало времени, прежде чем они оба приходят в себя, выравнивая дыхание. — Что это было? — слабо улыбается Алин, глядя мутными глазами на довольного мужа. — Тебе понравилось, моя маленькая жена? Я старался. — Это было просто… — Идеально? — подсказывает Элайджа. — Вроде того, да, — тихо отвечает ведьма и устало смыкает веки, — давай немного поспим? Вампир улыбается, и притягивает к себе обессиленную жену, накрывая ее тонкой простынею. Маленькая ведьма почти сразу засыпает, не в пример Элайдже, который не смыкает глаз почти до самого утра. И только когда первые лучи солнца касаются его лица, Майклсон, наконец, погружается в сон. Теперь он знает, куда повезет свою молодую жену на медовый месяц.